Суббота, 15 июля 1988 года Рэнкеллор-стрит, Эдинбург

Декстер принял душ в убогой ванной с плесенью на стенах и надел ту же рубашку, что была на нем вчера. Рубашка пропахла потом и табачным дымом, поэтому он надел сверху пиджак, чтобы запах не ощущался, выдавил зубную пасту на палец и намазал зубы.

Он вошел в кухню, где под гигантским засаленным плакатом фильма «Жюль и Джим» Трюффо сидели Эмма Морли и Тилли Киллик. И всё время, пока они смущенно жевали полусъедобный завтрак – тост с отрубями, соевый сыр, какие-то мюсли, – над ним нависала смеющаяся Жанна Моро. Ради особого случая Эмма вымыла кофеварку для приготовления кофе в европейском стиле – подобные кухонные агрегаты всегда кажутся заплесневелыми изнутри, – и после первой чашки маслянистой черной жидкости ему стало чуть лучше. Он сидел тихо, слушая, как соседки болтают с показной жизнерадостностью. Они носили свои гигантские очки, как какой-то знак почета, и у него возникло смутное ощущение, будто его взяла в заложники труппа актеров альтернативного театра. Может, не стоило все-таки оставаться? Выходить из спальни точно не стоило. Как, спрашивается, ему ее поцеловать, если напротив сидит Тилли Киллик и бубнит и бубнит о своем?

Эмму тоже все больше раздражало присутствие Тилли. Неужели у нее совсем нет чувства такта? Сидит тут, подперев подбородок рукой, вертит пальцами локоны и обсасывает ложку. Эмма совершила ошибку, приняв душ с новым клубничным гелем, и теперь пахла, как открытая баночка с ягодным йогуртом. Ей страшно хотелось встать и смыть этот запах, но она боялась оставить Декстера наедине с Тилли, чей халат уже распахнулся, и стало видно «выходное» белье – красный в клеточку комплект. Как же она любит напрашиваться.

Эмме хотелось вернуться в постель, снова быть полуодетой, но уже слишком поздно; она и он слишком протрезвели для этого. Желая отделаться от Тилли, она вслух поинтересовалась, какие у них на сегодня планы – ведь это первый день взрослой свободной жизни.

– Можно пойти в паб, – вяло предложил Декстер. Эмма застонала, почувствовав тошноту.

– В «Пьер Виктор» пообедать? – прощебетала Тилли.

– У тебя деньги есть?

– Тогда в кино, – сказал Декстер. – За мой счет.

– Только не сегодня. Смотрите, какая погода хорошая. Надо идти гулять.

– Тогда отправимся на пляж! В Норт-Бервик.

Эмма вся съежилась при одной только мысли об этом. Ведь это значит, что надо будет стоять рядом с ним в купальнике, а она не готова к такому унижению.

– Я плохо плаваю.

– Тогда куда?

– Можно подняться на Артурз-Сит, – предложила Тилли.

– Я никогда там не был, – беспечно произнес Декстер.

Девчонки уставились на него открыв рот.

– Ты ни разу не поднимался на гору?

– Нет.

– Живешь в Эдинбурге уже четыре года – и ни разу?..

– У меня другие дела были, знаете ли!

– Какие же? – полюбопытствовала Тилли.

– Он изучал антропологию, – пояснила Эмма и вместе с Тилли издевательски захихикала.

– Тогда точно надо взобраться! – заявила Тилли.

Последовала короткая пауза – Эмма оглядела подругу уничтожающим взглядом.

– У меня обувь неподходящая, – заметил Декстер.

– Это же не Джомолунгма, а всего лишь небольшой холм!

– Но не лезть же на него в праздничных ботинках!

– Ничего страшного – это не сложно.

– И в костюме!

– Придумала! – воскликнула Эмма. – Устроим пикник!

Но тут же увидела, что глаза Декстера не горят энтузиазмом. Вдруг Тилли сказала:

– Знаете что, идите лучше без меня. У меня… дела.

Эмма взглянула на нее, и ей показалось, что Тилли ей подмигнула. Эмма была готова ее расцеловать.

– Ну ладно. Пойдем! – Декстер заметно повеселел.

Через пятнадцать минут они вышли на улицу, в туманное летнее утро; в конце улицы виднелась гряда Солсбери-Крэгс.

– Мы действительно туда полезем?

– Это даже ребенку под силу. Поверь.

Они зашли в супермаркет на Николсон-стрит и накупили провизии для пикника. Обоих немного смущало, что они складывают продукты в одну корзинку, как муж и жена, – и оба стеснялись своего выбора. Оливки – не подумает ли она, что я слишком выпендриваюсь? «Айрн-брю»^[67] – оценит ли он юмор? Шампанское – не слишком ли торжественно? Они загрузили армейский рюкзак Эммы припасами, которые Эмма выбирала с юмором, а Декстер – как будущий гурман, зашагали в направлении Холируд-парка и начали подниматься вдоль подножия гряды.

Декстер тащился сзади, вспотев в костюме, в неудобных скользких ботинках, зажав в зубах сигарету. От красного вина и утреннего кофе у него началась мигрень. Он почти не замечал потрясающих видов вокруг; вместо этого его взгляд приклеился к пятой точке Эммы в выцветших голубых джинсах, туго стянутых ремнем на талии, и ее черным высоким кроссовкам.

– Ты очень ловко лазаешь по горам.

– Как горная коза. Дома я много гуляла по горам – после того, как прочла «Грозовой перевал» и воображала себя Кэти. По диким и обдуваемых ветром вересковым пустошам. Так сильно впечатлилась. «Не могу жить без любви! Не могу жить без души!»

Он слушал ее вполуха и решил, что это, наверное, какая-то цитата; его больше занимало темное продолговатое пятно от пота, расплывавшееся между ее лопатками, и бретелька лифчика, которую было видно из-под съехавшего набок ворота футболки. Перед глазами снова возникла картина вчерашней ночи, но Эмма обернулась и взглянула на него, точно предупреждая, чтобы не вздумал об этом вспоминать.

– Ну, как там мой отважный скалолаз?

– Нормально. Вот только ботинки скользят.

Она рассмеялась.

– Что смешного?

– Никогда не видела, чтобы кто-то курил, поднимаясь на гору.

– А чем мне еще себя занять?

– Любоваться видами!

– Ну, вид и вид.

– Это цитата из Шелли или из Вордсворта?

Он вздохнул, остановился, уперся руками в колени:

– Ладно. Ладно. Буду любоваться видами.

Он поднял голову и увидел бедные кварталы, шпили и зубчатые стены старого города под серой громадиной Эдинбургского замка и залив Ферт-оф-Форт в дымке теплого дня. Обычно Декстер не любил показывать, что его что-то впечатлило, но этот вид действительно был прекрасен – он помнил его по открыткам.

– Очень мило, – пробормотал он, и они пошли дальше, гадая, что же случится, когда они доберутся до вершины.

Дата добавления: 2015-08-18