Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава шестнадцатая. Дура я дура. Законченная дура

Читайте также:
  1. БЕСЕДА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  2. Глава сто шестнадцатая
  3. Глава шестнадцатая
  4. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  5. Глава шестнадцатая
  6. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  7. Глава шестнадцатая

 

Марианна

 

Дура я дура. Законченная дура. Дура, что снова потащилась на Скай. Возомнила, будто сумею все держать под контролем, сопротивляться желаниям своего тела, не окажусь снова вместе с этим человеком в постели. От кого я хотела спрятать свои чувства? От Кейра, который всех видит насквозь?

Дура, понадеялась, что смогу устоять перед чарами этого острова. Перед ароматами цветущего утесника, нарциссов, примул. Перед жалобным блеяньем однодневных ягнят. Птичье многоголосье на рассвете, эта чудесная симфония. А при вечернем солнце всего в нескольких метрах от моих перепачканных грязью ботинок что-то грызут два зайца (по-моему, я даже слышала хруст веточек на зубах). Когда они упрыгали, Кейр быстро приложил мою ладонь к примятой траве, еще теплой от этих «похожих на чехлы для чайника» ушастиков.

Где бы мы ни бродили, где бы ни сидели, всюду кипела жизнь, клубились звуки и запахи, разве можно было не потерять голову? Погода менялась мгновенно. То дождь, то ветер, то неожиданно жаркое солнце, но мы продолжали слоняться по округе, пока мои мускулы не начали молить о милости. А в чем она могла состоять? Только в том, что Кейр поднял меня на руки и, весело надо мной подтрунивая, потащил наверх, в спальню.

 

– Ты этого хочешь?

– Да, хочу. Могу дать расписку. Принеси мне булавку и листик бумаги, я наколю это значками из азбуки Брайля.

– Не стоит, обойдемся без расписок.

Она услышала шорох куртки, упавшей на пол, взвизгнула молния на джинсах, на прикроватный столик бухнулись наручные часы. Марианна непослушными пальцами начала расстегивать блузку.

– Тут пока еще светло? – спросила она. – Мне чуть-чуть… неловко… оттого что ты смотришь на меня. Не зажигай лампу, хорошо?

– Я и не собирался. Уже темнеет. Но я вижу тебя в этом полумраке. И ты – прекрасна.

Он сел, матрас мягко спружинил.

– Наверное, это в сравнении. Ведь в прошлый раз я была в шерстяной шапке, а на ногах перчатки.

– Я, конечно, догадывался, что упустил нечто потрясающее…

Она протянула руку в сторону его голоса, ее ладошка уткнулась в мускулистый торс. Ее пальцы ласково пробежались по пружинящим завиткам на груди, по литому животу, спустились ниже, к паху.

– Что же это напоминает? – задумчиво произнесла она, продолжив обследование. – Ну да, примулы, они бывают такие забавные, у которых цветы как плотный упругий шарик, собранный из мелких чашечек. Есть и лесные, почему ты мне их не показал? Очень хочется эти шарики погладить.

Почти касаясь губами ее губ, Кейр прошептал:

– Не показал, потому что ты сильно устала, пожалел тебя, повел домой. Завтра продолжим урок по ботанике.

Она провела ладонью по его лицу, прижав кончики пальцев к скуле.

– А сейчас у нас какой урок? Сексологии?

Она почувствовала, как приподнялись мышцы на его щеке, от улыбки.

– Урок? Сейчас у нас, я полагаю, переменка, игры на досуге. – Он поцеловал ее. – Так, значит… мне разрешено это сделать?

– Да…

– А вот это?

Марианна пролепетала что-то невнятное. Но Кейр понял, что это тоже «да».

Во время близости поначалу он был предельно осторожен, как будто хотел искупить вину, будто втайне каялся в том, что с таким исступлением, с такой изматывающей ненасытностью овладевал ею в прошлый раз… Но вскоре с благодарным изумлением Кейр почувствовал, что она с готовностью и упоением вторит его движениям, понял, как сильно она сама этого хотела. Ее чуткие, видящие руки ласкали все его тело, ее душа доверчиво устремилась ему навстречу. И все же кто-то мешал их полному слиянию.

Кейр, не раз видевший, как в жизнь вдруг вторгается смерть, подумал, что это Харви.

 

Кейр обнимал Марианну, голова ее покоилась у него на плече, а рука со слегка раздвинутыми пальцами – на ребрах, чуть ниже сердца. Почувствовав, что вот-вот уснет, она слегка покрутилась и решила немедленно спросить о том, что так ее мучило. Поцеловав Кейра в грудь, она прошептала:

– А когда ты видишь эти свои… картины… они где возникают? У тебя в голове, как воспоминания? Или снаружи, прямо перед глазами? Мне, конечно, трудно представить механизм действия зрения, тем более твоего…

Кейр молчал. Марианна почувствовала, как опали – на выдохе – его легкие, потом – резкий толчок диафрагмы, и он заговорил, отрывисто, громко, слишком громко для интимных излияний на любовном ложе:

– Все очень реально. В смысле я вижу все как наяву, а не что-то такое размытое, смутное. Мак тогда, в баре оперного театра, явился вполне четким и трехмерным, как всамделишные зрители. Он не был похож на призрак. Впрочем, я не знаю, как выглядят призраки. Но при этом все мои видения… вроде как отдельный слой, который как бы поверх других. Одна реальность, наложенная на другую…

– Мне что-то не совсем понятно.

Кейр крепче ее обнял и понизил голос:

– Такие фортели кому угодно будут не совсем понятны, даже мне самому. Представь себе играющий оркестр. Когда вступает очередной инструмент, его голос как бы накладывается на уже звучащую музыку. Голоса инструментов смешиваются, но мы ведь знаем, что у каждого своя партия, которая не зависима от партий других инструментов. При хорошей акустике ты можешь слышать и слитное звучание, и отдельные инструменты. Предположим, у меня возникло желание сосредоточиться на альтах и скрипках, но я ведь не смогу отключить акценты виолончелей и контрабасов. И к тому же они оттеняют остальные струнные, без их низких голосов милые мои скрипки и альты не звучали бы так нежно, так пронзающе. Ну а видения… они и снаружи, и в голове. Как музыка. Она вокруг меня и во мне. Я вижу, как ее исполняют, и она внутри моего мозга. Звук воздействует на барабанные перепонки, от них идет импульс к мозгу, а это и есть средоточие моей личности. – Он вздохнул. – Ну что, окончательно тебя запутал или что-то прояснил?

– Да-да, прояснил. Кажется, я начинаю понимать… Ничего, что я заговорила с тобой об этом?

– Ладно, валяй дальше. Но, если честно, мне больше понравилось то, чем мы занимались чуть раньше.

Марианна перехватила его руку, двинувшуюся было к ее бедрам.

– Мускулы я уже потренировала, кстати, и твои тоже, – заявила она. – Теперь пытаюсь тренировать мозги. Я, как Алиса в Зазеркалье, верю иногда в шесть невозможных вещей перед завтраком. За сколько времени ты узнал про Мака? В смысле… до катастрофы?

– Я увидел его в оперном театре, когда мы с тобой разговаривали. Это было в начале января. А несчастье случилось третьего февраля.

– То есть примерно за месяц.

– Ничего себе! А я как-то об этом не задумывался. – Он вытащил руку из-под головы Марианны и рывком сел. Подтянув колени к подбородку, обхватил их руками и уставился в темноту. – Всегда надеялся, что ошибся.

– И когда-нибудь ошибался?

Он с горечью усмехнулся:

– Откуда мне знать? Если они живы, то, значит, пока не умерли. График их ухода мне не показывают.

Кейр поднял голову и глянул в окно на темное небо, взгляд его тут же наткнулся на яркий Арктур. Отметив его месторасположение, Кейр машинально определил, что сейчас глубокая ночь. Видимо, они с Марианной на какое-то время уснули.

Он услышал, как Марианна перевернулась на бок. Она спросила:

– А как вы с Маком общались весь этот месяц? Как раньше? Или появилось что-то новое?

– Пожалуй, да, появилось.

– И что же?

– Я смеялся в ответ на его шуточки. Он любит… любил… похохмить. Но выходило не слишком остроумно. А в этот месяц его шутки казались мне смешными, хохотал над каждой.

Марианна робко произнесла:

– А знаешь, это все-таки дар. Он заставляет ценить время и дорожить им. У тебя есть возможность порадоваться человеку и порадовать его. Все исправить в отношениях, если было что-то не так. После того, как тебе дан знак…

– Дар… лучше бы его не было, этого самого дара.

– Но у тебя, похоже, нет выбора? Раз уж так все сложилось, прими это как данность.

– Тридцать с лишним лет пытаюсь угомониться, смириться с судьбой, – устало признался он. – Что-то не получается.

Марианна обняла его, прижалась щекой к чуть сгорбленной спине. Некоторое время просто слушала его дыхание, потом спросила:

– А предвестия смерти родных? Их ты тоже получал?

– Нет. – Это слово гулко провибрировало в ухе Марианны, будто исходило из чрева Кейра.

– Даже относительно дальней родни?

– Даже дальней.

– А ты слышал о ком-нибудь, кто был способен предвидеть уход своих близких?

– Нет.

– Интересная подробность. Может, что-то этому препятствует?

– И что же, например?

– Например, любовь.

– Каким образом любовь может препятствовать видениям?

– Не знаю. Возможно, это происходит потому, что любовь слепа?

– Удивительно слышать такое от тебя. Хоть плачь, хоть смейся.

– Итак, никаких знамений относительно своих близких ты никогда не получал?

– Нет.

– И вероятно, всегда очень боялся, что получишь?

– Д-да, – помолчав, выдавил из себя Кейр.

– Ты же человек ученый, исследуешь природу. Ты должен полагаться на объективные данные. Скорее… на отсутствие таковых.

– Сам это понимаю! Но даже гипотетическая вероятность… Как подумаю, то просто немею от ужаса.

Она выпустила его из объятий и снова откинулась на подушку.

– Гипотетическая вероятность… страх, что однажды грянет весть о ком-то близком и ты почувствуешь весь кошмар своего бессилия. У меня тоже есть одна гипотеза. Послушай… Видения о близких заблокированы любовью к ним. Или страхом. Мозг не воспринимает столь трагическую информацию. Отторгает, не позволяет глазам это увидеть. Доказательства? Ты никогда не видел знамений о своих родных и не знаешь ни одного ясновидца, который бы их видел. А где доказательства твоей гипотезы?

– У меня их нет.

– А есть только страх, что ты что-то такое увидишь?

– Выходит так.

– Выходит так, что всяким предрассудкам ты доверяешь больше, чем объективным свидетельствам. Вернее даже их отсутствию. И ты называешь себя исследователем природы?

Он отвернулся от окна и лег рядом, опершись на локоть.

– Я еще и провидец. Ясновидящий я. Научные исследования доказывают, что ясновидцев не бывает. В принципе не может существовать. Я уже однажды тебе говорил: когда я рассказал родителям про свои видения, они объяснили, что у меня просто слишком живое воображение. Хотелось им верить, я старался, но… Я знал, что это было. И они тоже знали. В конце концов мы просто перестали это обсуждать.

– Но ведь если человек чего-то боится – даже сильно, – это еще не означает, что оно непременно произойдет! Тысячи людей время от времени, сбившись в стадо, бегут на вершины гор и ждут там, когда грянет конец света, Армагеддон, но мир как-то продолжает существовать. Нет никакой взаимосвязи между страхом и вероятностью свершения. Это только кажется, что беда непременно произойдет.

– Марианна Фрэйзер, вы поразительно благоразумная особа.

– Все норовишь навесить на меня добродетели героинь Джейн Остин?

– Не думаю, что героини Джейн Остин предаются тому, чему предавалась ты двадцать минут назад.

– Это как сказать. По-моему, эти синечулочницы были бы рады, если бы на их честь покусился какой-нибудь обладатель широких плеч и плотно облегающих панталон. Вспомни Лидию Беннет и Уикхэма из «Гордости и предубеждения». Как только эта девчонка сорвалась с родительского поводка, то тут же начался самый настоящий секс-марафон.

– Кстати, по поводу секс-марафона…

– Да?

– Если тебя не окончательно вымотали наши лесные прогулки…

– Не скажу, что совсем уж окончательно.

– Тогда я вот о чем хотел спросить…

– О чем?

– Может, повторим забег?..

 

Марианна

 

Дура я дура. Только безнадежная дура позволила бы себе размечтаться о Семейном Счастье, поверить, что в ее жизни все еще может наладиться. А когда выяснилось, что мечты разлетелись на мелкие осколки, я не сумела принять это должным образом.

Не просто дура, а больная на всю голову. Беременная идиотка, которой совсем отшибло мозги, от избытка гормонов, телесных восторгов и того чувства, в котором даже слепец разглядел бы… любовь.

 

Выглянув после завтрака в кухонное окошко, Кейр сообщил, что дождь перестал. Они пошли надевать куртки и ботинки.

– Куда сегодня?

– Думаю, походим по берегу. Там сейчас уже не так пустынно, как зимой.

Он взял ее за руку и повел к двери, «музыка ветра» попрощалась с ними нежным звоном, который всякий раз так радовал Марианну. Они шли по упругой траве, сквозь которую пробились ирисы, выпустили плотные трезубцы из широких листьев. Шли к берегу моря. На подступах к воде лежали груды огромных валунов, Кейр хотел перенести Марианну на руках, но она предпочла сама карабкаться по ним на четвереньках и сняла перчатки, чтобы ощущать поверхность камней, то шероховатых, то гладких. Кейр с тревогой наблюдал за ее действиями, готовый в любую минуту подхватить, если она сорвется. Марианна вдруг замерла, подняв голову.

– Что это за птица? Похоже на флейту пикколо…

Кейр не сводил глаз с Марианны, но, даже не оглянувшись на птицу, сразу определил:

– Кулик-сорока, они гнездятся по берегам.

Марианна повернула лицо в сторону солнца.

– Давай тут немного посидим, хочется послушать море. Тут вроде бы есть удобные плоские скалы. А ты расскажешь мне, что происходит вокруг.

 

Он сел с наветренной стороны, чтобы заслонить ее от ветра.

– Мы на верхушке могучей скалы, впереди от нее береговая полоса, покрытая галькой, а там, где накатывает волна, полоска из песка. Сейчас время отлива, море отступает. Отсюда видны громады гор, это на северо-западе. Куиллин. Перед нами раскинулось море, оно сегодня очень неспокойное, а за ним высятся горы со снежными пиками. Сама горная гряда выглядит как неровная широкая лента, отороченная зубцами. Представь себе резной краешек листа падуба, примерно такие же очертания у края гряды. Ты когда-нибудь трогала листья падуба?

– Ну конечно. На рождественских украшениях.

– Только у Куиллина зубцов вдвое больше, чем у падуба. И они тоньше и выше, скорее даже не зубцы, а частые острые зубья. Это следствие сильной эрозии горных пород.

– А ты можешь объяснить более доступно?

– Через музыку?

– Не обязательно, мне главное – оттолкнуться от чего-то знакомого, так легче осмыслить.

Кейр молчал, потом огорченно произнес:

– Нет, сдаюсь. Зрелище грандиозное, даже сравнение с огромным оркестром тут не годится. И не просто грандиозное, цепляет за душу. Красотища, одним словом.

– Неужели не с чем сравнить? Неужели ничего похожего в мире звуков?

– Боюсь, что нет.

– Ты говорил, что горы Куиллин напоминают бетховенскую двадцать девятую сонату.

– Говорил, но говорил вообще. А не про эти снежные пики, когда стоит только спуститься из своего сада, а они вот, над морем, сверкают под апрельским солнцем. И меня распирает от восторга и от гордости. И одновременно я ощущаю себя… лишь малой частицей чего-то необъятного. Прости. Я не знаю, как соотнести это с музыкой. Или с чем-то еще.

– Спасибо, что хоть попытался. Я знаю, мне трудно угодить.

Протянув руку вбок, Марианна погладила длинные мускулы на его бедре. Бедро было твердым и теплым. Другой рукой она провела по гладкой холодной поверхности скалы. Марианна представила, как горячая кровь струится по артериям Кейра, пульсирует под кончиками ее пальцев. А под пальцами другой руки был мертвенный холод камня. Этот контраст будоражил, чуть наклонившись, Марианна потянулась губами к лицу Кейра в надежде на поцелуй.

Через миг она почувствовала, как Кейр обнял ее и прижал к себе.

– Ч-черт, я знаю, на что это похоже.

– Это ты о чем? О чудесном виде на горы?

– Именно. Ощущение такое, будто предаешься любви. Не смейся. Я серьезно! Не знаю, что в соответствующие моменты чувствуют другие, а я примерно то же испытываю, созерцая Куиллин. Оргазм. Это, конечно, мое личное восприятие. Что-то невероятно мощное и одновременно хрупкое. Сила и беззащитность – вот такая странная смесь ощущений. И конечно же ощущение чуда.

– Ты всегда испытываешь все это… в соответствующие моменты?

– Нет. Не всегда.

– А когда ты со мной? – преодолев смущение, спросила она. – Если солжешь, я сразу пойму.

– С тобой да. Потому я и подумал, что самым точным сравнением… Эй, тебе нехорошо? Почему ты вдруг так притихла?

– Под впечатлением от твоего вида на Куиллин.

Она осторожно поднялась на ноги, словно боялась упасть.

– Посидели, и хватит. Идем дальше.

Кейр взял ее за руку:

– Если мы спустимся поближе к воде, можно будет идти по мокрому песку. По нему идти легче, но от стихии там не скроешься.

– Сильный ветер?

– Еще какой! Даже паутину с веток срывает.

– Давай все-таки спустимся к воде. Походим вдоль моря, пока не замерзнем.

Кейр вывел ее из-за каменного укрытия, и они двинулись ниже. Марианна почувствовала под ногами округлые камешки, они становились все мельче, и вот она ступила на что-то влажное, но ровное и плотное. Песок, наконец-то! Идти по нему было гораздо проще.

– Тут действительно идти гораздо легче!

– Ты что предпочитаешь? Чтобы дуло в лицо или в спину?

– В лицо. Я люблю чувствовать ветер.

Развернувшись, Кейр обошел Марианну и встал с другой стороны.

– Я пойду с краю, вдруг накатит какая-нибудь шальная волна, я заранее ее увижу. Погодка пока еще не для прогулок.

– Спасибо тебе.

– Ну что ты.

Он смотрел на ее профиль. Волосы развевались на ветру, который подхватил и прядки, висевшие вдоль бледных щек. Кейр заметил, что у Марианны от холода порозовел кончик носа и, гораздо сильнее, уши, но на губах дрожала бесшабашная улыбка. Сердце Кейра дрогнуло от нежности и внезапного желания защитить ее. Люди редко вызывали у него подобные чувства, только птицы, звери, иногда деревья. Налетел сильный порыв ветра, Марианна резко вскинула голову и рассмеялась. Он тоже рассмеялся, еще не зная, в чем дело, но уже заранее догадался:

– Что? Паутина?

– Вот именно! Я ее несколько раз трогала, паутину. Такая гадость, липнет к рукам и тянется. Все эти букашки застревают в ней и не могут выбраться – жуть! Но говорят, что эти паучьи ловушки очень красивы.

– Это правда.

– Однако же, чуть дотронешься, рвутся, их нельзя взять в руки. Как мыльные пузыри. Вот что, кстати, совершенно не могу представить. Полая сфера, сотворенная из воды. Как такое возможно?

– Паутина действительно очень красива, особенно для людей с математическим складом ума, преклоняющихся перед выверенной гармонией. Дьявольская виртуозность. Я бы даже сказал, виртуозная дьявольщина. Вспомни Баха, «Хорошо темперированный клавир». Как звучат композиции для клавесина.

– Луиза сравнивает такую музыку с вязанием на спицах. Она вяжет полосатые свитера, ну эти, с шетландским узором. Да, представь себе. Если ты способен спокойно постоять, пока она снимет нужные мерки, она и тебе свяжет. Думаю, ей приятно будет обмерять такой торс.

Кейр, остановившись, крепко стиснул руку Марианны, потом обнял ее. Она прижалась лицом к мягкой флисовой куртке, вдыхая тепло его тела, вслушиваясь в стук сердца. Они слегка покачивались, а их обдувало ветром, и вдруг Марианна с ужасом вспомнила, какая между ними в данный момент преграда – в прямом смысле этого слова. Она собралась произнести заготовленную речь, но услышала голос Кейра, гулко отдававшийся в его груди:

– Марианна, я хочу кое-что тебе сказать. Мы должны это обсудить.

– Да? А я тоже хотела кое-что тебе сказать.

– Что?

– Нет, давай ты первый.

– Я опять уезжаю. В Казахстан.

– В Казахстан? – Она отпрянула от груди Кейра, чувствуя, как каменеют ее мышцы. – Это же немыслимо далеко.

– Немыслимо. Центральная Азия. Если проехать еще немного дальше, то я даже начну приближаться к дому, только с другой стороны. Казахстан – одно из немногих мест, где есть значительные запасы нефти. Поеду их искать.

Марианна высвободилась из его объятий и подставила лицо ветру.

– Совсем уезжаешь?

– Не-е-т! На три месяца.

– А где три, там и четыре, да?

– Нет.

Марианну вдруг настиг приступ тошноты, она торопливо сглотнула едкую слюну, наполнившую рот.

– Тебе не кажется, что стоило бы сказать мне об этом раньше? Например, перед поездкой сюда?

– Вероятно, ты права.

– Почему же не сказал?

– Если бы сказал, ты бы стала взвешивать все «за» и «против». И в конце концов вообще бы не поехала.

– Ты совершенно прав, не поехала бы. – Ее знобило, и, чтобы согреться, она обхватила себя руками.

– Я не настаивал, Марианна. И не тащил тебя в кровать. Все было, как ты хотела. Ты просила, чтобы мы играли не по нотам, импровизировали. И мы импровизировали. Я думал, так будет и дальше. А как в нашей ситуации может быть иначе, не представляю! Я ведь должен зарабатывать на жизнь. Но я хочу снова с тобой встретиться, как только вернусь. Я хочу посылать тебе пленки. Я надеюсь, что ты позволишь звонить тебе. Однако в принципе… ты свободна. Никаких обязательств, никакого давления. Очень надеюсь, что наши теперешние отношения продолжатся. Если ты не против, – уточнил он.

– Давай без околичностей. Ты хочешь, чтобы я сказала, спи с кем угодно, я разрешаю, так ведь?

– Нет, не так. Это я разрешаю тебе спать, с кем ты захочешь.

– Вот спасибо. Как мило, что ты такой добрый. А то я не знала, как же мне быть. Кавалеры рвут меня на части. Телефон звонит не умолкая.

– Марианна, я, наверное, не очень ловко выразился.

– Отчего же, все ясно и понятно. Но если бы ты раньше сказал про Казахстан, твое приглашение прозвучало бы как призыв к легкой интрижке, никто никому ничего не должен. То, что прозвучало сейчас. Тогда, действительно, зачем быть честным? Можно и дальше, без всяких хлопот и угрызений, наслаждаться интимными радостями. Судя по тому, что ты сказал, тебе было важно только это.

Кейр молчал, и Марианна поняла, что сама выразилась не лучшим образом, и то ли теперь нужно просить прощения, то ли разразиться рыданиями. Так и не определившись, она замерла в молчании, застыв от напряжения, и ждала, когда Кейр начнет негодовать и возмущаться. Но он продолжал молчать.

Наконец она сама не выдержала:

– Кейр, ради бога, скажи хоть что-нибудь! После того, что я наговорила, хуже ты уже не сделаешь!

Когда он все-таки заговорил, голос его был тихим и ровным, никакого негодования и слов сгоряча, но Марианна чувствовала, как тяжело ему сохранять это спокойствие.

– Я был с тобой честен. Тебе известно, какая у меня профессия. И, соответственно, какой образ жизни. Я вернусь через три месяца. Вот сейчас мы с тобой не встречались два месяца, но смогли же сохранить отношения. Все совсем как прежде.

– Ты так считаешь?

– А ты разве нет? – Она промолчала, и он добавил: – Так или иначе, думаю, это моя последняя служебная поездка.

– И почему же?

– Потому что с меня хватит. Наездился.

– Это ты не из-за меня?

– Нет. Я давно собирался завязать с этими мотаниями туда-сюда. Я же тебе говорил.

– А что будешь делать?

– Не знаю. Но за те три месяца, что я буду торчать в Казахстане, надеюсь, что-нибудь да надумаю.

– И ты, значит, рассчитываешь, что я буду тебя ждать?

Вот на этих словах Кейр сорвался:

– Ничего подобного! Потому и сказал, что никаких обязательств! Ты свободна.

– Ты тоже.

– Разумеется, я тоже свободен.

Он, прищурившись, стал наблюдать за олушей. Плотно сложив крылья, эта огромная птица камнем упала в воду. Дождавшись, когда она выплывет, Кейр сказал:

– Я не хочу заглядывать в будущее, Марианна. И ты знаешь почему.

– А я не хочу оглядываться на прошлое. И надеялась, что мы сможем найти взаимопонимание в настоящем. Но если между мной и тобой будет огромный континент, это чересчур сильное испытание.

– Разве ты боишься испытаний? Ты же всегда их преодолевала.

– Да! Никто и никогда не скажет, что бедненькая Марианна трусиха, что она чего-то испугалась! Но испытаний мне уже и так хватает. Учитывая, в каком я положении.

– И в каком?

Она медлила с ответом, в который раз подумав о том, что там, впереди, но через несколько секунд решение было принято:

– В положении человека с диагнозом «врожденный амавроз Лебера», это означает, что человек слеп.

– Это я вижу.

– А я вот ничего не вижу. Ты не возражаешь, если мы вернемся в дом? Мне что-то стало зябко.

– Прости. Не нужно было останавливаться, слишком холодно пока. Я возьму тебя под руку?

Повернувшись к ветру спиной, они двинулись в обратную сторону. Чуть погодя Кейр спросил:

– Ты что-то хотела мне сказать?

– Это уже не важно, – отозвалась она. – Теперь уже не важно.

 


Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 93 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава пятая | Глава шестая | Глава седьмая | Глава восьмая | Глава девятая | Глава десятая | Глава одиннадцатая | Глава двенадцатая | Глава тринадцатая | Глава четырнадцатая |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава пятнадцатая| Глава семнадцатая

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.034 сек.)