Глава двадцать четвертая. Нежность

В. открыл глаза. Что это вокруг? Cон или явь? Где он? Ах да, это Дом тысячи тайных, пугающих, исчезающих, неуловимых дверей… Мистер, Леяна, Джадж… Как давно это было, как далеко. Кажется, он был зол на кого-то, или на самого себя, он не помнит. Какая разница. Ему все равно. Даже если бы В. захотел, он не смог бы сейчас почувствовать ни злобы, ни раздражения, впрочем, как и радости, наверное, тоже.

Как же В. ошибался в первые дни своего заточения, когда думал, что у него ничего не осталось! О, тогда он еще владел многим, то, что называют жизненной силой, еще теплилось в нем. Он обладал волей, надеждой и стойкостью – всем тем, что позволяет человеку бороться и верить в лучшее. Но теперь В. терял этот источник, терял свою жизненную силу, она сочилась из его пор, растворялась в воздухе с каждым выдохом, растрачивалась в последних ударах сердца. Капля по капле жизнь покидала В., и он не мог и не хотел ничего поделать с этим.

Без тени сомнения В. знал, что он проиграл. Никто и ничто не спасет его. Он боролся как мог. Он напрягал свое тело, свой разум и свою душу, но только зря растратил силы. Теперь для него все кончено. Какая-то часть его самого еще боялась и противилась приближающемуся концу, но скоро и она сдастся, и тогда последняя преграда будет сломлена могучим потоком, гул которого уже давно слышит В. Как мог он пытаться что-то противопоставить этой сокрушительной, слепой и безличной силе? Силе, более великой, чем та, что вращает планеты и взрывает звезды. Он в полной ее власти, он ничто перед нею. И она унесет его прочь, увлечет за собою, как полноводная река увлекает мелкую соринку, и он не сможет ей помешать. Никто не сможет ей помешать.

Вдруг что-то словно остановилось в В. Все ушло. Он спокойно подня́лся с постели. Так странно, он даже нашел в себе силы встать. И выглядит он так, будто здоров и полон сил. Сторонний наблюдатель не заметил бы ничего странного в этом исхудавшем человеке, но В. -то знал: что-то в нем сломалось. Какая-то искра утрачена им безвозвратно. Он прошелся по комнате и нашел небывалое утешение в том, чтобы рассматривать те вещи, которые раньше казались ему такими обыденными и тривиальными – стол, стул, диван – но которые теперь стали мистическими стражами того мира, который он покидал.

«Я уйду, а они останутся», - думал В. и ему так это казалось странно и захватывающе одновре́менно. Происходило то, чего раньше с ним никогда еще не бывало. Как это необычно: быть и не быть в этом мире! Сейчас В. был подобен путешественнику, который плывет по реке и наслаждается красотой видов, открывающихся ему на пути, но при этом очень четко представляет конечный пункт назначения, куда он неминуемо попадет. В. знал, куда его несет течение времени – к неизбежному концу – но тем не менее он спокойно отда́лся на его волю, и находил новое, ранее неведомое наслаждение в образах, которые у него еще была возможность лицезреть.

В. подошел к декорации, изображавшей окно. Вдруг в какой-то миг она перестала быть только картонным муляжом и действительно стала окном. Через стекло В. увидел холодный осенний день, сумрачный и серый. Но этот день не был для В. ни тоскливым, ни унылым. В. упивался его щемящей сердце красотой, наблюдая за причудливым танцем кружившихся в воздухе желтых листьев. Каждая частица этой живой картины, будь то дерево, серые облака или спешившие куда-то, спрятавшиеся под зонтами люди, проживала свою собственную жизнь, но при этом гармонично вписывалась в единое целое. По дороге проехала автомашина. И это простое событие, которое В. в своей жизни наблюдал тысячи раз, сейчас несло в себе скрытый смысл. Какой именно смысл, В. не мог разгадать, но звук мокрых шин, шуршащих по асфальту, захватывал, тянул за собой...

Люди скрывались от порывов холодного ветра за высокими воротниками. В. почувствовал укол зависти. «Я уйду, а они останутся», - подумал он опять, но в ту же минуту зависть сменилась покоем и умиротворенностью. «Мне это не нужно, - сказал себе В., - мне уже ничего не нужно». Он отошел от окна, ожидая, что оно опять превратится в картонную декорацию, но этого не произошло. В. даже ощутил легкую досаду от того, что окно не исчезло. Он чувствовал себя как засыпающий человек, которого растормошили, чтобы показать ему захватывающий кинофильм. «Да, да, - бормочет тот в полусне, - это прекрасно…» - и делает вид, что ему интересно, но на самом деле он хочет только одного – чтобы его оставили в покое. Может быть, теперь В. и мог бы разбить окно и вопить как оглашенный, взывая о помощи. Но дело было не в том, что он мог, а в том, чего он хотел. Он не хотел спасаться. Он хотел только одного: довериться этому спокойному течению, которое неотвратимо несло его к тихой гавани.

«Мое тело умрет», - подумал В. и посмотрел на себя. Ему стало жаль тела, как старого доброго друга, с которым многое довелось пережи́ть вместе. В. погладил и поцеловал свою руку. «Я люблю тебя и благодарен тебе, - сказал он своему телу и опять подумал: - Я уйду, а оно останется… Значит, тело – это не я. Тогда что же я?»

В. задумался. Все, что он мнил собой, разрушилось. Не осталось и следа от того умного, сильного, храброго и находчивого В., каким он был когда-то. Он считал, что его тело это он, но его тело умирало. Он верил, что его разум это он, но его разум тихо слабел все эти дни, и В. знал, что скоро он и вовсе угаснет.

Его чувства тоже не могли быть им, потому что они стали так неуловимы и так быстро сменяли друг друга, что не было никакого смысла пытаться свести их в одно единое целое, которое он мог бы назвать своим «я». «Если я не тело, которое умрет, и не разум, который угаснет, если я не чувство, которое преходяще и изменчиво, то что я такое? Кто я? Кто мы?» - спрашивал себя В. и не находил ответа. Но он знал, что скоро приблизится к разгадке этой тайны.

В. кинул еще один, последний взгляд в окно. Теперь для него все там, за окном, было пронизано небывалой нежностью и небывалой болью. Он не знал, как могли эти два чувства соединиться, но знал, что они неотделимы друг от друга. Словно бы он сам и мир вокруг каждую секунду рождались и каждую секунду умирали. Теперь, когда он был так близок к концу, именно теперь В. понимал, что не только он сам исчезнет, но рано или поздно исчезнет все, что он сейчас видел перед собой. Он смотрел на людей, которые так спешили жить, и думал: «И они умрут тоже…» Смотрел на деревья, и уже видел, как они рассыпаются в прах. Смотрел на дома и видел на их месте только древние развалины. Всё, всё, всё рано ли, поздно ли, но умрет, исчезнет, сгинет навсегда.

«Если это неизбежно, - подумал В., - то какая разница когда, сейчас или через тысячу лет?» А потом он подумал еще: «Тогда зачем жить?» - и этот вопрос не оставил в нем ничего, кроме безразличного недоумения. Он чувствовал себя словно в ловушке неясности, как будто его посадили в пузырь с едва пропускающими свет молочно-белыми стенами, через которые различимы только смутные очертания предметов. И все в нем стремилось прорвать эту оболочку, заслоняющую от него истинное видение и истинное понимание. «Да, да, - сказал себе В., – я все пойму, но не сейчас, потом…»

Он вспомнил, что уже однажды отдернул эту смутную завесу неясности, и когда это случилось, он обрел истинное непосредственное знание. «Да, я помню, я думал тогда, что я бесконечность. И я нашел утешение там, в небе. Я все помню, но ничего не чувствую. Я не чувствую себя бесконечным. Все кончено и нет ничего. Только печаль и нежность – это все, что во мне осталось».

В. прислонился лбом к стеклу. Картина за окном изменилась. Заходящее солнце пробилось сквозь тучи и бросило алые отблески на окна домов. Никогда в своей жизни В. не видел ничего столь прекрасного. Сотни раз он наблюдал закаты, но никогда прежде не ощущал столь пронзительного наслаждения красотой. Солнечный свет наполнял В. собою, его тело теряло плотность и становилось прозрачным, призрачным. Но потом мгновенное наваждение прошло. Нет, ему не быть светом. Он всего лишь человек, просто человек, пока еще человек…

В. отошел от окна и лег на диван, чтобы уже не встать с него. Он наблюдал, как медленно темнело за окном, как уходил день и на смену ему пришла ночь. Тьма опустилась на улицы города, а потом медленно вползла в комнату. Она заполнила собой окно, растеклась по подоконнику и разлилась на стены комнаты, подбираясь к В. Вот она крадется неслышно, приближается медленно, но неотвратимо… В. вздрогнул, когда тьма коснулась пальцев его ног. Она не вызывала ни холода, ни неприятия. Еще один последний вдох, и черная тьма поглотила его…

Дата добавления: 2015-08-18