Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 1. День прошел в объезде ближайших территорий

День прошел в объезде ближайших территорий. В одиночку я все сделал бы за несколько часов, но не поймут, лорд такого ранга не может ездить один, так что граф Гатер взял десяток наиболее знатных рыцарей в свиту, и мы побывали у ряда соседей, чтоб те отныне знали и не забывали, кто здесь сюзерен.

Как я понял, в здешнем королевстве полный раздрай в развитии: столица с прилегающими землями уже в прогрессивной безбожности, но есть верные церкви земли, баронства и графства. Есть полудикие, а есть и совсем дикие, где поклоняются идолам. Отсутствие связей между землями создает пеструю чересполосицу, когда рядом могут жить, не общаясь, племена, отстоящие в развитии друг от друга на полтыщи и больше лет.

Мое герцогство, увы, должно считаться, видимо, очень прогрессивным, так как здешний народ к религии совершенно равнодушен. Не язычники, а именно безбожники. О том, что здесь все-таки было христианство, а не гнусное идолопоклонничество, можно догадаться только по вкраплениям в речь «О, Господи!», «Не искушай дьявола», «Прими душу мою»…

В Священном Писании правильно сказано: иногда стены рушатся от одного крика. Но одним криком ничего не построишь. Я уже вижу проколы и просчеты в ряде хозяйств, даже понимаю, как все исправить, но с тоской зрю, что не могу этим немедленно заняться. Да, я здешний герцог, но я не только герцог, и у меня не только этот огород.

Жизнь – самое редкое, что есть на свете, а большинству людей знакомо только существование. Я тоже существовал большую часть своей жизни, а сейчас наконец-то ощутил, что можно еще и жить, но… когда?

Пообедали у ручья, граф ахнул при виде деликатесов, что я сотворил, а я туманно намекнул, что иногда чудесное здесь является совсем обыденным в других странах, и у графа сразу вспыхнули глаза, как два жарких факела.

Когда возвращались, спускаясь по косогору узкой тропкой, внизу клубился туман, впереди четко прорисовывался холм с огромным черным замком, что плывет в ползущих внизу облаках. Свет падает с той стороны, и крепость кажется плоской черной декорацией на фоне быстро бегущих белых облаков и белесого неба.

Пять высоких башен смотрят в небо, накрытые остроконечными колпаками, края обрывистые, а у подножия холма торчат из тумана верхушки сосен.

Граф покосился на мое напряженное лицо.

– Не узнаете?

– Это же Альтенбаумбург? – пробормотал я.

– Он, – подтвердил граф. – Я сам долго не признавал, когда ехал с этой стороны. Не знаю, что за злое колдовство, отсюда замок какой-то не такой.

– Аберрация света, – объяснил я. – Не обращайте внимания.

– Это не колдовство?

– Нет, вовсе нет. У Господа нашего чувство юмора проявилось не только в том, что создал людей.

Со стен нас завидели издали, граф только поднял ко рту рог, намереваясь протрубить мощно и звонко, как ворота дрогнули и пошли в стороны.

Наверху блеснула красным в заходящем солнце булатнотелая фигура начальника гарнизона. Он помахал нам издали, потом исчез, а когда мы проехали в ворота, встретил уже во дворе.

Я соскочил на землю, конюхи перехватили повод. Бобик сразу же ринулся в сторону кухни.

Паньоль отдал салют, осведомился почтительно:

– Обороноспособность, ваша светлость?

– Вкупе с экономикой, – согласился я. – Крепкая экономика – крепкая обороноспособность. Почему вон тот у вас без шлема?

Паньоль даже не оглянулся, ответил четко:

– Оружейник сейчас приклепывает боковые пластины.

– А-а, – сказал я, – это хорошо. А то я подумал, вольнодумцы… Шлем носить надо! Он формирует голову.

Он остался раздумывать над глубокой мыслью сюзерена, а мы с графом вошли в донжон. В холле шум, навстречу вывалился ошалелый слуга, трясет окровавленной кистью руки. За его спиной мечутся, как вспугнутые куры, люди и челядь, вскрикивают, ахают, всплескивают руками, как птицы крыльями.

Я вломился в зал, ко мне подбежал встревоженный Томас Кемпбелл, отвесил низкий поклон.

– Ваша светлость…

– Что стряслось? – потребовал я.

– Барон Гедвиг…

– Заболел?

– Хуже… Сейчас у него, слава Богу, отобрали меч, связывают.

У меня вырвалось:

– Господи, что с ним? Обезумел?

– Не совсем. Но…

– Подробности, – потребовал я. – Это мои люди, я за них в ответе… в какой то мере. Барон показался мне таким скромным и сдержанным!

Вообще то для меня юный барон навсегда останется тем, кто первым из здешних принес мне клятву верности, а еще с ним проделала часть пути некая леди под видом его оруженосца, а потом исчезла.

Кемпбелл вздохнул скорбно.

– Эта скромность его и подвела.

– Как?

– Молод, ваша светлость, – объяснил он. – Жил в своем замке с родителями, выехал в свет вот только-только… Еще неопытен. Можно сказать, в этом замке впервые попал в столь блистательное общество знатных и благородных рыцарей…

– Хорошо-хорошо, – прервал я. – В чем его буйство?

– Хочет броситься на меч, – ответил он скорбно, но, как мне показалось, достаточно равнодушно, – пришлось забрать у него и все кинжалы.

– Из за чего?

Он посмотрел на меня, развел руками.

– Вы не поверите, ваша светлость… но он напился.

Я переспросил тупо:

– Напился? И это все?

– Все.

– И что, – спросил я непонимающе, – нарушил какой то обет? Например, не пить, пока не убьет троих гандерсгеймцев?

Он покачал головой:

– Нет, просто напился в кругу старших рыцарей. Но им ничего, бывалые, а его развезло. Орал похабные песни, порывался плясать, потом его стошнило прямо за столом… Когда пришел в себя, ну, вы представляете…

Я сказал резко:

– Где он? Ведите.

Он поклонился.

– Сейчас приведем.

– Да не его, а меня к нему!

Он поспешил к дальней двери в соседний зал.

– Ваша светлость, прошу вас…

Барон отыскался не в зале, а в грязном и пыльном чулане. Его спеленали так туго, что не шевельнет и пальцем, а еще и привязали, растянув за руки и ноги, как паука, к спинкам ложа. Бледный и несчастный, он смотрел в потолок, лицо резко исхудавшее, под глазами синие круги, что и понятно – в помещении резкий кислый запах рвоты, но пол мокро блестит, только что вытерли.

Я остановился над ним, он поспешно опустил веки, на бледных щеках слабая краска сильнейшего стыда.

– Сэр Гедвиг, – сказал я осторожно, – вы напрасно… нет, не напрасно, это я уж чересчур… но вы слишком строго себя казните за то весьма неприятное… Все, что вы натворили, было вызвано неумеренным возлиянием, а это такая коварная штука… никто из нас не избежал сей гнусной ловушки…

Он простонал, не открывая глаз:

– Ваша светлость, прошу вас… оставьте меня…

Я покачал головой.

– Сэр Гедвиг, это даже правильно, что все мы прошли через стыд и позор неумеренного питья хотя бы однажды. Господь сам подталкивает нас к этому, чтобы могли затем с пониманием и снисхождением отнестись к тем достойным уважения людям, кто вот так же переберет лишнего…

Он прошептал:

– Как я мог…

– Это были не вы, – сказал я мягко, – а та свинья, что живет в каждом из нас и которую мы обязались не выпускать, чтобы оставаться людьми. Но Господь посылает нам испытания, чтобы помнили об этом грязном звере внутри нас, смиряли, заталкивали сапогами вглубь, ибо омерзителен его облик, а последствия его свобод постыдны и плачевны… Однако, сэр Гедвиг, я бывал в вашей шкуре, поверьте! Напивался до скотского состояния, не в силах отказать тем, кто меня подбадривал и подзадоривал, гореть им за это в огне и лизать раскаленные сковороды… И потому я вас понимаю. И… прощаю. Это были не вы, сэр Гедвиг.

Он прошептал едва слышно:

– Это был я.

– Даже возьму на себя смелость сказать, – продолжил я, – через это испытание должен пройти всякий из нас. Это не больше, чем испытание. Господь испытывает нас не только в бою, сэр Гедвиг. Каждый день – испытание!

Он проговорил с трудом:

– Я не выдержал… я должен умереть…

– Хорошо, – согласился я. – За это вы умрете. Но не здесь. Отправитесь на праведную и угодную Господу войну в Гандерсгейм, там и погибнете. Но я накладываю на вас епитимью, как паладин, облаченный доверием церкви, прежде убить десять сильнейших воинов из той безбожной страны!.. Только так вы можете искупить свою слабость. Принимаете?

Он прошептал после короткого молчания:

– Да…

Я обернулся к дверям:

– Развязать барона Уроншида и вернуть ему меч!

 

Со двора доносится ржание коней, топот, сильные мужские голоса. Лорд Морган Гриммельсдэн, который из клана Горных Рыцарей, властно распоряжается, кому куда и кого за что, это прибыли его люди, часть – вассалы, часть – вольнонаемные.

Я посмотрел с веранды, рыцари Вестготии дождались наконец-то возможности поучаствовать в священной и справедливой освободительной войне, где можно захватить большие богатства и получить в управление просто огромные земли с покоренным населением. По крайней мере сейчас говорят именно об этом, слышу по обрывкам разговоров, уже знаю наизусть все обороты, гиперболы и метафоры.

За спиной послышались шаги Кемпбелла.

– Ваша светлость…

Я спросил, не поворачиваясь:

– Что у тебя?

– Прибыли старосты деревень…

– Хозяйственные вопросы, – сказал я нетерпеливо, – потом, потом. Сперва обороноспособность.

Все новоприбывшие почтительно преклонили колени, едва я показался из двери. Я кивнул высокомерно доброжелательно, уже герцог, не какой-нибудь замухрышка маркграф, знаки внимания заметнее, надо привыкнуть.

Морган, веселый и взвинченный, подбежал ко мне, как поручик к маршалу, глаза блестят, рот до ушей.

– Двенадцать рыцарей, – отчеканил он, – и двадцать четыре тяжелых всадника!

– Хорошо, – признал я. – Все экипированы?

– Полностью!

– И готовы отправиться к побережью?

– Хоть сейчас, – заверил он.

Я осведомился:

– Даже отдыха не потребуется?

– В пути отдохнут, – сказал он бодро. – Дорога почти все время под уклон. Горят нетерпением, ваша светлость!

– Хорошо, – одобрил я важно, – это хорошо, да… Энтузиазм масс, да, весьма зело приемлем.

В ворота въехала роскошная повозка, украшенная серебром и золотом, окошко задернуто шелковой занавеской.

Граф Гатер посмотрел на коляску, перевел взгляд на Моргана, ухмыльнулся и пошел от нас, напевая что-то фривольное. Морган поглядывал в сторону коляски опасливо, вздохнул, лицо слегка омрачилось, а из груди вырвался глубокий вздох.

– Берегитесь, ваша светлость, – произнес он тихохонько, – к вам прибыла вторая ошибка Бога.

– Кто?

– Женщина, увы.

– Красивая?

– Очень.

– Тогда пусть, – ответил я. – Может быть, это не было ошибкой, а каким то дальновидным замыслом Господа? Неисповедимы Его странные пути.

– Замыслом? – повторил он растерянно.

– Замысел в том, – пояснил я, – что Господь всем нам посылает испытания. Большие и маленькие. Иногда размером с гору, иногда – с комара. На кого рассчитывает больше, того испытывает по всей программе.

Слуги подбежали к повозке, один подставил скамеечку и склонил спину, другой медленно, словно занавес на премьере, открыл дверцу.

Сперва показалась сверкающая золотом туфля, чуть-чуть блеснула гладкой кожей щиколотка, а дальше долго шуршал и переливался всеми цветами ворох платьев, одетых одно на другое, так мне всегда кажется.

Наконец появилась молодая и ослепительно яркая женщина. Ее сразу же принялись поддерживать под руки все оказавшиеся вблизи рыцари.

Морган вздохнул снова.

– Значит, – спросил он упавшим голосом, – советуете отказаться от ее… прелестей?

– Это слишком легкий путь, – возразил я. – А вот не отказывайтесь!.. Но и не влезайте.

Женщина что-то спрашивала у слуг, Морган смотрел на нее с тоской, спросил несколько обалдело:

– А… как?

– Не снимая лыж, – объяснил я. – Эх, теперь объяснять, что такое лыжи… В общем, на все вам отпускаю полчаса. А затем в седло и – галопом к побережью. Захватив всех своих доблестных рыцарей! Сумеете уложиться – Господь и дальше будет за вами присматривать, на вас рассчитывать. Нет – вычеркнет из списка.

Его лицо медленно светлело, словно из-за горизонта поднимается солнце и освещает его одного.

– Я оправдаю, – сказал он, – ваше доверие, ваша светлость! Правда, я еще не успел собраться, как мои рыцари, я их прибытия ждал только завтра, но все равно через полчаса буду в вашем полном распоряжении! И сразу же выступлю.

Я сказал одобрительно:

– Действуйте, дорогой друг! Докажите, что мужчины пока еще рулят в этом мире.

Он кивнул и пошел к женщине, я видел, с каким усилием старается не бежать, не вилять хвостом, мир вроде бы еще принадлежит мужчинам.

Рыцарство обречено, подумал я, глядя ему вслед. Эволюция подчиняется великому дарвиновскому закону выживания зауряднейших. Единственное, что вообще-то можно сделать, – это чтобы на смену рыцарству приходило… рыцарство! Я еще не знаю, как это сделать, но ради достижения такой цели… даже ради попытки ее достичь могу в качестве торжественного обета отказаться от чревоугодия, сластолюбия и скотоложества. Вообще-то я и раньше ничем этим не увлекался, но пусть обет будет, все-таки серьезное ограничение наших вольностей, а высвободившаяся энергия пусть будет потрачена с большим толком.

Еще раз бросил взгляд в спину Моргана, он почтительно целует даме ручку, а она нетерпеливо поглядывает в мою сторону. Я, во избежание, отправился в свои покои, по дороге встретил Бобика, погладил, сказал, что да, люблю, в самом деле люблю.

Он унесся, счастливый, а я пошел к себе, отвечая на поклоны дворян и глядя поверх склонившихся голов челяди. Чем больше кабанчик нагуливает жир, тем опасливее посматривает на хозяина. Может быть, именно поэтому челядь меня заранее не любит и боится, все-таки при герцоге жилось вольготно. С другой стороны, еще есть люди, которые наглеют, если их ежедневно кормить, это учитывать надо любому хозяйственнику.

Как известно, есть несколько способов разбивать сады, но лучший из них – поручить это дело садовнику. Здраво поразмыслив, я вызвал Кемпбелла, тот явился моментально и склонился в поклоне, на всякий случай даже чуть перепоклонился, от перепоклона хуже не будет, а причуды нового хозяина не узнаешь сразу.

Я измерил его оценивающим взглядом.

– А скажи, любезный, насколько плотно герцог занимался хозяйством?

Он ответил осторожно:

– Да, ваша светлость… занимался.

– Всем?

– Ну, – ответил он, раздираясь между лояльностью к прежнему хозяину и стремлением не слишком соврать, – он предпочитал благородную охоту…

– Понятно, – согласился я. – Это главное для благородного человека. Благородная охота для благородного… ага. А ты больше по всякой мелочи, верно? Типа всех накормить, нагрузить работой, проверить исполнение, дать задания на завтра…

Он потупился.

– Все верно, ваша светлость. Вы как в воду смотрите.

– Вот и прекрасно, – сказал я с чувством. – Как говорят каменщики, большие камни не ложатся хорошо без малых. Верно? Продолжай руководить всем хозяйством и дальше. А я буду присматривать за тобой. За одним легче, чем за всеми этими бестолковыми муравьями. Никаких особых перемен не планирую, а если и будут, то быта особо не коснется. Да и вообще кузнецам зачем знать о переменах в высокой политике?

Он выпрямился, лицо от приятной неожиданности порозовело.

– Я счастлив служить вашей светлости!

– Иди, – разрешил я. – Ветер шумит и ломает ветви наверху, а у подножия должно быть тихо.

– Истинно мудрые слова, ваша светлость!

– Да-да, – согласился я, – я весь такой мудрый… Кстати, после гибели герцога, как я слышал, оживились разбойники. Наверное, им показалось, что я не так страшен, как Хорнельдон?..

Он смиренно потупился.

– Не могу знать, ваша светлость.

– Возьми бумагу и запиши, – велел я. – Мой приказ. Я, Ричард Длинные Руки, вступил в управление… нет, во владение крепостью и землями… можешь все перечислить, и приказываю прекратить все самовольства и грабежи. Все, кто ослушается, будут наказаны по всей строгости закона…

Он в недоумении поднял голову.

– Как-как?

– По всей строгости закона, – повторил я автоматически, поперхнулся. – Ах да, что это я… Последнее слово не пиши.

Он кивнул:

– Я так и подумал, что ваше сиятельство оговорилось. «…будут наказаны по всей строгости!» Все, записал.

– Отлично, – сказал я. – Промокни, высуши и вели обнародовать. Суровость властителя говорит о его человеколюбии, понял?

Он ошалело кивнул:

– М-да, конечно….

Будут наказаны по всей строгости, повторил я про себя. А потом это и станет законом. Когда утвердится, и если народ примет именно такое решение вопроса.

 


Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 | Глава 11 | Глава 12 | Глава 13 | Глава 14 | Глава 15 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 16| Глава 2

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.021 сек.)