Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 15. Отсидев за столом на секунду дольше, чем необходимо, я поднялся

 

Отсидев за столом на секунду дольше, чем необходимо, я поднялся, жестом велел всем продолжать и не обращать на мое отсутствие внимания.

В соседнем зале достаточно просторно, но пусто, если не считать портретов на стенах и гобеленов. Граф Гатер увязался за мной, бледный и разом протрезвевший, неестественно небрежно заговорил об этих землях Гандерсгейма, где простор, богатства, свободные поселяне…

Я слушал и кивал одобрительно, даже взмукивал в нужных местах, хотя, на мой трезвый взгляд, иметь один акр земли в Вестготии надежнее целого герцогства в Гандерсгейме. Человек – существо азартное. Хорошего ему мало, ему подавай самое лучшее, так что да, я здесь соберу такое войско энтузиастов, корабли Ордоньеса заморятся перевозить.

В холле навстречу распахнулись двери, ввалилась группа хохочущих рыцарей, я их еще не видел, в середке молодой и красивый мужчина с породистым лицом сынка знатного вельможи, что не знал отказа в своих пожеланиях. Жестикулирует и что-то рассказывает такое, от чего четверо его товарищей шатаются со смеху и хватаются друг за друга.

Покосившись в мою сторону, он выпрямился и сказал с иронией и достаточно громко:

– Ну вот и наш новый герцог! Говорят, птица высокого полета.

Я не стал притворяться, что не услышал, сказал предостерегающе:

– Знаете ли, сэр…

– Христоф, – подсказал он с готовностью. – Христоф Вильгельм Гуфеланд. Младший сын графа Фридриха Новоплесского.

– Знаете ли, сэр Христоф, – сказал я, – у высоко летающих птиц не только крылья большие, но и клювы… поувесистей.

Он довольно хохотнул.

– Здорово сказано! Надо запомнить.

– А что, – поинтересовался я, – вам угодно проверить его тяжесть?

Он со смехом замотал головой.

– Упаси Господи!.. Вы сразу всем объяснили предельно ясно. Три поединка – трое убитых. Теперь вас точно никто не посмеет задирать. И уж не мы, точно. Мы пятеро поспешили к вам, ваша светлость, чтобы дать клятву верности и напроситься в ваше войско.

Один из рыцарей поклонился и уточнил со всей учтивостью педанта:

– В то самое, что идет на завоевание…

– …диких земель Гандерсгейма, – подсказал третий.

– Нет проблем, – заверил я. – Клятву – сейчас, а войско… когда будете готовы отправиться на побережье. Туда придут корабли из Сен-Мари. В том числе и за вами. Я уже распорядился.

– Как нам повезло! – вырвалось у него.

Я с вопросительным видом вскинул левую бровь, у меня уже получается довольно эффектно, эдакий сарказм и легкое недоумение.

Рыцарь понял правильно, спохватился и поспешно преклонил колено, но голову откинул, гордо и преданно глядя мне в лицо.

– Я, Карл Теодор Вильгельм Вейерштрасс из Лассальвиля, клянусь в верности сэру Ричарду, герцогу Вельденскому, обязуюсь служить честно и доблестно, не щадя жизни, блюсти честь свою и честь своего сюзерена!

– Встаньте, сэр Карл, – произнес я. – Принимаю вашу клятву и, в свою очередь, клянусь блюсти и защищать ваши интересы, как свои собственные.

Друзья Христофа один за другим преклоняли колени, а сам он, как признанный лидер в их группе, принес присягу последним, хотя понимает же, что выгоднее было бы первым. Молодец, вообще то держит гонор.

Когда они закончили, в зал почти вбежал еще один, широкий и массивный рыцарь, чем то напомнивший сэра Растера, только еще шире да лицом темнее, к тому же в глаза бросаются длинные усы, зачем то покрашенные в лиловый цвет.

Он сразу же преклонил колено и сказал гулким голосом:

– Я, Иоганн Пауль Фридрих Дистервег из Рихтерберга, клянусь в верности и беспрекословном повиновении его светлости герцогу Ричарду Длинные Руки. Если нарушу клятву, да поразит меня Господь самой страшной мукой, ибо нет проступка гаже, чем клятвопреступление!

Я сказал благожелательно:

– Принимаю клятву и, со своей стороны, клянусь чтить честь и достоинство сэра Иоганна, соблюдать его интересы как в боях, так и после боев при дележе трофеев и захваченных земель!

Самому кажется, что уже слишком часто о захваченных землях, но этим людям мало слухов, нужно говорить снова и снова, подтверждать, вон как сразу загорелся весь, расправил плечи, да и остальные оживились, будто уже делим целую страну, как Вильгельм Завоеватель Англию между своими норманнами.

Он поднялся, я не удержался и спросил:

– Кстати, сэр Иоганн, а почему… у вас усы такого цвета?

Наверное, я бестактно задел больное место, на лицах рыцарей появились улыбки, а он выпрямился и буркнул раздраженно:

– А потому!

Я торопливо поискал варианты, как-то надо выкручиваться, сказал громко и торжественно:

– Убеждения, не подкрепленные доводами, свидетельствуют о том, что у вас есть своя твердая позиция! Такие люди особенно ценны в нашем мире, где все меньше убеждений, а больше ветрености, вертопрахости и вертихвостости.

Он приосанился, подкрутил лихо ус и орлом посмотрел на соратников. На него начали смотреть с уважением, а я подумал, что столбу многое прощается за его прямоту и никто не требует от него ума или умения слагать стихи.

Граф Гатер подошел бочком, как глубоководный краб, посматривает с величайшим сочувствием.

– Сэр Ричард, – проговорил он, – вы оглядели замок, а как насчет…

– …окрестностей? – договорил я. – Граф, вы читаете мои мысли.

– Тогда после обеда?

Я вскинул брови в удивлении.

– Граф! До обеда можно объявить войну и закончить ее в два три сражения!.. Кто нам мешает сейчас?

– Позвольте вас сопровождать?

– Не позволяю, а прошу вас.

– Благодарю за честь, ваша светлость…

Едва мы вышли из главного здания, нас догнал Бобик и пошел нарезать круги, высекая острыми когтями искры из булыжников. Граф заметно напрягся, но Адский Пес остановился, чтобы ему почесали между ушей, это же тот, кому он по дороге сюда таскал добычу, граф поскреб и с облегчением перевел дух.

Затем Бобик унесся в конюшню, всегда удивляюсь, как он чует, когда пойду пешим, а когда предпочту запрыгнуть в седло. Мы сперва услышали испуганные вопли, выскочили конюхи, но увидели нас, торопливо поклонились.

– Ваша светлость, – доложил один, заикаясь от волнения, – там ваша собачка прибежала…

– Вашего коника проведать, – уточнил второй льстиво.

– Оседлайте, – велел я. – И еще коня сэра Генриха.

Зайчик взглянул на коня графа с высокомерным презрением и больше не обращал на него внимания.

Ворота открыли нам так, что не пришлось сбавлять хода, молодец Марсель, хорошо муштрует свой гарнизон.

Дорога пошла вниз, по обе стороны сперва неторопливо двигались живописные дубы, огромные и раскидистые, в тени каждого может укрыться войско, затем оливковая роща и серо зеленые ряды виноградника.

Бобик унесся вперед и долго не показывался, а когда выбежал, вид растерянный и унылый, на обоих нас посмотрел с укором, словно это мы распугали всю добычу. Остались только домашние, их давить не разрешаю, а диких поблизости нет, если не считать совсем уж мелочь…

Гатер покачивается рядом в седле, серьезный и мрачный. Я посматривал с сочувствием. Граф он больше по титулу, а не по землям, и вообще ко мне прибиваются в первую очередь либо безземельные, либо те, у кого земли жалкие клочья. Это из Армландии я увел и зажиточных лордов, заманив блистательной идеей разгромить огромное, богатое и погрязшее в греховности королевство, дескать, наш святой долг, и хотя без грандиозного передела земель не обошлось и там, но сейчас я подготовил, по сути, откровенный поход за шапками. Хотя, конечно, идеологическую завесу поставить сумею. Когда ничего другого нет, нужно больше высоких слов, особенно громко нужно говорить о долге и чести.

– Не печальтесь, сэр Генрих, – сказал я наконец. – Не все предсказания сбываются.

Он сказал невесело:

– Пока что умерли все, кто видел тот ужасный мир. В течение суток. Может быть, ваша светлость, лучше всего собрать рыцарей да спешно отправиться на побережье? Вдруг да проклятие касается только тех, кто остается?

Я поинтересовался:

– А что, никто не пытался избежать?

– Пытались, – признался он тоскливо.

– И что?

– Все равно гибли.

– Вот видите.

– Но они не покидали пределов королевства! – сказал он с надеждой. – А если успеть на корабль и оказаться… гм… к моменту… в водах королевства Сен-Мари?

Я подумал, покачал головой.

– Вряд ли рок так уж соблюдает демаркацию границ. Да еще в океане. Простите, граф… меня обманывают глаза?

Он посмотрел на меня, потом проследил за моим взглядом.

– Нет, ваша светлость. Это церковь.

– Господи, – вырвалось у меня. – Первая церковь, что я увидел!

– Здесь?

– В Вестготии!

Он смотрел с сомнением.

– Есть еще… сам видел. Только не помню, в чьих землях. Хотите войти? Но что делать там мыслящему человеку?

Я сказал счастливо:

– Получить поддержку! Помощь.

Я соскочил на землю, Зайчик сразу же замер, как статуя, а граф долго старался закрепить повод за низкий камень. Я пошел ко входу, трава уже почти скрыла вымощенную плитками дорожку, наконец за спиной послышались торопливые шаги.

Он шел за мной, растерянный и недоумевающий, что и понятно, я же неистовый воитель, стратег, повелевающий массами войск, умелый захватыватель крепостей, замков и городов, от такого как-то не ожидается рвение в посещении храмов с их тягучими и непонятными ритуалами.

Я переступил порог церкви с сильно бьющимся сердцем и надеждой. Здесь меня ждет незримая поддержка, здесь будет наш якорь, за который можно уцепиться и начинать строить демократическое правовое государство церкви с сильной инквизицией и властными структурами.

Внутри светло и чисто, воздух прохладный, пахнет благовониями, душистыми маслами, сандаловым деревом. На дальней стене огромная мозаика из цветного стекла, все, как водится, из чистейших красок, никаких полутонов, только пурпур, аквамарин, изумруд, радостная оранжевость – еще не пришло политкорректное время смешивать и доказывать, что нет добра и зла, а есть круто перемешанное говно, именуемое человеком.

Стена разделена на две половинки, одна собрана почти вся из пурпурных стеклышек, другая из серебра и небесного аквамарина, я ускорил шаг и наконец-то различил одинаковые по размерам гигантские изображения двух… ангелов, у обоих сверкающие нимбы вокруг голов, у обоих за спинами роскошные крылья, только у того, что в пурпуре, – огненно красные, а у серебряного – белее лебяжьих, хотя по форме очень похожи.

У того, что на красной половине, крылья… как у гигантской летучей мыши, только что вынырнувшей из ада летучей мыши. И усмешка у красного ангела зловещая, в то время как у серебряного – скорбящая и всепрощающая.

Я замедлил шаг, остановился.

– Граф, – спросил я чужим голосом, – как такое возможно?

Он посмотрел по сторонам, потом на меня, снова мазнул взглядом по стенам.

– Ну… наверное, – произнес он без уверенности, – как то да… а что, собственно, не так?

– Это же церковь, – сказал я со сдержанным негодованием. – Как можно? Здесь что, служат Богу и дьяволу?

Он развел руками.

– Раньше так и было.

– Почему?

Он посмотрел на меня, в смущении отвел взгляд.

– Ваша светлость, я религию вообще недопонимаю, но здесь, как я слышал от стариков, когда-то старались проявить справедливость.

– Справедливость?

Он указал на фигуры.

– Равны по росту, на обе пошло одинаковое количество цветных стекол. Ни одна ни выше, ни ниже. Их даже сделали очень похожими друг на друга, потому что оба ангелы! Только один на небе, другой низвергнут. Мне тоже кажется, что так… гм… честно. Как бы по рыцарски.

Я ощутил холод внутри, с такими аргументами не сталкивался, спросил глухо:

– И потому в эту церковь больше никто не ходит?

Он поправил:

– Уже ни в одну церковь не ходят. Служить дьяволу проще, а чтобы ему служить, вообще не надо ходить куда либо.

– Вы считаете это правильным?

Он пожал плечами.

– Я считаю, воспитывать надо детишек. А взрослые знают, что им делать.

Я повернулся и пошел к выходу. Что-то говорить и убеждать бесполезно. Буду выглядеть как мракобес и дурак, не понимающий, что человеку с детства хочется свободы, никому не подчиняться, наконец-то дождаться взросления, когда мама уже не требует, чтобы мыл уши, а отец не сможет командовать, что и как делать. Наконец-то вольная воля… а церковь требует подчинения всю жизнь? От рождения до смерти? Да пошла она!..

Никто не хочет признавать, стучало в голове, что человек должен учиться всю жизнь. И чем больше у него будет знаний, тем меньше свободы…

Граф догнал меня уже за церковью, я слышал его торопливые шаги, но не обернулся.

Он сказал с сочувствием:

– Ваша светлость, вы зря так…

– Что?

– …реагируете, – пояснил он. – На самом деле и в такую церковь никто не ходит. А ходят по большей части к гадальнице.

– Бабке гадалке?

Он посмотрел с недоумением.

– Какой бабке? Весьма почтенная дама. Из очень уважаемой семьи. И древнего рода. Хотя теперь она из-за своего нечестивого занятия и считается простолюдинкой.

Я вздохнул:

– Да, все запущено, здесь христианский конь и не валялся. Подумать только, к гадалке!

Он покачал головой, лицо потеряло рыхлость, потвердело, а взгляд стал острее.

– Ваша светлость, она в самом деле… Еще ни разу не ошиблась!.. Не все к ней ходят, большинство просто боится правды, но вы, я уверен, не испугаетесь?

Я отмахнулся:

– Ни одна гадалка или предсказательница не в состоянии ничего предречь настоящему христианину.

Зайчик тряхнул гривой, едва я поднялся в седло, повернул голову и посмотрел с вопросом в глазах. Я не успел ответить, граф сказал твердо:

– Ваша светлость, вам просто необходимо побывать у нее!

– Почему?

– Хуже не будет, – сказал он упрямо, – а польза может быть огромная. Вы же теперь герцог, на ваших плечах ноша стала еще больше.

Я вздохнул.

– Пришлось усвоить. Ладно, поехали. Где она живет?

 

 


Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 65 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 4 | Глава 5 | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 | Глава 9 | Глава 10 | Глава 11 | Глава 12 | Глава 13 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 14| Глава 16

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.017 сек.)