Введение. Стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой?

Стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой? Так французский писатель имыслитель Альбер Камю видоизменил «вечный» вопрос о смысле жизни. Тем самымон как бы приблизил возможность окончательного ответа, убрав из вопроса налетвызывающей иронию неприступной учености, сделав его почти обыденным. Подобноевидоизменение «вечных» вопросов характерно как для творчества Камю, так и длявсего философского течения экзистенциализма, представителем которого называютКамю.Экзистенциализм, точнее, атеистический экзистенциализм, как и любая другаяфилософия, в двух словах объясняется выбором того, что первично. Для Камюпервично существование, экзистенция. То есть ничто не важнее существования,ни во имя чего нельзя прекратить чье-либо существование, это ничем болееважным не оправдано.Вообще экзистенциализм, который в литературе обычно выводят из творчестваФ.М. Достоевского и Ф. Ницше, сегодня, в начале XXI века, – больше образ, чемрабочее понятие философии. Это образ рационального, сомневающегося, нонепрестанного разума. Именно в сомнении и постоянной неудовлетворенностисодержится энергия экзистенциального мышления, ставящего знак вопроса в концеаксиом, разрушающего стереотипы общественного сознания, приводящего ксамоотрицанию. «Нет, я не экзистенциалист, – писал Камю, – и единственнаякнига идей, которую опубликовал, – «Миф о Сизифе» – была направлена противфилософов, называемых экзистенциалистами». Живое мышление противитсяфиксации, дидактизму и какому-либо формальному обобщению.Литература, которую принято называть экзистенциализмом, поставила под вопрострадиционную эстетику и традиционную общественную мораль. Экзистенциалистыочистили литературу от «декора». Точно так же и смерть «очищает» жизнь оттеатральности, так как настоящую смерть сыграть невозможно. Экзистенциализмсловно вырывается за рамки традиционных представлений об искусстве с егопривычными атрибутами. Авторский вымысел, условность ситуации и персонажейздесь не выверяются, как обычно, правдоподобием, зависящим от мастерства италанта писателя. Здесь все наоборот. Правдивость самой жизни, жизненныхситуаций и персонажей выверяется при помощи литературной условности.Истинность жизни важнее правдоподобия литературы.Застой в жизни людей, когда все определено и повторяется по привычке, когдачеловек приспосабливается и привыкает к нетворчеству, – такой застой ведет кдеформации морали. Вот почему здоровый противовес застою – ежедневное иежеминутное испытание и утверждение нравственных принципов. Привычныенравственные константы все время, в каждой новой ситуации ставятся подсомнение, опровергаются, и тогда каждый раз находятся свои доказательства ихжизненности и стойкости. Эти доказательства убедительны только тогда, когдаони «разовые», «именные», частные. Иначе все стандартизируется иавтоматизируется – до бездумности и абсурда.Живая мораль как и контекст произведения не может быть совершенной, так какона ни минуты не стоит на месте, не застывает. Совершенная мораль,зафиксированная в кодексах, – мертва. Также и произведение с совершеннымконтекстом, когда читателю не оставляется простора для творчества, – мертвое.Но совершенство живого произведения может достигаться в тексте, в форме. Иэкзистенциалисты достигли такого совершенства.

Дата добавления: 2015-08-18