Победа при альколее

После поданного Серано сигнала к восстанию маркиз Новаличес, находившийся во главе андалузских королевских войск, должен был снова собрать сведения о расположении главных сил противника. Двадцать восьмого сентября, дойдя до Сьерры Морены, он получил донесение, что они расположились близ Альколеи. Маркиз считал, что Серано не готов к отражению удара и не догадывается о приближении королевских войск. Потому он приказал своим полкам двигаться к Альколее. Армия герцога де ла Торре действительно стояла недалеко от Альколеи, когда маршалу донесли с форпостов о появлении нескольких неприятельских всадников по ту сторону моста.

Он тотчас же велел генералу Кабаллеро де Родасу с егерями занять этот мост и подвезти туда три артиллерийские батареи.

Новаличес же приказал своему авангарду во главе с генералом Ласи напасть на передовой отряд мятежников и двигаться к Кордове.

Когда известие о передвижении противника достигло лагеря Серано, дивизия генерала Искиердо оставила Кордову, за ним последовал генерал Рей и, наконец, герцог де ла Торре со штабом.

В таком положении находились оба войска, когда в три часа пополудни прозвучали первые выстрелы.

Сигнал к бою был подан — главные войска с обеих сторон шли форсированным маршем за своими авангардами.

Вскоре раздался гром орудий Новаличеса, расположенных против моста Альколеи. Повстанцы, по-видимому, не ожидали такого быстрого нападения артиллерии, и Новаличес не сомневался, что возьмет мост.

Орудия Кабаллеро отвечали еле слышно и после трехчасовой стрельбы прекратили огонь — это заставило королевских генералов предположить, что у противника мало зарядов.

Новаличес, не обладавший хладнокровием и предпочитавший решительный смертельный бой медленным маневрам, бросился со своим штабом и несколькими полками на мост, чтобы расчистить путь. В этот момент войска Серано открыли такой бешеный огонь по наступающим, скученным на небольшом участке, что королевские войска понесли очень большие потери. Герцог де ла Торре находился с адъютантами на близлежащем холме и руководил оттуда сражением.

Офицеры Кабаллеро принесли известие, что полки королевы редеют и не продержатся долго. Серано хотел уже приказать бригаде Салацаро, вступить в бой, как вдруг впереди, на холме, показался человек, бежавший в сторону Серано и махавший ему руками.

Серано ждал, пока запыхавшийся человек, которого он принял за сочувствующего им крестьянина, подойдет ближе.

Битва на мосту продолжалась, земля стонала от грома орудий, пороховой дым застилал всю окрестность.

— Да это цыган, — вскричал, наконец, один из адъютантов, бросившись навстречу бегущему, — не надо доверять подобному молодцу!

— Где маршал… я должен… говорить с маршалом Серано, — едва мог произнести цыган.

— Сообщите мне свое известие.

— Только маршалу… клянусь вам… скорее!..

— Пустите его ко мне! — крикнул герцог, подходя ближе. — Что это? Я, кажется, видел тебя, цыган!

— Я Аццо, вы, конечно, знаете меня. Генерал Ласи… идет там через долину… чтобы напасть на ваш фланг…

— Клянусь Мадонной, это сообщение как нельзя кстати, Аццо! Бригада Салацаро должна тотчас же идти навстречу войскам генерала Ласи, — приказал Серано, — но как ты пришел сюда, Аццо?

— Я находился на пути в Кадис, когда вон с тех скал стал наблюдать за вами и неприятелем. Один крестьянин рассказал мне вчера, что предстоит бой, и я решил стать вашим лазутчиком.

— Моя жена говорила правду, называя вас верным другом в беде. Благодарю, Аццо! Дайте этому цыгану оружие, возможно, он еще не раз окажется нам полезным.

Получив оружие, Аццо смешался с солдатами, охотно принявшими нового товарища, после того' как услышали, какую услугу он оказал маршалу.

Так как бой перекинулся и на холмы, Серано послал бригаду Аламиноса и полк Контабрика против левого крыла главного отряда Новаличеса, храбро державшегося до сих пор. Огонь был убийственным. Наконец, королевские войска дрогнули и оставили уже взятый плацдарм. Батареи Серано рассеяли кавалерийские полки Джирдженти и четыре неприятельских батальона.

Постепенно огонь распространялся по всей линии, густой пороховой дым не позволял различить ни людей, ни лошадей. С обеих сторон сражались с геройской храбростью, и победа долго переходила из рук в руки.

Наконец, королевская армия поколебалась — шесть егерских рот с офицерами и знаменами были взяты. Одновременно бригаде повстанцев во главе с Салацаро удалось отрезать неприятельский отряд Ласи, намеревавшийся напасть на фланг маршала Серано. Кабаллеро де Родас направил свою батарею против Ласи и пленил его.

Серано уже видел победу! С великодушием, свойственным его благородному характеру, он позвал к себе генерала Ласи, обнял и предоставил свободный выбор — присоединиться к его армии или остаться пленником.

Ласи объявил, что верен знамени, и потому остается вместе со своими солдатами. Тогда Серано, твердо уверенный, что его армия победит, с рыцарским великодушием объявил Ласи свободным. Прискакавшие адъютанты объявили маршалу, что вблизи моста произошла кровопролитная свалка.

— Господа, — обратился он к свите, — настало время и нам помогать! Следуйте за мной!

Громкими одобрениями встретили генералы и адъютанты слова полководца и поскакали рядом с ним с холма под градом ядер.

— Вперед! — крикнул Серано своим утомленным воинам. — Победа или смерть!

Слова маршала воодушевили солдат. Почувствовав новый прилив сил, они бросились на теснившие их полки Новаличеса.

Серано и генерал Искиердо стояли под градом пуль, лошади под обоими пали. Вид стоящего впереди маршала ободрял солдат больше, чем слова. Он был рядом с солдатами и дрался, как герой.

Генерал Новаличес заметил, что от этого участка зависел исход битвы, поэтому тоже стал во главе полков, подоспевших на помощь его войскам. Таким образом, прежние боевые товарищи оказались друг против друга. Ни один не желал отступать, оба хотели умереть или победить, как клялись раньше. Новаличес сорвал с головы шляпу и помахал ею герцогу Серано, тот ответил на приветствие своего врага. Странно было видеть этот обмен дружескими приветствиями двух неприятельских полководцев среди града ядер и пуль!

Отряд кирасиров Джирдженти яростно бросился на егерей, сражавшихся с отчаянной храбростью около Серано — винтовки их заряжались с удивительной скоростью, и огонь шел непрерывно.

Дорога между противоборствующими сторонами была устлана умирающими, по которым безжалостно проходили стоявшие сзади. Звуки орудий и грохот артиллерии Кабаллеро слились в ужасную какофонию. Егеря видели маршала Серано, сражавшегося в первом ряду — испанский герой оправдывал свою славу, являя собой образец мужества. Казалось, маршал ищет смерти. Никто не знал ужасной тайны, бросавшей его под самый град пуль и в самую гущу сабельных ударов.

Но известно, что тот, кто ищет смерти, никогда не находит ее. Егеря падали вокруг него, сраженные пулями и саблями, а маршал стоял, невредим, ободряя своих людей.

— Мужайтесь, воины Альколеи! Победа или смерть!

Вдруг осколок бомбы попал в маркиза Новаличеса. Серано, находившийся шагах в двадцати, видел, как раздробило ему шею и подбородок, как он упал и умер. Маршал позавидовал этой геройской смерти, сказав: «Прощай, товарищ! Ты сдержал свое слово. Твой старый товарищ последует за тобой».

Страшная резня произошла на месте, где только что пал маркиз Новаличес. Его солдаты хотели отомстить за смерть вождя, а повстанцы рвались вперед, уверенные в скорой победе.

На обоих флангах королёвских войск уже раздавался сигнал к отступлению, и только центр отчаянно бился на мосту.

Оба генерала, заменившие Новаличеса, погибли один за другим. Генерал Сарториус, раненный в ногу осколком, упал с лошади, а генерал Гарсиа де Варедес был контужен.

Войска королевы начали отступать. Серано был вовлечен в жаркую схватку с двумя неприятельскими офицерами, сильно теснившими его. Он не хотел дешево продавать свою жизнь, хотя теперь, когда судьба сражения и восстания была решена и победа упрочена, он мог умереть спокойно. После этой победы ворота Мадрида открылись восставшим. Такая успокоительная мысль облегчала герцогу де ла Торре смерть.

Опытной рукой вонзил он шпагу в грудь одному из наступавших офицеров, но в эту минуту к ним приблизился кирасир с высоко поднятой саблей. Смерть висела над Франциско Серано — убийственное оружие уже рассекало воздух над его головой.

Это было в тот самый час, когда в Мадриде Энрика узнала свой смертный приговор! Еще минута — и герцог де ла Торре, победитель при Альколее, упал бы замертво.

Кругом отступали королевские войска, егеря Серано были так заняты противниками, что никто не заметил опасности, грозившей полководцу.

Вдруг между ним и кирасиром, замахнувшимся саблей, появился странный воин. Он не носил мундира, как мятежники, но сражался в их рядах.

Голова его была непокрыта, спутанные черные волосы падали на лоб, блестящие глаза обратились на врага Серано. Судорожно сжимая левую руку, он ухватил правой ствол ружья и, с удивительным проворством и ловкостью взмахнув прикладом, ударил им поперек опускавшейся на Серано сабли. Удар этот дал сабле другое направление, но, отклонившись, она все-таки скользнула по голове, герцога, и он упал. С диким криком Аццо еще раз взмахнул ружьем и одновременно схватил свободной левой рукой узду лошади — ни один егерь не пришел на помощь сражавшемуся цыгану.

Кирасир, правая рука которого опустилась от удара Аццо, выдернул из седла пистолет и прицелился в него. Раздался выстрел и вслед за ним крик. Рука Аццо выронила ружье — он схватился за грудь, откуда струей хлынула кровь. Раненый зашатался и упал возле Серано, которого хотел спасти, жертвуя собой, спасти для Энрики, этой светлой звезды его жизни!

Предсмертный крик Аццо достиг слуха некоторых из его товарищей: они увидели неприятельского кирасира, и три винтовки разом прицелились в него. Выстрелы слились в один, и кирасир упал с лошади, пронзенный тремя пулями.

Рога затрубили победу, королевские войска в беспорядке отступали. Коса смерти хорошо поработала на поле сражения, представлявшем жуткое зрелище, когда адъютанты нашли безжизненного герцога де ла Торре. Быстро созванные врачи объявили испуганным офицерам, что герцог только оглушен и рана в голове не опасна.

Через некоторое время Серано открыл глаза и быстро пришел в себя, когда доктор перевязал рану.

— Где Аццо, где мой спаситель, цыган, — были его первые слова.

Никто не знал этого, Серано нашел его в нескольких шагах от себя среди мертвых.

— Аццо, мой избавитель, Аццо, ты не хочешь принять моей благодарности! — вскричал взволнованный Серано.

Смертельно раненный цыган открыл глаза, в которых уже стояла смерть; было заметно, что минуты его сочтены.

Герцог де ла Торре подошел и стал перед умирающим на колени, из глаз герцога катились слезы. Этот цыган, язычник, обладал таким благородным сердцем, какое редко можно найти. Аццо сделал знак Серано, чтобы тот нагнулся к нему: он хотел что-то сказать.

— Благородная душа! Горе мне, что я убиваю тебя, — сказал Серано и близко наклонился к губам цыгана.

— Прощайте, — прошептал он, — прощайте и скажите вашей супруге, что я с радостью умираю за ваше счастье. Жизнь бедного цыгана прожита не зря.

Он должен был остановиться — кровь хлынула изо рта.

— Будьте счастливы, — с трудом продолжал он после паузы, — вам нечего больше страшиться… вам брат Жозе умер…

— Умер! — вскрикнул Серано, до сих пор мучившийся мыслью об этом ужасном человеке.

— Умер от моей руки… молитесь за меня, я не мог иначе спасти Энрику.

Герцог поднял глаза к небу, вознося молитву.

— Еще одно, — выдавил Аццо умирающим голосом, — скорее, а то будет поздно. Наклонитесь. Недалеко от Мадрида, под скалой Орой найдете золото и драгоценные камни… они принадлежат мне… выройте их и возьмите как мое приношение Испании… я завещаю все вашему великому делу… прощайте, поклонитесь Энрике…

Струя крови, брызнувшая изо рта цыгана, прервала его речь, из груди вырвался последний вздох.

Серано почтил горячей слезой тело верного друга и велел отнести его в свою палатку. Тем временем генералы Искиердо и Кабаллеро де Родас отправились на рекогносцировку поля битвы, имевшего более мили в окружности. Королевская армия была так блистательно обращена в бегство, что они только изредка наталкивались на солдат Новаличеса, подбиравших тела убитых. Повстанцы предложили им помочь отправить раненых в Кордову.

Победа при Альколее была блестящая и полная, остатки королевских войск рассеяны, и дорога в Мадрид открыта. Когда Серано возвратился в палатку, чтобы отдать приказание двигаться к столице, страшная угроза снова обрушилась своей тяжестью на его сердце. Он избежал смерти, чтобы пережить самую трудную минуту своей жизни. Он спасся, чтобы найти тело Энрики. Несмотря на это маршал приказал пикету улан отправиться скорее в Мадрид, объявить там победу и ждать дальнейших приказаний. Сам он со штабом и частью войска хотел следовать за ними.

Эти-то уланы и прискакали на взмыленных лошадях в Мадрид вечером двадцать девятого сентября, в ту минуту, когда герцогиня де ла Торре и граф Теба должны были стать последними жертвами недостойного правительства. С эшафота офицеры объявили конец тирании и победу Серано.

Этого было достаточно, чтобы окончательно взволновать людей, кипевших ненавистью и яростью. Герцогиню де ла Торре и графа Теба торжественно проводили от эшафота во дворец Серано на Пуэрте дель Соль.

Неумолкаемое «Виват!» раздавалось перед балконом, где стояла герцогиня, кланяясь во все стороны. Весь этот мгновенный переворот обошелся без кровопролития. Всю ночь солдаты братались с гражданами Мадрида. Министр-президент предоставил свободу войскам, и судьба Испании была решена.

Ночью Энрика вместе с Рамиро поспешила навстречу победителям при Альколее — она хотела первой увенчать их лаврами.

Вблизи Аранхуеса, на дороге, оглашаемой народными приветствиями, Серано встретил Энрику, свою прекрасную жену, цветущую жизнью и счастьем, и только тогда почувствовал сладость победы.

Он крепко обнял графа Теба и, чтобы сделать всех участниками своей радости, велел раздать войскам золотые монеты из собственной шкатулки.

Энрика узнала от Франциско, что Аццо умер, спасая его, и глаза ее наполнились слезами.

— Добрая душа, — сказала она Серано, — он должен хотя бы после смерти обрести покой у нас в Дельмонте.

Серано исполнил желание Энрики.

Из Аранхуеса герцог де ла Торре послал Приму известие, что идет с победой в Мадрид и что двадцать восьмого сентября при Альколее судьба Испании была решена.

История увековечит этот день торжества свободы, записав его золотыми буквами на своих страницах.

Дата добавления: 2015-08-05