Малышка 1 страница

Человек недалеко ушел от животных. Но иногда он ставит меня в тупик таким явлением, как искусство. Сам я далек от него и всегда относился с уважением к людям, которые способны не только придумывать несуществующие образы, а и выражать их в виде песен, музыки, картин и много чего еще. Как мне кажется, это – единственное, что отличает человека среди прочих живых существ. Власть искусства очень часто недооценивают. Но если вы хотя бы раз видели, как дружная боевая песня сплачивает ряды воинов или как седой, битый жизнью старик льет слезы, услышав балладу о чужой трагедии, то не станете спорить. В этом есть что-то сверхъестественное, что-то трогающее человека за живое, за то, для чего у меня тогда не было названия. В искусстве нет никакой практической пользы, и все-таки оно не умирает, а талантливый певец никогда не останется без миски каши и кружки пива. Да и предания древних дней, о которых молчат летописи, могут пережить много веков, кочуя из песни в песню.

Как я уже не раз говорил, у нас со Жданом сложилась определенная репутация в купеческих кругах. Я теперь не участвовал в стычках. Нанимали меня для другого. Во-первых, мне были известны все торговые маршруты, самые безопасные пути. Ну а во-вторых, кроме роли проводника, я договаривался. Со всеми договаривался. И с другими купцами о выгодных ценах, и с таможенниками, дабы не брали лишних пошлин. Само мое присутствие отпугивало разбойников, хотя они уже успели забыть, каков я в бою. Знали, уговорю, отважу, заставлю отказаться от идеи напасть на караван.

А если стычки все же случались, то боялись Ждана. Большинство разбойников прекрасно знали: бой против него – самый быстрый способ угодить на каторгу или в рабство. Это страшило больше, чем смерть.

В Луге подходящий купеческий обоз мы нашли сразу. Он направлялся на северо-восток, то есть в обход Корчева. Купчишка – щупленький, с бегающими глазками – был мне незнаком, в отличие от капитана его охраны. Последний шепнул торговцу пару слов на ухо, и тот расцвел в улыбке.

– О, многоизвестный Искатель! – воскликнул он, не дав открыть мне рта. – Слышал многое о тебе, но судьба по непонятному упущению не сводила нас прежде. Куда нынче пролегает твой путь? Может быть, мы разделим дорогу?

– Буду рад, – кивнул я. – Обсудим условия…

– О, ты будешь доволен! – перебил он меня. – Мой капитан лестно отзывался и о спутнике твоем. Но жалованье охраны определяет он.

Я знал, чаще всего так и делали – купец нанимал только капитана и выделял ему деньги на жалованье простым охранникам. А тот уже сам формировал отряд. Хотел – брал известных своим умением и знающих себе цену наемников, хотел – много молодежи по дешевке. Хоть зачастую такой капитан имел свой, испытанный отряд. Помните, я рассказывал, как Ждан нанимался в охрану своего первого каравана? Теперь вы можете представить, насколько опасно испытание, которое он прошел. Наемники не склонны делиться с чужаком, ведь общая плата не зависит от численности отряда. Больше стражи – меньше денег каждому. Таких претендентов, каким тогда был Ждан, очень часто калечили, а то и убивали. Три поединка – не шутка. И если сперва капитан выставлял середнячков, то в третьем, если до него, конечно, доходило дело, против наглеца пускался лучший боец отряда.

Сейчас Ждану уже не было нужды что-то доказывать. Его принимали без испытания всегда. И всегда же с радостью. Во-первых, из-за надежности в бою. Ну а во-вторых, он никогда не забирал себе все вознаграждение за пленных, ежели такие случались. Не было случая, чтобы под конец похода Ждан не устроил для соратников хорошей попойки, если, конечно, ему доводилось захватить пленных.

– Здгавствовать тебе долгие лета, Зануда. – Капитан радостно протянул Ждану руку, как только мы с купцом отошли.

– И ты здравствуй, Картавый. – Ждан улыбнулся и пожал протянутую руку.

– Хм, и здесь тебя Занудой кличут, – усмехнулась Борислава.

– Да уж. – Ждан не смутился. – У нас даже шутка была: Зануда не всегда нудный, да и у Стояна не всегда с женщинами получается.

При этих словах Картавый помрачнел.

– Нет больше Стояна, – промолвил он.

– Как так? – удивился Ждан. – Боец-то справный был.

– Стгелу поймал. Пагшивая стгела, зазубгенная. Вытащить не смогли. Жаль, Искателя с нами не было. Пагу дней еще Стоян кговью кашлял, не довезли до лекагя, помег в догоге. Нас в той стычке знатно помяли.

– То-то я смотрю, отряд у тебя на две трети из каких-то голодранцев молодых, – кивнул мой спутник.

– Охотники, – отмахнулся Картавый. – Я пгикинул, в здешних лесах они нужнее губак. А там пгигляжусь, может, кого и оставлю в отгяде. Из Бочажского княжества они. Там нас и пгогедили знатно. Пгишлось из местных набигать новых.

– Бочаг? – удивился Ждан. – С каких это пор туда купцы ходят?

– С тех самых.

– Там же болота!

– Были болота, а нынче – тогговая догога.

– Да чем они торговать-то могут, кикиморы болотные? Окромя грязи – никакого товару. А князь их что, вообще умом тронулся? У Бочага единственная защита – болота.

– Э, не скажи. Тгавка у них нашлась интегесная, газгыв-тгавой обзывают. Златомостские алхимики в погох ее как-то добавляют. Жуткая смесь выходит. Словом, купцы сами все оплатили, болота осушили, кое-где гати намостили. Князь тамошний газбогател. Отггохал себе каменный детинец. Многие купцы на этом стгоительстве нажились. Даже нанял полк замогских мушкетегов для охганы. То бишь люди – замогцы, мелковатые такие, могды смуглые, нелюдимые. А огужие – из того же Золотого Моста.

– Ну и как они в бою, заморцы эти? – задумчиво поинтересовался Ждан.

– А хген его знает, – развел Картавый руками. – Я с ними не дгался. Огужие их поубойнее луков будет, пго то слыхал. А в гукопашной, думаю, наши пагни посильнее. Мы, венеды, кгепче, мощнее. Да егунда все это. Какой дугак с Бочагом свяжется? Там же одни бунтаги. Даже князь их году не княжеского, а пгедшественника своего скинул с пгестола да пегед всем людом и загезал. Замогцев потому и нанял, что боится люда своего служилого. А ну как на копья поднимут? Газбойники там гасплодились! Замогцы ни хгена в наших лесах сделать не могут, а бочажцы служат абы как. Им по дебгям гади княжеской мошны лихих людей выкугивать охоты нет.

– Все как везде, – качнула головой Борислава.

– И не говоги, кгасавица, стгашно жить стало, – рассмеялся Картавый. – Вот давеча в Тихой Замути тоже тгоих загезали. Говогят, уважаемые в своих кгугах люди были. – При этом капитан как-то странно посмотрел на Ждана.

– Не знаю, не слышал, – сохраняя невозмутимое лицо, ответил Ждан.

Капитан провел ладонью по короткостриженым светлым волосам. Его серые глаза словно бы вцепились клещами в моего спутника. Крепкий, широкоплечий, ростом он ненамного превосходил Ждана, отчего казался почти квадратным. На его загорелом лице, исчерченном шрамами, выражение ехидства казалось чужеродным. Мало кто смог бы с первого взгляда заподозрить в Картавом, весьма известном в наемничьих кругах, цепкий ум. Широкий, выдающийся вперед подбородок, покатый лоб и массивные надбровные дуги скорее наводили на мысль о тупом рубаке. Впечатление это конечно же было обманчивым. Тупые вояки не командуют известными отрядами.

– Я слышал, убийца пгямо с ума сошел. Полосовал свою жегтву чуть ли не на мелкие кусочки. Телохганители и сунуться побоялись. Зато нож гассмотгели во всех подгобностях. Оба ножа, – веско добавил он. – Хогошее огужие, славная златомостская ковка. Откуда оно у пгостого бгодяги?

– Картавый… – нахмурился Ждан. – Я давно тебя знаю, и ты меня еще несмышленышем помнишь. К чему все это? Есть что сказать – говори, не ходи вокруг да около.

– Ножи пгиметные, – повторил капитан. – Помнится, я вельми похожие по описанию из Золотого Моста тебе пгивозил.

– Ты думаешь, это я сделал?

– Нет, не думаю. – Капитан твердо посмотрел в глаза Ждану. – Хотя по описанию похожи не только ножи, а и хозяин их. Конечно, это не можешь быть ты, я и мои гебята так любому и скажем.

– Рад, – просто ответил Ждан.

– Да и не могу я того пагня винить ни в чем. Люди говогят, он за своего отца отомстил. Газговор его с этими тгемя слышали. И пгавильно сделал. Людишки-то мегзостные были. Вот и дгугая мгазь пущай помнит, что у слабого человека может отыскаться сильный сын. Только в Тихую Замуть пагеньку тому лучше не соваться. Да и в Луге не безопасно ему. Непгостых человечков он сгезал. За них не только гогодские подонки ему голову отогвать хотят, а и те, кто с подонками боготься должен.

– Думаю, такой парень способен за себя постоять, – вмешалась в разговор Борислава.

– Я бы его пгинял в свой отгяд, – задумчиво промолвил Картавый. – А ты, Зануда, как, не думаешь Искателя бгосить? Тебя бы я тоже пгинял.

– Ну пока – нет.

– Я понимаю, у Искателя спина шиге, за ней от чего угодно спгятаться можно. Да только много повидал я, и скажу тебе, непгостой он человек. А мы с тобой – пгостые. И понять дгуг дгуга нам пгоще. А там, глядишь, я от дел отойду – ты отгяд возглавишь. Семнадцать хогоших мечей – это тебе не комаг чихнул.

– Спасибо, Картавый, – рассмеялся Ждан. – А только давно мы с Искателем путешествуем, и компанию менять я пока не намерен.

В это время мы с купцом подошли к ним.

– Ну что, Ждан, сговорились? – спросил я, хоть слышал каждое слово его разговора с Картавым.

– А то как же, – хмыкнул юноша.

– Ну и добро. Эти с нами, – кивнул я на девушек.

– Ох, Искатель, давно ли стал в поход жен с собой бгать? – рассмеялся капитан. – Смотги, пегедегутся пагни мои из-за них.

Да уж, прав он был. Женщина в дальнем походе – причина всех ссор. Но что уж тут поделаешь? Мы со Жданом осознавали грядущие неприятности и были к ним готовы.

– А они кем? – нахмурился купец. Видно, ему не очень хотелось нанимать непонятно кого и непонятно зачем. С другой стороны, он прекрасно представлял все выгоды от того, что я пойду с обозом. – Учти, Искатель, много не дам. Ежели они – еще одна твоя заплечная сумка, то и кормежка за твой счет.

– Какая такая сумка? – возмутилась Борислава. – Я, к примеру, могу в охрану. Мечом уж всяко лучше этих лапотников владею.

Вскипела молодая кровь воительницы. Лицо покраснело, а рука сомкнулась на рукояти меча. Наемники так вообще уставились на нее, словно на чудо какое. Хороша была Борислава в гневе.

– Охраной Картавый ведает, – отмахнулся купец. – С ним и разговаривай.

– Не надобно мне баб в отгяде, – фыркнул капитан. – Не возьму. И ты, Ждан, не пгоси. Не нгавится она мне. Гоногу больно много. Из таких хогошие солдаты не выходят. Да и баба она все же.

После происшествия в Тихой Замути Ждан сошелся с дочерью воеводы очень близко. Нет, не как любовники – скорее, как брат и сестра. И ревность Светланы была совершенно неуместна. Помимо тренировок, в течение которых Ждан азартно пытался передать как можно быстрее то из моей науки, до чего дошел своим умом, они много говорили. В том числе и о наемничьей жизни парня. Я не знаю, задумывала это Борислава с самого начала или идея спонтанно пришла ей в голову, а только ответила она уже спокойно и уверенно:

– Согласно обычаю я могу взять свое место в отряде мечом.

– А знаешь ли ты, девица-кгасавица, на что идешь? – прищурился капитан. Видно, несмотря на великолепный меч, неженскую ширину плеч и большие ладони, не считал он Бориславу бойцом.

– Это ты не знаешь, – гордо ответила девушка.

– Освободите кгуг, – обреченно махнул рукой Картавый.

Его люди, заинтересовавшись спором, придвинулись поближе. Сейчас, повинуясь команде своего предводителя, они споро расступились, образовав неправильный круг, центром которого стала Борислава.

– Ты должна победить тгех пготивников, – провозгласил Картавый.

– Какие правила поединка? – спросила девушка.

– Пгавило – победить. Можешь делать все, что хочешь. Поединок заканчивается, когда ты дашь понять, что твой пготивник пготив тебя не выстоял. Убивать можно, но не советую. В долгом пути всяко статься может, а у убитого тобой останутся живые друзья. Вытеснишь пготивника за пгеделы кгуга – тоже победой считается.

Наемники воткнули в землю копья, обозначая те самые пределы, и сделали шаг назад.

– Жавогонок, пегвым идешь, – сказал капитан.

В круг, где осталась одна Борислава, вышел молодой парень, самый обычный, с незапоминающимся лицом, крепкий, ловкий, видно сразу – не новичок, но и не ветеран. Середняк. Такие, как он, составляют большинство любого отряда. Легкая кольчуга, кожаный шлем с металлической основой, круглый щит и широкий меч – вот и все снаряжение. Клинок короче меча Бориславы. Предназначен больше не для поединка, а для рубки в плотном строю. Оружие, обычное для наемника.

Он принял боевую стойку, прикрывшись щитом, подняв меч острием вперед над его верхним краем.

– Когда начинать? – спросила Борислава.

– Да когда хочешь, – рассмеялся Картавый. – Бой считается начатым, когда оба пготивника вошли в круг.

К тому, что произошло дальше, похоже, был готов только я. Ждану, конечно, доводилось встречаться с боярскими дружинниками, но даже он не представлял, что такое подготовка княжеского воеводы.

Борислава прыгнула вперед, не вынимая меча, ударила ногой в нижний край щита. Быстрота ее атаки ошеломила Жаворонка. Верхний край щита попал ему в лоб. Это говорило об определенном опыте. Новички обычно ловят его зубами, а потом эти же зубы и выплевывают. Борислава, воспользовавшись замешательством, сместилась вправо, сократила расстояние еще больше. Жаворонок интуитивно отмахнулся мечом, но девушка хладнокровно выгнулась назад, пропуская острие на волосок от своего живота, и тут же шагнула вплотную к наемнику. Правая рука сомкнулась на горле, правая нога оказалась вовремя подставлена под колено противника, и Жаворонок полетел на землю через ее бедро. Борислава упала на левое колено, прижимая им к земле правую руку Жаворонка, сорвала с его пояса нож и приставила к горлу.

– Достаточно ясно, что он против меня не выстоял?

– Достаточно, – буркнул Картавый.

Веселость его и задор мигом испарились. Капитан оказался не так удивлен, как остальные, и все же подобного даже он не чаял увидеть. Ждан – и тот по первому времени объявлялся в отрядах с меньшим блеском. Спокойно укладывал положенных трех противников, не демонстрируя и половины своих способностей. Борислава же сразу дала понять, что основная часть отряда Картавого не годится ей и в подметки.

На этом, возможно, и стоило закруглиться. Да Картавый уже был готов принять девушку с одного боя, смирившись с неизбежной потерей денег. Но тут Борислава произнесла:

– По одному скучно. Двоих давайте. Сразу со всем и покончим.

И Картавый проглотил готовые сорваться с губ слова одобрения. Желваки заиграли на окаменевшем лице. Он выплюнул сквозь зубы:

– Одинаковые. Ваша очегедь. Смотгите, не калечить. Она с Занудой.

– Спасибо, капитан. – Ждан положил руку на его плечо и произнес эти слова еле слышно. Так же тихо прозвучал ответ:

– Я тебя, Зануда, уважаю, но кобылица твоя больно не выезжена. Мегы не знает.

– Ну прости. Ну не знал я, что так оно все обернется. Ну дурак я. Вообще не думал, что она в это все полезет.

– Ладно, Зануда, не нуди. Понял я все, угазумел. А только Жавогонка отпаивать сам будешь. Его тут только что баба безогужная положила. Представь, каково пагню. Силу показать – это ладно, а унижать зачем?

Тем временем в круг вступили Одинаковые. Как я узнал потом, были они братьями-близнецами. Сами по себе – ничего особенного. Только дрались они всегда в паре, прикрывая друг друга и чувствуя действия напарника как свои собственные. Кольчуги их были серьезнее, чем у Жаворонка, шлемы – стальными, с бармицами, прикрывающими шею и лицо, щиты больше, да и действовали они уверенней. Вступили в круг плечом к плечу, наученные горьким опытом соратника и готовые к любому подвоху.

Борислава сразу почувствовала: на сей раз легко победить не получится. Выхватила меч, попятилась, цепко вглядываясь в противников, выискивая слабые места в обороне. Братья надвигались на нее спокойно. Девушка попробовала сместиться в сторону, обойти, заставить мешать друг другу. Одинаковые разомкнули щиты, беря воительницу в клещи. Но стоило ей попытаться сблизиться – щиты вновь сомкнулись, и прадедовский меч высек лишь сноп искр из стального умбона одного из братьев. Мечи наемников замерли, словно две хищные птицы, готовые спикировать на добычу. Но Одинаковые так и не сподобились к атаке. Борислава, пятясь от них, сделала два шага назад. Попробовала зайти с другой стороны. Реакция такая же. Братья сперва разошлись, не давая девушке сместиться им за спину, а потом сошлись, стоило ей вступить в ближний бой.

В этот раз Борислава не стала отступать. Она сама атаковала быстрыми жалящими ударами. Я видел, девушка пыталась заставить братьев пустить в ход мечи, открыться, разомкнуть щиты, но опытные наемники выдержали натиск с прежним хладнокровием, не поддались на провокацию и в результате отвоевали у дерзкой девчонки еще три шага. Они прекрасно знали, чего хотели и как этого добиться. Мастерство дочери воеводы, не подкрепленное боевым опытом, было бессильно против двух простых рубак.

Наверно, Борислава решила, что ее так и будут выдавливать щитами за грань круга, сбросила со счетов мечи наемников. Она расслабилась, подошла слишком близко, пытаясь вскрыть их оборону, и тут же поплатилась, когда оба брата без видимого сигнала вдруг атаковали ее. Клинки скрестились, зазвенели, Борислава отпрыгнула назад и в сторону, но там ее ждал один из братьев, опять возвращая на прежний путь.

Картавый улыбался. Старый наемник знал, что так и будет. Он без лишних церемоний воспользовался брошенными в запале словами о двух противниках, и теперь его подчиненные уверенно двигались к победе. Борислава нахмурилась. Ноздри ее хищно раздувались. Я видел, девушку охватывает ярость. Да что толку? И вот ее спина уже коснулась древка копья. Братьям оставались какие-то два-три шага, чтобы вытеснить ее из круга окончательно.

Из горла Бориславы вырвался пронзительный то ли крик, то ли визг. Того, что произошло дальше, не ждал никто. Словно красная пелена упала на глаза воительницы. Она прыгнула, нанося удар в щит левого противника двумя ногами. Наемник отшатнулся, не смог удержать равновесия, упал на спину. Брат двинулся вперед, прикрывая упавшего. Борислава сама очутилась на земле, оставшийся на ногах наемник не собирался упускать такого преимущества. Но Борислава, едва успев приподняться, нанесла хлесткий удар по ногам. Только кованые поножи спасли одного из братьев. Таким ударом противница вполне могла бы оставить его без ноги.

Борислава, не вставая, ринулась вперед. Казалось, она хочет схватить наемника за ноги, и тот привычным, отработанным движением опустил щит и сместил центр тяжести чуть вперед, дабы вес тела Бориславы не сбил его. Девушка словно того и ждала. Оттолкнувшись кулаками от земли, она вскочила на ноги перед наемником, оказавшись вплотную к его щиту, ухватилась за него двумя руками, рванула на себя и немного в сторону. Человек Картавого оказался не готов к такому повороту событий. Он не успел даже отмахнуться мечом, чувствуя, как теряет равновесие. А еще через миг вылетел из круга, врезавшись в толпу сотоварищей и простых зевак, собравшихся поглазеть на бой.

Второй наемник встал на ноги. Девушка подхватила с земли брошенный меч и вновь ринулась вперед. Удары посыпались градом. Человек Картавого не получил даже крохотной возможности контратаковать, укрылся за щитом, пятясь. Борислава рубила сплеча, от щита летели только щепки и искры. Поединок окончательно превращался в побоище. Девушка двигалась слишком быстро, тяжелый меч был подобен горной лавине.

Нога наемника подвернулась, он опять оказался на земле. Но противница не оставила его в покое, продолжала бешено рубить с невообразимой скоростью. Бармица скрывала лицо наемника, но я был уверен: опытный рубака сейчас побледнел. Наверно, впервые он оказался так близок к смерти. Неистовство дочери корчевского воеводы могло испугать кого угодно. Ждан и Светлана ринулись к ней одновременно. Парень обхватил ее за пояс сзади, оттаскивая от жертвы, при этом рискуя сам получить удар мечом.

– Стой, угомонись, Бешеная! – заорал он.

Княжна схватила подругу за запястья, останавливая меч, готовый обрушиться на неожиданную помеху, и быстро заговорила:

– Все, Славочка, все, ты победила, хватит, успокойся, хватит.

Ее сбивчивый шепот подействовал лучше, чем ушат холодной воды. Мышцы воительницы расслабились, клинок выпал из рук. Светлана прижала ее голову к груди, гладя по волосам. И над местом так неожиданно закончившегося поединка повисла тишина.

– Гасходитесь, чего вылупились?! – рявкнул Картавый. – Дел нет? Так я сейчас сыщу!

Борислава успокоилась быстро. Боевая ярость покинула девушку, оставив лишь дрожь в руках и немного мутный взгляд. Она поблагодарила подругу быстрым поцелуем, отстранила, подняла меч. Острием в ножны попала не с первого раза. Пришлось направить клинок левой рукой.

– Я победила? – спросила она у Ждана.

– Победила, – проворчал тот.

– Вот и хорошо.

И тут Ждан взорвался, словно бочка с порохом:

– Дура! Это так не делается! Неужели тебе не вдолбили в твою стальную головушку простых вещей?! Мать моя женщина!

– Я доказала свое право. Доказала, что достойна вступить в отряд!

– Не делается это так! Тебе же завтра, может быть, с этими людьми рядом сражаться! Да никто из тех, кто видел, как ты дралась, на помощь тебе не придет, не прикроет! Они же специально дрались так, чтобы не покалечить тебя! А ты сорвалась, словно зверь дикий! Бешеная, как есть!

– Но ведь правил нет!

– А мозги под черепушкой у тебя есть? Это – не враги! Как в твою тупую башку вбить простые вещи? Здесь тебе не княжий терем, а ты – не дочка воеводы! Здесь ты никто, и звать тебя никак! И первое дело – заработать уважение соратников. Свое жалованье ты получишь за счет снижения их доли! Неужели непонятно?

– Разве после такой победы меня не станут уважать?

– Нет! Тебя станут бояться, ненавидеть, тебе будут завидовать, но уважать точно не будут! Скажи спасибо, что здесь слишком уважают меня и Искателя. Иначе я поставил бы все, что угодно, на то, что в первой же стычке тебя бы угостили арбалетным болтом в спину!

– Но ведь… – Борислава удивленно захлопала ресницами, надо заметить, весьма длинными. – Это же… Так нельзя… Своему в спину…

– Ты – не своя. А теперь и станешь ею не так скоро! Пойми же… Эх… – Ждан обреченно махнул рукой.

– И что дальше? – уже совсем растерянно спросила Борислава.

– Что дальше, что дальше. Пошли к Картавому, условия найма оговаривать. И пожалуйста, заткнись. Говорить буду я. А то сделаешь еще хуже.

– Хорошо, – закивала Борислава. Напор Ждана буквально раздавил ее.

– Э-эх… – Парень махнул рукой и добавил презрительно: – Благородные. Привыкли с холопами общаться. По-людски уже не можете. Мало, видать, в детстве пороли да вежеству и обходительности учили. Хотя зачем вам это все? Чуть что не по-вашему – сами кого угодно прикажете выпороть на конюшне. Э-эх, тоже мне соль земли, белая кость, голубая кровь. Правильно кто-то придумал терема стенами обносить. Это чтобы вас от нормальных людей отгородить.

Подавленная Борислава молча шла за Жданом, слушала его брюзжание, не перебивая. И сама уже начала понимать, что не так здесь надобно удаль свою показывать.

– Тебя на катапульту сажать да подальше к вгагам забгасывать, – проворчал Картавый, бросив на нее хмурый взгляд. – В бою небось своих и чужих не газличаешь. Будь моя воля, не взял бы тебя, но пготив обычая не попгешь. Пгинимаю, даю тгеть доли.

– Это как? – не поняла Борислава.

– Купец выделяет плату всей охране, – пояснил Ждан. – А уж капитан сам решает, набрать ему серьезных бойцов на солидную долю или зелень всякую. Но сколько бы ни набрал, сверху оговоренного и медяка не получит.

– И как определяется доля каждого?

– А пгосто, – ответил капитан. – Полную долю дают опытным бойцам. Новички, – он кивнул на бочажских охотников, – получают четверть доли. Пговегенные – половину, те, кто пгоявил себя, две, ну а капитан и лучшие бойцы – тги. Ждан потом быстго все газделит.

– А почему мне лишь треть? – возмутилась девушка. – На мечах я любого твоего одолею. Это не меньше двух. А то и все три.

– Тги доли здесь имеем только я и Ждан. А ты мечом спгавно машешь, а только не знаю я тебя. Губиться хогошо – мало. Тебя в отгяд бегут. И с отгядом ты действовать должна. В геальном бою я тебя не видел, и как ты с остальными поладишь – не знаю. Одинаковые для меня гогаздо ценнее, чем ты. Не нгавится – скатегтью догога.

– Успокойся. – Рука Ждана легла ей на плечо. – Для первого похода тебе еще много дают. Особенно после того, что ты здесь устроила. Дай тебе Картавый полную долю – его люди этого не поняли бы.

Борислава отошла, ворча что-то себе под нос. Картавый неодобрительно посмотрел ей вслед.

– Только из уважения к тебе, Ждан, бегу, – произнес он тихо. – Пгисматгивай за ней. Не нгавится она мне. И вот еще что, меч ей купи дгугой.

– Зачем? Хороший же клинок, – не понял юноша.

– А затем, что слишком хогоший. Слухи по земле идут не только пго Тихую Замуть. А и пго Когчев и княжну тамошнюю с ее телохганительницей. У Богиславы вашей и меч пгиметный, и имя совпадает. Да и в бою ты посмотги, как двигается. Либо меч вокгуг себя пускает, либо сама вокгуг меча идет, но никогда одновгеменно. Это – стиль боя когчевских дгужинников. Повезло вам, что мои люди в тонкостях таких не газбигаются. Когчевским князем наггада немалая была обещана. Сдали бы и ее, и подгугу. Я ничего бы не поделал, да и ты с Искателем тоже.

– Спасибо, Картавый, я твой должник, – так же тихо проговорил Ждан.

– Бгось. Долги все мне ты давно вегнул, и с запасом. Я ведь по-дгужески пгедупгеждаю.

Ждан нашел Бориславу на окраине купеческого лагеря. Она сидела, прислонившись спиной к телеге. Рядом – Светлана. Княжна обняла подругу и что-то тихо шептала ей на ухо. Завидев Ждана, умолкла. Обе девушки насторожились.

– Ну ты нашла когда спорить, – хмуро произнес Ждан. – Чисто дитя малое! Здесь тебе не княжий терем, а ты – не дочка всеми любимого воеводы! Пока не сложится у тебя репутация среди наемников, о хорошей доле и не мечтай. Не дадут, хоть весь отряд положи скопом.

– Да поняла я уже, – отмахнулась Борислава. За короткое время знакомства со Жданом она уже осознала, что если тот начинал что-то втолковывать, мог делать это хоть полдня, повторяя одно и то же по много раз.

– Начала ты из рук вон плохо. Этот поход можешь считать неудачным. Разве что если жизнь кому спасешь, отношение к тебе улучшится. Но это вряд ли.

– Почему? – Это слово вырвалось само. Борислава осеклась, поняв, что провоцирует Ждана на новые словоизлияния. Но тот ответил коротко:

– Осень. Листья опали. Засаду нормальную не устроишь. Лихие люди здесь, на севере, обычно в это время на промысел редко выходят, да и то – по большой нужде. Спокойный поход будет.

– Ну и хорошо. Может, с кем другим повезет больше в следующий раз.

– Зря ты так. Картавый – один из самых авторитетных капитанов. Сам-то он злословить почем зря не станет, а вот люди его могут ославить тебя.

Девушка нахмурилась, потянулась к мечу.

– Уймись. Здесь тебе не княжий терем! А наемники – не холопы. Прикрикнуть и запугать не выйдет. Хочешь жить по-новому – забудь свои благородные замашки. Нет – лучше сразу в Корчев возвращайтесь. Князь-батюшка пожурит и простит.

– Мы не вернемся, – ответила за нее Светлана.

– Ну ты, княжна, вообще отдельный разговор. Я тебя в этой новой жизни просто не вижу. А ты, Борислава, гонор свой засунь поглубже и не выпячивай. Ты – новый человек, а значит, все самое тяжелое – тебе. Смирись заранее. И стража ночная в самое неудобное время, и место в арьергарде – пыль из-под колес глотать или лепешки грязи ловить. И пойти разведать местность – это тоже твое. Терпи и не кочевряжься. На время похода Картавый для тебя – князь, воевода и отец родной.

– Да поняла я! – вспылила девушка.

– И раздражение свое тоже на поводке держи. Не ровен час – обломают, как сухую ветку. И запомни, людей Картавого я знаю гораздо дольше, чем тебя. Так что споры решать мечом не вздумай, отберу, как есть отберу. И в канаву выброшу. Я – хам худородный, мне на честь предков плевать, тем более твоих. А на жизнь хороших приятелей – совсем не плевать, тем более своих.

– Хватит, Ждан, – попросила Светлана. – Сколько можно ее в грязь макать? Неужто ты такой безгрешный? Все совершают ошибки. Не привыкли мы к вашей жизни, так что ж, казнить нас за это? Дай время – научимся.

– Научатся они, – проворчал Ждан, уже уходя. – Как же, а мне все это время сопли вам вытирать. Искатель не расстарается, как же – это же ваши ошибки, ваша жизнь и все такое прочее.

Все было готово к выступлению, но купец чего-то ждал. Погонщики в который раз проверяли упряжь, тихо поругиваясь из-за того, что кони запряженные почем зря стоят. Приказчик, весьма похожий на своего хозяина, в десятый раз проверял, хорошо ли закреплен товар, поправлял промасленную парусину, которой были накрыты телеги. Картавый успел распределить, кому с какой стороны идти. Ждан оказался на правом фланге, а Борислава, предсказуемо, в хвосте обоза.

Луг, на окраине которого все происходило, лежал гораздо южнее как Тихой Замути, так и Корчева. Здесь непролазные северные леса плавно переходили в лесостепь. Южные земли княжества богаты реками и пойменными лугами. Собственно говоря, и имя свое оно, как и основавшее его племя, получило именно поэтому. Здесь выпасались знаменитые боевые кони, способные нести тяжеловооруженного воина, да еще и свою броню. Даже в войске княжеском традиционно было два полка: из северян набиралась легкая пехота, а южане формировали тяжелую кавалерию. А если ко всему этому прибавить богатейшие рудники Тихой Замути, сразу становилось ясно то особенное положение, которое Лужское княжество занимало среди соседей. Если помните, именно по нем первым делом ударил в свое время Император. Разбив самую мощную из северных армий, он просто деморализовал остальных князей. Да и сейчас воинственные вильцы стараются зря лужан не задирать.

Дата добавления: 2015-08-05