стрелковый полк осенью (записи одного из солдат) на момент ранения деда

· Осенью, наряду с солнцем, иногда идет дождь, слякоть, грязь, холодный пронизывающий ветер. По дороге в сторону к фронту двигались транспорта: повозки с имуществом, продовольствием, людьми, автомашины с боеприпасами, ящиками с зимней одеждой. Солдаты в длинных плащ-палатках, касках, усталые и промокшие, медленно тащились, толкая вперед артиллерийские упряжки с пушками и 120-мм минометами.
Неподалеку слышались глухие разрывы снарядов, мин, ружейно-пулеметная перестрелка. Чем ближе к фронту, тем больше раненых. Одни лежат у обочины дороги с перевязанными бело-красными от крови бинтами. Стонут, просят курить. Другие медленно бредут по дороге с подвешенными к груди руками. Выносят тяжелораненых на носилках. Транспорта не хватает. Кто терпеливо ждет, кто ругается, и над всем этим продолжают ухать тяжелые взрывы. То вдруг совсем рядом раздается одинокий взрыв гранаты. Вдоль дороги на бреющем полете с визгом, шумом и стрельбой проносятся фашистские самолеты. Хорошо видна свастика. Все бросаются с повозок и автомашин, бегут, падают и иногда уж больше не встают. Характерно для Заполярья то, что негде было укрыться, сверху все видно. Часто бывало так, что самолет гонялся даже за одиночками.
Пункт боепитания разместился в 5-6 километрах от переднего края, справа от дороги у большого белого камня (в 1,5 километрах от памятника Героям Заполярья по дороге Мурманск-Печенга). У этого камня все службы полка. На первых порах не было опыта строительства землянок. Обычно строили «нору». Выкапывали наскоро котлован, сверху клали несколько палок, мелкого кустарника, дерна, насыпали землю. Туда не входили, а заползали на животе. Там лежали, отдыхали, работали, источником освещения служила плошка с комбижиром, жгли также щелочь, ружейную смазку, телефонный провод...

· В конце октября полк прибыл на 34-й ж.д. разъезд ветки Лоухи-Кестеньга. Здесь к этому времени противник предпринял решение перерезать ж.д.ветку и захватить ст.Лоухи, тем самым прервать ж.д. сообщение с Мурманском.
Сильные бои к этому времени шли в 40-42 км шоссе Лоухи-Кестеньга. Полк с ходу после выгрузки на 34 разъезде вступил в бой. 34-й разъезд, где мы разгружались – разбит и выжжен. Нет, не только построек, н ои растительности. Кругом «обглоданная» растительность: расщепленные березовые и сосновые пни, куски деревьев, макушки елок и сосен. Сплошные воронки и ямы от взрывов авиабомб и снарядов, кровь. Под откосом жеоезной дороги погибший бронепоезд, который как и человек сражался до последней минуты и здесь «умер». Толстые стальные плиты и башни дежат далеко отброшенными от железно-дорожного полотна.
Недалеко от разъезда слышалась пулеметная стрельба, здесь фронт находился ближе.
Очень низко летали фашистские самолеты, строчили и стреляли из пулеметов и пушек по подводам и отдельным людям, двигающимся к фронту. Шли сильные бои за Кировскую железную дорогу. Полк по нескольку раз пополнялся личным составом. Противник, несмотря ни на какие усилия, не мог перерзать дорогу. Кировская железная дорогапродолжала функционировать, перевозя большое количество военных грузов и продовольствия, крыйне необходимых фронту.
В основном на Кестеньгском направлении войска Карельского фронта занимали стабильную оборону против частей 18-го горного корпуса немцев. Обычно весной противник начинал «активничать». В апреле-мае, когда разливались реки, озера, «расползались» дороги, и мы тоже начинали наступать. Там, где вообще невозможно было пройти и проехать, делали вновь дорогу. Саперы (инженеры) из довольно толстых стволов деревьев настилали «дорожку», скрепляли и по такой дороге можно было свободно проходить, перевозить тяжелую артиллерию, проезжать небоясь «утонуть». У переднего края обороны ничего нельзя было сделать, так как противник вел сильный огонь. Поэтому здесь приходилось «плыть». Подразделения солдат обычно двигалось как попало, оружие, особенно ружья ПТР, лежат на плече, стволы их очень высоко выделяются. Ноги не идут, а волочатся по воде, слышится только хлюпанье и всплески воды. Это еще ничего. Хуже было с ранеными, так как никакой вид транспорта подойти к переднему краю не мог. Вывозили на 2-х приспособленных палках-волокушах, конечно, такая палка иногда переворачивалась. Легко раненые иногда, проделав такой 25-30-километровый путь, умирали в дороге. Что касается боеприпасов, то их доставить можно было лишь вьюками по ящику-по два; обычно обходились тем запасом, какой можно было подвезти, пронести, в основном это был неприкосновенный запас, который все же приходжилось расходовать. Помню, однажды удалось все же подвезти довольно близко к огневым позициям минометных рот 5 автомашин с ящиками. Но то был нейс на испытания страхом, так как ящики не только переворачивались, раскрывались, но и сами мины были в окончательно снаряженном виде, со взрывателями и основными зарядами (патронами) подпрыгивали, катались по ящикам, кузову. Надо учесть и то, что головы взрывателей от удара предохранялось только целофановым колпачком (тонкое покрытие из пластмассы), взрыватели первых годов выпуска. Страх за жизни уступал необходимости выполнить воинский долг перед Родиной.
Вот такие условия, как фактически полное бездорожье, отсутствие подвоза боеприпасов, продовольствия, исключительная трудность эвакуации раненых, остались памятными в боях на Кестеньгском направлении.

Дата добавления: 2015-08-05