Санкт‑Петербург. Наше время. Июнь. — На‑ка, прочти, — Колька протянул мне аттестационный лист

— На‑ка, прочти, — Колька протянул мне аттестационный лист, — плохо, что мы не смогли встретиться вчера. Не дело это, — узнавать программу в день экзамена.

— Да ладно, — я взял листок из его рук и с любопытством пробежал глазами, — раз Сенсэй считает, что сдам, — значит, сдам.

— Не говори “гоп”! — Колька отхватил кусок бутерброда и начал жевать. Мы сидели в кафе Школы и обедали. Я понаблюдал, как мой друг бодро перемалывает пищу. Желваки на его мощных челюстях так и ходили. У меня, в отличие от него, аппетит был сегодня никакой.

— Реже мечи! Бугры по спине идут! — метнул я в Кольку нашу коронную фразочку. И быстренько вернулся к чтению, пока он не успел в ответ что‑нибудь ввернуть.

Заголовок листка гласил:

Программа аттестации на Черный пояс 1‑й ДАН

Дальше шло: Ритуал представления. Выйти, поклониться, назвать фамилию, имя, отчество и пояс, назвать имя и фамилию инструктора. Ну, это все — стандартная процедура. После нее следовали физические нормативы. Как‑то: сто отжиманий на кулаках, двадцать — на пальцах; восемьдесят подъемов туловища из положения лежа (ноги не закреплены); сорок подъемов ног выше уровня параллельно полу в висе на шведской стенке.

Все по отдельности в общем не составляет труда, но выполняется‑то подряд! М‑да… Ладно, поехали дальше.

Техника рук, которая дробится на удары и блоки. Из ударов — уракен, цки, сюто, хайто. Удары классические. Требуется новый уровень исполнения. Из блоков — переходы на удары и обратно. Комбинирование любых ударов руками с любым блоком. Связки.

Ну что ж, можно сказать, любимая тема. А дальше?

Техника ног. Удары: Мо‑Йоко‑гери, Мо‑Маваси‑гери, Мо‑мае‑гери‑кекоми, Какато‑гери, Хоидзенура‑микадзуки, Хоидзен‑ура‑маваси, Хоидзен‑Йоко[41].

Ну что, с этим все ясно. Тоже классика и тот же требуемый новый уровень. В этом смысле даже коричневый пояс на первый взгляд сложнее.

Ага! Пошла бросковая техника. Броски через бедро, плечо, передняя подножка, болевые на кисть. Ничего сложного для меня с моим дзюдошным стажем. Вот только все приемы надо делать с игры. Тебя атакуют, причем произвольно, а ты, значит, лови момент. Или создай его, если сможешь. Лихо!

Та‑ак, произвольная форма. Ну здесь есть чем порадовать комиссию. Покажу им своего тигроволка. Секунд на тридцать. Надеюсь, Юрич будет доволен.

А вот это уже сложнее — Тамэсивари — разбитие предметов. В данном случае это доски. И не потому сложно, что трудно бить, а потому, что мне нельзя получить травму. Послезавтра первый бой на тотализаторе и надо быть огурцом. Доски же все на нитках. То есть без упора, подвешенные в воздухе. И бить их надо не силой, а техникой, хлесткими, взрывными ударами. Иначе доску просто отбросит, а разбита будет рука. Или нога.

А что бьем‑то? Да — на Гияку‑цки, — ну это понятно, основополагающее движение. Доска толщиной четыре сантиметра. На тетсуй — уже пять, на Йоко — снова пять, и на Мо‑маваси‑тоби — трешка.

Наконец, самый главный пункт — Кумитэ. Пятнадцать боев по две минуты каждый. Со свежими противниками. Без отдыха. Полчаса непрерывного боя. Выдержу ли… Надо выдержать!

Дальше шла теория, но это было уже не интересно. Теория — она и в Африке теория. Я оторвался от программы. И встретился взглядом с ухмыляющимся Колькой.

— Ничего сложного, правда? — ехидно спросил он. Я пожал плечами. Тоже мне, шутник!

— Да все сложно! Чувствую, что поползу домой по‑пластунски. И Танюха меня с порога метлой прогонит, ибо вонюч буду и выжат, как пресловутый лимон.

— Не погонит, — серьезно сказал Колька, — ты на нее должен Богу молиться.

— Так ведь и молюсь, — я был тоже совершенно серьезен, — ладно, хватит лирики. Может, пойдем переоденемся? Разогреешь меня, а?

— А то, — буркнул Коляныч и поднялся, — как не разогреть? Двадцать пинков в живот — и ты готов ко всему.

* * *

Мы размялись в малом зале. Я чувствовал уже, что действительно готов ко всему, когда в зал заглянул Петр и позвал нас. Ну, понеслась! Я вошел в Большой зал… и остолбенел. Они все были здесь! Вот так сюрприз!

Длинная шеренга инструкторов и Черных поясов протянулась через весь зал. На правом фланге мэтры в строгих костюмах: Быков, Кожедуб, Кравченко, Пикалев, Боричев, Каушан, Гобчак, Наумов, Масюк! За ними гвардия: Щербаков, Бурковский, Нечаев, Филиппов, Афанасьев, Кондратов, Мельников, Васильев, Карпов, Случевский, Томин, Кузнецов, Ефимов, Осыкин… Мать моя женщина! А дальше — Первые Даны, с Колькой во главе. Шеренга через весь зал.

Я растерялся. Кто я? Да, в общем, пока никто. Для чего Сенсэй собрал их всех? Что он хочет этим сказать? На моей памяти такого парада не было ни разу. Чем я удостоился?

Юрич стоял посреди зала и улыбался.

— Ну что, Игорь? Обойдемся без формальностей? Заходи. Пора начинать.

И мы начали. Я быстренько отжался и сделал все положенные повторения на пресс. Потом мы промчались по технике, и я основательно взмок. Демонстрация должна производиться с полной концентрацией каждого приема. Однако нелегкое это дело… После бросков я устал, но были еще резервы. Осталось самое главное — разбития и кумитэ.

Принесли доски. Я потрогал их и понял — придется чуть схитрить. Дерево сыровато. На нитках бить — хуже не придумаешь. Что ж, я давно хотел опробовать одну штуку.

Мне подвесили первую доску. Четверку на Цки. Удар полагалось наносить не примериваясь. Лады! Я выбрал дистанцию, изготовился и чуть подтянул к себе левую руку. Она пойдет первой. Ну, давай! Тело скрутилось, выбрасывая вперед правый кулак. Левая ладонь чуть опередила его и тут же отдернулась назад… метнув в центр доски невидимую Руну Хагалл![42]Хрясь! Четверка разлетелась вдребезги. Получилось! Я бросил взгляд на Сенсэя. Заметил? Вроде нет… Хорошо. Тогда поступим так и с остальными. Доски кололись на удивление легко. Мне казалось даже, что я их не касаюсь. Прием работал отлично. Не зря же я столько времени увлекался Рунной магией…

Так, с досками покончено. Я отправился надевать бандаж и накладки. Пока возился с застежками, рядом беззвучно возник Сенсэй.

— Хороший способ бить доски, — сказал он ворчливо.

Я поднял на него взгляд. Юрич улыбался.

— Только за него тебе сразу можно вручить пояс. Но важно, чтобы ты сам почувствовал, что заслужил его. Потому я и не отменяю Кумитэ. Ты готов?

— Да.

— Тогда вперед!

Понеслась душа в рай, а ноги в милицию! Мне досталось по первое число. Противники были как на подбор. И били тоже. Но я держался. Здесь моя задача не победить каждого, а просто устоять. И выстоять. К концу пятого боя я понял, что это невозможно. К концу восьмого — что не готов к аттестации. К середине двенадцатого — что сейчас просто сдохну. А в пятнадцатом, как ни странно, я был полон сил и бился с партнером почти на равных. И откуда только эти силы взялись?

Едва прозвучало “Ямэ!” и я содрал с себя протекторы, как меня поволокли к столу приемной комиссии — и начался допрос. Тут я горько пожалел, что не прочитал последний раздел программы. Мало того, что меня полчаса били по всем местам, и по голове в том числе. Теперь строгая комиссия требовала, чтобы я объяснил доходчиво, каковы признаки черепно‑мозговой травмы и какова первая помощь. То же про тупые травмы живота и конечностей. Что такое острые и постепенные травмы, в чем разница и с чем ее едят. Что такое стресс. Что такое шок. Что такое перетренированность и отчего она, родная, возникает. Какие такие есть анатомо‑физиологические и психологические особенности детского возраста и какое они оказывают влияние на тренировочный процесс. Есть ли особенности в проведении Кумитэ на детских занятиях. А последний вопрос — христианство и Путь Воина — меня просто добил.

Это оказалось едва ли не самым трудным испытанием. Начать думать сразу после того, как по думалке получал, — трудно. Так ведь в бою она еще и отключается, причем — намеренно. В бою надо видеть! А думать там времени нет. И все же я справился. Хотя ответы мои, конечно, были не первый сорт.

* * *

— Ну что, — спросил Сенсэй, когда пояс на меня был уже повязан, — как ощущения?

— Странно, Валентин Юрьевич.

— Что странного?

— Не знаю, еще не понял. Просто знаю, что странно. Но вопрос есть. Зачем был этот парад в начале? Ведь так никогда не делали, или я ошибаюсь?

— Нет, ты прав. Но твой случай — исключительный. Ты выпускник.

Я удивился.

— Но ведь у Школы много выпускников! Каждый из них может основать свое “Рю”…

— Может. Но они все равно остаются здесь. Даже если являются основателями. А ты — нет.

— Но почему? Что вы хотите сказать?

Сенсэй печально улыбнулся.

— Давай‑ка отложим этот разговор на недельку. Сейчас пока не время. Лучше скажи — ты чувствуешь, что готов к бою?

— Да.

— Ну что ж, удачи тебе, Игорь. И береги свою девушку. А после боя обязательно позвони мне, договорились?

Я кивнул. Сенсэй пожал мне руку и ушел в зал. А я остался. Усталый и с кучей вопросов, на которые пока не было ответов.

Дата добавления: 2015-08-05