Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Часть первая КАСПИЙ 10 страница

Читайте также:
  1. Bed house 1 страница
  2. Bed house 10 страница
  3. Bed house 11 страница
  4. Bed house 12 страница
  5. Bed house 13 страница
  6. Bed house 14 страница
  7. Bed house 15 страница

Несколько мгновений юз-беки смотрел на Микулу ненавидящим взглядом, затем зло процедил сквозь зубы:

– Рус, ты очень умный человек. Ты знаешь, что каган сегодня ни за что не захочет ссориться с твоим князем, и потому чувствуешь себя в безопасности. Случись наша встреча даже месяц назад, я приказал бы скрутить разбойника, которого ты выдаешь за своего воина, на твоих глазах, а если бы ты стал защищать его с оружием в руках, эта участь постигла бы и тебя… в случае, если бы ты остался жив,– добавил он с усмешкой.– Но сейчас я действительно бессилен перед тобой. Однако я бессилен лишь как юз-беки, слуга кагана, но не как свободный, гордый человек, с которым ты, рус, вел себя свысока. Я не привык терпеть подобное обращение, тем более в присутствии своих подчиненных, поэтому ты заплатишь за проявленное высокомерие кровью. Принимаешь мой вызов?

– Да.

– Я не сомневался в твоем мужестве, рус. Но так ли смел тот, из-за которого ты рискуешь жизнью? Готов ли он скрестить меч с десятским Аруком, которому принес столько горя?

– Пусть это решают он и твой десятский.

– Арук, готов ли ты собственной рукой привести в исполнение приговор, вынесенный твоему бывшему воину-дезертиру? – спросил юз-беки.– Но прежде чем ответить, присмотрись к нему внимательней еще раз – он ли это или схожий с ним человек?

– Он, доблестный юз-беки. Я не могу ошибиться, потому что изменник не просто мой бывший воин, а соплеменник и даже друг детства. Изменяя кагану, он предал меня и нашу дружбу, ибо знал, что первым за преступления своих воинов отвечает их командир. Вот почему я с удовольствием отрублю ему голову, избавив от этого труда палача-катилу. Если он не трус и не разучился держать меч, пусть приходит на поединок вместе с русом и умрет, как бывший воин, с оружием в руках, а не как разбойник на плахе.

– Рус, ты слышал слова десятского. Разрешаешь ли тому, кого называешь своим воином, встретиться с Аруком в бою?

– Я не запрещаю этого, однако окончательное решение за ним самим. Сарыч,– подчеркивая имя, которое скорее всего было получено казаком от разбойников, а не от родителей при рождении, обратился к нему Микула,– готов ли ты вступить в поединок с десятским ал-арсиев.

Сарыч молча склонил голову в знак согласия.

– Юз-беки, я и мой воин принимаем твой и Арука вызов. Где и когда состоится бой?

– Сегодня в полночь у Сухого оврага. Надеюсь, рус, ты понимаешь, что никто не должен знать о нашем поединке. Иначе, победи мы – неприятности будут у нас, а выиграй бой вы – отвечать за смерть лучших воинов кагана придется вам.

– Понимаю это. Но как найти Сухой овраг?

– Его не надо искать, человек, с которым тебе сегодня ночью придется победить или умереть, хорошо знает это место. Именно там воины кагана решают вопросы, схожие с нашим.

– Сарыч, ты знаешь Сухой овраг?

И опять казак молча кивнул головой.

– До встречи в овраге, рус,– сказал юз-беки, разворачивая коня вслед своему ускакавшему отряду.– И не забудь перед этим назначить своего преемника,– добавил он, вытягивая скакуна плетью и пуская его в карьер.

– Позаботься об этом и ты! – крикнул ему вдогонку Микула и в сердцах дернул себя за длинный ус.– Доездились! Как оправдаюсь перед великим князем, ежели Арук убьет тебя, будущего нашего проводника и помощника?

– Не о том печалишься, сотник,– ответил Сарыч.– Знай, что юз-беки слывет в Итиль-келе лучшим бойцом на мечах, на его счету немало выигранных поединков. Тебе предстоит трудный бой, и помоги боги, чтобы ты вышел из него победителем.

– Я выйду им,– уверенно заявил Микула.– А вот устоишь ли ты супротив Арука? Как-никак он был сотником, а для того, чтобы учить других, перво-наперво надобно самому быть отличным воином.

– Постараюсь устоять, хотя Арук тоже не последний боец среди ал-арсиев.

– А не могут ли юз-беки и Арук заманить нас в какую-либо ловушку? К примеру, устроить засаду с десятком своих воинов и захватить в полон? Ночь, глухая степь, ни одного постороннего… Кто узнает, куда мы сгинули?

– Этого можешь не страшиться, сотник. Если бы нас хотели захватить, это уже свершили бы, и вовсе не руками ал-арсиев. Юз-беки, первому забияке и поединщику в Итиль-келе, нужна обычная победа над тобой, которая еще больше его возвеличит. К тому же при нашем разговоре присутствовали твои воины и двое простых ал-арсиев, так что предстоящий поединок никак не тайна. Поэтому наше исчезновение сразу будет связано с именем юз-беки, что ему нежелательно.

– Поединок не тайна? – встревожился Микула.– Но тогда мне придется держать ответ за смерть юз-беки. Вряд ли сможет каган отнестись спокойно к гибели сотника своей гвардии!

– Не только сможет, но и отнесется к этому так, словно ничего не случилось, а юз-беки и Арука никогда не было в Итиль-келе. И вот почему. Я знаю, что на Руси тоже есть христиане, не слыхал ли ты от них притчу о граде Вавилоне и возводившейся в нем башне?

– Что-то приходилось слышать. Помнится, башня так и не была достроена до конца, хотя возводило ее превеликое множество народа. Я ничего не путаю?

– Ничего. Ты только не сказал, почему башня не была достроена. Боги, опасаясь появления на Небе простых смертных, смешали речь строителей, и те, перестав понимать друг друга, попросту передрались. Так вот, Итиль-кел – это второй Вавилон со множеством разных языков, вероисповеданий, народов. Понятно, что между ними существует скрытая вражда, которую некоторые горячие головы готовы перевести в открытую борьбу. Но нужна ли она кагану, который в таком случае лишится изрядной части доходов от торговли? И он поступает очень просто – позволяет задирам убивать друг дружку и избавляется от возможных зачинщиков смут и беспорядков. Точно так он посмотрит сквозь пальцы и на поединок между тобой и юз-беки, ведь смерть одного из вас позволит ему предотвратить назревающее единоборство между городскими язычниками и мусульманами.

– Но при чем здесь я или юз-беки? – удивился Микула.

– Сотник, ты живешь у иудея Исаака и интересуешься только укреплениями Итиль-кела и подходами к ним. А я бываю на улицах города и встречаюсь со множеством разного народа, что позволяет мне знать гораздо больше твоего. Думаешь, в городе неизвестно, что к берегам Хазарии подходит огромный флот русов? Куда он следует? На саму Хазарию? Вряд ли, поскольку ее нужно воевать с суши, а не с воды. Значит, на Хвалынское море. А кто обитает на его берегах? Мусульмане, братья по вере тех, кто в огромном числе живет в Итиль-келе и служит в войске кагана. Вот они и не желают, чтобы каган допустил появление русов на Хвалынском море. Теперь подумай, хочет ли каган ссориться со своим народом и войском или наживать недруга в лице великого киевского князя, если взъярившиеся мусульмане устроят расправу над местными язычниками? В первую очередь над русами, чьих купцов всегда немало в Итиль-келе.

– Да, непростое положение у кагана.

– Разве не наилучший выход для него поединок между тобой и юз-беки? Ты, примелькавшийся горожанам на улицах, стал сегодня для мусульман самым ненавистным из русов, и если тебя убьет мусульманин, тем более столь известный, его единоверцы сочтут себя удовлетворенными, и накал страстей на время стихнет.

– А если случится обратное? Что тогда?

– То же самое. Тебе не приходилось наблюдать за стаей шакалов, желающих завладеть добычей, однако боящейся напасть на нее? Они воют, скулят, мечутся, отвлекая внимание, перед ней, покуда, выждав удобный момент, пара-тройка самых смелых и сильных не бросится на жертву. Если нападение успешно, на нее наваливается вся стая, если же противнику удается отбить первый натиск, стая поджимает хвосты и оставляет вожделенную добычу в покое. Так вот, сегодня на язычников Итиль-кела готова напасть такая же стая шакалов-мусульман, состоящая из простонародья и городской черни, готовых грабить кого угодно. Если тебе удастся победить такого грозного бойца, как юз-беки, это шакалье, способное нападать только скопом и на слабых, сразу умерит пыл, поняв, с кем ему придется иметь дело в случае нападения на язычников, и вспомнив, что к берегам Хазарии приближается огромный флот русов, которые жестоко отомстят за погибших соплеменников.

– Но разве мусульмане только среди городского простонародья и черни? А наемники ал-арсии, поголовно состоящие из мусульман? А множество купцов, сынов Аллаха, из Хорезма и Бухары, у каждого из которых в Итиль-келе большая вооруженная охрана? Неужто не выступят они на подмогу своим единоверцам? А караванных стражников и ал-арсиев шакалами не назовешь никак, это истинные воины.

– Именно поэтому они не выступят на стороне черни. Ал-арсии подчиняются кагану, а ему позарез надобно подавить их руками восстание асиев и отбить нападение печенегов с гузами. Караванная стража служит своим купцам, а тем вовсе нет дела до чужих смут, для успешной торговли следует иметь друзей не только среди единоверцев, но и людей иных вер. Если бы чернь чувствовала за собой поддержку ал-арсиев или караванной стражи, она давно бы перешла от проклятий русам к их избиению.

– Что ж, если смерть юз-беки охладит горячие головы городских мусульман, я прикончу его. Надеюсь, то же самое ты сделаешь с Аруком, ибо если он считает тебя злейшим врагом, таковым он должен быть и для тебя.

– Это так. Мы были соседями и друзьями, вместе вступили в войско кагана, участвовали плечом к плечу во многих сражениях. Ты удивлялся, откуда я хорошо знаю устройство крепостей? Все просто: я участвовал в захвате многих твердынь на Кавказе и Хвалынском море, три года сам защищал от набегов степняков Саркел(Саркел – хазарская крепость в среднем течении нынешнего Дона.), отсюда и мои познания. Но если я служил кагану, чтобы иметь деньги на жизнь, то Арук отдался этому делу целиком и не мыслил для себя иного существования. Мечтая стать из простого воина ал-арсием, он даже изменил вере предков и признал над собой власть Аллаха. Он был сотником, я у него десятским, когда нашему ту-мену приказали подавить восстание наших братьев асиев. Я предложил Аруку оставить войско кагана и перейти к соплеменникам, но тот отказался и пригрозил выдать меня, если заметит в моем поведении что-либо подозрительное. Я затаился, а при первой стычке с асиями перешел к ним. Так мы с Аруком стали врагами, и после сегодняшней встречи я вижу, что только меч положит вражде конец.

– Не столько меч, сколько твое умение владеть им,– уточнил Микула.– Сегодня мы с тобой не поедем больше никуда, а отправимся прямо к Исааку. Ночью нам предстоит опасное дело, и к нему надобно хорошо подготовиться.

Микула и Сарыч прибыли к Сухому оврагу в указанное время, однако их уже ждали. В том месте, где овраг делал крутой поворот, горел большой костер, возле которого прохаживались юз-беки и Арук. Чуть в стороне к небольшой коновязи были привязаны их кони, к большому камню прислонены два щита. Умело сделанная коновязь, солидный запас дров у костра, сбегающая на дно оврага утоптанная тропа свидетельствовали, что это место посещается людьми не так уж редко.

– Ты не опоздал, рус,– произнес юз-беки, подходя к Микуле и не обращая внимания на Сарыча.– Твоя лошадь мне нравится, и обратно я поеду на ней, чтобы проверить ее бег.

– Я не знаю, какой из жеребцов у коновязи твой, но мне любы оба,– заметил Микула.– К сожалению, мне придется его продать, поскольку в морском походе он мне не понадобится. Если желаешь, чтобы твой конь попал в хорошие руки, подскажи мне нового хозяина, достойного такого красавца.

– У него уже есть достойный хозяин, и другого не будет,– ответил юз-беки.– Знаешь, рус, мне нравится и твоя кольчуга, поэтому, пожалуй, я не стану портить ее мечом, а попросту снесу тебе голову. Ты не против?

– Нисколько. Но ты слишком много говоришь, а у меня днем много дел, и я хотел бы пораньше возвратиться домой и лечь спать. Посему давай прекратим ненужные разговоры и приступим к тому, что привело нас сюда.

– Торопишься на тот свет, рус? Для этого уже все готово,– и юз-беки указал рукой на участок степи между костром и гребнем оврага.

– Ошибаешься, не все,– возразил Сарыч, соскакивая с коня.

Привязав поводья к коновязи, он быстро сбежал по тропе на дно оврага, исчез в тени высокого обрывистого склона. Через минуту он вновь появился у тропы, волоча за собой по земле большую колоду с торчащим из нее огромным топором. Поудобнее ухватившись обеими руками за длинное топорище, Сарыч вытащил колоду из оврага и установил у костра. Верх колоды был покрыт бурыми пятнами, такие же пятна виднелись и на широком лезвии топора. По тому, как тревожно заржали шарахнувшиеся от колоды лошади, Микула догадался, что бурые пятна не что иное, как засохшая кровь.

– Ты зря трудился,– сказал заметно побледневший Арук.– Мы, мусульмане, не верим в языческие обряды, а тебе колода и топор не понадобятся.

– Как знать,– зловеще усмехнулся Сарыч, выдергивая из колоды топор. Проверив пальцем остроту лезвия, он вновь вогнал топор в колоду.– Это решаешь не ты, предавший веру предков, а Небо и его властитель, великий Тенгри-хан(Т е н г р и-х а н – бог Неба и священного небесного огня у кочевников-язычников.).

Между тем Микула тоже привязал лошадь к коновязи, с щитом и копьем прошел на указанное юз-беки освещенное пламенем костра место у гребня оврага.

– Говоришь, все готово, юз-беки? Тогда почему не начинаем бой? Я ведь сказал, что тороплюсь.

– Клянусь Аллахом, что ты скоро будешь там, куда торопишься,– пообещал юз-беки, беря свой щит.– Но прежде узнай правила поединка. Их всего два. Первое: ночью бой ведется только в пешем порядке, поэтому оружием служат меч и кинжал. Так что, рус, оставь свое копье рядом с моим. Второе правило: сколько бы ни участвовало в бою человек, он ведется до полной победы одной из сторон. Повторяю – до полной. Тебе все понятно?

– Да. Оружием служат меч и кинжал, а бой ведется до последнего поединщика.

– Нет, рус, не до последнего участника поединка, а до полной победы. Это значит, что на поле боя остаются в живых лишь победители, а удел всех побежденных – смерть. Только смерть, ибо всем, даже женщинам и детям, известно, что плененный враг должен стать рабом. Но разве не новый позор для победителя, проявившего себя истинным воином, что его обидчик и противник в бою был человеком с душой раба, предпочтя жизнь в неволе смерти на поединке? Разве не унижение для истинного воина то, что он применил оружие против того, кто был рожден для плети надсмотрщика? В поединке отмывается запятнанная честь, а она отмывается кровью и не терпит новых бесчестий и унижений. Ты, рус-язычник, дерзнул считать себя равным мне, правоверному мусульманину, доблестному воину Хорезма и лучшему юз-беки Хазарии, и за это заплатишь своей жизнью! Если Арук не прикончит того, кто назвался Сарычем, это буду вынужден сделать я, хотя мне очень не хотелось бы осквернять свой меч кровью подлого изменника и разбойника. Вы умрете оба, рус и асий!

– Юз-беки, ты очень много говоришь,– спокойно сказал Микула, выслушав до конца речь ал-арсия.– Впрочем, оправданием может служить то, что вскоре ты вообще перестанешь разговаривать в мире живых. Благодарю, что растолковал мне правила хазарских поединщиков, и, хотя не все в них мне по нраву, я буду им послушно следовать. Смотри! Раз!

Микула легонько подбросил свое копье, на лету поймал его посреди древка, метнул в направлении камня у костра, где прежде стояли щиты юз-беки и Арука. Копье воткнулось в землю рядом с наконечником копья Сарыча, уже лежащего у камня.

– Два! – Микула вырвал из ножен меч.– Юз-беки, я лишу тебя жизни, ибо ты обуян непомерной гордыней и считаешь себя выше меня, русича. Ежели Сарыч не убьет своего обидчика, это свершу я, поскольку именно Арук, изменивший вере предков и поднявший оружие на свой народ, является предателем. Я готов к бою!

– Тогда держись!

Выхватив меч и выставив перед собой щит, юз-беки сразу устремился в атаку. В течение нескольких мгновений он успел нанести Микуле полдюжины сильных ударов, но тот без труда отбил их. Хотя русич тут же оценил мастерство противника и признал в нем опасного бойца, он был как никогда спокоен. Ночная степь, горящий костер, колода с торчащим из нее окровавленным топором – это было одно из видений, явленных ему богами у священного источника на Лысой горе. Лишь одно, и поскольку именно это видение претворилось в жизнь первым, Микула никак не мог погибнуть прежде, чем станут явью и другие приоткрытые Небом страницы его будущего. В этом поединке был обречен на смерть сын Аллаха, а внуку Перуна суждено было остаться живым.

Защищаясь и нападая сам, Микула все больше убеждался, что юз-беки по праву слыл искусным поединщиком. Микула часто встречался на полях брани со степными наездниками и знал, что те, хорошо владея оружием на коне, гораздо хуже использовали его в пешем бою. Однако юз-беки, хотя был командиром конников-степняков, ничуть не уступал русичу в сражении на земле, по-видимому, набрался опыта в ночных поединках с воинами-чужестранцами, искушенными как раз в тонкостях пешего боя. И все-таки уже через несколько минут схватки Микула точно знал, к какому виду боя его противник совершенно не подготовлен и, значит, будет не в состоянии оказать достойного сопротивления.

Ни Хорезм, где родился и вырос юз-беки, ни Хазария, которой он служил, не имели ни торгового, ни военного флота, а потому противник Микулы не имел представления об особенностях морского рукопашного боя. Их было две. Первая заключалась в том, что сражаться приходилось на скользких от воды, раскачивающихся под ударами волн палубе и корабельных надстройках, а это вырабатывало у опытных морских бойцов поразительную устойчивость при самом рискованном наклоне туловища и способность наносить удары противнику при любом, порой немыслимом в условиях конного или пешего боя, положении тела. Второй особенностью было то, что бой зачастую происходил на крайне ограниченном пространстве среди корабельных трюмных перегородок, между скамей гребцов, в крохотных жилых помещениях, заставляя врагов сходиться вплотную грудь в грудь, что нередко вынуждало использовать оружие совершенно иным способом, нежели сидя на коне или в бою на земле. И если Микула, родившийся на берегах Славутича, неоднократно сам участвовавший в боях на воде и многому научившийся в учебных схватках с друзьями-викингами, неплохо преуспел и в этом виде боя, то юз-беки, сын степей и пустынь, не знал даже его азов.

Имея возможность в нужный момент покончить с противником, Микула тем не менее не спешил этого делать. Юз-беки действительно был искусным бойцом, и русич уже столкнулся с парой примененных противником приемов, с которыми прежде не встречался. Может, юз-беки пока явил не все свое мастерство и использует против Микулы еще несколько неизвестных ему приемов, которые можно будет взять себе на вооружение?

Трудно сказать, насколько затянулся бы поединок русича и юз-беки, если бы сбоку не раздался громкий вскрик Сарыча и торжествующий смех Арука.

– Получил, собака! Это лишь начало! Держи еще подарок!

Скосив глаза, Микула увидел, что Сарыч, прикрывая щитом окровавленное левое плечо, с трудом отбивался от яростно наседавшего на него десятского.

– Не нравится, собака? – ревел Арук, нанося удар за ударом.– И этот не нравится? А этот? Тоже? Ха-ха-ха!

Микула отвлекся лишь на миг, но этого оказалось достаточным, чтобы юз-беки ловким приемом едва не нанес ему укол под щит, и только молниеносный прыжок русича в сторону спас его. Пожалуй, Микула заигрался с ним, тем более что положение Сарыча требовало его немедленного вмешательства.

– Рус, твой напарник уже труп! – прокричал юз-беки, занося меч для очередного удара.– А вторым станешь ты!

– Нет, юз-беки, первым трупом будешь ты! – ответил Микула, набирая в грудь побольше воздуха и пружиня ноги для прыжка.

Отбив удар юз-беки, он не нанес ответный, а стремительно прыгнул на врага. Их щиты уткнулись один в другой, в результате столкновения юз-беки резко наклонился и, чтобы сохранить равновесие, был вынужден сделать шаг назад. Но ровно настолько продвинулся вперед и русич, не позволяя противнику отступить на расстояние, при котором можно было нанести мечом колющий или рубящий удар. Юз-беки отпрыгнул влево, но туда же переместился и Микула, не отрывая своего щита от щита противника. Новый шаг назад, и русич опять последовал за юз-беки, не давая противнику возможности опустить уже занесенный над головой клинок. Рванув меч вправо и тут же вниз, юз-беки попытался ударить Микулу сбоку, но тот отбил удар щитом.

А вот теперь пора показать юз-беки, что такое морской абордажный бой, когда противники сходятся лицом к лицу, глаза в глаза, а забитые сражающимися людьми палуба и корабельное чрево не позволяют ноге сделать шага, а руке нормально действовать мечом. И тогда оружием становятся ноги и зубы, щит превращается в таран и молот, меч – в кинжал. Микула, не сходя с места, резко подал корпус назад и, возвращая его в первоначальное положение, с размаху направил щит в голову противника. Защищаясь, юз-беки выбросил навстречу свой, и оба щита столкнулись. В тот же миг Микула ударил по верхнему краю чужого щита рукоятью меча, заставив его опуститься и открыть грудь юз-беки. Тот немедленно вскинул щит кверху, но его противник оказался проворнее. Разжав руку в кольчужной рукавице, Микула на лету подхватил выпавший меч уже посреди лезвия и, не отводя назад, нанес им, как кинжалом, удар в горло врага. На шлеме юз-беки не было кольчужной сетки, защищавшей нижнюю часть лица и шею, а потому удар оказался смертельным. Захрипев, юз-беки выронил щит, схватился рукой за горло и рухнул на землю.

А Микула, вновь держа меч, как принято, за рукоять, метнулся на помощь Сарычу, из последних сил защищавшемуся от Арука. Казак был уже без щита, его левая рука бессильно висела вдоль тела, он едва успевал отбивать удары противника, не нанося ответных. Микула не стал нападать на ал-ар-сия сзади или сбоку, а встал рядом с Сарычем и принял на свой щит предназначенный тому удар. Казак, словно только этого и ждал, выпустил из рук меч, сделал несколько шагов к костру и упал вначале на колени, затем во весь рост в траву. Что с ним? Жив или мертв? Но выяснять это некогда. Необходимо поскорее разделаться с Аруком.

– Пожаловал за смертью, рус? Сейчас получишь ее! – кричал Арук, нападая на Микулу с той яростью, с которой прежде теснил Сарыча.– Одна собака уже подохла, теперь твоя очередь!

– Ошибаешься, твоя! – ответил Микула, отвлекаясь от мыслей о казаке и полностью сосредоточиваясь на новой схватке.

Обмен уже первыми ударами с Аруком показал, что он тоже опытный боец, но, как и юз-беки, совершенно не знаком с приемами морского абордажного боя. Значит, именно его и нужно Аруку навязать. Когда противник занес клинок для очередного удара, Микула прыгнул к нему и, вскинув свой щит, остановил его руку с мечом в воздухе. Одновременно с этим он нанес по вражескому щиту удар своим мечом и, не имея больше возможности из-за близкого расстояния нанести ни рубящего, ни колющего удара, отвел руку с клинком в сторону. Не опасаясь меча Микулы, Арук рванул свою правую руку с его щита вниз, надеясь задеть клинком ноги русича. Однако его враг оказался быстрее: едва рука Арука соскользнула со щита, Микула ударил им сверху по чужому щиту. Щит ал-арсия резко опустился, и Микула, выбросив вперед руку с мечом, нанес удар по открывшемуся плечу Арука концом рукояти своего меча. Кулак русича в кольчужной рукавице был тяжел, стальной полушар, которым заканчивалась рукоять его меча, весьма велик, а потому удар был сокрушающим. От неожиданности и боли Арук отшатнулся назад, и в следующий миг ему на голову обрушился второй удар. Ал-арсий качнулся, пригнулся, чтобы отпрыгнуть подальше от слишком опасного на близком расстоянии противника, но было поздно – отбросив щит, Микула обеими руками вогнал Аруку в живот меч.

Когда русич подбежал к Сарычу, тот лежал на спине с открытыми глазами, безучастно смотревшими в небо. Вся левая сторона кольчуги была залита кровью из раненого плеча, струйка крови стекала также из-под шлема. Микула опустился подле казака на колени, легонько тряхнул его за здоровое плечо.

– Сарыч, ты жив? Ответствуй, ты жив?

Казак повел глазами в сторону Микулы, остановив взгляд на его лице. С трудом улыбнулся, еле слышно прошептал:

– Ты, Микула? Выходит, победа за нами? Значит, юз-беки и Арук мертвы?

– Да, верх за нами. Но ты ранен, и нам следует поспешить домой. Кто знает, насколько опасна твоя рана.

– Поспешить домой? – встрепенулся Сарыч и попытался приподняться на локтях.– Микула, что ты говоришь? Мертвы лишь тела наших врагов, а их души живы и, обуреваемые жаждой мести, уже витают вокруг нас. Мы должны как можно быстрее лишить их возможности мстить! А для этого нужно отобрать у них силу их бывших тел.– Сарыч вскинул голову, указал рукой на труп Арука:-Смотри, он шевелится! Ты вогнал в него меч почти по рукоять, а он хочет встать! Это к нему возвратилась душа, чтобы оживить тело! У человека, предавшего веру предков, душа – оборотень, ей нет места на Небе! Ее удел на земле – вершить самые подлые и грязные дела, прежде всего мстить тому, кто разлучил ее с бывшим прибежищем – телом!

– Успокойся, Сарыч, твой враг мертв и не шевелится. А его душа-оборотень не может мстить нам, ибо, пока не остыло тело, она будет наслаждаться до конца человеческим теплом, зная, что впереди ее ждут иссушающий жар лета и трескучий мороз зимы, нескончаемые дожди осени и промозглая слякоть весны.– Говоря, Микула уложил Сарыча снова на спину, снял с него шлем.– Откуда у тебя кровь на голове? Я не вижу на ней ни единой раны.

– Когда я остался без щита, Арук смог дважды ударить меня мечом по голове. После второго удара я почувствовал, как в уши словно насыпали жара из костра, и из них потекла кровь. У меня до сих пор шумит в голове, мои мысли путаются, в глазах часто темнеет или начинают метаться желтые всполохи.

– В бою не раз ошеломляли(Ошеломить – нанести удар по шлему (шелому).) и меня, так что подобное состояние мне ведомо. Два-три дня покоя – и ты навсегда позабудешь об ударах Арука. Полежи немного, наберись сил перед обратной дорогой.

– Нет, сотник, предаваться покою мне никак нельзя…– Сарыч обхватил русича за плечи, пригнул его голову к себе, зашептал в ухо:– Нельзя, поскольку мне нужно сказать тебе нечто очень важное… об этом я не говорил и не собирался говорить никому. До сегодняшней ночи ты был для меня просто человеком, коему я по воле атамана должен был помогать, но после того, как ты спас мне жизнь, ты стал для меня боевым побратимом. Я открою тебе великую тайну, обладание которой перевернет твою жизнь. Но прежде чем ты узнаешь ее, мне надобно свершить другое, более спешное дело… Ночь холодна, тело Арука быстро остывает, и скоро душа-оборотень покинет его. Я должен сделать все возможное, чтобы она не смогла начать мстить нам уже сегодня, уже сейчас, ибо тело Арука вполне готово, чтобы снова взять в руки оружие.

Сарыч сделал попытку встать, но Микула удержал его, придавил к земле.

– Лежи. Лучше вначале расскажи, о чем собираешься, а телом Арука займешься потом. И говори скорей, покуда душа не покинула теплого тела и не подслушала нас.

– Ты прав, сотник. Если душа-оборотень нас подслушает, она, обуреваемая местью, будет обязательно мешать нам и не допустит, чтобы мы стали богатыми, сказочно богатыми. Но вдруг душа Арука уже рядом с нами? – тревожно спросил Сарыч и завертел вокруг себя головой.– Сотник, сходи к костру и возьми горящую головню – оборотни и злые духи не любят очищающей силы огня.

Когда Микула возвратился от костра с горящей толстой веткой, Сарыч выхватил ее из рук сотника, приблизил к себе настолько, что в воздухе запахло жжеными волосами.

– Теперь нас не подслушает никто, и мою тайну узнаешь только ты. От атамана Казака тебе известно, что я бывал на Хвалынском море и знаю как о прибежищах морских разбойников на островах, так и об иных тайных местах, где они хоронят свою добычу. Сейчас я открою тебе то, о чем не ведает и атаман.

Помнишь о русах-воинах из дружины князей Аскольда и Дира, которые не смирились с властью на Руси пришлого Олега и ушли на службу к хазарскому кагану? Я познакомился со многими из них, когда наша тысяча стояла в Итиль-ке-ле, ибо мне, язычнику, они были гораздо ближе, нежели иудеи либо мусульмане. Позже судьба снова свела меня с ними, и если к тому времени я уже превратился в дезертира и бунтовщика, то и русы оставили службу у кагана и собирались в набег на какой-либо богатый остров или прибрежный город на Хвалынском море. Я примкнул к ним, и мы на шестнадцати судах скрытно проникли в Астрабадский залив и напали на остров Абесгун. На нем был сильный гарнизон, защищавший остров от нападения пиратов, почти все жители-мужчины имели оружие и умели владеть им, поэтому нам пришлось выдержать несколько жестоких боев, прежде чем стать хозяевами Абесгуна. Мы разграбили остров и с богатой добычей возвратились к побережью Хазарии. Но надолго ли может хватить добычи, даже самой богатой, если впереди осень и зима в Итиль-келе, где собрались вместе все пороки и соблазны мира? Лично я к весне снова был нищ и гол…

Сарыч сделал передышку, обвел несколько раз вокруг себя и Микулы горящей веткой. Опять приблизил ее к своей голове, продолжил:

– На следующий год мы повторили набег, было нас уже двадцать пять судов. Едва выйдя в открытое море, мы поняли, что нас ждут. Может, возможные жертвы догадывались, что мы можем повторить набег, может, среди нас оказались предатели, но уже на шестой день плавания мы дважды натыкались на сторожевые суда государя Мазендарана(Нападение «вольных русов» на остров Абесгун произошло в 909 г., на г.Сары в Мазендаране– в 910 г.). Чтобы обмануть его, мы изменили курс, разгромили два островных пристанища пиратов и даже захватили их тайное место со спрятанной добычей, о котором рассказали пленные пираты под пытками. Только после этого, когда следившие за нами мазендаранцы должны были думать, что мы с добычей отправимся обратно, мы внезапно обрушились на их прибрежный город Сары и захватили его. Добыча была столь обильна и тяжела, что наши суда наполовину потеряли скорость хода, и немудрено, что на третий день плавания мы увидели перед собой флот Мазендарана. Сражение длилось с полудня до заката солнца, мы потеряли восемнадцать судов, но победили. А когда утром решили продолжить путь, обнаружили, что нас окружают полтора десятка пиратских кораблей. И новый бой, теперь с рассвета до полудня. На этот раз мы не победили, а просто отразили натиск пиратов. За это мы заплатили гибелью половины людей и утратой четырех судов, но пираты понесли гораздо большие потери.


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 143 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН | Часть первая КАСПИЙ 1 страница | Часть первая КАСПИЙ 2 страница | Часть первая КАСПИЙ 3 страница | Часть первая КАСПИЙ 4 страница | Часть первая КАСПИЙ 5 страница | Часть первая КАСПИЙ 6 страница | Часть первая КАСПИЙ 7 страница | Часть первая КАСПИЙ 8 страница | Часть первая КАСПИЙ 12 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Часть первая КАСПИЙ 9 страница| Часть первая КАСПИЙ 11 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.017 сек.)