Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Первое кольцо Силы и два Пути трансформации осознания

Читайте также:
  1. Quot;РИНАТ АХМЕТОВ — ПЕРВОЕ ЛИЦО ФК "ШАХТЕР". И НЕ ТОЛЬКО...
  2. Quot;СОЮЗНИКИ": КАТАЛИЗАТОРЫ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ
  3. XXIX ПЕРВОЕ ПОВЫШЕНИЕ
  4. Алхимия и первое появление Тота
  5. Аэропорт «Ататюрк» - Москва – Кольцово – Челябинск
  6. Болезни русского самосознания
  7. Булочка осознания

Кому-то усиление осознания кажется делом экстремально сложным, кому-то — абстрактным и спекулятивным. Наконец, есть немало людей, пробующих заниматься самотрансформацией, которые понимают усиление осознания как необычное переживание, измененное состояние психики или режима восприятия. И все они неправы. Потому что осознание — это процесс, который составляет сущность нашего ежесекундного бытия, и в нем нет ничего абстрактного. Напротив, я бы сказал, что это самое конкретное из того, что дано человеку в его опыте. Более того, измененные состояния восприятия могут сопровождаться ослаблением осознания, а не его усилением.

И в конечном итоге мы выясняем, что усиление осознания — это, с одной стороны, всегда доступное предприятие, конкретное, потому что мы не отходим от него в своих повседневных восприятиях и реакциях, с другой стороны, это весьма тонкая штука, где даже малейшее изменение требует самой полной поглощенности и целеустремленности личности. Чтобы понять, почему это очень просто и очень сложно одновременно, надо понять смысл термина "осознание". Но сначала я приведу простой пример, который поможет разобраться в том, о чем на самом деле идет речь.

Наше осознание меняет степень своей интенсивности постоянно, в течение самого обычного дня. Скажем, вы спорите с человеком, который придерживается иных взглядов. И вам удается очень ловко и даже мастерски поставить его в тупик своими аргументами. Вы возбуждены и испытываете удовольствие от собственного красноречия. Вам нравится то, что вы говорите. Все это нормально — но что происходит дальше? Либо разозленный оппонент вас оскорбляет, либо ваши единомышленники вас хвалят. То и другое отдается эхом в вашем психическом пространстве уже после того, как диспут закончился. Осознание сужено и уязвимо, так как вы потеряли энергию, — и вы, отправившись дальше, начинаете совершать ошибки. Например, единомышленники приглашают вас на вечеринку. Вы буквально заворожены собственным успехом (отягощены своим провалом) и совершаете поступки, не свойственные изначальному типу вашей личности: не будучи любителем спиртного, вдруг напиваетесь, не будучи мизантропом и хамом, стараетесь всех обозлить и испортить окружающим настроение. Друзья потрясены, так как не понимают, что ваше осознание уже ослаблено и потому практически не участвует в ваших реакциях и поступках. Субъект, который творит все это безобразие, деградировал как личность и вернулся в довольно примитивное состояние.

Описанные ситуации совершенно тривиальны и повсеместны. К ним привыкли, и никто на них не обращает внимания, списывая все на усталость, плохое настроение, колебания, особенности характера. Хотя это и есть проявление интенсивности осознания как энергетического процесса. Стоит интенсивности осознания упасть, и любой мудрец, каким бы возвышенным и знающим существом он ни был, превращается в глупца. Что влечет за собой естественные и удручающие последствия.

С другой стороны, высокая интенсивность осознания постепенно ведет к характерным изменениям всей совокупности наших реакций, отношений с внешним миром, преобразует личность целиком — со всеми ее установками и иерархией выученных ценностей. Трансформирующая сила осознания и есть тот двигатель, что ведет личность к безупречному состоянию. Все описания безупречности у Кастанеды можно свести к этому фундаментальному качеству — силе осознания. Как именно и почему происходит преображение энергетического тела, нам предстоит выяснить в этой книге.

Вряд ли следует специально останавливаться на особой важности этой темы. Многократно повторялось, что безупречность — то самое необходимое условие, которое делает человека потенциальным "свидетелем нагуаля", открывает доступ к необъятным энергетическим полям и сокровенной сути толтекской магии.

"Свидетель нагуаля" созерцает повседневный человеческий мир как нечто бесконечно провинциальное, частное и незначительное. Толтекское сновидение показывает ему всевозможные грани восприятия, разнообразные модусы осознания, а видение уравнивает все в непостижимой феерии энергетических потоков и структур — безымянных и неопределенных, поскольку их многомерность, сама сущность движущегося Мира, превосходит всякий опыт, всякое понятие, любую совокупность координат, придуманных человеком.

Энергетическая Реальность, которая нас породила и в которой мы живем, остается вне языка и вне описания, как бы ни совершенствовали мы свои инструменты познания. Наши попытки приблизиться к Бытию, стать реальными воспринимателями того, что есть вне человека, ведут нас к парадоксальному состоянию. Стремясь воплотить все потенции, присущие человеческой природе, мы с каждым шагом все больше удаляемся от того, что принято считать человеческим.

Этот парадокс — не только философская (онтологическая) тема и уж тем более не абстрактно-умственная.

С самого начала этой книги мне хотелось бы задать верную тональность. Те, кто читал мои предыдущие работы, знают мое пристрастие к сложным терминам и академической манере изложения. Я даже несколько раз пояснял свою позицию приблизительно так: время романтизма и идеалистического энтузиазма (которые питали Карлоса Кастанеду) прошло, наступила эпоха исследования, восстановления пробелов, наведения порядка в новом языке описания, уточнения методологической позиции и иных скучных вещей. Я говорил о насущной, прагматической необходимости отделить Миф от Пути (Метода) Знания новых областей восприятия, страшные и удивительные "сказки о Силе" от инструкций и последовательных разъяснений.

Все это так.

Но жизнь, которая представляет собой энергетический факт — безразличный к нашим интерпретациям, к новой и старой мифологии, академическим оборотам речи и вдохновенным камланиям современных шаманов-сновидцев, — протекает своим чередом за нашими окнами и совсем не склонна видоизменяться от того, что мы верно и вдумчиво используем слова тональ, нагуаль, эманации и точка сборки.

Жизнь вообще не склонна видоизменяться — как не склонно изменяться наше восприятие, намертво вцепившееся в однородные и однообразные ряды впечатлений, выученные с младенчества. От того, что мы знаем некоторые фундаментальные причины такого положения дел, мало что меняется. Какое дело Реальности до того, назовем мы ее средой адекватного реагирования или царством галлюцинирующего тоналя, местом борьбы за выживание или позицией точки сборки?

Есть некий порог, за который мы не хотим или не способны шагнуть. Есть некая масса темной инертности, которая прикрепляет нас к избранной однажды модели мира, разрешая интеллектуальную игру и самую неистовую фантазию. Иначе как объяснить, что специалисты в области семантики, психологии восприятия, строители феноменологических теорий, эти отрешенные и бесстрастные агностики, потратившие полжизни на рассмотрение "вещи-в-себе" и на прочие трансцендентальные словеса, те самые, что со всей глубиной своей интеллектуальной проницательности знают — мир не такой, каким он дан в нашем ограниченном восприятии, — продолжают воспринимать Реальность так и только так? Почему мы остаемся здесь и не устремляемся, подобно молнии, в темную непостижимость, наличие которой в уме и картине мира мыслителя, после многолетних копаний в теореме Бытия, кажется ему неоспоримым?

Это давление, препятствующее изменениям, последователи Кастанеды чаще всего называют нехваткой энергии или личной силы. Однако этого объяснения часто не хватает, и новые толтеки говорят о "приказе Орла" ("намерении человечества", силе "тоналя времен"). Профессиональный мыслитель пренебрежительно назовет это метафизической затычкой. Ему легко так говорить просто потому, что чистая мысль — единственное приложение его сил. Он существует, генерируя модели и удовлетворяясь игрой своего изощренного ума. Мыслитель не ведет битву воина, но лишь созерцает ее как еще одну условность. Принимает в свою систему исчислений еще одну переменную и вполне доволен тем, что может получить еще один результат. Он может назвать и определить целую систему ценностей, и в мире своих и чужих мыслей выбрать ее как симпатичную, истинную, вещать о ней с университетской кафедры, пускаться в академические споры, время от времени возвышаясь до пророческих откровений и праведного гнева.

Система представлений и умственных конструктов в голове такого мыслителя может быть радикальной и впечатляющей. Он следит за непротиворечивостью и последовательностью суждений, с ним могут случаться озарения, в которых природа вещей предстает в истинном свете. Именно в запале озарений, когда он радикален и наиболее строг, всякое чувство, не получившее в его системе интерпретаций "правильного" названия, становится метафизической затычкой. Ибо его тональ знает лучше.

Когда мир опыта вдруг становится шире (что для практика, в отличие от мыслителя, — естественный процесс), а понятийный аппарат за опытом не поспевает, возрождаются мифологические структуры, символы и архетипы (которые в нашем случае — всего лишь результат истощения мысли). Мощное давление, противостоящее нашим усилиям воспринять больше, расширить свои возможности, обретает лицо. Давление персонифицируется и превращается в колонию существ, чья функция — ослабить наше осознание. В мифологии Кастанеды это — воладорес, или флаеры (летуны).

Все эти слова и концепции — от самых утонченных до мифологических и примитивных — ничего не решают. Они не влияют на силу мира восприятия, взявшего нас в плен, более того — они даже ничего не объясняют, вызывая лишь иллюзорное впечатление какого-то объяснения.

В данной книге я, следуя введенным в наше описание кастанедовским понятиям и словам, буду называть эту темную инерцию осознания силой тоналя. Потому что, хотя неподвижность и неизменность нашего восприятия (в конечном итоге — нашей человеческой формы) тесно связана со слабостью, немощью (нехваткой энергии или отсутствием личной силы, как сказано выше), она, по сути, — определенным образом структурированная и замкнутая на себе энергия. Описывая конституцию человеческого существа, Хуан Матус в книгах Карлоса так и назвал эту торжествующую в повседневном мире систему — " первое кольцо Силы ".

Это словосочетание не только метафорически ярко называет то, с чем мы вынуждены иметь дело наяву и практически непрерывно, но и указывает на важные аспекты системы — на нашу зависимость от совокупности энергетических каналов, на замкнутость энергообмена и — самое важное — нашу захваченность им.

Кольцо бесконечно повторяет само себя, затягивает и замыкает, но при этом пользуется той же Силой, что дает нам доступ к осознанию областей второго внимания, в сущности являясь ее же воплощением. Первое и второе кольца Силы подобны. Они пользуются разными инструментами и порой далекими друг от друга областями осознания, благодаря чему оставляют совершенно разные ряды впечатлений и дают доступ к принципиально отличным друг от друга способностям, но они "делают нашу форму" (для второго кольца это форма, выходящая за рамки человеческого) и черпают из одного Источника.

Имя этому Источнику — нагуаль, и Сила его поистине бесконечна.

Возможно, теперь нам станет яснее, почему победить первое кольцо Силы невозможно, а поставить под контроль — очень сложно. Сознательное управление первым кольцом — по-настоящему магическое достижение: владея им, мы получаем весь набор "ключей" для того, чтобы пробудить и заставить полноценно работать второе кольцо. И что важно помнить — наоборот выходит намного хуже.

Вряд ли человек способен осваивать сновидение и второе внимание, используя в должной мере их магические эффекты, чтобы лишь потом, получив специфический опыт, с новых потусторонних высот обратиться к трансформации обыденного — к контролю над первым кольцом Силы. Тому много причин — некоторые из них лежат на поверхности, связаны с особенностями нашей психологии, иные же глубинны и в большей мере касаются энергетических процессов; и есть, наконец, причины сущностные, заключенные в самой конституции нашего единого организма, для которого биология — лишь часть природы, выражение осознания, энергии, информации.

Рассуждая трезво, трудно не согласиться с тем обстоятельством, что человек как существо, обладающее упорядоченным осознанием, сформировался в мире первого внимания. (Оставим в покое ничем не оправданные спекуляции из области антропософии по поводу древних дочеловеческих рас, чье существование протекало в более тонких и "духовных" пространствах.) Доступ в иные области восприятия, очевидно, для человеческого вида всегда открывался ненадолго и лишь демонстрировал существование более широкого Мира, принципиально отличного от мира описания, где все имело значение и смысл для простого физического выживания организма.

Десятки тысяч лет мир первого внимания служил для нас той средой, которая привлекая основные силы и, соответственно, формировала наиболее устойчивые и плотные потоки энергообмена между субъектом и внешним полем. "Земля — Его опора", как сказано в древней Упанишаде. Здесь мы привлекаем весь объем своего психоэнергетического аппарата для решения самых разнообразных задач, здесь наше внимание работает самым стабильным образом. Почти все наши навыки и потенциальные возможности поддерживаются средой привычного функционирования.

Поэтому, если мы хотим сохранить целостность и воспользоваться возможностями измененных режимов восприятия, первые и решающие шаги Трансформации должны осуществляться здесь, в мире первого внимания. Недаром дон Хуан говорил Кастанеде, что человек, победивший в нашем тональном мире "мелкого тирана", наверняка справится с атаками Непостижимого в иных мирах. Но не наоборот.

Но вот что любопытно. Стоит практику приступить к работе над трансформацией своего энергетического тела прямо здесь, в привычной среде, он оказывается в двусмысленном положении. Его "опора" начинает бунтовать, психосоциальная паутина колеблется и вызывает к жизни условия и обстоятельства, затрудняющие работу. В этом нет ничего мистического — хотя, конечно, приятно думать, будто ты настолько важен, что привлекаешь к себе специальное внимание масштабных систем.

Изменение характера и интенсивности энергетических связей, процессов энергообмена с "социальными" людьми не могут не привести к возмущениям разного рода. Прежние друзья оставляют вас, близкие люди становятся чужими, бессознательное раздражение тех, кто пребывает в эмоциональном контакте с вами (а порой даже совсем посторонних лиц), довольно долго формируют стихийный вызов воина для того, чтобы жизнь начинающего трансформанта не казалась простой и безмятежной.

Это неприятное и иррациональное противостояние, впрочем, длится не так уж долго. В конце концов, потеря одной единицы для социального муравейника — событие незначительное. Полноценная реакция наступает, когда преодолевается некий статистический барьер, когда усиленное осознание становится фактом не единичным, а групповым, даже коллективным. Ведь усиленное осознание отрицает либо переиначивает ценности и координаты социума в его нынешнем виде.

Иными словами, провинциальный мир первого внимания индифферентен к расширению и усилению осознания, пока эти попытки не пересекаются с консервативным стремлением социума к неизменности, постоянству, гомеостазису. Когда декларация становится действием (а это в нашем случае происходит рано или поздно), общество, хранящее в своих институтах все зафиксированные приемы обеспечения человеческой не-свободы, начинает проявлять настороженность и беспокойство, что сопровождается постепенной активизацией соответствующей иммунной системы.

Каждый тип социального устройства обладает собственной системой отторжения и истребления чуждых элементов. Тоталитарный строй реагирует быстро и жестко, различные формы демократии находят тонкие методы информационного манипулирования поведением общественного человека — в любом случае, их устраивает один и тот же результат: осуждение группы свободолюбивых сограждан и ее изоляция. В любом случае, эти неприемлемые искатели Реальности должны исчезнуть. Их знания, их помыслы и стремления делают социальность и ее механизмы условностью, а это — недопустимо. Общество должно обладать абсолютным значением и распоряжаться списком абсолютных ценностей. Заумные философские труды, написанные единицами для единиц, остаются спекуляцией праздного ума.

В условиях современного социума, природа которого становится все более агрессивной на фоне глобальной информатизации и быстро возрастающей способности манипулировать сознанием индивида, его мотивацией и поведением, нагуализм как мировоззрение и практика сталкивается с новыми проблемами и вынуждена прибегать к новым средствам сохранения себя.

Мы даже не осознаем, насколько общество, проповедующее индивидуализм и самостоятельность личности, сделало эту личность уязвимой, управляемой, унифицированной — вложенной в общую схему социально-психологических, идеологических и экономических процессов.

Во всех смыслах дальнейшее существование нагуализма в том виде, как его описал Кастанеда, оказалось в ситуации нового цикла. Формально новый цикл отличается от старого следующим:

1. Массовым распространением знания о толтекских методиках и мировоззрении, что исключает "избранность" в любой форме. (Я не знаю, хорошо ли это, но это уже случилось. И сделал это Кастанеда, который и был зачинателем нового цикла — понимал он это или нет, не имеет значения.)

2. Признанием того, что исполнение "правила Орла" больше не является обязательным.

3. Отсутствием непрерывной линии видящих, которые могли бы наверняка отличить Нагваля от не-Нагваля.

4. Исходя из пункта 3, невозможностью сформировать магический отряд по тем законам, которым следовали толтеки прежде.

5. Исходя из всего вышеперечисленного, насущной необходимостью открытия новых правил и закономерностей в групповой магической работе, если таковая становится все же возможной.

6. Необходимостью перевести на новый язык описания старые толтекские формулировки, доставшиеся нам через книги Кастанеды. Цель — максимальное повышение эффективности дисциплины, что очень важно, учитывая отсутствие катализатора-Нагваля и магического отряда.

Пункты 5 и 6 предусматривают проведение длительных, масштабных и кропотливых исследований — силами большого числа практиков, которые неминуемо будут менять язык описания хотя бы тем, что вынуждены использовать достижения западной науки и терминологии.

(Точность и полнота информации входит в новый цикл как обязательное условие. Соответственно, возникает необходимость в людях, которые возьмут на себя роль поставщиков такого рода информации, — ученых, авторов и мыслителей, а когда сформируются новые технологии обучения — инструкторов.)

Как видите, здесь все логически вытекает одно из другого. Новый цикл чреват утратой некоторой части романтизма и загадочности, которые вдохновляли Кастанеду, — так что, наверное, какая-то часть "кастанедовцев" первой волны отойдет, разочарованная.

Тем не менее новый цикл — не прихоть и даже не декларация намерений какого-то мистико-оккультного движения, озабоченного подготовкой "второго пришествия" или "тысячелетнего царства праведных магов". Это лишь констатация положения, в котором мы оказались. Простое перечисление условий и расстановка акцентов.

Возможно, такое определение стало действительно насущным в нашу эпоху — эпоху цивилизационного выбора, которую астрологи связывают с наступлением долгожданной эры Водолея, естествоиспытатели — с исчерпанностью парадигм традиционного познания, а социологи и социальные психологи — с оформлением новой информационной среды и перспективой окончательного торжества планетарного постиндустриального общества.

Так или иначе, тональ человечества становится однородным, привлекает новые, более мощные средства для создания универсального и закрытого описания, и общество начинает контролировать все более тонкие процессы психической жизни личности. Он использует не только религиозные институты, он ассимилирует мистицизм и более того — производит все больше отвлекающих синтетических учений, где воображение становится движущей силой, где поощряются иллюзии и галлюцинации, закрепляемые заимствованной либо самостоятельно сочиненной ритуалистикой.

Возрождаются древние верования, воскресают старые способы отвлечения от энергетической Реальности, творятся новые. Некоторые почитатели Кастанеды не могут отделить одно от другого, и их постепенно поглощает еще одна, замаскированная часть всеохватывающего тоналя.

Выделить и закрепить принципиальные черты нагуализма в этих условиях необходимо.


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: От автора | ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ БЕЗУПРЕЧНОСТИ: ТРАНСФОРМАЦИЯ БАЗАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСОВ | Базальные комплексы тоналя | Б) индуцированным. | Трансформация базальных комплексов: алгоритм | ТРАНСФОРМАЦИЯ СТРАХА СМЕРТИ. "МЕРТВЫЕ ВОИНЫ". | Социальные импринты и их констелляции. | ТРАНСФОРМАЦИЯ ЧУВСТВА СОБСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ | История базального комплекса "чувство собственной важности". | Отец — мать |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Введение| Энергетическое тело и начало Трасформации

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.014 сек.)