Новелла третья

Под видом исповеди чистосердечного признания одна дама, влюбленная вмолодого человека, побуждает некоего почтенного монаха, не догадывавшегося отом, устроить так, что ее желание возымело полное удовлетворение. Уже смолкла Пампинея, и смелость и благоразумие конюха восхвалялисьмногими из присутствовавших, равно как и благоразумие короля, когдакоролева, обратившись к Филомене, велела ей продолжать, вследствие чего таочень мило промолвила следующее: - Я намерена рассказать вам о проделке,действительно устроенной одной красивой дамой почтенному монаху, проделке,долженствующей тем более понравиться мирянам, что монахи, очень глупые вбольшинстве случаев, - люди странных нравов и привычек, воображающие себя ивыше других и более сведущими во всяком деле, когда как они много их ниже и,не умея по низменности духа пробиваться, как другие люди, стремятся, подобносвиньям, туда, где могут чем-нибудь покормиться. Об этой проделке я ирасскажу, милые дамы, не для того только, чтобы исполнить данный приказ, ачтобы показать вам, что даже и духовные лица, которым мы, чересчурлегковерные, слишком доверяем, могут быть и часто бывают хитро поддеты нетолько мужчинами, но и некоторыми из нас. В нашем городе, изобилующем белее обманами, чем любовью и верностью,жила немного лет тому назад родовитая дама, одаренная от природы, какнемногие, красотой, приятным обхождением, возвышенной душой и тонким умом.Ее имя, равно как и другие, упоминаемые в настоящем рассказе, хотя я их изнаю, я не намерена открыть, потому что еще живы многие из тех, кого этоисполнило бы негодованием, тогда как это следует - обойти смехом. Итак,женщина эта, зная, что она высокого рода и выдана замуж за ремесленникаткача, не могла побороть своего негодования, что муж ее ремесленник, ибополагала, что ни один человек низкого происхождения, как бы богат он ни был,не достоин благородной жены. Видя также, что, несмотря на свое богатство, онгодился не на что иное, как только разматывать тальки, сновать холст илиспорить с прядильщицей о пряже, она решила никоим образом не разделять егообъятий, разве только, когда отказ был бы невозможен, а для своегособственного утешения поискать кого-нибудь, кто покажется ей более тогодостойным, чем ткач. И вот она влюбилась в одного очень достойного молодогочеловека средних лет, да так, что если днем не видала его, то ночь не моглапровести без докуки. Но молодой человек, того не замечая, и не заботился отом, а она, как женщина очень осторожная, не решалась дать ему знать ничерез посланную, ни письмом, боясь опасности, могущей приключиться.Приметив, что он часто общался с одним монахом (который хотя был глуп инеотесан, тем не менее, ведя святую жизнь, пользовался почти у всех славойдостойного монаха), она решила, что именно он был бы прекрасным посредникоммежду ней и ее любовником. Обдумав, какой ей избрать способ действий, онаотправилась в подходящий для того час в церковь, при которой он жил, и,вызвав его, сказала, что если он на то согласен, она желала быисповедоваться у него. Монах, увидев ее и приняв ее за благородную даму,охотно выслушал ее, а она сказала ему после исповеди: "Отец мой, я должнаприбегнуть к вам за помощью и советом в деле, о котором вы услышите. Мнеизвестно, да я и сама вам о том сказала, что вы знаете и моих родных и моегомужа, которым я любима более жизни, и нет той вещи, какую я не пожелала бы,которую он, как человек богатейший и могущий то сделать, не доставил бы мненемедленно; почему я люблю его больше себя, и если бы я не то чтобысовершила, но даже подумала о чем-либо противном его чести и жизни, то ниодна дурная женщина не была бы так достойна сожаления, как я. В настоящеевремя некто, чье имя, сказать по правде, мне неизвестно, но, как кажется,человек состоятельный и, коли не ошибаюсь, посещающий вас часто, красивый,высокий ростом, обыкновенно очень прилично одетый в темное платье, не зная,быть может, намерений, какие я питаю, чуть не ведет против меня осаду, я немогу показаться ни у дверей, ни у окна, ни выйти из дома, чтобы он тотчас жене явился передо мной; удивляюсь, как он еще не здесь; все это меня печалиточень, потому что подобный образ действия часто без вины навлекает хулу начестных женщин. Порой мне приходило в голову передать ему это через моихбратьев, но потом я одумывалась, зная, что мужчины передают иногда поручениятаким образом, что ответы последуют дурные, отчего происходит спор, а отслов доходит и до дела; потому, дабы из этого не вышло зла и шума, ямолчала, решив передать все это скорее всего вам, чем кому другому, какпотому, что, кажется, вы ему друг, так и потому, что вам подобаетвыговаривать за такие дела не только друзьям, но и посторонним. Вот почему япрошу вас, ради самого бога, сделать ему за это выговор и попросить недержать себя более таким образом. Довольно найдется других женщин, можетбыть, склонных к таким делам, и им понравится, что он глядит на них иухаживает за ними, тогда как мне, не имеющей в душе ни малейшегорасположения к подобному, это только страшно докучает". Проговорив это,готовая, казалось, заплакать, она опустила голову. Святой отец понял тотчас,что она говорила о том, кого действительно разумела, и, много одобрив дамуза ее добрые намерения, твердо уверенный в том, что сказанное еюсправедливо, пообещал подействовать таким образом, что со стороны тогочеловека ей не будет более неприятностей. Зная, что Она очень богатая, онстал восхвалять дела милосердия и милостыни, сообщив ей о своих нуждах. Наэто та сказала: "Прошу вас о том, бога ради, и если бы он стал это отрицать,скажите ему прямо, что я сама все рассказала и пожаловалась вам". Затем,отбыв исповедь и получив отпущение, она вспомнила наставления, данные еймонахом о делах благотворения, незаметно положив ему в руку денег, попросилаотслужить заупокойные обедни по ее усопшим и, встав с колен, вернуласьдомой. Немного времени спустя пришел, по обыкновению, к святому отцу молодойчеловек; поговорив с ним сначала о том и о другом, монах отвел его в сторонуи в очень мягких формах стал журить его за то ухаживание и влюбленныевзгляды, которыми тот, по его мнению, преследовал даму, как она дала емупонять. Достойный человек изумился, так как никогда не заглядывался на нее "лишь изредка проходил мимо ее дома, и начал было оправдываться. Но монах, недав ему сказать ни слова, возразил: "Не притворяйся удивленным и не теряйслов на отрицание, потому что ты этого не можешь. Я узнал все это не отсоседей: она сама, сильно жалуясь на тебя, рассказала мне все, и хотя вообщеэти глупости тебе более не к лицу, скажу тебе о ней, что если я когда-либовидел женщину, которой были бы противны эти дурачества, то это именно она;потому ради твоей чести и для ее успокоения прошу тебя прекратить это,оставив ее в покое". Молодой человек, догадливый более монаха, понял тотчасже остроумие дамы и, представившись несколько пристыженным, сказал, чтопостарается в будущем не путаться более в это дело, и, простившись сМонахом, пошел прямо к дому дамы, всегда стоявшей настороже у маленькогоокошечка, чтобы поглядеть на него, когда он пройдет. Увидя, что он идет, онапоказала ему себя такой веселой и приветливой, что он достаточно хорошо могуразуметь, как верно он понял слова монаха, и, начиная с того дня, с большойосмотрительностью, к своему удовольствию и вящему восторгу и утешению дамы,притворяясь, будто причиной тому иные дела, продолжал ходить по той жеулице. По некотором времени, когда дама заметила, что она нравится ему так же,как он ей, желая еще более увлечь его и уверить в любви, которую к немупитала, выбрав время и место, она снова пошла к святому отцу я, сев в церквиу его ног, принялась плакать. Монах, видя это, спросил ее сострадательно,что у нее нового. Дама ответила: "Отец мой, те новости, с которыми я пришла,не иные, как о том же проклятом богом вашем друге, на которого я жаловаласьвам позавчера; я думаю, он родился на мое великое мучение и для того, чтобыучинить мне нечто, от чего я никогда не буду радостна и никогда более неосмелюсь припасть к вашим стопам". - "Как, - возразил монах, - разве он неперестал надоедать тебе?" - "Конечно, нет, - ответила она, - напротив, с техпор как я пожаловалась вам на то, как бы назло, может быть, рассердившись,что я вам на него пожаловалась, он на каждый раз, который проходил прежде,проходит теперь по крайней мере семь. И слава бы богу, если бы онудовольствовался только прогулкой мимо и взглядами, но он стал так смел идерзок, что не далее как вчера подослал мне в дом женщину с посылами иглупостями и, точно у меня нет кошельков и поясов, прислал мне и кошелек ипояс, что я нашла и нахожу столь оскорбительным, что думаю, если бы небоязнь греха, а затем и любовь к вам, я была бы способна взбеситься; но явоздержалась и не захотела ни делать, ни сказать ничего, не сообщив вам отом наперед. Кроме того, когда я уже возвратила и кошелек и пояс тойженщине, которая их принесла, дабы она отдала их ему обратно, и грубоотпустила ее, боясь, чтобы она не оставила всего при себе, а ему не сказала,что я все приняла, - как, слышно, они иногда делают, - я вернула ее и,полная негодования, взяла у нее из рук вещи, которые и принесла вам, чтобывы ему их возвратили, а ему сказали, что я не нуждаюсь в его подарках,потому что благодаря богу и моему мужу у меня столько кошельков и поясов,что я могла бы утопить его в них. Затем, с вашего позволения, как отца, еслион не отстанет от этого, я расскажу все моему мужу и моим братьям, и пустьбудет, что будет; ибо мне более по сердцу его посрамление, если уж он долженего претерпеть, чем мне получить хулу из-за него: не так ли, отец мой?"Проговорив это и не переставая сильно плакать, она вынула из-под своегоплатья прекрасный и богатый кошелек с нарядным, дорогим пояском и бросила ихна колени монаха, который, безусловно веря всему, что говорила дама, страшновзволнованный, взял их и сказал: "Дочь моя, что ты печалишься об этом, янимало не удивляюсь и не могу порицать тебя за это, но много хвалю за то,что во всем этом ты следуешь моему совету. Я выговаривал ему третьего дня,но он плохо сдержал то, что мне обещал, вследствие чего как за это, так и зато, что он наделал нового, я хочу так взмылить ему голову, что он не будетболее приставать к тебе; ты же, да благословит тебя бог, не поддавайся такгневу, чтобы рассказать о том кому-нибудь из твоих, как бы ему непоследовало от того много зла. Не сомневайся, чтобы когда-либо могла выйтиот того хула на тебя, ибо я буду всегда как перед богом, так и перед людьмитвердым свидетелем твоей честности". Дама притворилась несколько утешенной и, оставив этот разговор, будучизнакома с жадностью как его, так и других монахов, сказала ему: "Отец мой, впоследние ночи мне являлись мои родные, и, кажется мне, они в страшныхмучениях и ни о чем так не просят, как о милостыне, в особенности моя мать,которая представилась мне такой опечаленной и несчастной, что жаль былоглядеть на нее. Думается мне, она страшно огорчена, видя мои напасти с этимврагом господа, почему я хотела бы, чтобы вы отслужили за упокой их душсорок обеден св. Григория, с вашими молитвами, дабы господь избавил их отогня карающего". Сказав это, она положила ему в руку флорин. Святой отец срадостью взял его и, добрыми словами и многими примерами укрепив ее вблагочестии и напутствуя благословением, отпустил ее. После ухода дамы, не замечая, что его провели, монах послал за своимдругом, который, придя и видя его взбешенным, тотчас же догадался, что унего есть вести о даме, и ждал, что скажет монах. Тот, повторив уже ранеесказанное и снова обратившись к нему с оскорбительными и гневными речами,стал порицать его за то, что, по рассказам дамы, он проделал. Молодойчеловек, еще не понимавший, куда клонит дело монах, довольно слабо отрицалпосылку кошелька и пояса, дабы не отнять у монаха уверенности, на случай,если бы она внушена была ему дамой. Но монах, страшно рассерженный, сказал:"Как можешь ты отрицать это, дрянной человек? Вот они, она сама, плача,принесла их мне; посмотри, не узнаешь ли их?" Молодой человек, притворившисьпристыженным, сказал: "Ну да, я их узнаю; каюсь вам, что поступил дурно, иклянусь, видя такое ее настроение, что никогда более вы не услышите об этомни слова". И долго еще шли разговоры, пока, наконец, монах - баранья голова- не отдал другу своему кошелек и пояс и после многих наставлений и просьбего не заниматься более такими делами отпустил, когда тот это пообещал.Молодой человек, сильно обрадованный как уверенностью, которую, казалось, онполучил в любви дамы, так и прекрасным подарком, лишь только ушел от монаха,тотчас же направился туда, где осторожно показал своей даме, что и та идругая вещь -у него, чем та была очень довольна, в особенности же тем, что,как ей казалось, ее замысел удавался все более и более. Когда она ничего такне ждала для завершения дела, как чтобы муж ее куда-нибудь уехал, случилось,что немного времени спустя ему надо было по какому-то поводу отправиться вГеную. Когда утром он сел на лошадь и уехал, дама тотчас же пошла к святомуотцу и после многих жалоб со слезами сказала ему: "Отец мой, теперь скажувам откровенно, что более терпеть я не могу, но так как третьего дня я вампообещала не делать ничего, о чем бы не поведала вам наперед, я пришлаоправдаться перед вами; а дабы вы поверили, что я имею причины и плакать ижаловаться, я хочу рассказать вам, что ваш друг, чистый дьявол из ада,сделал со мною сегодня незадолго до заутрени. Не знаю, какая надеждаподсказала ему, что муж мой уехал вчера утром в Геную, и вот сегодня, вуказанную мною пору, он вошел в мой сад, взобрался по дереву до окна моейкомнаты, которая выходит в сад, и уже открыл окно и хотел войти в комнату,когда я, проснувшись, быстро вскочила и начала кричать, кричала бы ещеболее, если бы он, не успевший еще войти, не умолил меня о пощаде именембога и вашим, сказав мне, кто он; вследствие чего я, выслушав его, из любвик вам умолкла и, голая, как родилась, побежала и захлопнула окно перед егоносом, а он, думаю, ушел в недобрый час, ибо более я его не видала. Теперь,хорошо ли это и выносимо ли, - судите сами; что до меня, я не хочу болееспускать ему того; уж и без того я из любви к вам спускала ему слишкоммного". Услышав это, монах рассвирепел донельзя и не знал, что и сказать,только несколько раз переспросил ее, хорошо ли она узнала, что это былименно он, а не кто другой. На это дама ответила: "Хвала господу! Неужели яне сумею отличить его от другого! Говорю вам, что это был он, и хотя бы онто и отрицал, не верьте ему". Тогда монах сказал: "Дочь моя, тут ничегодругого не скажешь, как только то, что это величайшая наглость и крайнедурной поступок, а ты поступила так, как следовало, то есть выгнав его, чтоты и сделала. Но прошу тебя, так как бог охранил тебя от посрамления, чтобыты, как уже дважды последовала моему совету, так сделала и на этот раз, тоесть, не жалуясь никому из твоих родных, предоставь мне сделать все ипосмотреть, не смогу ли я обуздать этого сорвавшегося с цепи дьявола,которого я считал за святого; и если я сумею извлечь его из этого скотства,то хорошо, если же нет, теперь же даю тебе вместе с благословением моим имое разрешение поступить с ним, как сама сочтешь за наилучшее". - "Пустьбудет так, - сказала дама, - на этот раз я не хочу ни гневить вас, ниослушаться, но постарайтесь, чтоб он стерегся докучать мне более, иначе даювам слово более не обращаться к вам за этим делом!" И, не прибавив ни слова,как бы рассердившись, она покинула монаха. Едва успела она выйти из церкви, как явился молодой человек и былокликнут монахом, который, отведя его в сторону, наговорил ему величайшихгрубостей, которые когда-либо говорили человеку, называя его и подлым, иклятвопреступником, и предателем. Тот, уже два раза испытавший, что именноозначала брань монаха, слушая внимательно и уклончивыми ответами стараясьзаставить его высказаться, промолвил для начала: "Мессере, к чему этот гнев?Уж не я ли распял Христа?" На что монах ответил: "Каков бесстыжий!Послушайте, что он говорит! И говорит так, как будто прошел уже год или дваи за давностью времени он забыл свои дурные дела и подлости. Разве ссегодняшнего утра от заутрени до настоящего часа у тебя уж из ума вон, чтоты оскорбил другого? Где был ты сегодня незадолго до рассвета?" Молодойчеловек ответил: "Не знаю, где я был; быстро же дошла до вас весть". -"Правда, - сказал монах, - весть дошла до меня; я думаю, ты надеялся, чтоколи мужа нет дома, то почтенная дама тотчас примет тебя в свои объятия! Воттак молодчик, вот так честный человек! Стал ночным бродягой, отворяет сады,лазает по деревьям! Не думаешь ли ты своим приставанием победить святостьэтой женщины, что лазаешь ночью по деревьям? Ничто на свете ей так непротивно, как ты, а ты все пытаешь наново? Не говорю о том, что она вомногих случаях тебе это показывала, но хорош же ты в самом деле после моихвыговоров! Ну так вот что я тебе скажу: до сих пор не из любви, которую онак тебе питает, а по моим настоятельным просьбам она молчала о том, что тытворил, но более молчать она не станет, я дал ей позволение, если ты сновачем-либо огорчишь ее, поступить, как ей заблагорассудится. Что станешьделать ты, если она все расскажет братьям?" Достаточно поняв все, что былоему нужно, молодой человек, как только лучше мог и умел, успокоил монахаобильными обещаниями и, уйдя от него, на рассвете следующего дня вошел всад, влез на дерево, найдя окно отпертым, проник в комнату и наскольковозможно быстро очутился в объятиях своей дамы, которая с большимвожделением его поджидала и радостно встретила, сказав: "Великое спасибогосподину монаху, что так хорошо указал тебе сюда путь". Затем, наслаждаясьвзаимно, беседуя и много смеясь над простотой монаха простофили, издеваясьнад замычками, гребнями и чесалками, они наслаждались в большомудовольствии. Уладив свои дела, они устроились так, чтобы не возвращатьсяболее к господину монаху, и провели вместе в таком же веселии много другихночей, каковых я молю сподобить и меня и всех, того желающих.

Дата добавления: 2015-08-03