|
Читайте также: |
А.Солженицына (эпопея о <красном колесе>).
В повести <Отчина> З. перекладывает на язык современной прозы древние
былины, народные предания, летописные сказания, апокрифы и легенды,
повествуя о пожарах, битвах, разорениях, которые претерпела Псковщина
в прошлые века, о древних церквах и монастырях, о неугасимой в народе
жажде прекрасного, о нравственной чистоте и религиозном
подвижничестве. Исторический - как христианский, так и языческий,
древнеславянский пласт постоянно присутствует в произведениях З.,
образуя второй, равный по значению (наряду с судьбами России в годы
войны и революции) тематический центр его творчества. Русская старина
привлекала З. не только как литератора, но и как этнографа и
археолога. В 1935, 1937, 1938 он предпринял (по поручению парижского
Музея Человека и министерства просвещения Франции) научные экспедиции
в Эстонию, в 1935 реставрировал Никольскую церковь в Псково-Печерском
монастыре. Результаты экспедиций отражены в научных работах,
опубликованных в 1941 и 1946, В <Новом журнале> вышла статья З. о
лермонтовской <Тамани> и генеалогии рода Лермонтова (1961, № 66:
1965, № 79). По свидетельству Шаховской, крест над могилой И. и
В.Буниных в Сент-Женевьев-де-Буа сделан А.Бенуа по зарисовке З. с
древнерусского памятника.
В сборнике рассказов <Марьянка> (Париж, 1958) З., по словам
Я.Горбова, <зовет читателя последовать за ним по множеству русских
тропинок, дорожек и дорог. Сколько образов, сколько смирения,
доброты, боли, слов и молитв подметил, идя по русским дорогам,
Зуров!>
В поздние годы источник его вдохновения оставался прежним -
воспоминания о детстве, чувство горечи о невозвратном прошлом и
растерянности перед <неведомой> новью, наполнившей <гадкие годы>,
когда <народ совесть потерял>. По мнению Н.Андреева, <книги Леонида
Зурова останутся в русской литературе не в разряде литературных
экспериментов, но как важные и правдивейшие свидетельства очевидца,
совестливого и чуткого, русских трагедий и русской стойкости,
запечатленные талантливым мастером прозы в полновесном писательском
слове>. Похоронен З. на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Соч.: Даниловы // Белое дело, 1927, № 2; Поле. Париж, 1938; Астория
// Рус. сборник, 1946, № 1; Как они умерли (о Д.Мережковском и
З.Гиппиус) / Орион. Париж, 1947; Воспоминания // НЖ, 1962, № 69:
1968, № 90; Древний путь // Север, 1992, № 6.
Лит.: Андреев Н.Е.Л.Ф.Зуров (Некролог) // НЖ, 1971, № 105.
А. Дранов
_И
\ИВАНОВ Вячеслав Иванович (16.2.1866, Москва - 16.7,1949, Рим) -
поэт, мыслитель, филолог, переводчик, Отец И. - мелкий чиновник,
землемер, умер в 1871. В воспитании И. решающую роль сыграла мать, от
которой сын перенял глубокую и живую веру в Бога и любовь к наивно
православному московскому быту, с одной стороны, с другой -
убежденность в высочайшем назначении поэзии и поэта. Окончив 1-ю
московскую гимназию, поступил в 1884 на историко-филологический
факультет Московского университета. Пережил острый кризис детской
веры, приведший к атеизму и попытке самоубийства, и увлечение
крайними революционными настроениями. По окончании 2-го курса, решив
выйти из революционной среды, оставил университет и уехал за границу
с женой (в 1886 женился на Дарье Михайловне Дмитриевской). Продолжил
учебу в Берлинском университете под руководством О.Гиршфельда и
Т.Моммзена, занимался в основном экономико-юридическими аспектами
римской истории. По окончании университета (1891) работал над
докторской диссертацией о римских откупах, которую закончил, но не
защитил (De societatibus vectigalium publicorum populi romani.SPb.,
1910),
В 1893 встретил Лидию Дмитриевну Зиновьеву (в литературе -
Зиновьева-Аннибал), ради которой в 1895 оставил жену и дочь.
Вл.Соловьев, с которым И. познакомился в 1896, оказал на И. огромное
влияние, в частности. ему И. был обязан возвращением к церковному
исповеданию христианства. Ранние журнальные публикации стихов и
переводов И. прошли незамеченными. В конце 1902 появилась первая
книга И. - <Кормчие звезды>, после чего среди символистов за ним
установилась репутация мэтра. Прожил за границей до 1905, лишь
изредка и на короткое время приезжая в Россию. Подолгу жил в
Германии, Италии, в Париже, в Греции, бывал в Палестине, Англии; в
начале века семья И. снимала дом в Женеве, где гостили многочисленные
русские друзья, в том числе московские символисты. По возвращении на
родину И. и Л.ЗиновьеваАннибал обосновались в Петербурге; с осени
1905 их квартира превратилась в знаменитый литературный салон - его
называли <башней>, поскольку Ивановы жили в угловой квартире, одна из
комнат которой располагалась в башне. Там собирался весь
литературно-артистический Петербург, гости из Москвы, из русской
провинции, из-за границы.
Этапными явлениями в истории русского символизма были поэтические
книги И. <Прозрачность> (М., 1904); <Corardens> (М., 191112, ч. 1-2);
<Нежная тайна> (СПб.. 1913), Еще важнее для истории этого движения
теоретические выступления И., собранные в книге <По звездам> (СПб.,
1909) и <Борозды и межи> (М., 1916). философско-религиозная и
эстетическая проповедь И. оказала едва ли не решающее влияние на
становление группы т.н. <младших символистов>, духовное лицо которой
определяли внецерковная мистика и устремленность на преодоление
индивидуализма в чаемой <соборности>. В пору резкой идейной полемики,
в 1906-8, разделившей символистов на <мистиков>-петербуржцев и
<эстетов>-москвичей, И. с Блоком стояли во главе первых, тогда как
вторые сплотились вокруг <Весов>, руководимых В.Брюсовым. В конце
1900-х <младшие> - прежде всего А.Белый, И. и Блок - объединились
вокруг московского издательства <Мусагет>. Вместе с И.Анненским и
М.Кузминым И. стоял во главе журнала <Аполлон>, начавшего выходить в
Петербурге с осени 1909.
В 1907 от скарлатины умерла ЗиновьеваАннибал. В И. жила убежденность,
что он сохраняет общение с женой не только в памяти, но и в виденьях,
снах, сеансах т.н. <автоматического письма> и что именно она указала
ему на свою дочь от первого брака, Веру Константиновну Шварсалон, как
на ее преемницу. Брак И. с падчерицей совершился в 1910; весной 1912
они уехали за границу, откуда вернулись лишь к осени 1913. Поселились
в Москве, куда в начале 1910-х переместился центр
религиозно-философской активности: московское Религиозно-Философское
общество в память Вл.Соловьева и издательство <Путь> собрали наиболее
близких единомышленников И.; основным работодателем И. стало
издательство <М. и С.Сабашниковы>, для которого он переводил Алкея и
Сафо (М., 1914; 2-е доп. изд. 1915), Петрарку (М., 1915), Данте,
Эсхила (пер. не завершены, опубл. посмертно).
Падение царской власти представлялось И. закономерным и необходимым,
ибо <ветхое самодержавие> давно превратилось в <династическую
литературу>. В апреле 1917 И. написал <Гимн Новой России> (<Мир на
земле, на святой Руси воля...>). Однако реальное развитие событий не
отвечало основным положениям историософии И.: <Революция протекает
внерелигиозно. Целостное самоопределение народное не может быть
внерелигиозным. Итак, революция не выражает доныне целостного
народного самоопределения>. Впечатления первых месяцев революции
продиктовали <Песни смутного времени> - цикл стихотворений,
печатавшийся в журнале <Народоправство>; от отдельного его издания
поэт отказался, поскольку, говорил он, <у постели больного не следует
говорить о его болезни>. И. не скрывал, пока это было возможно и
разумно, своего неприятия большевизма, печатал антибольшевистские
статьи, сатирические стихи, но после консолидации большевистского
режима занял лояльную к власти позицию. В 1918-20 был одним из
организаторов и руководителей театрального и литературного отделов
Наркомпроса, что позволяло ему деятельно участвовать в воссоздании
жизненного пространства русской культуры, отчасти нейтрализовывать
диктат леворадикальных установок в искусстве и в организации
культурной жизни. Читал лекции и вел занятия в Пролеткульте, в
различных учебных заведениях, самодеятельных кружках и студиях,
Вокруг петроградского издательства <Алконост> и его журнала <Записки
мечтателей> в последний раз объединились <младшие символисты> -
А.Блок, А.Белый, И., А.Ремизов. В этом издательстве вышли поэма И.
<Младенчество> (1918), трагедия <Прометей> (1919), <Переписка из двух
углов> (1921, совм. с М.Гершензоном). На рубеже 1918-19 создан один
из самых знаменитых циклов И. <Зимние сонеты> (впервые: <Поэзия
революционной Москвы>. Берлин, 1922). <Переписка из двух углов> -
важнейший документ общеевропейской дискуссии 20-х о <кризисе
европейской культуры>, кризисе гуманизма - была переведена на
основные европейские языки и породила обширную критическую и
исследовательскую литературу.
Семья И. жестоко голодала в холодной Москве, в начале революции
навсегда исчез один пасынок поэта (вероятно, жертва солдатского
самосуда), схвачен ЧК другой, от голода и лишений умерла ближайшая
подруга ЗиновьевойАннибал, М.Замятина, более 20 лет бывшая
домоправительницей, членом семьи И., в 1920 умерла
В.Шварсалон-Иванова.И. предпринимал настойчивые попытки выехать за
границу, закончившиеся безрезультатно. Летом 1920 с детьми (Лидией -
дочерью от Зиновьевой-Аннибал, Димитрием - сыном от Шварсалон)
перебрался на Северный Кавказ, затем в Баку, куда был приглашен на
кафедру классической филологии. Здесь защитил в 1921 докторскую
диссертацию <Дионис и прадионисийство> (Баку, 1923), вел обширную
культурно-просветительскую деятельность, написал шуточную
<трагикомедию> <Любовь-Мираж> (неизд.), несколько стихотворений.
Пришел к выводу, что <идеи перестали править миром>, что достойнее
уединенная и провинциальная жизнь. <Муза моя, - писал он
В.Меркурьевой, - стала молчальницей>. Отвергал все дружеские
приглашения в Москву: <От меня... ничего больше не ждите, моя песенка
оказалась спетой. Я даже разрешил себе душевную лень>, - писал он
14.1,1923 Г.Чулкову.
В мае 1924 Общество любителей российской словесности пригласило И. в
Москву на пушкинские торжества. В столице с помощью А.Луначарского и
О,Каменевой ему удалось выхлопотать командировку в Италию, он вызвал
из Баку детей и 28.8.1924 уехал из Москвы. Чаще всего объяснял отъезд
необходимостью дать детям образование, но суть дела была в том, что
самый строй советской жизни в корне противоречил всем представлениям
И. В первом стихотворении, написанном в Риме, уподобил Россию
сгоревшей Трое, а беглецов из России - спутниками Энея, вынесшим из
пламени отеческих богов.
Считал себя связанным с Москвой не только материальным содержанием,
получаемым от советских учреждений, но и морально (имеются указания,
восходящие к семье поэта, что он обещал А.Луначарскому политическую
лояльность поведения за рубежом). С другой стороны, он искал духовной
сосредоточенности; центральное положение в обществе, которое он
занимал в 1905-17, претензии на духовное водительство стали для него
неприемлемыми. М.Горький прочил И. в заведующие поэтическим отделом
журнала <Беседа>, задуманного в целях объединения русской
интеллигенции метрополии и диаспоры: И. отдал <Беседе> свои <Римские
сонеты>, но журнал закрылся, не успев напечатать одно из лучших
произведений И.-лирика. С периодикой антисоветской эмиграции И. не
считал для себя возможным сотрудничать. Каирский университет
предложил И. кафедру, но английские власти отказали в праве на нее
ученому с советским паспортом. 17.3.1926 И. перешел в католицизм. С
осени 1926 профессор Колледже Борромео в Павий. Работал там до 1936,
когда достиг предельного по итальянским законам рабочего возраста. К
концу 20-х были ликвидированы учреждения, с которыми И. поддерживал
связь и от которых получал деньги (ЦКУБУ, ГАХН). В советской пенсии
ему было отказано, но еще в начале 30-х он получил издательский заказ
из Москвы на перевод Гёте для собрания сочинений. Тяжело переживал
гонения на церковь, чем объяснял свой отказ вернуться на родину. В
1936 И., до того сохранявший советское гражданство, принял
итальянское подданство. Преподавал церковно-славянский язык в папских
духовных школах, наблюдал за подготовкой русскоязычных переизданий
Псалтири и Деяний и Посланий Св.апостолов.
С начала 30-х прекратилась и до той поры нерегулярная переписка И. с
друзьями и учениками на родине, память о нем обросла легендами,
созвучными образу <Вячеслава Великолепного> и закрепленными
советскими справочными изданиями (будто бы он получил кардинальскую
шапку, стал директором Ватиканской библиотеки, что ни в малой степени
не соответствовало реалиям жизни старого нищего русского поэта в
изгнании). Контакты И. даже с друзьями, единомышленниками,
соратниками по литературной борьбе - не более чем разрозненные
эпизоды: он обменивался случайными письмами с Э.Метнером, С.Франком
(письма к нему опубл.: Мосты 1963, № 10: письма к В.Ходасевачу- НЖ,
1960, № 62), встречался сД.Мережковским и З.Гиппиус, Ф.Зелинским,
когда они изредка появлялись в Риме. С 1936 стихотворения И.
регулярно печатались в <Современных записках>. В 1939 в Париже издана
мелопея И. <Человек>. И. не стал при безграничных языковых
возможностях человека, блистательно говорившего и писавшего на
немецком, итальянском, французском, английском языках, представителем
какой-либо инонациональной или космополитической культуры. С
вниманием и пониманием к нему отнеслась европейская католическая (и
не только католическая) элита у него были встречи с Ж.Маритеном,
Г.Марселем, Ш. Дю Босом, Дж.Папини, З.Р.Курциусом, М.Бубером, он
печатался в утонченных журналах <Corona> (Мюнхен, Цюрих) и <Vigile>
(Париж). Но связи, органически подразумевающей совместное действие с
этими лицами и группами, у И. не возникло. Многие стихотворения этого
периода - <Римские сонеты> (1924-25: СЗ, 1936, № 62). <Римский
дневник> (194344) - вершины русской лирики XX в.; необычайно
интересна в художественном отношении и неоконченная прозаическая
<Повесть о Светомире-царевиче>, над которой И. работал с конца 20-х
до самой смерти.
После 1917 И. в определенном смысле слова переродился как человек
общественный; новый духовный и поведенческий облик И. обрел именно в
Италии. Определяющую роль в этом облике играли углубленная
церковность, бытовая, душевная и интеллектуальная, связанная с нею
строгая переоценка собственной личности и жизненного пути, смиренный
отказ от притязаний (в литературном плане выражающийся в значительном
опрощении стиля). Дж.Папини в очерке, опубликованном незадолго до
кончины И., назвал его одним из <семи стариков> (наряду с Б.Шоу,
К.Гамсуном, М.Метерлинком, П.Клоделем, Ганди и А.Жидом), в лице
которых минувший век жил еще в культурной реальности послевоенного
мира, семи великих из плеяды поэтов и мифотворцев, на ком лежала,
хотя бы частично, ответственность за катастрофу XX в.
Соч.: Dostojevskij. Tubingen, 1932; Свет вечерний. Оксфорд. 1962;
Собр. соч., т. 1-4. Брюссель, 1971-87; Стихотворения и поэмы.М.,
1976.
Лит.: Степун Ф. Встречи. Мюнхен, 1962; Алтман М.С. Из бесед с поэтом
Вяч.Ивановым. Баку, 1921; Котрелев Н.В. Вяч.Иванов - профессор
Бакинского университета // Уч. зап. Тартус. ун-та, 1968, вып. 209;
Tshopi С. Vjac.lvanov. Munchen, 1968; GuenterJ., von. Ein Leben im
Ostwind. MUnchen, 1969; II Convegno, 1983, № 8-12; Malcovati F.
Vjac.lvanov: Estetica e filosofia. Firenze, 1983; Vjacheslav lvanov:
Poet, Critic and Philosopher / Ed. by Jackobson R.L., Nelson L. New
Haven, 1986; Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вячеслава
Иванова // Контекст, 1989. М., 1989; Davidson P. The poetic
Imagination of V.lvanov: A Russian Simbolist's Perception of Dante.
Cambridge, 1989; Иванова Л. Воспоминания: Книга об отце. Париж, 1990.
Н. Котрелев
\ИВАНОВ Георгий Владимирович (29.10.1894, Ковенская губ. - 26.8.1958,
Йер ле Пальме, Франция) - поэт, прозаик, литературный критик. Сын
дворянина, бывшего военного; мать - из голландского рода Вир ван
Брештейнов. Детство И. прошло в имении Студенки. После разорения и
смерти отца поступил во 2-й кадетский корпус в Петербурге, но не
окончил его. Впервые выступил публично с чтением стихов в кабаре
<Бродячая собака>, в печати дебютировал в 1910 в журнале <Все новости
литературы, искусства, театра, техники и промышленности>. В 1911
сблизился с эгофутуристами, нов 1912 демонстративно порвал с ними и
вступил в объединение акмеистов <Цех поэтов>; ему покровительствовал
Н.Гумилев. В России выпустил сборники стихов: <Отплытие на о. Цитеру>
(СПб., 1912), <Горница> (СПб., 1914), <Памятник славы> (Пг" 1915),
<Вереск> (М., Пг" 1916), <Сады> (Пг" 1921), <Лампада> (Пг" 1922).
Участник альманаха <Дом искусств> (1921).
Эмигрировал под видом заграничной командировки осенью 1922 вместе со
второй женой, И.Одоевцевой. Жил в Берлине, с 1923 в Париже, временами
в Риге. Печатался в журналах <Современные записки>, <Новый журнал>,
<Новый дом>, <Числа> (1930-34: один из его создателей),
<Возрождение>, <Звено>, в газетах <Последние новости>, <Новое русское
слово>, <Сегодня>, в сборнике <Круг> и в др. изданиях. Бессменный
председательствующий на заседаниях организованного Д.Мережковским и
З.Гиппиус общества <Зеленая лампа> (1927-40). Остался незаконченным
исторический роман И. <Третий Рим> (1929-30). В жанре
беллетризованно-мемуарной прозы написана книга <Петербургские зимы>
(Париж, 1928; Нью-Йорк, 1952); преимущественно в газетах <Дни> и
<Последние новости> публиковались портреты деятелей культуры под
общей рубрикой <Китайские тени>, не во всем достоверные, что вызывало
неудовольствие изображенных И. писателей (в частности, А.Ахматовой и
О.Мандельштама). Художественно-философскую концепцию <Петербургских
зим> выражает образ идущего ко дну мира искусства, которому не дано
победить прозу жизни. В первых изданных в эмиграции сборниках стихов
<Розы> (Париж, 1931; Г.Адамович писал, что его следовало бы назвать
<Пепел> - <все сгорело: мысли, чувства, надежды>) и <Отплытие на о.
Цитеру. Избр. стихи. 1916-36> (Берлин, 1937) И. прощался с прежними
романтическими образами, противопоставляя им суровый и страшный мир,
подвергая сомнению само существование прошлого: <Россия - счастье.
Россия - свет. / А, может быть, России вовсе нет?>,
Разноречивые оценки вызвала книга <Распад атома> (Париж, 1938):
восторженный отзыв Гиппиус, сдержанные, но в целом положительные -
В.Набокова и В.Ходасевича', С.Жегулов назвал книгу издевательством
над русской культурой.И. утверждал, что <Пушкинская Россия обманула,
предала>, заставив поверить в могущество искусства: чтобы рассказать
о жестком мире абсурда, нужно упростить поэтические средства,
<изжить> <поэзию> в том ее понимании, которое было характерно для XIX
в. Это требование к себе реализовал в сборниках <Портрет без
сходства> (Париж, 1950; посвящен жене) и <1943-1958. Стихи>
(Нью-Йорк, 1958), в циклах, опубликованных в <Новом журнале>, в
<Дневнике> (1953-57) и <Посмертном дневнике> (1958-61), в которых
соединено традиционно поэтическое (в том числе реминисценции из
русской классики и собственных ранних стихов) с прозаизмами, иронией
и самоиронией. Свойственный И. <талант двойного зрения> позволил ему
увидеть одновременно <жизни нелепость и нежность>; он писал: <Я верю
не в непобедимость зла, / А только в неизбежность пораженья>.
<Посмертный дневник> - свидетельство стоицизма поэта у последней
жизненной черты.
1943-45 И. с Одоевцевой провел в Биаррице и возле Биаррица, затем
вернулся в Париж, жил в бедности, с 1953 находился в доме для
престарелых в Йер-ле-Пальме под Ниццой.
Современники неоднозначно оценивали творчество и личность И. Гиппиус
считала его лучшим поэтом русского зарубежья; Ходасевич, признавая
высокое поэтическое мастерство И., упрекал его в подражательности и
<непреодоленной красивости>. В воспоминаниях Адамовича и Одоевцевой
он рисуется эстетом, сибаритом, лишенным практической хватки:
В.Яновский писал об аморализме и беспринципности И. По мнению Р.Гуля,
И., воплотивший в своих стихах трагизм существования, был
единственным в русской литературе экзистенциалистом, причем его
экзистенциализм уходит корнями <в граниты императорского Петербруга>.
Соч.: Собр. стихотворений. Вюрцбург, 1975; Несобранное. Орэндж, 1987;
Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени.М.,
1989; Мемуары и рассказы.М., 1992.
Лит,: Вейдле В.В. Георгий Иванов // Континент, 1977, № II; Блинов В.
Проклятый поэт Петербурга // НЖ, 1981, № 142; Богомолов Н. Талант
двойного зренья // Вопр. лит-ры, 1989, № 2; Одоевцева И. На берегах
Сены.М., 1989; Арьев А. Сквозь мировое уродство // Звезда, 1991, № 9;
Анненков Ю. Дневник моих встреч.Л., 1991; Ходасевич В. Колеблемый
треножник.М., 1991; Яновский B.C. Поля Елисейские, СПб., 1993. Markov
V.G. G.lvanov: Nihilist as Lightbearer / The Bitter Air of Exile.
Berkeley, Los Angeles, London, n.d.
В. Агеносов
\ИЗГОЕВ Александр Соломонович (наст. фам. и имя Лянде Арон)
(11.4.1872, Ирбит 11.6.1935, Хаапсалу, Эстония) - публицист. Отец -
учитель Виленского раввинского училища. В 1889 И. окончил ирбитскую
гимназию и поступил на медицинский факультет Томского университета,
но вынужден был оставить учебу из-за участия в марксистских кружках.
С 1894 изучал общественные науки за границей. По возвращении в Россию
обучался на юридическом факультете Новороссийского университета в
Одессе (окончил в 1900).В 90-е начал политическую деятельность как
легальный марксист, позднее - социал-демократ. Еще студентом
сотрудничал в журналах <Новое слово> (1987), <Жизнь> (с 1899),
<Образование>, в газете <Южное обозрение>. Разочаровавшись в
марксизме, И. попытался найти сторонников в либеральных кругах
русской интеллигенции. С 1902- сотрудник либерального еженедельника
<Южные записки>; в 1904-5 стал заведующим редакцией и редактором
отдела журнала.
Он выступал одним из организаторов Союза освобождения, с 1905
руководил его Одесской группой. В декабре 1905, спасаясь от еврейских
погромов, переехал в Петербург. На 3-м съезде партии кадетов в апреле
1906 был избран в состав ЦК, к правому крылу которого принадлежал до
1918.С 1906 сотрудник общественно-политических журналов <Полярная
звезда>, <Свобода и культура>, <Без заглавия>, газет <Речь> (ЦО
партии кадетов), <Дума>. С 1910 возглавлял политический отдел журнала
<Русская мысль>.
В 1906 появился первый научный труд И. <Общинное право. Опыт
социально-юридического анализа общинного землевладения как института
гражданского права>. В этой работе община была подвергнута
скрупулезному исследованию с точки зрения исторической
обусловленности и уровня правового развития современного общества. В
1909 И. опубликовал в сборнике <Вехи> статью, посвященную анализу
мировоззренческих основ интеллигенции. Впоследствии он развил свои
идеи в сборнике <Из глубины> (1918). В 1912 вышло подготовленное им
исследование жизни и деятельности П.Столыпина.
Февральскую революцию И. воспринял пессимистически. Он оценивал
культурный уровень подавляющего большинства российского социума как
довольно низкий, что не могло позволить обществу перейти от
авторитаризма к республиканской форме правления, к демократическим
свободам. Именно поэтому И., в отличие от многих видных деятелей
кадетской партии, не вошел ни в одну из государственных структур и
продолжал публицистическую и общественную деятельность. В мае-июне
1917 он выступил одним из учредителей <Лиги русской культуры>, а на
страницах газеты <Речь> появлялись его статьи, в которых резкой
критике подвергалась деятельность социалистических партий, в первую
очередь большевиков. На 8-м съезде кадетской партии (май 1917)
выступил против правительственной коалиции с социалистами. После
Октябрьской революции занял антисоветскую позицию. В ноябре 1917 И.
вместе с А.Тырковой организовал выпуск газеты <Борьба>, в которой
открыто призывал к вооруженному сопротивлению диктатуре пролетариата.
Неоднократно подвергался арестам, ссылкам, тюремному заключению: с
ноября 1918 по январь 1919 находился на окопных работах в Вологде,
возвращен по ходатайству Союза писателей, в частности, М.Горького; с
начала 1921 в Ивановском концлагере, Освободившись из заключения,
работал в Публичной библиотеке, печатался в сборниках <Утренники>,
<Парфенон>, выступал с лекциями, основное содержание которых
сводилось к анализу <веховского> наследия, <Смена вех> и т.д. В
августе 1922 И. вновь был арестован и вскоре с группой известных
российских ученых и общественных деятелей выслан за границу.
До конца 20-х И. проживал в Праге, где состоял в Союзе русских
писателей и журналистов; публиковался в различных эмигрантских
изданиях - журналах <Хозяин>, <Русская мысль>, <Студенческие годы>,
газетах <Возрождение>, <Россия и славянство>, <Руль>. Особое внимание
он уделял политической и культурной жизни в Советской России. Вел
раздел <Советский жемчуг> в газете <Руль>. В 1923 в <Архиве русской
революции> опубликовал воспоминания о времени, проведенном в
Советской России. Считал кооперацию такой формой объединения, которая
<не может ставить своей задачей социалистическое... преобразование
общества>, Его тезис - <социализм означает смерть кооперации> -
породил бурю протеста со стороны леворадикальной прессы.
И. активно откликался на события эмигрантской жизни, подробно освещал
деятельность научных эмигрантских центров: Экономического кабинета
профессора С.Прокоповича, Экономического семинара академика П.Струве
(где И. выступал с аналитическими докладами по истории общины),
Института изучения России. Обобщенное представление о русском
зарубежье содержится в работе И. <Рожденное в революционной смуте>,
где рассматриваются русские политические силы в эмиграции,
анализируется крах правых и левых идеологий, а также дается оценка
евразийскому течению. По мнению И., евразийцы вложили <много духовных
сил> в обоснование формулы <Россия - особый мир> как с
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 51 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 46 страница | | | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 48 страница |