А.Писарев.

Феномен верности престолу (опубликовано в журнале «Рейтар»)

Московские стрельцы занимали особое положение среди всего русского войска середины – второй пол. 17 в. Служба в этих подразделениях считалась очень тяжёлой, положение – завидным среди других частей русской пехоты, уровень знания военного дела и тренированность – высокими, а верность московских стрельцов царю считалась образцовой. Именно на московские стрелецкие приказы царская администрация полагалась в случае частых в 17 в. народных восстаний, именно московские стрельцы находились на самых сложных и важных пунктах на театрах военных действий и т.д. Данная статья является попыткой исследования причин указанной лояльности московских стрельцов. Думается, возможно выделить несколько составляющих данного феномена, а именно социальное положение московских стрельцов, а также вопросы, связанные с комплектованием московских стрелецких приказов, социальным страхованием и жалованьем московских стрельцов. Социальное положение Московские стрелецкие приказы состояли из людей лично свободных, а не крепостных крестьян или посадских тяглецов (как "посошная" пехота или полки "нового строя"). Подобная практика позитивно сказывалась на моральном облике этих воинов, – они знали, за что и за кого сражаются. Особое место в социальной лестнице и привилегированное положение также являлись важным воспитывающим фактором, – московский стрелец с детства осознавал, что принадлежит к сословию верных слуг и защитников своего государя. Даже внешний вид московских стрельцов, их военная одежда – цветные суконные кафтаны, по меркам 17 в. – очень дорогие вещи, были показателем элитарности (Малов А. Русская пехота 17 в. Государево жалованье – служилое платье./Цейхгауз. – №1(17),2002. - С.15.). Московские стрельцы были сословием внутри самого стрелецкого сословия, и доступ в этот закрытый мир был чрезвычайно ограничен. Крайне важно подчеркнуть, что звание стрельца было пожизненным и наследственным. Человек, родившийся в стрелецкой семье, становился носителем этого звания до дня своей смерти. Выйти из стрелецкого сословия было практически невозможно. Например, известен случай, когда стрелецкий сын просил в челобитной освободить его от воинских учений и уволить из московских стрельцов с тем, чтобы он мог продолжать учёбу в Аптекарском приказе и стать врачом (РГАДА. Ф.143. Оп.2. Д.3646. л.1.). Царским указом этот человек был оставлен в составе своего приказа, с тем, чтобы после окончания учёбы в подразделении появился квалифицированный медик. От воинских занятий будущий врач освобождён не был, поскольку он оставался стрельцом, т.е. профессиональным воином, и обязан был владеть оружием на должном уровне. Следует отметить, что при общей воинской подготовке немало примеров наличия в среде московских стрельцов талантливых коммерсантов (Тверская Д.И. Москва второй половины 17 в. – центр складывающегося всероссийского рынка. М., Сов. Россия, 1959.-С.59.), кузнецов (РГАДА. Ф.210. Оп.22. Д.23. л.119), плотников (РГАДА. Ф.396. Оп.1. Д.4182. л.1.), печников (РГАДА. Ф.143. Оп.2.Д. 995. л.1.) и даже мастеров по фрескам и камнерезов (РГАДА. Ф.143. Оп.2. Д.433. л.1.). Среди стрельцов-коммерсантов попадались достаточно крупные и зажиточные, торговый оборот которых мог равняться двум с половиной тысячам рублей или более. Тем не менее, они продолжали оставаться стрельцами. Увечья и старость служили поводом для увольнения стрельца со службы, но звание и сословные привилегии в этом случае сохранялись (РГАДА. Ф.396. Оп.1. ч.4. Д.4246. л.1).
В тоже время, московский стрелец не мог дослужиться до дворянского звания. Пределом служебной лестницы для стрельца служил чин пятидесятника.
Стрелецкие офицеры – сотники, полуголовы и головы – дворяне по происхождению – могли достичь более высоких званий и чинов. Для многих из них служба в московских стрелецким приказах была просто этапом карьеры.

Комплектование
Набор в московские стрелецкие приказы осуществлялся в соответствии с сословным принципом верстания в службу. Прежде всего, зачислению в московские стрельцы подлежали их дети (Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., РОССПЭН, 2000-С.157). В том случае, когда достаточного количества молодых стрельцов не набиралось, в службу верстали "вольных охочих людей", по желанию. Возможно предположить, что таких людей стрелецкие головы не спешили зачислять в штаты приказа, поскольку между неопытным новобранцем и стрелецким сыном была существенная разница: последний готовился быть воином с самого раннего возраста. Что касается "вольных охочих людей", то условия и критерии приёма их на службу были строго регламентированы. "Наказы", т.е. подробные служебные инструкции по службе, исходившие непосредственно от царя, разрешали головам зачислять в стрелецкие подразделения "…гулящих людей от отцов детей, и от братьи братью, и от дядь племянников, и подсуседников, и захребетников, не тяглых и не пашенных, и не крепостных людей…", "которые были бы собою добры и молоды и резвы и из самопалов стрелять горазды…" (Дополнения к Актам Историческим. СПб., 1841-1842г.г. – т.3.№16. – С.70-76.). Следует отметить, что в московские стрелецкие приказы таких людей набирали среди жителей столицы, а не из иногородних. Тем не менее, подобным образом было возможно компенсировать лишь отдельные недочёты в укомплектовании личного состава стрелецкого приказа. Чаще всего случалось иначе, когда пополнение требовалось экстренно, например, после эпидемии чумы в Москве в 1654-55 г.г. (Андреев И.Л. Алексей Михайлович. М., Молодая гвардия, 2003. – С.227.) Кроме того, в том же 1655 г. потребовалось срочно пополнить те приказы московских стрельцов, которые были отведены на отдых с театра военных действий. Потери достигали не менее половины личного состава, т.е. в приказах численностью около тысячи стрельцов оставалось не более пятисот человек (РГАДА. Ф.27. Оп.1. Д.102. л.7.). Большое количество обученных воинов-профессионалов требовалось для пополнения сразу. В соответствии с особыми распоряжениями царя Алексея Михайловича, для экстренного пополнения поредевших в боях московских стрелецких приказов, а также для восстановления численности приказов, пострадавших от чумы, использовалась следующая мера: из уездных городов европейской части России присылали по выбору необходимое количество городовых стрельцов (РГАДА. Ф.27. Оп.1. Д.102. л.7.). Вполне логично предположить, что выбор падал на лучших из лучших, т.к. служба в Москве была завидной честью.
Известен случай, когда правительство выделило часть солдат из полка "нового строя", перевело их в стрелецкое сословие и сформировало из них новый стрелецкий приказ, который возглавил Никифор Колобов (Гордон П. Дневник 1659-1667 г.г. М., Наука, 2002.– С.110.). В данном случае крайне соблазнительно увидеть ещё один вид экстренного комплектования московских стрелецких приказов, однако такое предположение на данный момент не имеет подтверждения другими фактами.
Строгий отбор претендентов на замещение вакансий в московских стрелецких приказах был необходим, поскольку попадание на службу в Москву случайных людей было недопустимо. Вопросы внутренней дисциплины в данном случае имели второстепенное значение; опасность могла угрожать прежде всего особе монарха, членам царской семьи, высшим государственным сановникам. Возможность зачисления в городовые стрельцы людей с самой разной биографией была, потому что при верстании в службу стрелецкие головы в уездных городах нередко пренебрегали строгими правилами своих "Наказов". Делалось это вынужденно, поскольку некомплект подразделения грозил большими неприятностями, нежели подобные нарушения: за недостаточную численность людей в подразделении голова мог получить выговор в Стрелецком Приказе, или, что было ещё хуже, опальную грамоту от царя. Следует отметить, что администрация Стрелецкого Приказа иногда сама нарушала положения "Наказов". Зачастую царское правительство давало прямые распоряжения о зачислении в городовые стрельцы людей, не подлежавших, согласно инструкциям, набору в службу. Например, "…в 1661 г. астраханскому воеводе предписывалось посланной ему грамотой некоего Прокопия Антропова отдать в стрельцы за самовольную отлучку его из Астрахани с товарищами, у которых оказались тетради, противные православной вере" (Дополнения к Актам Историческим. СПб., 1841-1842г.г. – т.4.,№99. – С.243.). Известен и другой случай: "…в 1646 г. в Новгород была послана грамота князю Семёну Урусову, "…а велено иноземцев, которые молодые люди и обычных отцов дети, приверстати в убылые стрельцы…" (Дополнения к Актам Историческим, СПб., 1841-1842г.г., т.3.,№36. – С.135.). Подобные происшествия с зачислением в личный состав московских стрелецких приказов были практически исключены, поскольку эти части являлись элитой для самих стрельцов. Как указывалось выше, на вакантные места в московские приказы зачисляли лучших стрельцов из других городов, а попасть служить в московские стрельцы простому "охочему человеку", не москвичу, было почти невозможно, за исключением поступления на службу во время войны, непосредственно на театре боевых действий. Например, среди московских стрельцов, раненых при взятии шведской крепости Динабург, числился некий "…Петрушка Артемьев из города Колпина…" (РГАДА. Ф.143. Оп.2. Д.296. л.20.). Возможно, что Семён Полтев, голова того приказа московских стрельцов, где служил этот человек, принял его на место выбывшего по болезни или по другой веской причине стрельца. Численность московского стрелецкого корпуса увеличивалась в основном за счёт многодетных стрелецких семей, хотя это был и не единственный источник.
Следует отметить, что в середине – конце 40-вых г.г. 17 в. среди посадского населения практиковались достаточно частые уходы целых семей в московские стрельцы, поскольку порядок верстании в стрелецкую службу в это время таких переходов не запрещал. Посадских "тяглецов" привлекали наследственность этого звания, привилегии стрельцов, например, судебный иммунитет (т.е. стрелец был подсуден только своему начальнику); стрельца также запрещалось брать в долговое рабство – "холопить" за долги, наконец, стрелец имел значительные торговые привилегии (беспошлинно торговать на любую сумму ниже рубля, на большие церковные праздники варить пиво и вино беспошлинно), не платил "тягло" – общегосударственный налог и т.д. (Дополнения к Актам Историческим. СПб., 1841-1842г.г., т.3. №16.). В результате большого числа подобных переходов стрелецкие приказы значительно увеличивались численно. В 1649 г. подобные переходы из посада в стрельцы были запрещены "Соборным Уложением" – новым кодексом законов Московского государства. В соответствии с новыми законодательными нормами, те посадские люди, которые стали стрельцами, должны были возвратиться обратно в посады. Право остаться в приказе получал только третий сын в семье, при условии, что семья ушла в стрельцы ещё до выхода "Уложения" (Тихомиров М.Н. Соборное Уложение. М., МГУ, 1961). Необходимо отметить, что доступ в сословие московских стрельцов посредством брака был ограничен "Соборным Уложением" 1649 г. Так, согласно этому кодексу, человек, бравший в жёны посадскую девушку, сам становился посадским человеком (Тихомиров М.Н. Соборное Уложение.М.,МГУ,1961). Следовательно, браки таких девушек с молодыми стрельцами исключались, поскольку переход молодого стрельца в посад был невозможен по многим причинам. Браки же обратного порядка – между стрелецкими девушками и молодыми посадскими – также были затруднены, поскольку запрещалось принимать в стрельцы, как указывалось выше, посадских людей и крепостных крестьян. Однако браки стрелецких девушек с представителями привилегированных, "белых", слобод, купечества не возбранялись, равно как и женитьбы стрельцов на девушках из перечисленных слоёв населения.

Социальная защита

Царская администрация всячески заботилась о московских стрельцах: они получали большее, по сравнению с солдатами и стрельцами уездных городов жалованье, а также царские подарки по случаю праздников и т.д. (Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., РОССПЭН, 2000 – С.113.). В случае болезни московских стрельцов предписывалось осматривать лекарям Аптекарского приказа за счёт государства (РГАДА. Ф.143. Оп.2. Д.1044. л.6.). Лекари были обязаны подавать начальству Аптекарского приказа подробные рапорта о таких осмотрах, обязательно в таких рапортах диагноз болезни, пути и методы возможного лечения. Также за счёт государства больным стрельцам отпускались медикаменты (РГАДА. Ф.143. Оп.2. Д.1044. л.7.). Помимо обычных болезней, московские стрельцы достаточно часто получали ранения и увечья: "…Иван Меньшой Соболев у левой ноги наплеснь раны и опухоль а сказал … за польским рубежом … в полевом бое нога у него розбита ис пушки дробью да ис фузеи пулькою и многие де кости выпали и жилы перебиты… Иван Гроб на голове у него рубец у правой ноги плюсна опухла и раны на правой руке выше кисти на левой на болшом и на указательном перстах рубцы ниже пояса на лядвье рубцы…" (РГАДА. Ф.210. Оп.21. Д.1335. л.4.). Увечные стрельцы каждый год проходили медицинское переосвидетельствование в Аптекарском приказе (РГАДА. Ф. 143. Оп.2. Д.1044. л.8.). Целью этого обследования являлись установление состояния здоровья обследуемых и поиск путей лечения старых травм и заболеваний. Царская администрация прилагала усилия к излечению таких стрельцов и к их возврату в строй московских стрелецких приказов. Даже самые тяжёлые и неизлечимые с помощью медицины 17 в. раны и болезни царскими указами предписывалось не оставлять без внимания и пытаться найти способы их лечения (РГАДА. Ф.143. Оп.2. Д.1044. л.20.). Пленные московские стрельцы могли твёрдо надеяться на то, что будут выкуплены, а их "полонное терпение" не останется без награды (РГАДА. Ф.396. Оп.1.ч.4. д.4224. л.2.). Царское правительство также предусматривало особые компенсации стрельцам-погорельцам, а также семьям стрельцов в случае долгого отсутствия или потери кормильца (РГАДА. Ф.210.Оп.24.д.208.лл.1-2.)

Жалованье
"А денежного жалованья идёт тем началным людем: полковником – рублёв по 200, полуполковником рублёв по сту или по 80 рублёв, сотником по сороку или по 50 рублёв, а за которыми есть поместья и вотчины многие, и у них из денежного жалованья бывает вычет, сметя против крестьянских дворов, десятником и пятидесятником, и стрелцом идёт жалованье по 15 и по 13, и по 12, и по 10 рублёв человеку на год. Да им же хлебного жалованья: десятником и пятидесятником по 18 и по 20 чети человеку, стрелцом по 15 четвертей человеку на год, от малого до великого всем ровно. Да им же соли: пятидесятником по 5 пуд, десятником по 3, стрелцом по 2 пуда в год. Да им же всем даётся на платье ис царские казны сукна ежегодь…" (Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. М., РОССПЭН, 2000-С.113.). Кроме того, московские стрельцы получали из казны оружие, которое заменялось в случае поломки или ремонтировалось за счёт государства (в случае уважительной причины поломки) (РГАДА. Ф.396.Оп.1.ч.4.д.4737.), боеприпасы на время похода и боевых действий, а также "кормовое" жалованье, выдававшееся только в походе вместо денежного и хлебного жалованья и состоявшее из продуктов питания (различные виды рыбы, солонина, "свиные щоки", кавардак, толокно, мука, крупы, уксус, квас, сбитень, вино и т.д.) (РГАДА. Ф.210.Оп.22.д.23.л.111). Таким образом, московские стрельцы получали от казны всё необходимое для успешного несения службы. Для прокормления семей стрельцам разрешалось заниматься торговлей, ремёслами и промыслами, о льготах на которые уже говорилось выше. Помимо льгот, за различные отличия по службе следовали щедрые награды сукном или продуктами (РГАДА. Ф.396.Оп.1.ч.4.д.4657.л.1.).
Немаловажно, что московские стрельцы, в отличие от городовых стрельцов, не имели земельных наделов (за исключением огородов, лугов и пастбищ), и не были привязаны к сельскохозяйственному труду. Если стрельцы уездных городов кормились в основном с пашни, т.к. их жалованье было невелико и выплаты часто задерживались, то московские стрельцы существовали в большей степени на жалованье, чем на свои "промыслы", ремёсла и торговлю.
Наряду с прочими упомянутыми выше факторами, как-то социальной защитой, положением в обществе Московского государства 17 в. высокое жалованье и привилегии были одной из важных составляющих лояльности московских стрельцов, т.к. создавали высокую материальную заинтересованность в службе.

* * * * *
Используя сочетание вышеупомянутых факторов, а именно особого социального положения московских стрельцов, тщательного подбора кадров для комплектования приказов (что положительно сказывалось на качестве личного состава), мер социального страхования, а также жалованья, как главного источника благосостояния администрация Алексея Михайловича могла рассчитывать на практически непоколебимую верность престолу почти двадцатитысячного корпуса элитной пехоты. К сожалению, последующая эпоха принесла реформы В.В. Голицына, в ходе которой московские стрельцы потеряли жалованье, но приобрели землю и вынуждены были заниматься крестьянским трудом. Результат не замедлил сказаться – качество военной подготовки московских стрельцов заметно снизилось, а в 1682 г. московские стрельцы подняли восстание, известное как "Хованщина"…

Дата добавления: 2015-08-05