Оправа: ГОВОРЯЩИЙ 4 страница. Жуга кивнул:

Жуга кивнул:

— Да. Кажется, да…

Он разжал кулак. Мелкий серо-зеленый порошок струйками потек между пальцев — все, что осталось от маленькой фигурки человека с браслета.

— Вот, значит, как… — пробормотал он.

Часть порошка прилипла к ладони. Жуга вытер ее о рубаху и только теперь заметил, что весь промок от пота.

Ружена, похоже, тоже это заметила.

— Ой, я сейчас…

Она вытащила из сундука и помогла Жуге надеть чистую рубашку, затем они совместными усилиями переодели Збыха, тоже мокрого, как мышь, и снова уложили его на кровать.

— Может, поешь? — Ружена захлопотала, торопливо собирая на стол. — У меня похлебка на плите. Горячая…

Жуга почувствовал, что и в самом деле проголодался. Есть хотелось неимоверно.

— Сколько все это длилось? — спросил он.

— Почти весь день. Полночь скоро…

Жуга слез с кровати и еле добрался до стола. Голова еще кружилась, зато ноги, похоже, уже совсем зажили и только жутко чесались. Он отрезал хлеба, полил квашеную капусту постным маслом и подвинул к себе миску с похлебкой. Ружена уселась напротив, молча глядя, как он ест.

— Расскажи о себе, — вдруг попросила она.

Жуга прожевался. Поковырял ложкой в миске. Поднял голову.

— А чего рассказывать?

— Ну, хотя бы откуда ты…

— С гор я, — неохотно сказал он. — Только ушел я оттуда.

— Зачем?

— Сам не знаю. Раньше казалось, что знал, а теперь… — Он покосился на девушку, усмехнулся невесело. — Странствую вот… от зимы лета ищу.

Ружена помолчала.

— Кто ты такой, Жуга?

Тот вздрогнул и отложил ложку. Потупил взгляд.

— Не спрашивай меня об этом, Руженка, — глухо сказал он. — Пожалуйста…

Она протянула свою руку. Ладонь легла поверх ладони. По щеке у девушки сбежала слеза.

— Молчи, рыжий, — мягко сказала она. — Молчи. Ничего не говори. И знаешь… кто бы ты ни был… Спасибо тебе за все.

Со стороны кровати донесся шелест, и из-под одеяла показалась заспанная Збыхова физиономия.

— Эй, а мне в этом доме сегодня дадут поесть?

Жуга с Руженой посмотрели на кузнеца, затем — друг на друга, и прыснули со смеху.

* * *

Уснуть этой ночью Жуга не смог — ныла и зудела рука под браслетом. Почему-то все время маячило перед глазами искаженное болью лицо рифмача, но Жуга лишь под утро догадался, что происходит, и словно бы подброшенный невидимой пружиной, вскочил и заметался по горнице, торопливо одеваясь. Запрыгал на одной ноге, завязывая башмаки.

— Эй, ты чего? — забеспокоился Збых.

Из-за занавески выглянула Ружена.

— Что случилось?

— Они хоронят его! — выкрикнул Жуга. — Хоронят, понимаете?! Они не стали ждать!

Кузнец спрыгнул с печки.

— Погоди, я с тобой…

Жуга лишь махнул рукой в ответ, торопливо нахлобучил шляпу и выскочил за дверь. Збых кинулся вдогонку, на ходу надевая полушубок.

Жуга еще не совсем поправился, был слаб, хромал, и хоть до кладбища добежали быстро, все равно опоздали. Жуга оказался прав — рифмача и в самом деле решили похоронить раньше срока. Уже издали можно было заметить разношерстую толпу на погосте. Здесь собрались если и не все поселяне, то большая их часть. Был здесь и отец Алексий. Два мужика, уже знакомые Жуге, сноровисто орудовали лопатами, засыпая могилу. Мерзлые комья земли глухо стучали по крышке гроба.

— Опять эти двое! — Жуга сжал кулаки.

— Это Карел… и Ешек… — пропыхтел на бегу Збых. — Они у Рудаха батрачат…

— Братья, что ли?

— Ага…

Жуга прибавил ходу. Замахал руками.

— Эй! Стойте!

Поселяне заоборачивались.

Расталкивая толпу, Жуга пробрался к полузакопанной могиле. Красный, распаренный после бега, он все никак не мог отдышаться.

Отец Алексий нахмурился.

— Почто шумишь, вьюнош? Чем кричать, лучше бы спасибо сказал людям за работу. Не время сейчас кричать, и не место. Что не позвали тебя — так то не наша вина: сам ты где-то пропадал последние дни… Отойди в сторонку, не мешай.

Народ вокруг молчал. Мужики снова взялись за лопаты.

— Нет, погодите! — Жуга схватил крайнего из них за рукав. — Вы что же это делаете? Ведь не прошел еще положенный срок!

Тот стряхнул его руку. Сплюнул.

— Прошел — не прошел… Тебе-то какая забота? Думаешь, если сумел у Вацлава нечисть вывесть, так все теперь сможешь? Все равно не вернешь его, как и тех четверых… Отойди, не мешай.

Жуга вздрогнул.

— Четверых? — медленно переспросил он. — Но ведь Зденека вы так и не нашли… С чего ты взял, что он мертв?

В толпе встревоженно зашептались. Жуга огляделся.

— Вот оно что… — пробормотал он. — Кто-то из вас помог мальчонке умереть… Кто-то свел его в лес по осени, ведь так?

Священник покачал головой.

— Побойся бога, странник! Не дело ты говоришь, ох, не дело…

Но Жуга уже никого не слушал.

— Збых! — Он отыскал взглядом кузнеца. — Родители его здесь?

Тот покачал головой.

— У них и так семеро по лавкам — где уж им по кладбищам бегать…

— Ясно, — Жуга кивнул. — А в полях, значит, недород в последние годы… И снегу захотелось. Так, поселяне? Узнать бы, кто вам такое посоветовал… — Он нахмурился. — Бабка Ниса? Хотя, навряд ли…

«Ты думай, чего говоришь!»— загомонили в толпе. — «Мало ли, как дети пропадают!», «Ишь, выискался!», «Все они, ведьмаки, одинаковые…», «Сам небось и пришил дружка-то своего!»

— А еще к Руженке липнет, сволочь!

Жуга обернулся на крик и разглядел в толпе белобрысую голову паренька из корчмы, которому давеча отказался дать зелье. Этого только не хватало!

Кто— то из мужиков — не то Ешек, не то Карел — шагнул вперед, схватил Жугу за руку и попытался оттащить его в сторону, но вскрикнул, наткнувшись на браслет, и поспешно отскочил. Потер ладонь.

— Жжется, гадина!

Жуга покосился на браслет — камень и впрямь вспыхивал, как огонь. Он поднял голову и встретился взглядом со священником. Тот стоял в стороне, нервно теребя наперстный крест.

— А ведь вы знали, батюшка, — сказал Жуга. — Все-все знали. Ведь он, наверно, приходил к вам…

— На все воля божья, — тот опустил глаза. — Я молился за него, но… — Он развел руками. — Бог не вмешается, если люди молчат.

А люди молчали — толпа, угрожающе притихнув, медленно смыкала круг. Збых огляделся. Лица, лица… серые, злые… Неужели он жил с ними рядом столько лет?

«А ведь они боятся… — вдруг подумалось ему. — Всего боятся… Своих хозяев боятся и своих батраков, своих жен и своих мужей… Даже детей своих и то — боятся до смерти…»

Не хватало только искры, чтобы вспыхнул пожар, и искру эту не пришлось долго ждать.

— Бей ведьмака! — вскричал вдруг кто-то, и толпа бросилась вперед. Збых рванулся было на помощь другу, но ему подставили подножку, в воздухе мелькнула лопата, и кузнец, оглушенный, повалился на снег.

— Збышко!!!

Ружена подоспела только в последнюю минуту и не смогла сдержать крика, увидев, как людская волна прокатилась над ее братом и захлестнула рыжего странника.

— Не троньте его!!!

Ее отпихнули в сторону. Девушке оставалось только стоять и бессильно смотреть на кучу шевелящихся тел. Слышались крики, пыхтение, ругательства, треск рвущейся материи.

И вдруг все кончилось.

Никто так и не понял, откуда они взялись — белые волки — пятеро зверей во главе с матерым вожаком; они как-то сразу возникли в самой гуще драки, как возникают ниоткуда хлопья снега в чистом зимнем воздухе, и через миг рыжего паренька окружил вихрь когтей, горящих глаз и щелкающих клыков. Толпа ахнула и схлынула назад, оставив на истоптаном снегу распростертое тело.

В воздухе повисла гнетущая тишина.

Жуга лежал недвижно, уткнувшись лицом в снег. Налетавший ветер шевелил его рыжие, в пятнах крови, волосы. «Убили!» — ахнула какая-то женщина. «Молчи, дура… — грубо осадил ее мужской голос. — Молчи…»

Четыре волка остались стоять неровным полукругом, ощерив острые зубы — замершие, собранные, в любой момент готовые к прыжку. Пятый подошел к травнику, склонился над ним. Мелькнул промеж зубов жаркий розовый язык.

Послышался стон. Пальцы простертой руки сжались, горстью загребая снег, Жуга поднял голову и открыл глаза. Обвел взглядом притихших поселян. Разбитые губы шевельнулись.

— Тени… — еле слышно сказал он. — Как вы не понимаете, что все вы — просто тени…

Он медленно приподнялся и сел. Вытер губы, безразлично покосился на окровавленный рукав полушубка и попытался встать. Волк с готовностью подставил ему свое плечо. Жуга благодарно кивнул, ухватился рукою за волчий широкий загривок и медленно, приволакивая ногу, двинулся к лесу.

Ружена подняла голову. Губы ее округлились. «Жуга!» — хотела позвать она, но тот вдруг сам остановился, оглянулся и, взглядом найдя в толпе девушку, молча покачал головой.

Он так и ушел — не сказав больше ни слова, и никто не посмел его остановить, пока сидели и ждали возле могилы четверо волков.

Потом ушли и они.

* * *

Збыха отнесли домой. Ружена помогла уложить брата на кровать и вытолкала всех вон, не сказав никому ни слова. Пришел он в себя только к вечеру, а на следующий день, одолжив у соседа лошадь и сани, погрузил на них весь свой нехитрый скарб и вместе с сестрой уехал прочь из деревни, по слухам — куда-то к дальней родне. Дом продали.

Говорят, что белых волков видели еще раз, но следующей ночью разыгралась метель, такая вьюжная и ветренная, что никто так и не решился выйти на улицу. А когда утром наиболее смелые из местных мужиков, опрокинув для храбрости кружечку-другую в корчме у Андрлика, вооружились чем ни попадя и заявились на кладбище, то нашли там вместо могилы лишь полузаметенную снегом яму: гроб был пуст, и тело рифмача исчезло.

Кто-то додумался было спросить у бабки Нисы, что здесь к чему, но травницы дома не оказалось. Не появилась она и после, и пустая хибара ее долго еще стояла на берегу реки, пока со временем не развалилась совсем.

А дня через два к деревне вышел худой, изможденный мальчонка лет пяти-шести. Он шел медленно, зябко кутаясь в драный овчиный кожух с чужого плеча, доходивший ему до колен. Редкие поселяне торопливо крестились при встрече с ним, и после долго смотрели вслед, а Вацлав, который вышел на порог поглядеть, что там за шум, завидев его, хлопнулся в обморок.

Парнишка молча прошел мимо длинного ряда домов и остановился у крайней слева избы. Постоял у дверей, словно бы что-то вспоминая, затем поднял руку и робко постучался.

— Мама, — позвал он, — открой…

Дата добавления: 2015-08-05