Идеальное и реальное, аристократия и демократия в искусстве по взглядам токвиля

Токвиль считает, что демократическое общество оказывает соответствующее воздействие на технику и на изящные искусства. В прикладных видах искусства изготовляются во все большем количестве предметы, делающие жизнь более удоб­ной, возможно, за счет ухудшения ее качества. Рассуждения Токвиля заставля­ют иногда вспомнить о флоберовских героях Буваре и Пекюше, воплотивших дух заурядности: «Когда только богатые люди имели часы, почти все они были великолепной работы. Сейчас подавляющее большинство часов сделано посред­ственно, зато у всех они есть». Демократия побуждает ремесленников очень бы­стро изготовлять множество несовершенных вещей, а потребителей — доволь­ствоваться качеством этой продукции. Если говорить об изящных искусствах, то люди, обладающие сформировавшимися художественными вкусами, обедне­ли, а у новых ценителей нет средств, и здесь наблюдается количественный рост произведений при уменьшении художественной ценности каждого из них. Эстетические предпочтения также стали совершенно иными: ныне стремятся уже не к «импозантности», а к «элегантному и милому». «В аристократических странах было создано небольшое количество подлинно великих полотен, а в де­мократических — великое множество приятных картин. Аристократии отлива­ют свои монументы из бронзы, демократии ставят памятники из гипса» (кур­сив мой. — Д. К.). Подплывая к Нью-Йорку, с которого началось путешествие Токвиля по Америке в 1831 — 1832 гг., он увидел издали дворцы, но при рассмот­рении их на близком расстоянии обнаружил, что они сделаны не из мрамора, а из кирпича и крашеного дерева. Поддельные материалы в архитектуре, а в «под­ражательных искусствах» (сюда входит живопись) — изменение их предмета. Если благодаря отношениям между государством и аристократическими института­ми рождается живопись, изображающая душу, то отношения между государст­вом и демократическими институтами обусловливают появление живописи, воспроизводящей тело. В первом случае мы видим воплощение чувств и мыс­лей, во втором — движений и впечатлений. Таким образом, в изящных искусст­вах демократия замещает «идеальное» реальностью.

Токвиль противопоставляет двух художников — Рафаэля и Давида. Первый черпает вдохновение в эстетике, усматривающей прекрасное в дальнем, в высо­ком, в великом, отдаваясь полету воображения; второй же творил в то время, когда талантом считалось «точное воспроизведение подробностей частной жиз-

ЧАСТЬ III. Артикуляции политики

ни». С одной стороны — величественные сюжеты/позволяющие создать из че­ловека существо, которое превосходит его самого, с другой — копирование за­урядных предметов. По словам Токвиля, мастер итальянского Возрождения при­давал меньшее значение анатомической точности изображения, нежели Давид. Французский живописец стремился воспроизводить находившиеся перед его глазами модели, тогда как Рафаэль хотел самое красоту сделать еще прекраснее, не подражать природе, но «превзойти» ее, сотворить нечто более совершенное. Давид и его ученики оставили нам «точное изображение человека», а Рафаэль «в своих творениях приоткрыл нам Божественность». Контраст между двумя фор­мами искусства столь же резок и дихотомичен, как и глобальная противополож­ность двух общественных форм и соответствующих им двух моделей повинове­ния (см. гл. IV, с. 93; гл. VI, с. 163). На основе труда ТоквиляЧДемократия в Аме­рике» (книга вторая, часть первая, глава XI «С какой целью американцы зани­маются искусством») можно составить следующую таблицу оппозиций.

Дата добавления: 2015-08-03