Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

День рождения. 5 сентября, Среда – 6 сентября, четверг, 2001 год (генри 38, Клэр 30)

Читайте также:
  1. XXVIII. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
  2. Б) Метафоры 'рождения
  3. В вертикальных положениях можно носить ребенка с рождения.
  4. В промежутке от зачатия до рождения пользуется ли дух всеми своими способностями?
  5. Возрождения экономики России
  6. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
  7. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

 

 

5 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА –
6 СЕНТЯБРЯ, ЧЕТВЕРГ, 2001 ГОД
(ГЕНРИ 38, КЛЭР 30)

 

ГЕНРИ: Клэр весь день ходит по дому как тигрица. Схватки происходят примерно раз в двадцать минут.

– Попытайся уснуть, – говорю я ей, и она на несколько минут ложится, но потом снова встает.

В два ночи она наконец засыпает. Я лежу рядом, не сплю, смотрю, как она дышит, слышу тихие нетерпеливые звуки, которые она издает, играю с ее волосами. Я беспокоюсь, хотя и знаю, хотя я сам видел, что все будет в порядке и Альба будет в порядке. Клэр просыпается в три тридцать ночи.

– Я хочу поехать в больницу, – говорит она мне.

– Вызовем такси? – спрашиваю я. – Уже так поздно.

– Гомес сказал – звонить в любое время.

– Хорошо.

Набираю домашний номер Гомеса и Клариссы. Телефон делает шестнадцать гудков, потом Гомес снимает трубку, его голос звучит, как из бочки.

– М-м?..

– Эй, приятель. Пришло время.

Он бубнит что-то про «яйца с горчицей». Потом подходит Кларисса и говорит, что они уже едут. Вешаю трубку и звоню доктору Монтейг, оставляю сообщение на автоответчике. Спускаюсь к Клэр на первый этаж.

– Клэр?

Она смотрит на меня, по-прежнему раскачиваясь.

– Генри… зачем мы решили сделать это снова?

– Наверное, затем, что, когда это кончится, тебе дадут подержать ребенка.

– А, да.

Через пятнадцать минут мы забираемся в «вольво» Гомеса. Гомес зевает, помогая усадить Клэр на заднее сиденье.

– Даже не думай вымочить мне сиденье околоплодными водами, – ласково предупреждает он Клэр.

Кларисса бежит в дом за целлофановыми пакетами и накрывает сиденья. Мы запрыгиваем и едем. Клэр прислонилась ко мне, сжимая мои руки.

– Не уходи,– говорит она.

– Не уйду. – Я наталкиваюсь на взгляд Гомеса в зеркале заднего вида.

– Больно, – говорит Клэр. – Господи, как больно.

– Подумай о чем-нибудь. О чем-нибудь приятном, – говорю я.

Мы несемся по Уэстерн-авеню, на юг. Машин почти нет.

– Расскажи мне…

Я раздумываю и рассказываю о самом моем последнем путешествии в детство Клэр.

– Помнишь день, который мы провели на озере, когда тебе было двенадцать? И мы пошли купаться, и ты рассказывала, что у тебя начались месячные.

Клэр сжимает мои руки так, что хрустят кости.

– Правда?

– Да, и ты вроде как смущалась, но и гордилась собой тоже… На тебе был купальник, розовый с зеленым, и желтые солнцезащитные очки с сердечками на оправе.

– Помню… а… а! Генри, больно, больно!

Кларисса поворачивается и говорит:

– Тише, Клэр, просто ребенок давит на позвоночник. Нужно повернуться, хорошо?

Клэр пытается сменить положение.

– Вот мы и приехали, – говорит Гомес, подъезжая к зоне высадки больницы «Мерси».

– Сейчас начнется,– говорит Клэр.

Гомес останавливает машину, выскакивает, и мы аккуратно вынимаем из машины Клэр. Она делает два шага, и тут отходят воды.

– Хорошо рассчитала, котенок, – говорит Гомес. Кларисса бежит вперед с нашими документами, мы с Гомесом осторожно проводим Клэр через приемную «скорой помощи» и по длинным коридорам родильного отделения. Она стоит, облокотившись на каталку, пока ей спешно готовят палату.

– Не уходи,– шепчет Клэр.

– Не уйду,– снова говорю я ей.

Хотелось бы в это верить. Мне холодно и подташнивает. Клэр поворачивается и прислоняется ко мне. Я обнимаю ее. Ребенок разделяет нас, живот жесткий. «Выходи, выходи, где бы ты ни был». Клэр тяжело дышит. Толстая блондинка-медсестра сообщает, что палата готова. Мы проходим внутрь. Клэр немедленно становится на пол на четвереньки. Кларисса начинает раскладывать вещи, одежду в шкаф, туалетные принадлежности в ванную. Мы с Гомесом стоим и беспомощно смотрим на Клэр. Она стонет. Мы переглядываемся, Гомес пожимает плечами.

– Эй, Клэр, – говорит Кларисса. – Как насчет ванной? В теплой воде тебе будет лучше.

Клэр кивает. Кларисса машет на нас с Гомесом руками, как бы говоря: «Уходите».

– Пойду покурю, – решает Гомес и уходит.

– Мне остаться? – спрашиваю я Клэр.

– Да! Не уходи… стой так, чтобы я тебя видела.

– Хорошо.

Иду в ванную включить воду. Больничные ванные ужасают меня. В них всегда пахнет дешевым мылом и больной плотью. Я открываю кран, жду, пока пойдет теплая вода.

– Генри! Ты там? – зовет Клэр. Просовываю голову в комнату и говорю:

– Здесь, дорогая.

– Иди сюда, – командует Клэр, и Кларисса занимает мое место в ванной.

Клэр издает звук, который я никогда не слышал от человеческого существа, глубокий вопль полного отчаяния. Что я с ней сделал? Я думаю о двенадцатилетней Клэр, которая смеется, валяется на засыпанном мокрым песком одеяле, на пляже, в своем первом купальнике. О Клэр. Прости меня, прости. Пожилая черная медсестра приходит и осматривает Клэр.

– Хорошая девочка, – воркует она над Клэр. – Шесть сантиметров.

Клэр кивает с улыбкой, потом лицо искажается. Она хватается за живот и сгибается пополам, стон становится громче. Мы с сестрой держим ее. Клэр пытается перевести дыхание, потом начинает кричать. Появляется Амит Монтейг и бросается к ней.

– Тише, детка, тише, успокойся…

Сестра сообщает доктору Монтейг необходимую информацию. Я ничего не понимаю. Клэр плачет. Я прочищаю горло. Мой голос звучит очень хрипло:

– Как насчет эпидуралки?

– Клэр?

Она кивает. Люди заходят в палату с ампулами, иглами, шприцами. Я сижу, держа Клэр за руку, глядя ей в лицо. Она лежит на боку, всхлипывая, лицо мокрое от пота и слез, анестезиолог набирает шприц и вводит иглу в позвоночник. Доктор Монтейг осматривает ее и хмурится, глядя на изображение на мониторе.

– Что-то не так? – спрашивает Клэр.– Там что-то случилось.

– Сердцебиение частое. Ваша девочка очень напугана. Нужно успокоиться, Клэр, и ребенок тоже успокоится, хорошо?

Так больно.

– Это потому что она большая, – говорит Амит Монтейг спокойным, умиротворяющим голосом. Толстый анестезиолог с усами, как у моржа, устало смотрит на меня через тело Клэр. – Но сейчас мы дадим ей коктейль, немного лекарства, немного обезболивающего, и скоро ты расслабишься, и ребенок тоже, хорошо? – Клэр кивает. Доктор Монтейг улыбается.– Генри, вы как?

– Не очень, – пытаюсь улыбнуться я. Мне бы не повредило лекарство, что они дают Клэр. У меня немного двоится в глазах; глубоко дышу, и это проходит.

– Вот, уже лучше, видишь? – говорит доктор Монтейг. – Это как маленькое облачко, которое проходит, и боль проходит тоже, мы уводим облако и оставляем у дороги, само по себе, а вы с малышкой здесь, так? Здесь хорошо, мы никуда не торопимся, никуда не спешим… – Напряжение ушло с лица Клэр. Глаза не отрываются от доктора Монтейг. Приборы гудят. В комнате полумрак. Снаружи сияет солнце. Доктор Монтейг смотрит на экран. – Скажи ей, что ты в порядке и она в порядке. Спой ей песенку.

– Альба, все хорошо, – тихо говорит Клэр. Смотрит на меня: – Расскажи стихотворение о любовниках на ковре.

В первый момент я не понимаю, о чем речь, затем вспоминаю. Чувствуя свою значительность оттого, что читаю Рильке перед этими людьми, я начинаю:

– «Engel! Es ware ein Platz, den wir nicht wissen…»

– Расскажи на английском,– перебивает меня Клэр.

– Прости.

Меняю положение, чтобы сидеть около живота Клэр, спиной к Клариссе, медсестре и доктору; просовываю руку под кофту Клэр.

– Ангел! – говорю я Клэр, как будто мы в нашей постели, как будто всю ночь мы занимались менее примечательными вещами:

 

Ангелы! Было бы место, нам неизвестное, где бы

На коврике несказанном влюбленные изобразили

То, к чему здесь неспособные они,– виражи

и фигуры,

Высокие, дерзкие в сердцебиении бурном,

Башни страсти своей, свои лестницы, что лишь

друг на друга,

Зыбкие, опирались там, где не было почвы, –

И смогли бы в кругу молчаливых

Бесчисленных зрителей – мертвых:

Бросили бы или нет мертвецы свои сбереженья –

Последние, скрытые, нам незнакомые, вечно

Действительные монеты блаженства –

Перед этой воистину наконец улыбнувшейся парой

На успокоенный

Коврик?[94]

 

– Вот так, – говорит доктор Монтейг, выключая монитор.– Все успокоились.

Она радостно нам улыбается и выплывает за дверь, следом идет сестра. Я случайно поднимаю глаза на анестезиолога. Его глаза ясно говорят: «Ну ты и тряпка!»

 

КЛЭР: Солнце поднимается, а я лежу неподвижно на странной кровати в розовой комнате, в неведомой стране, моей утробе, и Альба ползет домой или из дома. Боль отступила, но я знаю, что ушла она недалеко, что она притаилась где-то за углом или под кроватью и выпрыгнет, когда я меньше всего буду ее ожидать. Схватки появляются и пропадают, отдаленные, заглушенные, как горсть колокольчиков, звучащих через туман. Генри лежит рядом со мной. Люди приходят и уходят. Кажется, сейчас вырвет, но нет. Кларисса дает мне колотый лед из пластикового стаканчика; на вкус он как лежалый снег. Я смотрю на трубки, красные лампочки на приборах и думаю о маме. Дышу. Генри смотрит на меня. Он выглядит напряженным и несчастным. Я опять начинаю беспокоиться, что он исчезнет.

– Все в порядке,– говорю я.

Он кивает. Гладит мой живот. Я потею. Здесь так жарко. Приходит сестра и проверяет меня. Амит проверяет меня. Я одна с Альбой посреди всех этих людей. «Все в порядке, – говорю я ей. – Ты молодец, ты не делаешь мне больно». Генри встает и начинает ходить взад и вперед, пока я не прошу его остановиться. Ощущение такое, как будто все мои органы становятся живыми существами, у каждого свои планы, все куда-то спешат. Альба пробивается через меня, как экскаватор через плоть и кости, мою плоть и мои кости, мои глубины. Я представляю себе, как она плывет через меня, как падает в тишину утреннего пруда, и вода расступается под ее весом. Представляю ее лицо и хочу скорее увидеть ее. Говорю анестезиологу, что хочу что-нибудь чувствовать. Постепенно затишье проходит, снова возвращается боль, но это другая боль. Хорошая. Идет время.

Идет время, и боль начинает вращаться во мне, как женщина гладит белье – водит утюгом туда и обратно, туда и обратно, по белой простыне. Амит приходит и говорит, что пора, пора идти в родильную. Меня бреют, моют, кладут на каталку и везут по коридорам. Я смотрю, как пробегают назад огни на потолке, мы едем с Альбой навстречу друг другу, и Генри идет рядом с нами. В родильной все зеленое с белым. Пахнет чистящим средством, и я вспоминаю об Этте, и мне хочется увидеть ее, но она в Медоуларке; я поднимаю глаза на Генри, одетого в хирургический халат, и думаю, зачем мы здесь, мы должны быть дома, а потом чувствую, что Альба начинает прорываться, крутиться, и я, не думая, толкаю ее, и мы снова и снова делаем это, как в игре, как в песне. Кто-то говорит: «Эй, а куда отец делся?» Я оглядываюсь, Генри нет, и я думаю: черт его побери, нет, только не это, но Альба идет, Альба идет, и я вижу Генри, он появляется, потерянный, голый, но он здесь, здесь! Амит говорит: «Sacre Dieu!»[95], и потом: «О, она показалась», и я толкаю Альбу, появляется ее голова, я трогаю ее руками, ее нежную, скользкую, влажную бархатную головку, и я толкаю снова и снова, и Альба вываливается Генри на руки, и кто-то говорит: «О!» – и я пуста, я свободна, я слышу звук, как на старой виниловой пластинке, когда игла попадает не в ту колею, и потом Альба начинает кричать, и вот она тут, кто-то кладет ее мне на живот, я смотрю на ее лицо, лицо Альбы, такое розовое, сморщенное, черные волосы, глаза слепо ищут, ручка шарит в воздухе, Альба прижимается к моей груди и замирает, измученная усилием и всем, что произошло.

Генри наклоняется ко мне, дотрагивается до ее лба и говорит:

– Альба.

 


Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 68 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ | ХИМИЯ ПОМОЖЕТ | ПУСТЬ Я БУДУ В ЦЕРКВИ ВОВРЕМЯ | СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ | ФЕВРАЛЯ 1995 ГОДА, ПЯТНИЦА (КЛЭР 23, ГЕНРИ 31 И 39) | БИБЛИОТЕЧНАЯ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА | ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИЙ БОТИНОК | ВСТУПЛЕНИЕ | КАНУН НОВОГО ГОДА, ЧАСТЬ ПЕРВАЯ | СНЫ О ДЕТЯХ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
АЛЬБА. ЗНАКОМСТВО| ПОЗДНЕЕ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)