Однажды кто-то, ложью опозоря Святой любви возвышенный порыв, Решился заглушить свой стыд и горе, Всем женщинам жестоко отомстив.

— И дальше:

Возник закон иной: Один лишь для одной…

Но весь ли мир такой?**.

Его прервал звон колокольчика. Том Хартли, войдя в магазин, услышал стихи известного поэта.

— Кто выстроил корабль, чтоб у причала застыл он, а не вышел в океан? — продолжил он строку, которую не закончил Уилл.

Виола шагнула было навстречу посетителю.

— Добрый день, сэр! Чем я...

Она осеклась на полуслове. Том, потрясенный, тоже молчал, глядя на нее. Надеясь на возможность именно этой встречи, он, как оказа- лось, совершенно не был к ней готов. Наконец, он справился с собой.

— Мне сказали, что это лучший книжный магазин в городе. Мисс Шакспир? Если глаза не обманывают меня.

* История оклеветанной Джипевры, рассказанная Ариосто в «Неистовом Ро- ланде», инсценированная смерть которой позволила разоблачить ложь и вос- становить ее честь, заимствована Шекспиром для пьесы «Много шума из ничего» (прим. автора).

** Донн Джон. Скованная любовь (пер. Б. Томашевского).

— Помню, на прощание я вам пожелала, чтобы ваши глаза и впредь были зорки, капитан. Мое пожелание исполнилось.

Уильям с любопытством наблюдал за ними. Том перехватил его взгляд и поклонился.

— Мистер Шакспир?

— К вашим услугам, сэр. Надо понимать, что ваше знакомство уже состоялось. Но осталось втайне от меня! Он повернулся к Виоле и с улыбкой в глазах покачал головой.

— Уилл, разреши представить тебе капитана Томаса Хартли. На борту его корабля играют твои пьесы.

— Неужели, сэр? Я польщен. Искренне рад. Но все же, когда вы успели рассказать об этом моей сестре?

— Мы познакомились в Бристоле, в театре. Вы тогда блиста- тельно играли Ричарда и Болинброка, — ответил Том. — И поз- вольте выразить вам мое восхищение. Это лучшее, что мне доводилось видеть на сцене.

— Не переоценивайте наши скромные усилия, капитан, — отве- тил Уилл.

— Я тогда купил вашу пьесу, и мы вскоре поставили ее в море.

— Вы?

— Да, на борту «Турина». Это мой корабль. На нем мы доставили станки для издательства мистера Филда. Он и посоветовал мне зайти сюда.

— Простите, капитан, — оживилась Виола. — Имя Эджерли вам знакомо? Это гравер в издательстве мистера Филда. Он говорил, что его кузен служит на «Турине». Значит, у вас.

— Мисс Шакспир, я отлично знаю этого честного малого. Его кузен действительно состоит в команде «Турина», а также в команде «Вероны», моего второго галеона.

— Сразу на двух кораблях? В каком же звании? — спросил Уилл.

— Капитаном обоих, — рассмеялся Том.

— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»*, — произнес Уилл. — Ей-богу, мир настолько мал, что он мне сегодня положительно кажется деревней.

— На этом маленьком глобусе мы все действительно в гостях друг у друга, — согласился Том.

* Шекспир У. Гамлет (пер. Н. Полевого).

— Капитан, будем знакомы. Называйте меня Уильям, прошу вас.

— Томас.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Позвольте же мне, наконец, узнать ваше имя, — Том посмотрел на Виолу.

— Видно, моя сестра была не слишком любезна с вами? — спро- сил Уилл.

— Отнюдь. Боюсь, это я ничем не заслужил тогда ее расположе- ния. Но я привык исправлять свои ошибки.

— Виола, капитан. Меня зовут Виола. Том оторопел.

То имя бы твое зажглось во мне, Стефания, Виола, Иоланта…

— Превосходно! — прервал молчание Уилл. — Но, простите, я должен идти. Рад нашему знакомству и приглашаю вас завтра от- обедать с нами. Сестра расскажет, как нас найти. Желаю ей про- дать, а вам купить все, что Филд успел издать. Озолотите его, а заодно и нас!

Он подмигнул и ушел. Оказалось, что его присутствие очень по- могало Тому сдерживать волнение. Оставшись наедине с Виолой, он едва справлялся с голосом и дрожью в руках.

— Но скажите, сэр, вы хотите купить у нас еще что-нибудь для вашего корабельного театра? — спросила Виола.

— Сто копий «Екклесиаста» Лока, если столько найдется.

— Сто? Для всей вашей команды?

— О, нет. Число моих людей без малого в пять раз больше.

— В пять? Да это целый город!

— В некотором роде. Я договорился с мистером Филдом, что куплю у вас книги для моей книжной лавки в Венеции. Я продаю исключительно английские издания.

— Вы постоянно живете в Венеции?

—Вас это удивляет?

— Нисколько. Пожалуй, радует, вот верное слово. Признаюсь, я вам завидую.

— Мне нужен не только «Екклесиаст», но еще и вот эти, — Том передал ей большой список с указанием количества экземпляров.

— Не кажется ли вам, что здесь не хватает книг о приключениях и о любви? — спросила Виола, бегло просмотрев перечень.

— Мне говорили, что у вас безупречный вкус, — ответил Том. — Я полностью доверяюсь вашему выбору. Помогите мне дополнить список.

Она еще раз внимательно прочитала и занялась подбором книг.

— Я часто вспоминаю нашу первую встречу, — сказал Том.

— Боюсь, тогда вы могли сделать неверный вывод, капитан. Я сама дала вам повод.

Он ответил тихо, но она услышала.

— Я молил Святых Вильгельма и Георга хранить вас. Я счастлив, что мои молитвы услышаны.

Виола не нашлась, что ответить и продолжила подбирать книги.

— Не буду мешать вам, — сказал Том. — Когда мне вернуться за ними?

— Скажем, завтра в шестом часу. И захватите с собой помощ- ника. Надеюсь, вы приняли приглашение моего брата?

— Да, с радостью!

Он склонился к ее руке, слегка сжав ладонь, и вышел на улицу.

Вечером следующего дня, после того как Том и приехавший с ним в четырехместной повозке его помощник Николас погру- зили подобранные Виолой книги, Николас повез библиотеку в порт, а Виола и Том направились к издательству.

— Я хочу позвать Джека, — объяснила она.

Ричарда в мастерской не было. К ним навстречу вышла Жаклин.

— Мистрис Филд, простите, мы не должны были врываться и от- рывать вас от дел, — извинился Том.

— Но раз уж вы ворвались, чем могу служить? Виола, а вы что же, закончили работу раньше? Никак не ожидала увидеть вас сейчас здесь.

— Мистрис Филд, могу я просить вас? — Том не дал Виоле отве- тить.

Он отвел Жаклин в сторону и изобразил на лице удивление.

— Как строго! — сказал он в полголоса.

— «Бедные труженики», хотите вы сказать? Некоторые из них по нескольку недель путешествуют и занимаются совсем иным, а не своими прямыми обязанностями. У тех, кто вызывает ваше сочувствие, и без того слишком много поблажек, капитан.

— Боюсь, я вынужден просить вас еще об одной… — Том улыб- нулся Жаклин. Он смотрел ей в глаза, слегка к ней наклонившись, и говорил совсем тихо. Виола видела, что хватило считаных мгно- вений, чтобы Жаклин кокетливо опустила глаза и, взмахнув своими пушистыми ресницами, кивнула ему в ответ: «Ну хорошо!» Виола ничего не могла с собой поделать. Все в Жаклин казалось ей фальшивым, ее женственность, умение быть кокетливой и из- менчивой, все было слишком — и красота и приветливость. Все

ложь и поддельный театр.

Том вместе с Джеком подошел к Виоле и сказал, что все в по- рядке.

Втроем они вышли на Ладгейт-Хилл.

— Так вы уже знакомы? — удивился Джек.

— Вот уже месяц и семь дней, — кивнул Том.

— Как?

— Прошу вас, Том, позвольте ему самому догадаться, — сказала Виола. — А ты, Джек, потом поделишься своими версиями. Гля- дишь, так сочинится новая пьеса.

— Том, как ты все успеваешь? — вздохнул Джек.

— Festina lente*.

Другого ответа Джек и не ждал.

Уилл встретил их. Над очагом томилось жаркое — сочный йорк- ширский пудинг. Виола принялась накрывать на стол.

— Капитан, — сказала она. — Я буду рада, если вам придется по вкусу английский обед.

— Я не настолько отвык, как вам показалось. Хотя у итальянской пищи есть свой особый аромат, — сказал Том. — Вкусная, с душой приготовленная еда, уютный дом — едва ли не основа основ жизни на адриатических берегах. Добавьте сюда общение с приятной компанией, и жизнь обретет иные краски. Всего-то и нужно — усвоить простую истину.

— Поделитесь с нами этой истиной, — попросила Виола.

— С радостью: наслаждайся путешествием, не думай о плохом и в пути раздели свой хлеб с другими — тогда и сам не будешь лишен удовольствий.

— Да. Это так, — согласилась она.

* Поспешай, не торопясь (лат.) (прим. автора).

— Прошу всех к столу, — скомандовал Уильям. — Том, сегодня мы не дадим тебе отдохнуть, скорее наоборот — утомим расспросами о новостях благословенных краев.

Виола не помнила, когда смеялась так, как вечером этого дня. У нее не было сил разогнуться. Джек, музыкант Том Морли, Ога- стин Филипс, Джон Хеминг и Генри Кондел, также приглашенные Уильямом, только и делали, что утирали слезы. Том Хартли рас- сказывал им истории, свидетелем которых ему приходилось быть, подражая манерам изъясняться тех, кто произвел на него сильное впечатление.

— …Так вот, этот полицейский пристав никак не мог запом- нить и правильно произнести слова, что ему полагались по должности. Он говорил примерно так: «Если принца ночью встретишь, можешь ли ты его задержать? Всякий, кто знает су- дебные усыновления, скажет тебе: можешь, но только с согласия его высочества. Потому что стража никого не должна оскорб- лять. Наша стража действительно задержала две обозрительные личности, и мы хотели бы их нынче утром допросить в присут- ствии вашей милости. Теперь вся диссамблея в сборе. Эй, табурет и подушку для писца, мы должны провести экзаменацию. Ах, мер- завец! Ты будешь за это осужден на вечное искупление. Я реформи- рую всех о том, какие оскорбления ты, проходимец, мне нанес. Хоть это и не занесено в протокол белым по черному, что этот истец и обидчик назвал меня ослом, вы, господа, будьте лю- безны и не забудьте подтвердить в надлежащее время и в надле- жащем месте, что я — осел. Имею честь уволить себя от вашего присутствия*.

— Том, прекрати!

— Фу-у ты… Том, не туда ты пошел, ей-богу!… Тебе бы в театр!

— Благодарю, господа, мне с моей жизнью театра, как видите, хватает.

— Как долго вы простоите в Лондоне, Том? — спросил Уилл.

— Надеюсь, до весны.

Вместо «до свидания» Том сказал: «имею честь уволить себя от вашего присутствия». Друзья условились, что «диссамблею» надо повторить.

* Шекспир У. Много шума из ничего (пер.Т. Щепкиной-Куперник).

Когда все ушли, Виола еще долго посмеивалась, вспоминая рас- сказы Тома. Уилл молча наблюдал за ней. Решив, что утро вечера мудренее, он не стал ни о чем ее расспрашивать.

Том был абсолютной противоположностью Ричарда: глаза его меняли цвет в зависимости от освещения — от прозрачно-серого до светло-карего, выгоревшие медно-каштановые волосы непо- корно вихрились, губы всякую минуту были готовы к улыбке — не- ровной, широкой, делавшей его лицо откровенно смешным. Страстности, так не хватавшей Ричарду, в Томе было с избытком. Его взгляд вспыхивал увлеченностью быстро, любое слово могло вызвать его участие. Ричард всегда смотрел вглубь, как бы вовле- кая все внутрь собственной жизни, Том, напротив, черпал из- нутри, предлагая себя миру, вовлекался в жизнь во всем, что захватывало его. Два полюса, две вселенные.

Виола заснула на удивление быстро. Ей снилось, что Том, говоря о чем-то людям, окружавшим их, незаметно для всех, осторожно касается ладонью ее спины, словно оберегая ее своим присут- ствием. От ощущения его теплой ладони на спине, от простоты и покоя этого жеста она плакала во сне.

Однажды в «Белом грейгаунде» Том не нашел Виолу. Его встре- тила девушка, обычно продающая книги, изданные у Филда, на улицах с лотка. Да, сэр, хозяин приказал ей быть в магазине до воз- вращения мисс Шакспир. По всей видимости, она захворала.

Том поспешил к ним домой.

— Что с ней?

— У нее горячка. Голос пропал. И совсем без сил, но бодрится, — ответил Уилл.

Было заметно, как он обеспокоен.

— Послушай, скажи ей, что я приду через час, пусть не удив- ляется и не смущается.

— Хорошо.

Уилл осторожно вошел к Виоле, стараясь не шуметь. Но она не спала.

— Знаешь, Том приходил. Он сказал, что скоро вернется и хочет зайти к тебе.

— Сюда? Нет, не надо!

— Не волнуйся, думаю, он принесет лекарства. Я все приведу в порядок, лежи спокойно.

Том вернулся и принес снадобья, лимоны, специи, кислую капу- сту и «красную воду» из хинной коры.

Виола едва кивнула ему. В горло ей словно вставили ножи.

Они приподняли ее с подушки, и Том попросил Уилла осто- рожно поднять на спине рубашку. Растерев ее резко пахнущей мазью и прилепив к спине что-то, похожее на мягкую ткань, о про- исхождении которой Уилл не смог догадаться, Том велел ему переодеть сестру в сухую одежду, а сам ушел на кухню. Там он при- готовил горячее питье с хиной, неизвестными специями, медом и лимоном. Она уже почти уснула, и ему пришлось снова, при- сев рядом, приподнять ее. Он терпеливо ждал, пока она, при- валившись к нему, с трудом, с закрытыми глазами очень долго пила настой.

— Ей надо много пить подкисленную воду, — сказал он Уиллу. — А когда захочет есть, дай сначала кислую капусту. И не укрывай ее, пусть кожа охлаждается.

— Похоже, ты читал Парацельса?

— Больше «несгибаемого Тибалта», — прошептал Том. — Прочти, это всем полезно. И Монарда*.

— Теперь обязательно.

Лихорадка Виолы затянулась до конца зимы. Поначалу похожая на быстротечную хворь от охлаждения, она обернулась долгим мучительным воспалением, хриплым кашлем со рвотой и сиплым дыханием, а затем неделями горячки и слабости. Уилл был в па- нике, но старался не выдать своего ужаса. Том часто оставался у них на ночь, сменяя его у постели сестры. Эта зима заметно по- серебрила виски Уилла. К концу февраля Виола начала оживать. Медленно возвращался неделями пропадавший голос, еще сла- бые силы позволяли недолго посидеть и хоть что-то проглотить. После бредового, полуобморочного опустошенного состояния, безразличия к себе и всему вокруг вернулась ясность ума, и по- степенно все встало на свои места. Она смогла оценить сполна за- боту и любовь, которой ее, как в кокон, закутали Уилл и Том. Волшебником оказался и корабельный лекарь, служивший у Тома

* Тибалт Леспленгни (1496—?) — известный врач и фармацевт. Николай Мо- нард (1493—1578) — испанский врач (прим. автора).

много лет и бывший его другом, под наблюдением которого она была все это время. Однажды Том нашел Виолу уже не в постели. С потрескавшимися сухими губами, покрытыми белым налетом, с платком на голове она сидела в кресле, укутавшись в стеганое покрывало.

— Уже явно лучше, — сказал он.

— Еще скриплю немножко, — отозвалась она.

— Милая.

Он подошел.

— Я сейчас встану.

— Нет, нет.

— Тогда сам налей себе вина и садись, только не очень близко.

— Я выпью за твое здоровье, если ты выпьешь свою хину.

— Я выпью с тобой мою хину, если ты почитаешь мне новую пьесу.

— Нет, если это трагедия.

— Это комедия. Уиллу заказали ее для представления на Рожде- ство в Темпле. Она на столе. Так, что же? Выпьем за здоровье и по- читаем?

Том был рад этому их маленькому торгу. Она казалась ему ребен- ком и тем самым вызывала еще большую нежность. Он поймал себя на том, что, будучи их с Уиллом ровесником, стал относиться к ним по-отечески.

— Знаешь, Том, — в ее осипшем голосе прозвучало смущение, — я благодарна тебе за все, но одного я не понимаю…

— Чего?

— Как Уилл пустил тебя ко мне? Похоже, я была совсем плоха. Том протянул ей чашку с хинным настоем.

— Не беспокойся ни о чем. Я научился многому. Знаешь, корабль

— это как остров. У меня их два. 256 человек на «Турине» и 215 на

«Вероне». И все мечтают о том, чтобы вернуться. Мой долг — воз- вратить их на берег целыми и невредимыми, поэтому смущению порой не должно быть места.

Он расположился в кресле напротив и взял пьесу. Уильям при- думал легкую, веселую историю. Том читал с выражением, угады- вая характеры персонажей, как делал это, рассказывая о своих собственных путешествиях. Уилл заглянул в комнату и наблюдал за ними. Очень внимательно. И очень тихо.

После ухода Тома, он подсел поближе. Она молчала, опустив голову.

— Знаешь, я думаю, может быть… — она не договорила.

— Он любит тебя, — сказал Уильям. — «Как сорок тысяч братьев любить не могут».

— Я знаю, — и, помолчав, добавила. — Мне трудно избавиться от

«Себастиана».

— Он тебе еще пригодится.

— Ты думаешь?

— Когда у тебя родится сын, Себастиан подскажет, о чем с ним говорить.

— Я хочу, чтобы теперь меня замечали.

— Кроме моих, у тебя теперь есть еще пара глаз, в которых ты всегда увидишь свое прекрасное отражение. Смотри же в них. Смотри чаще.

Она согласно кивнула.

— Пора выздоравливать, — сказал Уилл.

— От хвори по имени Ричард. От хвори по имени Ричард, — по- вторила она, глубоко вздохнув.

Через пару недель стало совсем тепло, и Том пригласил Виолу в порт осмотреть обновленные за зиму корабли. На обратном пути она спросила:

— Скажи, есть что-нибудь на свете, чего ты не умеешь?

— Я не уверен, — рассмеялся он, играя бровями. — Возможно, есть что-то, что у меня не получилось бы. Но это вряд ли.

— Ты до неприличия самоуверен, — веселилась Виола. — Любо- пытно, что бы это могло быть.

— Есть верный способ это проверить.

— Какой?

— Провести со мной всю жизнь.

Он сказал это так просто, что и она продолжала в том же духе.

— Для этого нужно служить на твоем корабле. Твоей жене доста- нутся лишь зимние стоянки.

Том кивнул.

— Не худший способ коротать зимы.

Этот день, проведенный вдвоем на верфи, открыл перед ней мир, о котором она много слышала, но даже подумать не могла, как он изнутри далек от ее представлений о нем. Случилось то, на

что Том очень рассчитывал — он еще на шаг приблизился к ней. С каждым днем она, удивляясь себе, замечала, что уже не просто рада ему, но с нетерпением ждет, если он не появляется дольше обычного. Почти всегда живущая с чувством тревоги, при мысли о Томе она испытывала душевное затишье. Однажды он решился спросить ее:

— Скажи, почему и когда ты впервые решила надеть мужское платье?

— Когда мне было лет пять. Или около того. А навсегда — когда мы уехали из Стратфорда. Главным образом, чтобы избежать не- приятностей в дороге: посягательств и осуждения. Внешность моя, конечно, от этого не выиграла, но остальное — пожалуй.

— Внешность выиграла в первую очередь. Виола удивленно обернулась на него.

— Это правда, — добавил он. — Ты прекрасна! Знаешь, где бы ты чувствовала себя свободно?

— Где?

— В Древнем Риме. Или в Греции. Там тоже была поэзия и, разу- меется, театры. И одежды на людях было немного.

— Почему мы говорим об этом так просто? — удивилась она.

— Вероятно, потому, что думаем именно так.

А имя твое? Ведь ты считаешь своим покровителем Святого Вильгельма?

— Меня крестили Вильгельминой. Так же, как брата. Потом уже нашлось и новое имя. С ним мне стало как-то…

— Свободно? — подсказал он.

— Да.

10 марта 1598 года вышла в свет «забавная и остроумная коме- дия, называемая «Бесплодные усилия любви», «исправленная и дополненная» У. Шакспиром. Это была первая пьеса Уильяма, изданная с его именем на титульном листе. Ему удалось преодо- леть анонимность профессии драматурга и стать «узнаваемым автором». Постановку пьесы тут же заказали несколько знатных домов, и актеры снова отправились в путь, как прежде, вдохнов- ленные успехом.

Виола ждала возвращения Уилла через неделю, но время про- шло, а они не вернулись. Она знала, что такое дорога и гастроли

в знатных домах, но в этот раз потеряла самообладание. Такой за- стал ее Том.

Она ходила из стороны в сторону и бормотала: «Что-то случи- лось! Что-то случилось!» Том раскрыл руки и шагнул к ней, чтобы остановить это хождение. Она повернулась и, так как он не оста- вил ей места, уткнулась лбом в его шею.

— Я не могу больше бояться за него, — плакала она. — Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Я не хочу!.. Я не хочу!.. Я хочу, чтобы он был жив!

— Он жив и здоров, — тихо сказал Том, смыкая руки за ее спиной.

— Я уверен.

Прислонившись к нему, Виола затихла. Звуки ушли. Мысли за- молчали. Вдруг она погрузилась во внутреннюю тишину и забыла о времени. Так они стояли долго. Том замер и ждал. Наконец, Виола отстранилась, приоткрыв глаза, как в полудреме.

Была уже ночь, когда в дверь постучали. Это был Уилл. Оказа- лось, труппу по распоряжению властей задержали для выяснения благонадежности.

Том нравился Виоле, но она не позволяла себе задуматься о большем. Ее ровесник, образованный путешественник и опыт- ный моряк, он ни разу не помыслил усомниться в правоте ее взглядов или осудить ее поступки. Дружить — это она умела. И он вел себя, как друг.

Весна пришла знойной, как никогда. Чтобы хоть на время спря- таться от жары, Том предложил Виоле уезжать верхом в Хэмстед — живописное место с лесами, охотничьими угодьями, тихими зато- нами, мелкими речками, прудами и холмистыми просторами. Здесь, вдалеке от городского шума и сутолоки, она попадала словно в родную стихию, где становилась, как всё вокруг, изящ- ным и сильным созданием природы, живым и близким. Том любо- вался ею, стараясь продлить наслаждение от такого общения, зыбкость которого он не хотел нарушить. Желая удержать, он бо- ялся спугнуть.

На одной из прогулок Том сказал, что через месяц отплывает в Венецию.

— А ты? — вдруг спросил он. — Что будешь делать ты?

— Я? Что и всегда.

— Разве ничего не изменилось? По-моему, после нашей встречи мир стал другим.

— Стал. Но я не могу ничего изменить. Мне кажется, что я все отдала брату.

— Вряд ли все.

Сказав это, Том поднялся с травы, они сидели у подножия песча- ного холма, поросшего ивами и ветлами, и пошел к воде. Виола смот- рела, как он разулся, вошел в воду по колено, вернулся на несколько шагов и прошел, загребая воду босыми ступнями, вдоль берега.

— Родная стихия, — улыбнулся он.

— Моя родная стихия — чернила, Том. Я из них родилась, как из пены морской. Знаешь, что бывает, если смешать воду и чернила?

— Знаю! — он, смеясь, с размаху стремительно провел ладонью по воде, направив брызги в ее сторону. — Знаю!

Виола отпрянула назад.

— Но тогда скажи мне, фантазерка, — выходя из воды и направ- ляясь к ней, спросил Том. — Скажи мне, чем живет земля? Чем мы утоляем жажду? Чем нас крестят? — он подошел совсем близко и осторожно окатил ее голову водой, донесенной в ладонях. — Разве чернилами?

Она зажмурилась и почувствовала его ладони у себя на плечах. Том мягко потянул ее к себе, сделав шаг назад. Он вел ее в воду. Никакая иная стихия не смыла бы с них все, что еще последними бесплодными усилиями отчуждало их друг от друга.

Дата добавления: 2015-08-05