Красные глаза

Соломон Кейн снял с плеча мушкет и опустил наземь приклад. Кругом, осязаемая, словно плотный туман, залегла тишина. Провалившиеся щеки и изорванная одежда путешественника без слов говорили о долгом и многотрудном путешествии через леса.

Он огляделся.

Позади него в некотором отдалении зеленой стеной стояли пышные джунгли. Чем ближе к нему, тем больше редели заросли, постепенно вытесняемые кустами, корявыми редкими деревцами и высоченной травой.

Впереди цепью вздымались голые, неприветливые холмы, усеянные крупными валунами. Солнце налило немилосердно, и, казалось, холмы дрожали и плыли в раскаленном мареве.

А между холмами и джунглями простиралась широкая полоса изрытой, пересеченной саванны, лишь кое-где нарушенной рощицами колючих деревьев.

И было тихо. Неестественно тихо. Единственными признаками жизни служили стервятники, которые, тяжело хлопая крыльями, пролетали вдали над холмами… Вот уже несколько последних дней Кейн все время замечал, как постоянно росло число этих малосимпатичных созданий.

Солнце между тем постепенно клонилось к западу, но мощь его слепящих лучей от этого нисколько не уменьшалась.

Соломон медленно двинулся вперед, волоча мушкет. Он шел без какой-либо определенной цели — попросту куда глаза глядят. Здесь, посреди совершенно неизученной страны, все равно не было толку выбирать направление.

Несколько недель назад он устремился в глубь джунглей с уверенностью, замешенной наполовину на несгибаемом мужестве, наполовину — на незнании. То, что он избежал гибели в первые же дни, было поистине чудом. Зато теперь, закаленный опасностями и трудами, он готов был на равных поспорить с самым свирепым созданием из тех, что населяли здешнюю чащу.

Шагая вперед, Кейн временами замечал следы льва, но, по всей видимости, случайные. Было очень похоже, что зверье избегало открытой луговины, по крайней мере те из живых существ, что оставляют следы. Только стервятники, неподвижные, как изваяния, застыли кое-где на ветвях корявых деревьев…

Неожиданно Кейну бросилась в глаза суматоха среди этих самых стервятников, начавшаяся впереди. Несколько пернатых трупоедов снялись со своих насестов и закружились над островком особенно высокой травы. Птицы снижались, пытаясь сесть, и снова взмывали. Похоже, какой-то хищный зверь не желает делиться с ними добычей, решил про себя Кейн. Удивляло только, почему не было слышно рычания и рева, которыми обычно сопровождались подобные сцены. Это обстоятельство пробудило любопытство путешественника, и он свернул в том направлении.

Наконец Соломон раздвинул стебли травы, доходившие ему до плеча, и перед ним открылось нечто вроде коридора с зелеными колеблющимися стенами.

И жуткое зрелище предстало его глазам!

На земле, лицом вниз, лежало тело чернокожего мужчины. Англичанин едва успел присмотреться к нему, когда заметил рядом с телом большущую темную змею. Змея приподняла голову и с такой быстротой ускользнула в траву, что Кейн не сумел даже приблизительно определить ее породу.

Он заметил другое. В змее было нечто человеческое. Нечто неуловимо, пугающе человеческое…

Кейн немного постоял над трупом, отмечая про себя, что руки и ноги мертвеца раскинулись под неестественными углами, наводя на мысль о переломанных костях. Но плоть не была растерзана и разорвана, как непременно случилось бы, окажись виновником его гибели лев или леопард…

Соломон посмотрел вверх, на кружившихся стервятников, и заметил, что несколько птиц скользили над самой землей, следуя за волной, убегавшей вдаль по травяному морю, — волна отмечала путь существа, которое, но всей видимости, и убило несчастного чернокожего.

Англичанин невольно задался вопросом, с какой бы стати стервятникам, чья пища — мертвые тела, кого-то преследовать. Что за тварь выслеживали они в траве?.. Право же, Африка — страна тайн, которым нет и не будет конца…

Делать нечего, Кейн пожал плечами и вновь поднял мушкет. С тех пор как несколько месяцев назад он распростился со стариком Нлонгой, он испытал уже множество приключений, но тем не менее все та же необъяснимая жажда неведомого продолжала гнать его вперед и вперед, без троп и дорог. Разобраться в природе этого стремления Кейн даже и не пытался. Чего доброго, он еще приписал бы его сатане, известному охотнику завлекать людей навстречу погибели. На самом же деле в нем говорил неуемный дух путешественника и искателя приключений. Тот самый дух, что ведет по белу свету цыган с их расписными кибитками. Тот самый, что заставлял когда-то викингов пускаться на кораблях в неведомые моря. Та тяга к странствиям, что знакома даже и дикому гусю во время долгого перелета…

Кейн вздохнул.

Местность выглядела безжизненной, и, судя по всему, на пищу и воду здесь рассчитывать не приходилось. С другой стороны, ему успели до смерти надоесть непролазные чащи джунглей и их ядовитая зеленая сырость. По сравнению с ними даже голые холмы выглядели привлекательнее, хотя бы и временно. Кейн покосился на их опаленные солнцем вершины и продолжил свой путь.

В левой руке у него по-прежнему был посох Нлонги. Пуританина по временам донимала совесть — хорошо ли тащить с собой предмет столь откровенно дьявольского происхождения?.. — но при всем том он никак не мог собраться с духом и выкинуть подарок старика.

И вот теперь, между тем как он шагал по направлению к холмам, в траве впереди него вдруг поднялась какая-то неожиданная возня. Трава же, надобно отметить, в некоторых местах превосходила высотой человеческий рост. Послышался тонкий пронзительный вопль и почти сразу — громовой рев, от которого содрогнулась земля. Стебли травы разлетелись в стороны, и прямо на Кейна выпорхнула тоненькая человеческая фигурка, мчавшаяся, словно подхваченная вихрем соломинка. Это была кофейно-смуглая девчонка, одетая всего лишь в коротенькую юбочку. За ней, быстро настигая, несся крупный лев.

Девушка с криком рухнула к ногам англичанина и, рыдая от ужаса, ухватилась за его сапоги. Бросив колдовской посох, Соломон вскинул к плечу мушкет и самым невозмутимым образом прицелился в оскаленную морду гигантской кошки, стремительно летевшей навстречу…

БАБАХ!!!

Девушка отчаянно завизжала и уткнулась в землю лицом. Страшный зверь взвился в последнем прыжке и беспорядочно перевернулся в воздухе, чтобы, упав, остаться лежать неподвижно.

Кейн торопливо перезарядил свое оружие и только после этого счел возможным присмотреться к девушке, распростершейся у его ног. На первый взгляд она казалась едва ли не мертвей льва, которого он только что застрелил. Однако быстрый осмотр показал, что бедняжка попросту лишилась сознания.

Соломон обмыл ей лицо водой из фляги, и спустя некоторое время девушка зашевелилась и открыла глаза, а потом села. Когда она увидела своего спасителя, ее глаза наполнились ужасом и она попробовала вскочить.

Кейн протянул руку, чтобы удержать ее, и она сейчас же съежилась на земле, дрожа всем телом. Англичанин с некоторым запозданием сообразил, что грохот тяжелого мушкета в самом деле мог насмерть перепугать любого туземца, ни разу не видевшего белого человека.

Девушка была стройненькая, с отличной фигуркой. Кожа ее отливала глубоким коричневым цветом, зато нос был тонкий и прямой. Не иначе берберийская кровь, сказал себе Кейн.

Он попытался заговорить с девушкой на языке речных племен — несложном наречии, которое он выучил за время своих путешествий. Она поняла его и ответила, запинаясь. Племена, жившие в глубине материка, торговали с речными народами слоновой костью и невольниками и понимали их говор.

— Моя деревня вон там, — отвечая на вопрос, пояснила Кейну девушка. Гибкая рука указывала на юг, в сторону джунглей. — Меня зовут Зунна… Мама выпорола меня за то, что я разбила горшок, и я, рассердившись, убежала в лес. Я боюсь… Позволь мне уйти домой, к маме!

— Ты вольна идти, куда хочешь, — ответствовал Кейн. — Но я непременно должен проводить тебя, маленькая. Что будет, если, скажем, тебе встретится еще один лев?.. Другой раз будешь знать, как убегать из дому.

Она всхлипнула, все еще страшась:

— Ты, наверное, из богов?..

— Нет, Зунна, я всего лишь человек, хотя цвет моей кожи и отличается от твоего. А теперь пошли, покажешь мне, где живет твое племя.

Она неуверенно поднялась, опасливо разглядывая его сквозь путаницу растрепавшихся волос. Она очень напоминала Кейну напуганную зверюшку. Девушка пошла впереди, пуританин зашагал следом. Деревня, по словам Зунны, располагалась на юго-востоке, так что тропа привела наших путников еще ближе к холмам. Солнце же клонилось к горизонту, и скоро над саванной зазвучал гулкий рык львов. Кейн все косился на запад: его не больно-то радовала перспектива оказаться застигнутым темнотой на открытом пространстве. Оглянувшись в сторону холмов, англичанин обнаружил, что до ближайшего из них осталось всего несколько сот футов. И там темнел какой-то провал, который вполне мог оказаться пещерой.

— Вот что, Зунна, — начал он не очень уверенно. — Похоже, мы уже не доберемся к тебе домой до темноты. Если остаться здесь, нас разорвут львы. Зато вон там я вижу что-то вроде пещеры, в которой мы могли бы…

Девчонка съежилась и задрожала:

— Ой, добрый господин, только не в холмах!.. Лучше уж пускай нас заедят львы…

— Чушь! — нетерпеливо перебил Кейн. Он был сыт по горло туземными суевериями. — Пойдем в пещеру и там спокойно дождемся утра.

Девушка не пыталась больше спорить и покорно последовала за ним. Поднявшись немного по склону, они остановились возле устья небольшой пещеры. Стены ее были из твердого камня, а пол устилал толстый слой песка.

— Собери немного сухой травы, Зунна, только смотри далеко не уходи и берегись львов, — велел Кейн, прислоняя мушкет к стене пещеры возле самого входа. — Я разожгу костер, который убережет нас от диких зверей. Давай будь хорошей девочкой и принеси веток и сухой травы, да и поужинаем. У меня в сумке найдется вяленое мясо, а во фляге — вода.

Она бросила на него странный долгий взгляд, а потом, не прибавив ни слова, пошла прочь. Кейн нарвал травы, росшей поблизости, отмечая про себя, до какой степени сожгло и иссушило ее солнце. Сложив траву кучкой, он вытащил кремень с кресалом и высек огонь. Пламя взвилось и мигом поглотило всю кучку.

Кейн задумался о том, как бы набрать столько травы, чтобы хватило на всю ночь… и тут заметил, что к пещере пожаловали гости.

Ему вообще-то было не привыкать к самым странным и неожиданным зрелищам, но тут уж и он вздрогнул, а по спине пробежал легкий холодок. Перед ним молча и неподвижно стояли двое мужчин, оба рослые, изможденные и совершенно нагие. Их черная кожа казалась присыпанной пылью и отливала пепельно-серым, словно у мертвецов. А лица были такими, каких он ни разу еще не видал. Высокие, узкие лбы, а носы — донельзя толстые, напоминающие хоботки. Глаза же — слишком большие для человека и… красные.

Двое стояли так неподвижно, что смотревшему на них Кейну показалось — у обоих жили только эти самые красные, пылающие глаза.

Пуританин заговорил с ними, но они не ответили. Тогда он жестом пригласил их сесть у огня и разделить с ним еду, и неожиданно они опустились на корточки у входа в пещеру, держась по возможности дальше от углей гаснувшего костра.

Кейн протянул руку к своей сумке и принялся доставать оттуда полоски вяленого мяса. Когда он покосился на своих молчаливых гостей, ему показалось, что они пристально наблюдали не столько за ним, сколько за мерцающими угольками…

Солнце уже готовилось скрыться за западным горизонтом. Над саванной распространялось неистовое алое сияние, превращавшее травяной покров в волнующееся кровавое море. Стоя на коленях, Кейн рылся в сумке, потом поднял голову и увидел Зунну, выходившую из-за холма с полной охапкой травы и сухого хвороста.

Он отчетливо разглядел, как ее глаза округлились от ужаса; трава и хворост полетели наземь, и тишину прорезал истошный крик, явно призванный предупредить его об ужасной опасности.

Соломон крутанулся на колене и увидел две нависшие над ним гигантские тени. Не теряя ни мгновения, он взвился на ноги с силой и гибкостью прыгающего леопарда. Посох колдуна словно бы сам собой лег ему в руку, и Кейн вогнал его в тело ближайшего врага с такой яростной силой, что острый конец вышел у нападавшего между лопатками. Но второй уже обхватил Кейна длинными худыми руками. Сцепившись, противники рухнули наземь.

Ногти, подобные когтям, царапали Кейну лицо, красные глаза горели жуткой, нечеловеческой злобой. Извиваясь и корчась, Соломон кое-как высвободился из цепких лап своего соперника и вытащил пистолет. Уперев дуло прямо в бок врагу, он нажал на спусковой крючок. Глухо прозвучал выстрел, дернулось под ударом пули пепельно-черное тело… но толстые губы лишь раздвинулись в ужасающей ухмылке!

Длинная рука стиснула плечи англичанина, другая мертвой хваткой вцепилась в волосы. Соломон почувствовал, как неодолимая сила начинает отгибать назад его голову, грозя сломать позвоночник. Обеими руками стиснул он запястья нападавшего, но плоть под его ищущими пальцами была тверже дерева. Кейн понял, что может вот-вот погибнуть: еще немного — и шея не выдержит. Он откинулся назад бешеным усилием всего тела, вырываясь из смертельного захвата. Чудовищный пришелец оказался сверху и снова пустил в дело когти. Нашарив разряженный пистолет, Кейн что было сил обрушил длинный, тяжелый ствол на голову противника и ощутил, как проламывается череп. И что же?..

Все та же издевательская ухмылка кривила толстые губы!

Соломон Кейн был близок к панике — насколько вообще этот человек способен был запаниковать. Его враг как ни в чем не бывало продолжал грозить его жизни — и это после того, как в него попали из пистолета и раскроили череп явно смертельным ударом!.. Простому смертному подобное было не под силу, значит… значит…

Кейн отчетливо понял, что сражается не иначе как с одним из сынов сатаны!

Эта мысль заставила его удвоить усилия. Соломон перевернулся, выламываясь из смертоносных объятий врага, и сцепившиеся противники покатились по земле, угодив прямо в тлеющие угли перед входом в пещеру.

Кейн едва ощутил шедший от них жар, зато его соперник выгнулся, широко разевая рот — на сей раз от невыносимой муки. Его пугающая хватка разом ослабла, и Кейн живо отскочил прочь.

Странное существо только-только приподнималось на локте, пытаясь встать на колени, когда Соломон, в свою очередь, ринулся в атаку. Так голодный волк не желает отстать от раненого бизона, пока не прикончит добычу. Прыгнув сбоку, он приземлился прямо на жилистую спину врага, и железные руки пуританина сомкнулись в убийственном борцовском захвате. Снова оба повалились на землю, и Кейн, падая, успел свернуть противнику шею, так, что кошмарная красноглазая рожа смотрела за спину через плечо. После этого тело перестало шевелиться, но Кейн весьма сомневался, что тварь вправду издохла: красные глаза все еще светились.

Оглядевшись, англичанин увидел девушку-туземку, жавшуюся к стенке пещеры. Поискав глазами свой посох, Кейн обнаружил его под кучкой пыли, в которой виднелось несколько гниющих костей. Соломон непонимающе уставился на посох, потом сообразил, что произошло, и от невероятности увиденного голова у него пошла кругом. Одним движением подхватив чудо-посох, он вернулся к поваленному. Мрачно сжав зубы, он занес черную трость, потом с размаху всадил ее в грудь существа.

Громадное тело распалось прямо у него на глазах. С ужасом смотрел Кейн, как поверженный противник рассыпается прахом. В точности так же рассыпался и первый пришелец, когда Соломон проткнул его посохом, только тогда, в пылу боя, англичанин этого не увидел.

Дата добавления: 2015-08-05