II. ПИЕТА

Прах с ног твоих, Исус, в ту ночь не я ли

омыла, робко опустив ресницы,-

по-юношески крепкие, они

белели в волосах моих, как птицы

в терновнике; теперь на них взгляни…

На тело, знавшее одни печали,

как в ночь любви, гляжу я в первый раз.

Мы вместе никогда не возлежали

и потрясенно бодрствуем сейчас.

Твои запястья, мой любимый, в ранах —

не от моих укусов окаянных.

Открыл ты сердце, и меня ведет

единственный к тебе отверстый вход.

Но ты устал. Увы, к моим устам

прильнуть устами ты не устремился.

Исус, Исус, когда же час наш сбылся?

Как странно суждено погибнуть нам.

Перевод В. Летучего

III. СМЕРТЬ ПОЭТА

Лежал он; бледный и лишенный сил;

черты лица мятежно проступали

с тех пор, как чувства, голоса и дали

с него, как листья с дерева, опали

и безучастный год их поглотил.

Кто знал его живым, не знал о том,

насколько он и мир земли едины,

что все: моря, и горы, и долины —

он воплощал в живом лице своем.

Он далью был, и, ныне безымянна,

она оплакала его уход;

а лик его, где стынет смертный пот,

и нежен, и открыт сейчас, как рана,-

так спелый плод на воздухе гниет.

Перевод В. Летучего

III. СМЕРТЬ ПОЭТА

Так он лежал. Лицо его, храня

все ту же бледность, что-то отвергало,

оно когда-то все о мире знало,

но это знанье угасало

и возвращалось в равнодушье дня.

Где им понять, как долог этот путь;

о, мир и он — все было так едино:

озера, и ущелья, и равнина

его лица и составляли суть.

Лицо его и было тем простором,

что тянется к нему и тщетно льнет,-

а эта маска робкая умрет,

открыто предоставленная взорам,-

на тленье обреченный, нежный плод.

Перевод Т. Сильман

III. СМЕРТЬ ПОЭТА

Его недвижный отчужденный лик

приподнят в изголовий отвесно.

Весь внешний мир с тем, что ему известно

об этом мире было, канул в бездну,

в довременьи и безучастьи сник.

Никто на свете ведь не знал о том,

насколько тесно он был с этим связан:

с водою этой, с глубью этой, с вязом,-

что было это все его лицом.

И до сих пор его лицо — приманка

для шири, что была ему верна.

Мертвеет маска, но пока она,

как тронутая воздухом изнанка

плода, какой-то миг еще нежна.

Перевод К. Богатырева

IV. СУДЬБА ЖЕНЩИНЫ

Как властелин, охотой возбужден,

любой сосуд хватает, чтоб напиться,-

и после долго у владельца он,

припрятан, как реликвия хранится,-

так и судьба, быть может, иногда

от жажды торопливо к ней влеклась,

и маленькую жизнь свою, боясь

разбить, она, испуганно-горда,

хранила в горке за стеклом, в догляде,

где драгоценный хлам лежит порой

или вещицы с памятной отметкой.

И там она лежала, как в закладе,

и становилась старой и слепой,

так и не став бесценной или редкой.

Перевод В. Летучего

Дата добавления: 2015-08-05