В райкоме комсомола и др.)

Даровской район, с. Красное

Июля 2012 г.

Зап. от Шубиной Надежды Яковлевны

(1923 г.р., уроженка д. Боровская, что в 4 км от Красного,

Грамотная, в разные годы работала счетоводом в колхозе,

в райкоме комсомола и др.)

№ 1. [паспорт исполнительницы]

Н.Я. – одна из старейших жительниц села. Я пришла к ней на второй день работы в Красном, как говорится, наугад: никто не указывал на нее как на незаурядную исполнительницу. Единственным соображением, заставившим меня постучаться в ее дом, был преклонный возраст. Поначалу Н.Я. отказывалась беседовать, ссылаясь на плохую память, незнание, неумение и т.п. Но лицо ее было необыкновенно смышленым, речь связной и адекватной. Решила: не уйду, пока не поговорю. Главным было войти в дом: я почему-то была уверена, что разговорю ее. Так и получилось. В итоге мы проговорили с нею три часа. Она бы беседовала и дальше, но я сама свернула разговор, боясь переутомить ее.

На какую бы тему мы не выходили, рассказ Н.Я. был пространным, информация точной и часто очень подробной. Большая ее часть – знание не с чужих слов, а увиденное и усвоенное ею, то, что было прожито, прочувствовано. Поэтому в ходе разговора обе мы «оттаивали» и разошлись очень тепло, договорившись о новой встрече.

Фото 1. Шубина Надежда Яковлевна

№ 2. [эпос, несказочная проза, автобиографический меморат] см. № 1, аудио – 1-1

- А Вы сами здесь и родились?

Нет. Я род и лась вот там, за рекой. Мы переехали сюда в 63-м году ли… Я работала здесь в сберкассе 26 лет. А потом взяли меня в сельсовет (никак не могла отделаться) секретарем. Да ребята стали трое ходить в школу… Третий пошел… Ну и переехали сюда. Мужа начальником участка перевели. «Чего? – говорит. – Мы все здесь и на квартире будем жить». Вот мы решили дом… Хотели свой перевезти, нам не дали. И вот этот купили… колхозный дом один на всей улице был. Ни свету у нас не было, ни воды не было. Ничего не было… До осени д о жили, выкопали колодец дома мы. Два раза печь перел о жили мы. Сам хозяин на все руки мастер был. Ак благодаря его-то я, видимо, и живу… <…> Иван Семенович. Шубин Иван Семенович.

- А вы из одной деревни были?

Нет. Не из одной.

- Ваша родная деревня как называлась?

Боровская. <…> Там было пять колхозов у нас. У нас было 25 домов. А народу было уйма! Пойдут на сенокос, дак все время же и с песнями ходили. И на лошади поедут.

А ведь ходили на сенокос раньше в 4 часа утра. А мы летом, ребенки, всё помогали: там грести нас направляли.

- А косили вручную?

Вручную.

- Горбушами?

Горбушами. Тогда у нас литовок не было. Косили горбушами… Уйдут в 4: пока солнышка нет, они косят. Потом позавтракают там. Не возвращались домой. Позавтракают там, поотд о хнут немножко, берут грабли в руки и начинают ворошить первое сено, которое на тот день накошено. И старый, и малый. И даже в лаптях ведь ходили. Ак женщины не разувались: некогда разуться им было. Придут, хлеб кое-какой раств о рят, пока печется, они уснут, хлеб сгорит, а в магазине не было купить-то. Да неначего: трудодни… На трудодни мало платили. Давали зерном.

- Это колхозный сенокос был?

Колхозный. А если не колхозный, не выжить бы было. Это колхозом – конечно, выжили все, которы остались вот и во время войны… Тяжело было.

- Н.Я., а я слышала, что более голодные годы были после войны.

Ой, было всяко! Я всё пережила, всю войну. Я поэтому теперь вот вдова, ветеран. Мне всё говорят в Пенсионном фонде: таких у нас мало. Вдова, ветеран, инвалид 1-й группы и труженик тыла. Вот четыре категории… Они говорят: «Мы даже и не знаем, по какой категории начислять вам»… Ак меня считают вдовой.

№ 3. [сведения о святом месте – церкви Иоанна Богослова в с. Красном] см. № 1, аудио – 1-1

- Нас вчера Алевтина Анатольевна в церковь вашу водила. Вы помните ее, когда она еще не разоренная была?

Это где?

- Здесь, в Красном?

Как не помню? У меня в (19)38-м ее закрыли, церковь, как раз умерла сестра. Годик ей был. А в 37-м крестили.

Фото 2. с. Красное. Церковь Иоанна Богослова

- То есть Вы помните, как здесь служили?

Я помню. Помню - служили. Мы ходили вот как это? На Пасху. Пасхальные ночи были, ак кругом церкви. И нас… Я училась уже. И нас… В 30-м или в 31-году, не знаю, нас как строителями ходили туда. У нас дедушка был старостой. Нам скажут, когда чего. Я вот это помню хорошо. В 38-м закрыли церковь.

- А до 38-го здесь и священники жили?

Да.

- Сколько их было?

Ой, тогда много было их. Я это-то не помню. А только дедушка нас приведет, дак мы у его когда побудём, когда в церкви. Мама всё время ходила у нас. Сноха была, невестка… На клыросе пела. Она очень хорошо пела. Ее всё на клыросе… Вот это помню я – на стоит дак.

Фото 3. с. Красное. Церковь Иоанна Богослова

- А внутри красивая была?

Ой! Наша церковь из всех церквей была! Большая. Как колокола зазвонят, дак это ужас!

- А много колоколов было?

Мно-ого!.. Мы ведь на второй-то этаж… Потом когда во время войны на второй этаж носила я зерно. Пшеницу. Вот такие мешки привезем на быках, а носить некому: мужчин-то нет. Подростки только остались было. А теперь ведро воды не могу нести.

- Там зернохранилище было?

Да. Потом да.

Фото 4. с. Красное. Церковь Иоанна Богослова

- А когда церковь закрыли, куда девались иконы, книги, утварь?

Книги перво время… Считался как поп… Жил батюшка. И вот Владимир Алексеевич жил. У них там тоже книг много было. Мы были не Даровского, Опаринского района. Нас в 59-м году присоединили к Даровскому р-ну, ак это я не могу сказать, потому что… В церковь брали. Это что получше, в церковь увезёно было. Остальное растащили. Ой, иконы! А внутри всё красиво было!

- Там и сейчас осталась на куполе роспись.

Теперь-то осталось мало… Это уж восстанавливали потом, как убрали гараж. А гараж убирали, трактористы тащили и себе там продавали. Ой, всё было. Я уж училась.

Фото 5. с. Красное. Церковь Иоанна Богослова.

Остатки фресковой живописи,

выполненной по эскизам В.М. Васнецова

- А Вы не слыхали о том, что тот, кто церковь разорял, был наказан судьбой несчастливой и сам, и дети его?

Нет. Такого не было. А колокола сбрасывали… Вот у Владимира Алексеевича участником был отчим. Но он работал в МТС. Он командовал: переделывали для себя… Перековывали. Он кузнецом был. Приказывали и всё. Я помню, как горела она, церковь. Я не помню, в каком классе я училась. Я училась за рекой. Там четыре класса у нас было, не знаю – в 6-м ли, 7-м? Мы ходили, смотрели. Подходить-то уж близко нельзя было к церкви. Тогда сгорело кое-чего… Много было. Но затушили.

- А отчего пожар был?

А тогда был доступ. Ходили ребеночки. Неизвестно, короче, отчего.

- А горела и нижняя, и верхняя церковь?

Да. Да. Да и два раз а еще загоралась она. Два раз а. А, может, кто-то и специально… Преследовать тогда стали эту церковь МТС-ские трактористы тут. Общежитие было. Взяли под гараж дак. Бился покойник (Женихов Владимир Алексеевич. – А.И.), чтоб открыть церковь. <…> [рассказывает о последних днях его жизни].

Он у нас все юбки сносил. Вот придет: «Вот Матрена Алексеевна…». Бабушка у меня была. «…дай, пожалуйста, вот такую юбку до пят. У тебя есть, наверно». Она стоит: «А как знаешь, Владимир Алексеич?» - «Да я знаю про вас, что старушки на память хранят». А она длинная юбка и полос шесть. Такая. Она как раньше ткали. Как полотняная. Больно тонко. Потом полотенца… Как раз в музей там отдали – сгорел музей. Он и сам расстраивался из-за этого. Он сам переживал. За школу переживал.

№ 4. [этнография – народный костюм] см. № 1, аудио – 1-1

- Вы застали время, когда носили домотканое?

Помню. Я в школе училась, дак мне мама перешивала эти юбки. Не домотканное опять были… Какой-то гарус… типа с шерстью. Но она вообще-то… У ней родители на север были высланы. Маслозаводик держали: признали богатыми. В 30-м году. А в 31-м реабилитировали их. Они жили там… Усть-Цильма. Коми. Шадрина туда. Совсем из-за ничего. И вот бабины юбки остались у нее. Он говорит: «Я знаю, что у вас должны быть». Большие.

Фото 6. Традиционный костюм из собрания школьного краеведческого музея

- А сарафаны у вас не носли?

Носили! Носили сарафаны. Потом, знаете чего носили. На низу как рубашки были. Здесь с рукавами, вышит о е [показывает на запястья], и тут вышит о е. И ишшо вот как юбка. А на это одевали сарафан. Это я помню. У меня была бабушка.

- Белая она была?

Нет. Не белая. Вот такая она была. Как-нибудь выткана узором. Да. А на низу белая. Белая. Холшовая. Тут толше. На низу потолше.

№ 5. [эпос, несказочная проза, бывальщина] см. № 1, аудио – 1-1

Таких-то я не носила. Мне не пришлось носить. Один раз мама сшила. Все носят в школе. Ой. В четвертом классе. «Мама, сшей мне юбку». А как… Пестрядь раньше звалась… Не знаю. И говорю…Она сшила юбку, я пошла назавтра в школу. Мене юбка… спала с меня. Держу эдак. Иду… А как она спала? Если бы была булавка, чё ли, пристегнула… Другая девушка, подружка мне, дёржит юбку. Идем… Вот в нашей деревне школа была. Мама смотрит. Говорю: «Знаешь, мамушка, больше я в этой юбке не пойду». – «А почему?» - «А потому что она не дёржится у меня». Хоть потом-то я толстая была, а тут… в 3-м, наверно, классе училась. После того не нашивала я этих юбок. Пестрядь…

- Она в клеточку была?

Да. Вот в клеточку. Всякими разными всё тканая была.

Дата добавления: 2015-08-05