В ПОЕЗДЕ

Длинный состав товарных вагонов медленно двигался по степи. Нас с кавалерией погрузили в Токмаке и повезли... Собственно, мы не знали, куда нас везут, и не очень интересовались. Конечно, везут сражаться куда-нибудь, но в данный момент мы себя хорошо чувствовали. Перевозка по железной дороге представляла для нас отдых, сменивший постоянные походы и бои. Нас предупредили, что возможно нападение махновцев, и велели быть начеку. Мы всегда были наготове, но никто на нас не нападал.

В вагоне стояли восемь лошадей, по четыре с каждой стороны, головами внутрь. Поводья привязываются к доске, которая вставляется перед головами лошадей. В середине остается пространство, где находится сено и есть место для нескольких людей. Лошади быстро привыкают и ведут себя спокойно, особенно если с ними находятся люди...

Колеса равномерно отбивали такт. В темноте не было видно говорящего, и поэтому сказанное приобретало абстрактный характер.

• Почему большинство населения нам враждебно?
• Коммунизм идея новая, привлекательная для простых людей, а большевики ведут хорошую пропаганду...
• Вот, вот. С короткими понятными лозунгами. “Грабь награбленное” — кто может устоять против этого? А наша пропаганда сложна и непонятна мужику...
• Крестьянин отвернется от коммунизма, когда он его узнает. Он тугодум и, пожалуй, будет поздно — нас уже не будет, чтобы ему помочь...
• Нам вредит грабеж.
• Они ограбили мой дом. Не вижу, почему мне не ограбить их дом.
• Человечество создало только три моральных закона. Закон дикаря: “Я украл — это хорошо. У меня украли — это плохо”. Прошло много времени, и Моисей дал свой закон: “Око за око”. Логически и понятно. Еще прошли века и Христос сказал: “Любите ближнего”. Очень высокий закон, - но малопонятный.
• Как можно любить сограждан или целый народ? Я могу любить тех, кого знаю, -- соседей, родственников, знакомых. Любить за их положительные качества. А любить абстрактно целый народ, качества которого мне неизвестны, это, по-моему, просто чушь...
• Да, во время войны все законы перевернуты: убивай, делай как можно больше вреда и не говори правды... Закон Моисея более понятен, чем закон Христа.
• Вполне логично. Христос не носил формы, а Моисей все время воевал.
• Законы войны — циничны. Говорят, вот так допускается превратить вас в труп, а так считается некорректно. Ха-ха. Если уж война, то все способы хороши.

— Нужно различать, что полезно, а что нет. Раньше просто уничтожали население, а в современных войнах стараются привлечь население на свою сторону. Пропаганде придают большое значение.

• Сплошное вранье и демагогия — ваша пропаганда.
• Я и не утверждаю противного. Пропаганда базируется на глупости и невежестве людей. Но не нужно забывать, что глупость самая большая сила в мире. Массы глупы и поддаются пропаганде. Вовсе не следует говорить правду, а повторить десять тысяч раз ложь, и массы примут ложь за правду. Это сказал Ленин, а он специалист по лжи и пропаганде.
• Революцию сделала ловкая пропаганда левых.
• Хм... Не все, что они говорили, было ложью. Правительство и царь наделали много глупостей.
• Вот видите, вы подпали пропаганде. Конечно, были ошибки, как везде, но не больше, чем во Франции или в Англии. Пропаганда же преувеличивала ошибки и замалчивала успехи. Получалось впечатление гнили. И напрасно. В общем дела шли совсем не так плохо. Россия развивалась гигантскими шагами.
• Собственно, чтобы остановить это развитие, Германия объявила нам войну. Через десяток лет Россия стала бы непобедима. Наши товары стали вытеснять немецкие товары с азиатских рынков...

- Царь был слаб, конечно, был бы лучше Александр III с железным кулаком. Но царь искупил ошибки своей смертью.

• Я даже думаю, что для царя существуют только две возможности: на троне или в гробу. Вообразите царя в эмиграции — это было бы ужасно...
• Россия индустриализировалась. У нас были Менделеев, Сикорский, Столыпин и много других выдающихся людей.
• Скажите, что сделал Столыпин? Часто о нем слышишь, а точно не знаю, что он сделал.

- Хутора и отруба. Реформы в пользу крестьян. Крестьянин мог выделиться из “мира” и получить землю в собственность.

• Как, разве крестьяне не были владельцами земли?
• Нет. Земля принадлежала “миру” (деревне). Земля переделялась каждые пять—семь лет, в зависимости от прироста населения. Участки тянулись по жребию. Мужик не был уверен, что получит опять тот же надел, и не имел интереса удобрять землю. Закон Столыпина делал его наследственным владельцем земли, но без права продажи, чтобы оградить его от спекулянтов. Мечта мужика — быть владельцем земли. Революционеры были против этой реформы. Они поняли, что мужик-владелец не захочет больше революции... Потом Столыпин создал крестьянские банки с постройкой по всей стране зернохранилищ.
• Не понимаю, зачем зернохранилища...
• Вот. Крестьянину нужны были деньги весной, чтобы посеяться. Раньше спекулянты давали ему деньги под громадные проценты и выговаривали при этом низкую цену осенью за зерно. Теперь банк давал крестьянину кредит на выгодных для него условиях, и крестьянин всегда мог продать зерно на зернохранилище по установленным государством ценам. Государство же имело всегда запас зерна для армии, для возможного голодного года и для продажи за границу. Это последнее не понравилось большим помещикам, которые раньше продавали хлеб за границу, и они снюхались с революционерами и убили Столыпина.
• Кроме того, эмиграция в Сибирь была последнее время прекрасно налажена — возвращенцев почти не было. Этим занималось земство, то есть само население. Таким
  образом, три главные мечты крестьянина исполнились: он стал владельцем земли, был защищен от нужды и, если семья разрасталась, он мог получить больше земли в Сибири. Население Сибири очень возросло из-за реформ.
• Это было разрешение вопроса. Смерть Столыпина и война остановили выполнение этого плана.
• Заметьте, что революционеры признавали план хорошим, но хотели, чтобы крестьяне получили землю не от правительства, а от них, после революции. Ведь главное для них были министерские посты, а если бы правительство роздало землю, свистели бы их министерские посты. Они сделали революцию, но власти удержать не сумели. Власть захватили большевики и раскулачили хуторян, то есть самых работящих крестьян. Потому-то у них постоянный хлебный кризис...
• Не нужно очень рассчитывать на помощь союзников. У них ведь своя политика. Может быть, нам удастся справиться с большевиками своими собственными силами. Это было бы и лучше...

• Индустрия и железные дороги строились усиленно...
• Наше высшее образование было неплохо. Инженеры наши не уступали иностранным. Наши суды были хороши. Мировые судьи для малых дел, суд присяжных для больших и, главное, прокуратура — не обвинение, а контроль над судопроизводством. В этом мы были впереди многих стран...

Паузы становились длинней. Очевидно, кое-кто заснул. Я пододвинул Гайчулу сена и проверил, заряжен ли карабин.

• Наш рубль принимался во всем мире.
• Был закон — границы автоматически закрывались для вывоза зерна за границу, как только объявлялся голод в какой-нибудь губернии. Торговцы тотчас же посылали туда хлеб, чтобы открыть себе границу. Таким простым способом голод ликвидировался даже без участия правительства.
• Неграмотных среди молодежи почти не было...
• Русская наука имела много мировых имен. В литературе, музыке и в театре мы были...

Колеса ритмично пели: тра-та-та, тра-та-та. Я повернулся на бок и заснул.

“ОФИЦЕР”

Нас выгрузили в Иловайской. Донецкий бассейн оставил у меня плохое впечатление. Февраль 1919 года. Холодно и сыро, постоянные туманы. Население, шахтеры, были нам враждебны. Домики маленькие, совершенно не приспособленные к постою. Ни конюшен, ни сараев. Провиант самый скудный и никакого фуража.

Донецкий бассейн покрыт густой сетью железных дорог, и красные пустили против нас несколько бронепоездов, которые задавали нам много работы и очень беспокоили наши эскадроны. В каждом бою участвовали одни, два, а иногда даже три красных бронепоезда. Вначале с нашей стороны бронепоездов не было, но потом нам прислали несколько и равновесие было восстановлено.

Частенько приходилось вести бой с бронепоездом, но нашей батарее ни разу не удалось подбить ни одного. Чтобы остановить бронепоезд, нужно попасть в его паровоз или вызвать сход с рельс, попав в колесо или в рельсу.

Раз, неожиданно, выскочил красный бронепоезд и прошел недалеко от батареи. Мы палили в него, что только могли выпустить. Наверное, попадания были, но он все же ушел.

Другой раз у Дебальцева произошла настоящая дуэль с бронепоездом. Красный бронепоезд был верстах в двух от нас. Были ясно видны вспышки его выстрелов, и в бинокль можно было видеть матросов, обслуживающих орудия. Как только мы видели их вспышки, мы бросались на землю, и их снаряды пролетали со свистом над нашими головами и взрывались сейчас же за батареей. Тогда все вскакивали, бросались к орудиям и стреляли. Вспышки там — и все ныряли под орудие. Взрыв — и все снова бросались к орудию. Это длилось бесконечные несколько минут. Бронепоезд не выдержал, задымил и ушел. Может быть, мы в него и попали. Мы же были искренне удивлены, что отделались без потерь. Первый бронепоезд, пришедший нам на помощь, был знаменитый “Офицер”. Его командир был сорви-голова. А вот имени его не запомнил. Тем более его поведение нас удивило. Он выезжал еще затемно, всегда на то же место у поворота, прикрытый кустами, стоял там безмолвно, с чуть дымящимся паровозом, не принимая участия в бою.

Но однажды очень модерный красный бронепоезд, с яйцевидными панцирями, подошел слишком близко к месту, где скрывался “Офицер”. Паровоз “Офицера” задымил, и он ринулся вперед, стреляя из всех орудий. Это было неожиданностью для красного, и он стал слишком поздно отступать. Снаряд “Офицера” попал в его паровоз. “Офицер” с размаху стукнулся о переднюю площадку красного, прицепил его среди цепей красной пехоты и потащил к нашим линиям.

Наши цепи приветствовали подвиг “Офицера” криком “ура”, а красные побежали. Было видно, как люди прыгали с красного бронепоезда и пускались наутек, но подоспевшие кавалеристы их уже рубили.

Психологический успех был так силен, что мы легко заняли Дебальцево, которое раньше взять не могли. К сожалению, нас было слишком мало, чтобы вполне использовать успех, и мы должны были остановиться.

С тех пор, стоило “Офицеру” показаться, все отступало, и пехота и броневики. Красная пехота, хоть многочисленная, состояла из шахтеров и не была стойкой. К сожалению, сам я не присутствовал при этом подвиге, потому что заболел.

Дата добавления: 2015-08-05