Смерть хомячка

Хомячок все-таки сдох, утром я обнаружил его холодный трупик. Он неподвижно лежал на дне трехлитровой банки среди вороха мятых газетных обрывков, съежившись, слегка растянув лапки и приоткрыв ротик. Маленькому беззащитному существу, недавно поселившемуся у меня, было отмерено всего полгода.

Какой был счастливый день, когда его купили! Я долго клянчил его попеременно: то у отца, то у матери, когда мы заходили в зоомагазин. Я хотел именно рыженького, все смотрел на него и не мог поверить, что его купит кто-нибудь другой. Он был забавный, прыгал выше всех своих собратьев, словно пытаясь перепрыгнуть все возможные преграды. Казалось, он свободнее и непосредственнее остальных. Другие тоже были интересны: кто выделялся окрасом, кто повадками, но мой обладал свободолюбивой и раскрепощенной натурой. Он был чрезмерно активен. В нем чувствовался характер борца за жизнь.

По природе я человек застенчивый, а в школьные годы и вовсе сторонился общения. Играм с друзьями предпочитал одиночество. У меня был один преданный друг, но семья его переехала в другой район, и мы стали общаться реже. Я тяжело вступал в контакт с другими мальчишками и потому мечтал о крохотном рыжем хомячке. К счастью, мои бесчисленные просьбы к родителям оказались не напрасными, однако, ради исполнения своей мечты, мне пришлось целую неделю быть послушным и прилежным мальчиком и не получить ни одной плохой оценки в школе, что далось нелегко.

Мечта сбылась, и радости не было предела. Целыми днями я не мог наиграться с хомячком. Иногда в пылу игры он даже покусывал меня. Впервые в жизни рядом появилось существо, которое нуждалось в моей заботе и опеке.

Однажды хомячок сбежал, преодолев все построенные мною препятствия. Он поселился за плинтусом, где ранее прорыли норы мыши. Их было немного, но изредка они доставляли нам хлопот. Я ставил крышечку с молоком у отверстий возможных выходов и ждал, пока появится хомячок. Он не возвращался трое суток, и я уже смирился было с потерей, подозревая, что он погиб в неравной схватке с мышами.

Каково же было мое удивление, когда на третьи сутки хомячок появился под телевизором. Уставившись на меня, он замер в ожидании. На него невозможно было смотреть без боли: он весь исхудал и стеклянным взглядом смотрел куда-то вдаль. Общение с мышами не прошло для него бесследно: нос был сухим, на нем чернела глубокая царапина. Я осторожно взял «ребенка» на руки и нежно погладил, относя обратно в банку. Несколько дней подряд он спал, проснувшись же, повеселел, былая резвость на время вернулась к нему, однако вскоре выяснилось, что хомячок чем-то заразился.

Болел он долго, сопротивляясь всеми силами своего хрупкого организма. Я лечил его, как советовали в книгах, но все оказалось тщетным. Однажды утром я обнаружил, что хомячок спит беспробудным сном. Пошевелив его, я понял, что он не проснется никогда.

Впервые я соприкоснулся со смертью, о которой раньше знал только понаслышке, и испытал настоящий шок. Я не мог поверить в то, что вот так запросто можно умереть. С живым хомячком жизнь казалась мне бесконечным веселым времяпрепровождением.

Никогда еще я не чувствовал себя таким обманутым и брошенным. Я горько плакал об утрате, которую, казалось, ничто не предвещало.

Я знал, что смерть существует, но от меня она была бесконечно далеко и, конечно, я не задумывался о ней. Смерть ожидаемая – в глубокой старости, от болезней, как это случилось с бабушкой и дедушкой – явление непонятное, но допустимое совестью живых. Внезапная же смерть кажется страшнее вдвойне. И тут ужасна даже не сама смерть, а ее внезапность. Меня поразила именно эта стремительность, внезапность и несправедливость такой смерти. Она ворвалась в мою жизнь столь неожиданно, что застала меня врасплох как раз в тот момент, когда я был не готов с нею встретиться. До самого конца я верил, что мой питомец оклемается, и мы снова будем радоваться жизни. Его смерть уничтожила что-то самое главное – надежду на выздоровление, восстановление гармоничного порядка вещей в моем детском представлении о мире. Тогда я понял, что есть на свете незримая всемогущая сила, которая может положить предел любому существованию, не считаясь с планами, естественным ходом жизни, надеждами и верой. На сцену нашей жизни из задних кулис предательски выскакивает смерть и уносит самое дорогое для нас.

Потерю хомячка я переживал как утрату родного человека, и внезапно осознал, что все мы смертны – и я, и родители, и все-все-все остальные. Смириться с этой мыслью было совершенно невозможно, и я всячески гнал ее от себя, но она преследовала меня и не отпускала.

Что-то в этом мире не так, если в нем умирают несправедливо: ведь смерть всегда несправедлива, как ни крути. Мама рассказывала мне, что один мальчик поперхнулся косточкой от вишни и умер. Иногда на улице мы здоровались с родителями этого мальчика, и я поверить не мог, что они продолжали жить без своего любимого сына так, словно ничего не случилось. «Как же они живут после этого?» – часто я спрашивал себя и не находил ответа.

Дыхание смерти коснулось и меня, обдав душу леденящим холодом.

Я лишь приоткрыл дверь, за которой скрывалось неизвестное, непонятное и чуждое. Смерть безжалостна, безразлична ко всему, она не слышит меня, не замечает моего страдания.

Несчастному хомячку я устроил пышные проводы – похоронил его на школьном дворе в картонной коробке из-под пастилы, устелив его скорбное ложе ватой. Засыпая песком ямку, я не мог отделаться от ощущения, что часть меня навсегда осталась в земле. Вместе с рыжим хомячком в сырую апрельскую землю легла частичка моей души, которая однажды осветилась любовью к родному существу и канула в вечности. Отныне я связан с этой землей незримой нитью, щемящей тайной и родством. С тех пор я начал по-настоящему постигать смысл жизни.

Дата добавления: 2015-07-26