Всем венам; плюнь на большой город, на эту большую свалку, где

пенится всякая накипь!

Плюнь на город подавленных душ и впалых грудей,

Язвительных глаз и липких пальцев --

-- на город нахалов, бесстыдников, писак, пискляк,

Растравленных тщеславцев --

-- где все скисшее, сгнившее, смачное, мрачное, слащавое,

Прыщавое, коварное нарывает вместе --

-- плюнь на большой город и вернись назад!"

-- Но здесь прервал Заратустра беснующегося шута и зажал

Ему рот.

"Перестань наконец! -- воскликнул Заратустра. -- Мне давно

уже противны твоя речь и твоя манера говорить!

Зачем же так долго жил ты в болоте, что сам должен был

сделаться лягушкой и жабою?

Не течет ли теперь у тебя самого в жилах гнилая, пенистая,

болотная кровь, что научился ты так квакать и поносить?

Почему не ушел ты в лес? Или не пахал землю? Разве море не

полно зелеными островами?

Я презираю твое презрение, и, если ты предостерегал меня,

-- почему же не предостерег ты себя самого?

Из одной только любви воспарит полет презрения моего и

предостерегающая птица моя: но не из болота! --

Тебя называют моей обезьяной, ты, беснующийся шут; но я

Называю тебя своей хрюкающей свиньей -- хрюканьем портишь ты

Мне мою похвалу глупости.

Что же заставило тебя впервые хрюкать? То, что никто

достаточно не льстил тебе: поэтому и сел ты вблизи этой

Грязи, чтобы иметь основание вдоволь хрюкать, --

-- чтобы иметь основание вдоволь мстить! Ибо месть,

Ты, тщеславный шут, и есть вся твоя пена, я хороню разгадал

тебя!

Но твое шутовское слово вредит мне даже там, где ты

прав! И если бы слово Заратустры было даже сто раз

Право, -- ты все-таки вредил бы мне -- моим

словом!"

Так говорил Заратустра; и он посмотрел на большой город,

вздохнул и долго молчал. Наконец он так говорил:

Мне противен также этот большой город, а не только этот

шут. И здесь и там нечего улучшать, нечего ухудшать!

Горе этому большому городу! -- И мне хотелось бы уже

видеть огненный столб, в котором сгорит он!

Ибо такие огненные столбы должны предшествовать великому

Полдню. Но всему свое время и своя собственная судьба.

Но такое поучение даю я тебе, шут, на прощание: где нельзя

уже любить, там нужно -- пройти мимо! --

Так говорил Заратустра и прошел мимо шута и большого

Города.

Об отступниках

Ах, все уже поблекло и отцвело, что еще недавно зеленело и

пестрело на этом лугу! И сколько меду надежды уносил я отсюда в

свои улья!

Все эти юные сердца уже состарились -- и даже не

состарились! только устали, опошлились и успокоились: они

называют это "мы опять стали набожны".

Еще недавно видел я их спозаранку выбегающими на смелых

Ногах; но их ноги познания устали, и теперь бранят они даже

свою утреннюю смелость!

Дата добавления: 2015-07-24