Глава 3. Мы, конечно, тут же припали к витринному стеклу и сразу поняли

Мы, конечно, тут же припали к витринному стеклу и сразу поняли, в чем дело.

В вестибюле пиццерии у фонтана стоял дру­жок Симоны Джастин. Но не один, а с высокой и очень даже привлекательной блондинкой — Ванес­сой Хартли. И стояли они, так сказать, очень близко друг к другу.

На наших глазах Симона подошла к ним, что-то сказала Джастину и обвила рукой его шею. Но не могу сказать, чтоб это было самое яркое проявление нежности, которое я когда-либо ви­дела.

— И нужен он ей? — хмыкнула я, наблюдая, как Джастин смущенно увертывается от нее. По­пятившись, он чуть не упал прямо в фонтан.

— Да ну, просто Симона любит устраивать сцены, — сказала Дона. — Даже если она визжит во всю глотку, это еще ровным счетом ничего не зна­чит.

— Она иногда забывает, что она не в театре, — согласилась Рейчел, возвращаясь на место.

— Но все-таки она дико ревнует Джастина ко всем, кто на него хоть глянет, — добавила Элана.

Я все еще стояла у огромного окна и наблю­дала за происходящим. Ванесса, не долго думая, ушла. А Джастин обнимал за талию теперь уже Симону и что-то объяснял ей, приблизив свои го­лубые глаза к ее глазам.

— Я бы тоже ревновала, — пошутила я. — Джа­стин такой красавчик!

На самом деле я нисколько не шутила. Джас­тин действительно был самым красивым и са­мым дерзким парнем в шейдисаидской школе, девчонки проходу ему не давали. Но мало того — он еще был и членом сборной штата по бейсболу и капитаном сборной «Шейдисайдские тигры».

Дона наклонилась над столом и понизила го­лос.

— Слушайте, братцы, вы умеете хранить сек­реты? Мне больше невтерпеж. — Выдержав драматическую паузу, она вдруг сказала: — Я встречалась с Джастином на прошлой неделе.

У Эланы даже челюсть отвисла, что дало окружающим возможность увидеть в ее ротике же­ваный сыр и копченую колбасу.

— Врешь небось? — переспросила она.

— С Джастином Стайлсом? — решила уточнить я. — Вот с этим самым, с дружком Симоны?

— А вы на меня не нападайте, — защищалась Дона, — я же не собираюсь уводить его у Си­моны! Он сам назначил мне свидание, ну, я и при­шла. — Она повела плечами. — Довольно хорошо провели время.

— Клянусь, — сказала Элана, томно глядя на Джастина через окно, — я бы тоже согласилась, только свистни. А ты, Лиз?

— Естественно, — подтвердила я. — Если бы он не встречался с Симоной.

— Смотрите, какая морально устойчивая! — фыркнула Дона.

— Рейчел, а если бы Джастин назначил сви­дание тебе?

Рейчел слегка улыбнулась.

— А он и так уже назначил. Элана опять раскрыла рот.

— И я не стала ему отказывать. — Вот теперь уже Рейчел улыбалась, как и положено всякому, за кем осталось последнее слово.

— «И звуки музыки чудесной, — распевал Роб­би Бэррон, летая по сцене, — наполнят горы и поля».

Вокруг толпились хихикающие монахини в ожидании репетиции сцены в аббатстве. Не было только Симоны. Она еще ни разу не пришла во­время. Поэтому-то, чтобы не терять времени, Роб­би сам заменил Симону. В черно-белом монаше­ском покрове героини он вальсировал по сцене, смахивая на чокнутого. Это была просто умора, особенно если учесть, что на носу у него красо­вались очки с толстыми стеклами в роговой оп­раве.

Закончив номер, Робби пригрозил:

— Я ей покажу, как опаздывать! — Он взглянул на часы и нахмурил брови. — Интересно, неужели наша крошка Мария не понимает, что репетиро­вать без главной героини довольно сложно?

— Ну, и что вы с ней сделаете? — прощебе­тали «монахини».

Робби засмеялся.

— А вот что: просто сверну ей шею.

Я отвечала в театре за декорации. На сцену меня ни за какие коврижки не затащишь. Если б мне пришлось выступать перед публикой, клянусь, я умерла бы со страху. До смерти боюсь сцены!

В момент, когда Робби извергал угрозы в адрес Симоны, я стояла за кулисами, раскрашивая зад­ник, изображающий дом настоятельницы монасты­ря. После двух убийств мои сверхбдительные ро­дители отпускали меня вечером только на репе­тиции.

— Эй, Лиззи, — окликнул меня Робби, — у тебя есть хоть малейшее представление, где может быть твоя подруга Симона?

— Ну конечно, — ответила я ехидно, — Симона шляется неизвестно где, а я за нее отвечай!

— Не морочь голову! — Робби явно терял тер­пение. — Ты знаешь, где она? Или нет?

— Не знаю.

— Так. Черт знает что, — снова взглянул на часы Робби. — Это даже для Симоны уже че­ресчур.

Симона имела привычку по важным причинам или без таковых появляться на репетиции, по крайней мере, на полчаса позже.

Прошло два дня, как объявили кандидаток на звание королевы бала. С тех пор мы с девчонка­ми практически не виделись. После этого дурацко­го вечера в пиццерии наши отношения несколько охладели.

— Может, она просто забыла про репети­цию? — предположила одна из «монахинь».

— Я трижды напоминал ей, — возразил Роб­би. — И заклинал не опаздывать! — Он поправил съехавшие очки, ткнув указательным пальцем в переносицу. — Хотя, зная Симону, я не удивлюсь, если она забыла.

Глубоко вздохнув, Робби выудил из джинсов мелочь.

— Эва, сбегай, позвони Симоне! Телефон-автомат был за кабинетом директора.

Эва вернулась через несколько минут.

— Никто не отвечает.

Я сунула кисточку в кофейную банку, напол­ненную водой, и выглянула в зал. Джастин любил приходить на репетиции, когда в них участвовала Симона. Обычно он устраивался на последнем ряду.

Но сегодня его не было.

— Пойду поищу ее, — предложила я. — Может, она где-то в школе.

Я спрыгнула со сцены и побрела по пу­стым коридорам. Народу — никого. Было темно, лишь кое-где горели одинокие лампочки. Я не из пугливых, но ходить по пустым коридо­рам в темноте — не самое любимое для меня за­нятие.

«Если бы я была Симоной и если бы я забыла про репетицию, куда бы я пошла?» — пыталась представить себе я.

Сначала я свернула в библиотеку, но она была закрыта. Потом решила спуститься вниз, в гимна­стический зал. Иногда Симона заскакивала туда за Джастином.

Я открыла дверь на лестничную клетку. Вни­зу, где был зал, стояла непроглядная тьма. Хоть бы какое-нибудь освещение оставили, пока в школе еще есть живые люди!

Чуть поколебавшись, я вышла на лестничную клетку.

Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась за мо­ей спиной. Заподозрив неладное, я повернулась и подергала за ручку.

Дверь была заперта.

У меня заныло под ложечкой. Перспектива проторчать всю ночь запертой на лестнице меня совсем не устраивала. Я молила Бога, чтобы хоть зал оказался открытым.

Я стала спускаться по лестнице. Тьма стояла — хоть выколи глаза. Я вытянула вперед руки и медленно водила ими перед собой.

Когда мои глаза немного привыкли к темноте, я разглядела дверь в спортзал и повернула руч­ку. Дверь оказалась закрытой.

«Я попала в ловушку», — пронеслось в го­лове.

Я не могу выбраться отсюда. Я... я не могу дышать! Да нет же, я прекрасно дышу. Просто у страха глаза велики.

Спокойно, Лиззи, спокойно!

Сердце стучало так, будто кто-то бил в литав­ры. Я принялась лупить по двери кулаками.

— Эй, кто-нибудь! Откройте же!

Я колотила в дверь несколько минут.

Все было без толку.

Кроме меня, тут не было ни души.

Симона уже наверняка благополучно распевает на сцене. Может быть, хоть кто-нибудь заметит исчезновение художника?

Вряд ли.

Я уговаривала себя не психовать, но страх проникал все глубже и глубже. Наконец меня охватил какой-то дикий ужас.

Я должна выбраться отсюда. Должна!

Я снова начала изо всех сил стучать в дверь. А поняв, что все напрасно, стала кричать.

Крикнула раз, крикнула два и услышала чьи-то шаги. Там, за дверью, в спортзале.

Я замолчала и прислушалась.

И поймала себя на том, что не почувствовала никакого облегчения. Наоборот, мне стало еще страшнее.

Я затаила дыхание. В голосе стучало.

«Убийца», — подумала я.

Он прячется в спортзале.

Он слышал мои крики. Он знает, что я здесь одна, как в ловушке.

Сейчас он доберется до меня.

Шаги приблизились.

Я знала, что надо бежать.

Но прежде чем я смогла сдвинуться с места, дверь распахнулась.

Дата добавления: 2015-07-20