Р У С Ь 2 страница

– Ну, на Всевышнего надо надеяться всегда, – проскрипел Колыван.

– Мне бы народ свой защитить и Брянск отстоять, – просто сказал Ждан.

– Мы тоже над этим маракуем, – зябко поежился Колыван. Он всегда мерз, словно кровь его совсем не грела.

– Нам бы хотелось знать, – вмешался Кий, – как буртасы ходили на город в прошлые годы. То ли отдельными отрядами, то ли войско подступало одной, объединенной силой.

– По-разному. Но большей частью они накапливались под городом в течение одного-двух дней.

– Значит, лесными дорогами шли раздельно, отрядами.

– Вот-вот, – загорячился Ждан. – Их бы из засады взять. Завалить деревьями дорогу, отрезать отряд от отряда и внезапно ударить из леса!

Колыван завозился в своем углу, кутаясь в куртку. Зная его, Кий догадывался, что ему что-то не нравится в словах вождя племени. И точно, не поднимая глаз, Колыван спросил въедливо:

– Какая сила прибывала под город?

– Тьма. Десять тысяч.

– А город сколько выставлял воинов?

– Я набирал до пяти тысяч.

– Да нас шестьсот. Сомнут. Может, один отряд и сумеем разгромить, но потом нас окружат и уничтожат. В лесу воевать они мастера. Обойдут по чащам, так хитро обойдут, что не заметим, и расколотят в пух и прах!

– Но и при обороне крепостных стен от конницы мало толку, –убежденно произнес Кий. – Сами запрем себя для истребления. Коннице нужен простор. Стремительный удар из засады – только так можно добиться успеха.

– Нельзя противника представлять дураками, – тянул свое Колыван. – Буртасы наверняка уже пронюхали, что мы встали лагерем в лесу. Что, Ждан, о нас уже известно в городе?

– От народа ничего не скроешь, – озабоченно ответил Ждан. – Местные жители приезжают в Брянск по разным надобностям. Горожане ходят по грибы и ягоды, заготавливают дрова на зиму. Да и просто родственники друг друга навещают, делятся новостями. Никак вам не укрыться от людского взгляда. А на каждый роток не накинешь платок. Слухи уже пошли. А уж мимо ушей соглядатаев буртасов они никак не минуют.

Кий согласился:

– Да, чужаков везде быстро засекают. Дойдут о нас слухи до буртасов, так и жди: город обложат со всех сторон, а от леса заслон поставят. Вот и не получится у нас внезапного удара в спину! Надо что-то придумать, чтобы сбить с толку супостатов. И не одних супостатов, но и наше население.

– Что же ты предлагаешь? – Ждан рачьими глазами уставился на Кия.

– Думать надо. За тем и собрались.

– Думать, думать, – недовольно пробормотал Ждан и похлопал по коленям большими пухлыми ладонями. – Пока думаем, они тут как тут!

– Хитрость надо придумать, обвести буртасов вокруг пальца, – подал голос из угла Колыван. – Другого выхода нет.

– Дело, дело говоришь, – довольно прогудел Ждан. – Обмануть врага – дело святое.

– Только ли врагов обманывает ваш брат, купец? – сощурился на него Кий.

Ждан колыхнул в коротком смехе толстый живот, крякнул,
но промолчал.

– Нам бы вот чего хотелось, – после некоторого молчания проговорил Колыван. – Чтобы мы вроде были в лесу, а вроде нас нет.

– Это как же? – откинулся на своей скамейке вождь племени.

– Вот ты и подумай – как?

– Нет, меня увольте, – Ждан описал перед собой ладонью круг, словно защищаясь. – Такие мудреные задачки решать я не в состоянии. Шапку-невидимку для вас изобрести?

– Вроде того.

И после некоторого молчания:

– Может пустить слух в городе, что вы ушли из наших краев?

– Буртасы не поверят, – вновь вступил в разговор Кий. – Тут надо что-то необычное. Да, да, из ряда вон выходящее.

Он встал и прошелся по маленькой избе, головой едва не задевая за матку. Потом неожиданно пододвинул скамейку и уселся напротив Ждана.

– Слушай меня внимательно, хозяин племени. Я кажется придумал, как ввести в заблуждение противника. Найдется у тебя с десяток абсолютно надежных и верных людей?

– Не только десяток...

– Вот и подошли их с караваном товара. А мы их пограбим.

– Это как – пограбим? – вскинул густые брови Ждан.

– Обыкновенно. Заберем твой товар, а несколько человек отпустим. Вроде бы сбегли они от разбойников. И пусть везде и всюду, на каждом
перекрестке рассказывают, что в лесу никакой не военный отряд из Родни, а обыкновенные разбойники прячутся. И хорошего от них городку Брянску ждать нечего. Даже в лес ходить не советуют.

– Так, так, так, – пыхтел Ждан. – Значит, я снаряжаю караван, а вы... Что ж, неплохо придумано, неплохо. – Потом спохватился. – А товар-то потом вернете или как?

– Или как! – засмеялся Кий. – Ах, купеческая твоя душонка! Не пропадет твой товар. Твои же их и будут его стеречь. Воины у меня надежные. Они клятву дали, что у русов ничего отнимать не будут, так-то!

– Ну, это другое дело! – обрадовался Ждан. – Организуем лучшим образом!

– С товаром не жмись, скупердяй! – насмешливо проговорил Колыван. – И побольше, побольше шума при сборе каравана! Чтобы последняя собака о нем знала и лаяла из-под воротни! Женщин направь, чтобы своих мужей и отцов провожали. Дети чтобы бежали вслед. Крика, гвалта побольше!

– Баранок не пожалею, кренделя раздам, но народ соберу! Понял вас. Хорошо придумано!

Помолчали. Кий кинул нога на ногу, проговорил озабоченно:

– Выманить надо буртасов. Я им хорошую приманку организовал. На днях прибудет в Брянск.

Потом решили вопросы засылки разведчиков на территорию буртасов, связи лагеря и города, договорились о новых встречах.

На другой день после переговоров Кий отдал распоряжение княжескому слуге Огнедару под сильной охраной ехать со своим добром в Брянск. На двух телегах были уложены товары на продажу. Они поражали своей роскошью и богатством. Здесь были и высокие кувшины с вином, и амфоры с благовониями и мастиками, и золотое и серебряное узорочье, и обручи для шеи, рук, ног, и колты с драгоценными камнями, эмали, и разная
одежда – для простых и богатых людей. Все то, что закупали в свое время для княжеской семьи Яросвет распорядился перед отбытием в поход передать Кию.

Огнедар снял дом на центральной площади Брянска и тотчас открыл торговлю. Богатых покупателей оказалось немного, зато зевак больше чем достаточно. Все шумно восхищались товаром. Слух о необыкновенной лавке и ее товарах быстро пошел по городу, от селения к селению.

Колыван между тем собирал данные, которые доставляли ему разведчики Щёка и люди Ждана. Брянск после нашествия буртасов заново отстроился, были восстановлены стены и крепостные башни, так что город мог оказать серьезное сопротивление противнику. Возле него лес был давно вырублен и выкорчеван и примерно на две тысячи шагов простирались пашни и луга. Граница с буртасами проходила в двух днях езды, вела к ней лесная дорога. Кроме нее было множество охотничьих тропинок, хорошо известных как местным жителям, так и буртасам. Последние сведения о противнике говорили о том, что в приграничных селениях началось заметное оживление, появились отряды воинов, которые пока старались держаться леса, лишь изредка показываясь среди местных жителей, чтобы приобрести пищу и другое необходимое для быта. Все это, скособочившись за столом и делая частые паузы, Колыван докладывал Кию, а потом они подолгу вместе обсуждали менявшуюся на глазах обстановку.

Брянск потрясло страшное событие: караван, отправленный сыновьями Ждана в Родню, откуда он долженбыл проследовать вБоспор и Византий, разграбленразбойниками недалеко от Брянска. Товары расхищены, люди перебиты. Только двоим чудом удалось спастись,спрятавшись в кустах. На их глазах происходила расправас пленными; некоторых повязали для продажи в рабство, а раненым перерезали горло. И ходил среди них главарь, выше всех на голову, голос у него как труба, а глаза дикого зверя, глядеть в них невозможно.

Потом всю неделю стали прибегать жители дальних лесных деревень, спасаясь от разбойников. Селения их были разграблены исожжены, народ побит.

Стон стоял в городе. Ко всему этому прискакала стража с границы:
в селениях скапливаются большие силы буртасов, готовясь к грабительскому походу на Брянск. Верно говорят в народе: пришла беда, отворяй ворота.

Буртасы появились через неделю. Массы пеших воинов вываливались
из леса и растекались по лугам и пашням, окружая город с трех сторон; с четвертой защищал обрывистый берег Десны.

Два дня накапливались силы буртасов. На третий пошли на приступ. Одетые в шкуры животных, с деревянными щитами, пиками икороткими мечами, кидались они на крепостные стены нестройной толпой, громко крича, трубя в рожки, стуча колотушками и наполняя воздух звуками трещоток. Ставили лестницы, лезли на стены и башни. Их неудержимо манили невиданные богатства купца из Родни.

Горожане встретили врагов тучей стрел, стали лить на головы кипятоки смолу, крюками отталкивать штурмовые лестницы, но супостаты лезли и лезли...

До полудня буртасы не могли одолеть защитников. А затем то там, то здесь группы их сумели взобраться на крепостную стену, и стали пробиваться по ней, очищая от защитников; иные прыгали на землю и завязывали схватку уже внутри города.

Все это видел Ждан с высоты Большой башни. Пока были резервы, посылал подкрепление в опасные места. Но вот настала решающая минута. Противник втянул в сражение все свои силы, а горожане стали выдыхаться. И тогда он приказал зажечь костер из заранее приготовленных на вышке сухих ветвей. Костер запылал, густой дым от зеленой травы, брошенной в него, потянулся в небо. Это был сигнал для Кия.

Прошло несколько томительных минут, и вот из леса хлынула конница. Перестраиваясь на ходу в лаву, она стала охватывать буртасов подковой. Впереди на черном коне скакал высокий всадник. Конь нес его сильными ровными бросками. Это был Кий. Он первым врезался в толпы неприятеля, делая молниеносные взмахи мечом; бросал своего коня то в одну, то в другую сторону, круто останавливал; конь взвивался на задние ноги, так что трепыхалась длинная грива, и, подчиняясь властной руке седока, снова мчался вперед, стремительно и неудержимо.

Следом за ним конники врубились в опешившие толпы буртасов, которые до того растерялись от удара в спину неизвестно откуда взявшихся всадников, что почти не оказывали никакого сопротивления.

Со стен на врага покатились защитники города. Противник был зажат с двух сторон, началось безжалостное истребление. Ждан, видя эту
картину с высоты башни, не мог сдержать торжества победы. Он в восторге хлопал себя ладошками по бедрам, топал сапожищами по деревянному настилу, словно выплясывал дикий танец, кричал и визжал что-то невразумительное...

Значительная часть буртасов прорвалась сквозь тонкую линию конников и кинулась к лесу. Преследование превратилось в избиение их на
большом пространстве пашен и лугов, которые вскоре покрылись многочисленными трупами врагов. Разгоряченные победители ворвались в лес, долго гонялись по чащам и буреломам, пока лесные жители не растворились среди деревьев.

В городе началось всеобщее торжество. Героями его были все воины,
но особо выделяли конников Кия. Вернулся из леса караван с товарами Ждана и все караванщики – живы и здоровы. Среди толп городских жителей ходили селяне, которые недавно рассказывали об ужасных разбойниках; теперь успокаивали всех встречных и поперечных; села их целы и невредимы, а жители живут и здравствуют; что касается слухов, то они их распространяли по заданию Ждана. Зато как здорово удалось провести соглядаев буртасов, которые так и не прознали правду об отряде Кия!

Торжества по случаю победы продолжались три дня. На четвертый день конница Кия и войско кривичей отправились в поход против буртасов. Цель была простой и вполне в духе своего времени: грабеж и разорение селений соседнего племени, чтобы отомстить за все беды и несчастья, которые испытали русы от его набегов. Нападавшие разбились сначала на сотни, потом на десятки и словно бреднем прошлись по южным вражеским землям. Жглись селения и городки, убивались и брались в плен жители, грабили все, что представляло какую-то ценность, остальное уничтожалось безо всякой жалости. Наружу вырвалась накопившаяся ярость и дикая ненависть. Дым пожарищ, трупы и кучи углей оставляли после себя воины Кия и племени кривичей.

Когда стало известно о скоплении вооруженных сил буртасов в северных лесах, был дан приказ на отход. Медленно тянулись тяжелые возы с награбленным добром, плелись за ними связанные веревками предназначенные для продажи в рабство мужчины и женщины, парни и девушки, дети... Попытки буртасов напасть и отбить пленных и добычу
пресекались искусными атаками конных отрядов.

Сам Кий старательно избегал встреч с пленными. Он боялся глядеть им в глаза: ведь недавно сполна испытал их участь... Но ему и в голову не приходило освободить их. Он был твердо убежден: так устроена жизнь, когда ты или свободный или раб. Другого не дано. За нас все решает Всевышний.

На границе войско русов разделилось: кривичи двинулись в сторону
Брянска, а конница Кия направилась в Родню. На полпути все добро было сложено в одно место и поделено между воинами. Первым брать добычу предоставили Кию. Он облюбовал белый плащ, расшитый золотыми нитями, блестящий панцирь, новый кафтан, сафьяновые сапоги и горбоносого коня с белыми губами и огненными глазами. Он отказался от рабов, которых можно было продать за большую цену.

После этого они с Колываном и сотскими отобрали товары в казну отряда и приставили стражу. Расходы на отряд были огромными: на питание,
вооружение и самые непредвиденные обстоятельства.

Затем взяли себе сотенные, десятские и последними делили добычу рядовые воины. Осталась еще большая груда награбленного, которую взял под свою опеку Кий, чтобы раздать населению.

Слухи о победе Кия перегнали его войско. Население Родни высыпало за крепостные стены. Сначала небольшие группы, а потом толпы окружили конников, приветствуя радостными криками, цветами, объятиями, поцелуями. И посреди этого людского моря на горячем коне, в красивейшей одежде полководца ехал Кий. Он держался спокойно и невозмутимо, мужественное лицо его было холодно и непроницаемо.

И вдруг его будто молнией поразило: он вспомнил про Власту. Вспомнил впервые за все время похода. Он не догадался отобрать ей
подарка! Будто затмение нашло!

Он поманил к себе Щёка:

– Расшибись, но немедленно достань подарок для моей девушки!

Щёк – рот на улыбке, глаза смеющиеся – понимающе кивнул головой
развернул коня и поскакал к обозу. Не проехал Кий и двухсот шагов, как тот вернулся и кинул ему сверток.

И тут его кто-то тронул за стремя. Он оглянулся и увидел идущую рядом с ним Власту. Она держалась за его стремя и влюбленным, полными восхищения глазами смотрела на него. У него потеплело в груди. Он наклонился и поцеловал ее в губы, а потом накинул на ее плечи красивый заморский платок. Она зарделась и горделиво глянула на толпу: видите какой у меня славный жених!

Отряд выехал на центральную площадь. Кий встал на телегу и стал бросать в толпу рубахи, штаны, пояса, башмаки, полотна для платьев, шелковую материю и прочее барахло. С других телег кидали добычу его подчиненные – Колыван, Щёк, сотские. Народ расхватывал на лету, снимали свою рвань, прикрывали тело новой одеждой. Другие на радостях бежали в кабак и пили за здоровье Кия.

Воины Кия ходили по городу в новых одеждах, увешанные золотыми и серебряными украшениями, на загрубелых пальцах горели перстни, венцы и диадемы, из-за пояса торчало по несколько кинжалов в дорогой оправе, сапоги из сафьяна топтали пыльные улицы. Многие шли на рынок. Не скупясь и не торгуясь, они по дешевке продавали свои товары и пленных купцам, ростовщикам, богатым горожанам. Бойцы веселились, глядя как жадно хватали их товары, иногда ссорились из-за них. И тут же покупали себе вино, разные иноземные товары, не скупясь и не торгуясь. Как добро пришло, так и уходит!...

Раскидав барахло, Кий пошел домой. Рядом с ним шагала Власта. Им был устроен людской коридор. Его величали все. Иные в умилении становились перед ним на колени, благословляли его и клали ему поясные поклоны.

Они вошли в дом. Толпа осталась на улице, но никуда не расходилась, надеясь на новый выход Кия. Но он вдруг почувствовал страшную усталость. Напряжение последних дней навалилось на него непреодолимой тяжестью. Он через денщика попросил народ разойтись. Под окнами стало тихо.

Кий тяжело опустился в кресло и жалким взглядом посмотрел на Власту: мол, не обессудь, даже на ласки сил не осталось. Но она сама прильнула к его груди, обняла и прошептала:

– Как я изболелась по тебе, любимый!

Кий погладил ее по руке, чмокнул в щеку.

– Я тоже.

Она помолчала и, заглядывая ему в глаза, сказала вкрадчивым голосом:

– Я сказала отцу, что люблю тебя и выйду за тебя замуж.

– А он что?

– Ответил, что ты не княжеского, дажене боярского рода и нам не ровня.

Кий вскочил и забегал по избе:

– Вот как! Когда надо защищать страну, так я «ровня», а как до житейских вопросов доходит дело, так я, значит, никто!

– Ну что ты, что ты! – Власта повисла у него на шее. – Он передумает! Вот увидишь передумает!

Кий уселся на скамейку, тяжело дыша. Власта к нему ласковой кошечкой:

– Кий, любимый, не расстраивайся! Все уладится. А давай договоримся, что ты умыкнешь меня! Я согласна! Хоть сегодня! Посадишь меня на горячего скакуна и умчишь далеко-далеко!

Умыкание (похищение) невесты было в обычае русов. Совершалось оно по согласию невесты и жениха в том случае, если родители были против их брака. Наутро жених приводил родителям невесты вено – корову или овец. Никто за умыкание не преследовал. Оно не считалось преступлением Молодые тотчас прощались и вступали в родственные отношения с родителями, как-будто ничего не бывало.

Однако Кий в настоящий момент умыкание считал унижением для себя. После победы над буртасами и восторженной встречи горожанами его войска он чувствовал себя героем, победителем и мог требовать к себе особого отношения.

– Ладно, не будем горячиться. Утро вечера мудренее. Да и устал я крепко, чтобы скакать куда-то на коне. Прилягу, сосну с часок.

И не успел прикоснуться к подушке, как тотчас уснул, будто в пропасть провалился. Он проспал полдня, всю ночь и только поздно утром следующего дня его разбудил Колыван:

– Вставай, Кий. Князь к себе требует.

...Князь Яросвет немало подивился военному успеху Кия и отнес его к числу случайностей: буртасы проявили беспечность, привыкнув безнаказанно нападать на земли кривичей, аКий проявил недюжинную смекалку и сообразительность, и подловил их на этой беспечности;
такое нередко происходит у новичков в любом деле. Были и раньше на его памяти такие выскочки: пошумит-поговорит о них народ и скоро забудет. Так и с Кием случится. Пока он герой, у всех на устах, а через год никто о нем и не вспомнит. Будет где-нибудь в кабачке заливать вином свои обиды.

Но тут пришла Власта и стала говорить, что любит Кия и просит дать согласие на их брак. Вот к такому повороту событий он не был готов. Чтобы за безродного, простого крестьянского сына отдать единственную дочь! И это тогда, когда к ней начинали свататься сыновья бояр и знатных купцов! Нет и нет!

Но потом, как это часто у него бывало, в действие вступил рассудочный, практичный ум. Вспомнилось ему, как женил его в свое время отец на нелюбимой женщине, что оказалось хуже всякой пытки: любая пытка может продолжаться часы или дни, а здесь – всю жизнь. Жена попалась хилая, болезненная. Уподобилась родить ему лишь одного ребенка, а потом многие годы чахла, пока не прибрал ее Всевышний. И дал он тогда зарок себе, что единственную дочь отдаст только по любви, чтобы хоть она была счастлива в браке. А Кия Властавидно крепко полюбила. К тому же надо было передавать кому-то наследство, и немалое. Кий парень видный, находчивый, деловой, своего не упустит и не развеет богатство по ветру, как некоторые вертопрахи. Не из таких. Наглазах князя сумел организовать военный поход против будинов, все учел, подсчитал. А что касается простолюдина...

И тут князю в голову пришла блестящая мысль. Надо сполна использовать славу Кия: дать ему звание боярина1. И сразу одной стрелой
убьет несколько зайцев: и Кий будет награжден за свою победу, и у Власты будет достойный по званию муж, и население воспримет этот шаг как проявление государственной мудрости и любви к простому народу. Вот как можно выйти из запутанного положения, если проявить недюжинную выдержку и сообразительность!

Кия князь встретил с распростертыми объятиями. В присутствии бояр, военачальников, купцов и всей своей дружины на княжеском двору он двинулся навстречу победителю, трижды поцеловал его в щеки, провел к трону и усадил рядом с собой.

Тотчас сподвижники Кия вынесли ценные подарки князю: богато инкрустированное оружие, – мечи и кинжалы, легкую, но прочную кольчугу, драгоценную материю, каменья, серебряные и золотые украшения. Все это выложено к ногам князя и вызвало восторг у присутствующих. Еще бы! Кий внезапным ударом сумел захватить ставку племенного вождя и вернуть все, что награбил тот на Руси и у соседних народов!

Князь в свою очередь отдарил Кия прекрасно инкрустированным мечем скифской работы. Кий тотчас узнал изделие каменских кузнецов. Может он сам трудился над этим мечом, а украшения накладывал его друг Дажан, который до сих пор корпит в своей чадной мастерской, вдыхая ядовитые газы. Кий так сжал рукоятку меча, что побелели косточки пальцев...

– А еще, посоветовавшись со своей дружиной, Боярской думой, я решил присвоить Кию чин боярина, поскольку он своими военными успехами заслужил это почетное звание.

Тотчас гридни подбежали к Кию и облачили его в боярскую одежду:
на голову надели лохматую шапку, на плечи накинули красное корзно, вокруг пояса обвязали широкий кушак из цветной материи.

А потом все были приглашены на пир, устроенный князем в своем дворце. Челядь в изобилии несла угощения, вина и пиво. Провозглашались здравицы в честь князя, Кия, победителей...

Когда пир был в самом разгаре, к Кию наклонился Яросвет и проговорил на ухо:

– Засылай сватов, боярин! Чинить препятствий твоему браку с Властой
не стану.

Но Кий почему-то не обрадовался этому известию. Наоборот, крепко задумался. Он и раньше замечал, что не слишком тянет его к княжеской дочке. И на свидание ходил с явной неохотой, и ласки дарил с принуждением, а во время похода ни разу не вспомнил. Нет слов, была Власта красива, умна и самостоятельна, преданна в любви. Но не было в ней того огня, который он чувствовал в Тамире. Невольно тосковал он по ее страстным ласкам, жарким губам, трепещущему телу... Во Власте текла медленная кровь, губы ее были холодны и безвольны, при поцелуе они будто прилипали к его губам. Любовь таилась где-то в глубине ее натуры, не проявляясь открыто. Она любила Кия медлительно и покорно.

Целый месяц шли приготовления к свадьбе. Шились платья, собиралось приданное невесты, наряжался жених, варилссь пиво, из заморских стран везлось вино... Наконец, наступил день свадьбы. Кия и Власту повели к храму Лады. Власту держал под руку отец, Кия – посаженный отец Колыван. У входа в храм – высокое каменное строение с куполом, венчавшемся изображением Солнца, – их встретил жрец и произнес торжественные слова:

– Кий и Власта, вы накануне соединения ваших душ и тел стоите перед ликом богини брака и семьи Лады. Всю долгую зиму небесная Лада томиться в плену густых туч и туманов. Но весной, умытая вешними водами, богиня добра и согласия, является в мир с щедрыми дарами – дождями и теплой водой. Там, где упала первая молния, вырастают первоцветы, чтобы своими ключами-цветами отомкнуть земные недра для буйного роста трав, кустов и деревьев. Так и жизнь ваша шла до сих пор в ваших тайных желаниях. Но настал час, и небесная Лада вдохнет в вас новые силы, которые взрастут на Земле новыми существами, дороже которых не будет у вас на свете. И жизнь продолжится и никогда не закончится благодаря беспредельной щедрости небесной Лады.

Жрец ввел Кия и Власту в храм. Посреди него стояла каменная скульптура Лады высотой в человеческий рост, на ее длинном платье были вырезаны изображения, рассказывавшие о семейной жизни человека. Вокруг богини были зажжены восемь костров. Кий и Власта вслед за жрецом обошли скульптуру и принесли жертвы богине брака и семьи: бросили в огонь зерна овса, пшеницы, лили вино и пиво, а также священный напиток – сурью.

После этого жрец надел на безымянные пальца Кия и Власты обручальные кольца, соединил их руки и благословил брак, произнеся напутственную речь:

– Главный вопрос, который задаст вам Всевышний у ворот Рая: «Любили ли вы на Земле?». Только любящим открыт путь на Небо, ибо отец всего сущего Род повелевает живым – любить. Род разделил себя на две ипостаси – женскую и мужскую. Тем самым Род создал мир для любви. И поэтому так важно не расточать любовь попусту, а любить предназначенного тебе Судьбой человека.

После храма «дружки» повели мужа и жену долгой дорогой – улицами и переулками, чтобы долго жили вместе. Весь путь они обмахивали их платками, чтобы отогнать злые духи – демонов-дасунов: козлоного Пана, дракона Яга, черного Аиста Бака, колдуна Маргеста, колдунью Путану. Следом шли хороводы и пели молодоженам величальные песни.

Во дворе княжеского дворца были поставлены столы с угощениями, вином и пивом. Кия и Власту усадили на вывернутую наизнанку шубу – чтобы жили богато; глиняные бокалы с затейливыми рисунками наполнили водой – перед брачной ночью молодым запрещалось давать хмельные напитки, таков был вековой обычай.

Начались здравицы в честь жениха и невесты, играли гусли, пели свадебные хороводы. Часто выкрикивали: «Горько!». Тогда Власта и Кий вставали, и он целовал жену в безвольные, постные губы.

Веселье разыгрывалось час от часа. Трезвому Кию надоело смотреть
в пьяные лица, слышать бестолковые речи, его давили шум, хохот, музыка, песни. Захотелось уйти. Шепнул Власте:

– Давай потихоньку скроемся.

Она, не поднимая глаз:

– Неудобно.

Кий немного подождал. Стало совсем невмоготу. Тогда, ни слова не говоря, он потянул ее за собой. У двери спальни вскинул себе на руки, пнул ногами дубовую дверь и шагнул в полутемное помещение...

Едва отгремела свадьба, как Кий начал подготовку к новому военному походу. Направление его он никому не раскрывал, даже воинам своего отряда. Только с Колываном разрабатывали они детали плана, да со своим тестем поделился своими замыслами.

– Хочу ударить по Аварии. Это паразитическое государство возникло на землях славян и живет за счет славян и других народов. Я прошел пешком от Ольвии до Днепра, почти через всю Аварию и могу определенно сказать: население этой страны испытывает жестокий гнет со стороны аваров, превративших их в рабов или полурабов. Что ни селение, то сыскной отряд, что ни поселок, то суровый правеж кнутом или розгами. Они снимают с провинившихся скальпы. Приносят невинных в жертвы богам. Ослепляют. Мучают. Их сила пока в численности войска, вооружении, умении воевать железными когортами. Ну и конечно в богатстве, на которое они всегда наймут себе наемников в армию.

Яросвет слушал его, подперев голову рукой, думал. Ему нравилась горячность Кия, но новую затею он считал мальчишеством и не видел от нее никакой пользы для своей страны и для самого Кия. Поэтому перебил его, вздохнув и откинувшись на спинку стула:

– Хорошо, я понял. Но вот что скажу тебе: сколько у тебя воинства?

– Люди ко мне идут. Под моей рукой уже более двух тысяч.

– А у аваров двадцать, тридцать, пятьдесят, а то и сто тысяч! Столько сможет собрать каганат в минуту опасности. – Скривилгубы, кинул быстрый взглядна Кия. Усмехнулся. – Наверно немножечко побольше, чем у тебя!

– Мне это известно! – Кий не обиделся на насмешку князя. – Я не собираюсь вступать в открытый бой с регулярными войсками. Мое дело – раскачать Аварское государство. Не убить сотню-другую аваров, а вселить в души славян надежду, что к ним придет Русь и освободит их от рабства. Смысл моего похода состоит в том, чтобы поднять дух людей, убить в их сердцах страх перед аварами, перед их поработителями, перед ихсилой, перед ихмощью. И доказать на деле, что кто-то думает о них, печется об их горькой доле и поможет им освободиться от угнетения.

Яросвет помолчал и произнес отрешено:

– Кончится это тем, что каганат пришлет мне повеление выдать ему разбойника Кия, который громит его владения, грабит мирных жителей, разоряет край. И я не смогу тебя защитить, потому что ввергать Русь в заведомо безнадежную войну против Аварии никогда из-за тебя не стану. И поэтому на твой поход нет моего согласия.

– Я прошу хотя бы не мешать мне.

Подготовка к походу заняла всю осень и зиму. На средства, добытые во время набега на буртасов, были закуплены панцири, кольчуги и шлемы для наиболее отличившихся воинов; некоторые сами приобрели себе оружие и снаряжение. Но это было каплей в море. Основная масса бойцов по-прежнему имели шлемы и панцири из сыромятной бычьей кожи и плетеные щиты. Кий ясно сознавал, что даже короткого боя его воинство не выдержит с кагортами аваров. Поэтому видел только один способ борьбы: стремительные передвижения и неожиданные нападения, после которых тотчас скрываться в степи. Для перегруженных железом аварских воинов они будут недосягаемыми.

В последние дни перед выступлением Кий лично проверил у каждого воина вооружение, одежду. Затем перешел к обозу. Он был небольшим, всего двадцать двуколок, каждая была запряжена парой лошадей. Двуколки чинили, выбрасывали ненадежные части и заменяли новыми, подгоняли сбрую, грузили и надежно привязывали вещи, мешки, прилаживали их друг к другу, чтобы в пути не развязывались и не гремели. Колеса смазывались салом, каждая двуколка имела прозапас свою смазку.

Дата добавления: 2015-07-24