Красные тучи, закрывающие солнце

Медленно плыл грузовик, в полудремоте покачива-
лись сидевшие рядом арабы, да и у меня смыкались
веки — было только четыре часа утра. Но на востоке
небо уже розовело. Мы зябко поеживались, и я завидо-
вал тем, кто мог с головой уйти в капюшон своей джел-
лабы¹. Прохладны ранние утренние часы под Марра-
кешем, в поросшей зизифусом² степи Шишава.

' Верхняя одежда арабов в северной Африке. — Прим.
ред.

² Растение из семейства крушинных. — Прим. ред.

Мы свернули с дороги и долго ехали по двум парал-
лельным колеям. И как только удерживался на них
этот грузовик! Наконец наступает рассвет. Но что это?
Вот уж не думал, что бывают красные зизифусы. «Дже-
рад, — обращается ко мне один из моих спутников —
берберов и вытягивает палец, — саранча!» Я, конечно,
слышал о ней, но не представлял себе, что все выгля-
дит именно так. Насколько можно было охватить взгля-
дом — позже мы узнали, что там было сто квадратных
километров, — растения сгибались под тяжестью круп-
ной, величиной с человеческий палец, пустынной са-
ранчи (Schistocerca gregaria). Это были взрослые насе-
комые, темно-красные, оцепеневшие от ночной прохла-
ды... Предприимчивые парни уже набивают мешки
саранчой. Сегодня же вечером, наскоро отварив добычу,
они продадут ее на площади Джма-аль-Фна. Арабы ла-
комятся саранчой, как мы—креветками; однако на вкус
европейца это блюдо не отличается особой привлека-
тельностью, напоминая запахом уху из тухлой рыбы.
Я ошеломлен. Подумать только, я начал с диссертации
о саранче, слышал сотни рассказов о ее миграциях, но
никогда еще не видел, как это происходит в действи-
тельности! Насекомые почти неподвижны, за исключе-
нием тех, на которых падают прямые лучи солнца. Их
можно брать в руки и спокойно разглядывать, а они
смотрят на вас, быть может, не видя, своими большими
глазами в коричнево-красных бороздках и лишь едва
шевелят лапками. Арабы целыми лопатами начинают
разбрасывать яд, а солнце поднимается все выше. Са-
ранча медленно спускается с кустов, начинает ползти.
Теперь при попытках ее поймать она подпрыгивает и
взлетает. Скоро девять, становится жарко. Уже невоз-
можно идти, не прикрывая лицо согнутой в локте ру-
кой. Не укусов приходится опасаться — саранча совсем
не агрессивна, но когда насекомое в два-три грамма
весом с лету садится на физиономию, вряд ли это мо-
жет доставить удовольствие.

Внезапно нас закрывает огромная тень; на горизонте
встает красная туча — это миллиардами улетает саран-
ча. Оказывается, то, что я считал плодом свойственной
южанам любви к преувеличениям, — чистая правда;

туча на самом деле закрывает солнце. Ослепленные,
оглушенные, растерянные, мы ищем укрытия в кузове
машины. Но проходит десять минут, и воцаряется ти-
шина; лишь кое-где видны отдельные насекомые, боль-
ные или искалеченные, а коричнево-красная туча плы-
вет в небесной синеве, летит прямо на Марракеш...

Никому пока не удалось объяснить, почему саранча
избирает то или иное направление, почему прилетает,
почему улетает. Первая предложенная гипотеза была,
естественно, самой простой: саранча (и вообще все ми-
грирующие животные) снимается с места, отправляясь
на поиски корма. Но это абсолютно неверно — как в от-
ношении саранчи, так и в отношении всех других ми-
грирующих животных. Напротив, саранча может снять-
ся с совсем еще не использованного тучного пастбища
и унестись в пустыню на верную гибель или сотнями
миллиардов ринуться в морскую пучину. Так случи-
лось неподалеку от Рабата, где приливом вынесло на
пляж такие огромные массы разлагакицейся саранчи,
что все население по крайней мере па неделю было ли-
шено возможности купаться в море. И это отнюдь не
единственный пример коллективного самоистребления,
оно наблюдается и у других мигрирующих животных.

Несколько лет спустя, находясь на Корсике, я еще
раз стал свидетелем миграции саранчи. На сей раз мне
встретился более мелкий вид — Dociostaurus marocanus.
Масштабы явления не так грандиозны, да и замкнув-
шееся вокруг меня кольцо состоит из еще бескрылых
личинок. Но впечатление все же сильное: безостано-
вочно, как равнодушные машины, движутся по напра-
влению к Аяччо личинки всех возрастов. Завидев меня,
по всей вероятности, еще издалека, они за моей спи-
ной, метра за полтора от меня, сворачивают, а в од-
ном-двух метрах впереди снова смыкаются в колонну.
Впрочем, слово «колонна» выбрано не слишком удач-
но — скорее можно говорить о широком, не всюду оди-
наково плотно сомкнутом фронте. И здесь также,
когда прохлада надвигающейся ночи дает наконец
о себе знать, неутомимые путешественницы останавли-
ваются. Они вскарабкиваются на кусты и застывают
в неподвижности. Утреннее солнце будит их своими

лучами, и они снова спускаются на землю, снова дви-
жутся точно в том же направлении, в каком шли на-
кануне. Ничто не остановит их. Встретится на пути
стена —- они ее обойдут или перелезут. В дверь войдут
только в том случае, если она открыта: как и все жи-
вотные, они повинуются закону наименьшей затраты
энергии и не расходуют сил понапрасну. Они бро-
саются в воду, заполняют своими телами рвы, тушат
огненные заграждения, спешно зажженные на их пути,
прокладывая дорогу по обугленным останкам своего
авангарда. Цифры поражают: каждый экземпляр
Schistocerca gregaria весит, как я уже говорил, два-
три грамма, а туча покрывает иногда площадь в сто
квадратных километров, если не больше, вес же всей
массы насекомых, должно быть, превосходит 50 тысяч
тонн. Я отлично понимаю, что они могут остановить
паровоз: колеса будут буксовать в массе раздавленных
тел. В окрестностях Сетифа саранча напала на
окаймлявшие дорогу тополя; все листья были объеде-
ны, молодая кора обглодана, и деревья погибли под
жгучим солнцем Константины. Вся истребительная
операция длилась около десяти минут, а под тополями
нога по щиколотку тонула в помете, оставленном са-
ранчой.

Дата добавления: 2015-07-20