Общая психология. 22 страница

М.В. Бороденко

Смысл — 1) суть, главное, основное содержание (иногда скрытое) в явлении, сообщении или поведенческих проявлениях; 2) личностная значимость тех или иных явлений, сообщений или действий, их отношение к интересам, потребностям и жизненному контексту в целом конкретного субъекта. Понятие "С." является междисциплинарным и, как правило, используется вместе с понятием значения, причем единая традиция его употребления не выработана: в лингвистике, логике и теории познания понятие С. чаще используется в первом определении, фактически синонимично понятию значения; в психологии, социологии и философской антропологии оно чаще используется во втором определении, образуя с понятием значения полярную оппозицию. Проблема концептуального разведения понятий значения и С. осложняется тем, что в англоязычных работах оба понятия обозначаются одним и тем же словом "meaning"; другое слово, обозначающее С. — "sense" — используется в научной литературе весьма редко. Понятие "С." стало использоваться философами, лингвистами и искусствоведами, начиная со второй половины XIX в., особенно активно в первой половине ХХ в. (Ф. Ницше, Э. Шпрангер, Э. Гуссерль, Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, М. Вебер, А.А. Потебня, Г. Фреге, М.М. Бахтин и др.), что было связано с ростом внимания к субъективной реальности человека, к его практическому бытию и непосредственным содержаниям сознания. При этом почти никто из авторов, использовавших это понятие, не рассматривал его как требующее строгой концептуализации, поэтому разные авторы понимают С. по-разному, не соотносясь в своем понимании друг с другом. Такая же ситуация до сих пор имеет место в психологии, где, начиная с З. Фрейда, можно проследить несколько десятков различных пониманий С., в большинстве случаев никак не связанных между собой.

З. Фрейд использовал понятие С. в своих ранних работах ("клинической теории"). Осмысленность того или иного психического акта означала для Фрейда значимость этого акта, вытекающую из того, что он замещает другой акт, направленный на исполнение неосознаваемых желаний и нереализуемый в силу личностных цензур. Раскрыть С. — значит обнаружить исходное желание и связь его с данным психическим актом, восходящую к аффективным переживаниям раннего детства. В работах А. Адлера понятие С. стало одним из центральных, воплотив в себе введенный Адлером принцип финальности — целенаправленности не только любых поведенческих актов, но и бессознательных проявлений. Ключом к пониманию личности в целом для Адлера является С. жизни, складывающийся у любого человека в первые 4—5 лет жизни. От него производны С. отдельных действий, проявлений и психических процессов. Адлер говорит также о С. явлений внешнего мира и ситуаций; придавая им определенный С., мы тем самым опосредованно детерминируем собственное поведение. Дальнейшее развитие взглядов на С. разделилось на два направления: рассмотрение С. как высшей интегрирующей инстанции в личности и рассмотрение С. как конкретного механизма регуляции различных процессов сознания и поведенческих актов. В рамках первого направления наиболее известна теория В. Франкла, понимающего С. как жизненную задачу, вопрос, на который человек должен ответить своей жизнью. Смысл уникален и коренится в конкретных ситуациях; его нужно каждый раз отыскивать, пользуясь специальным органом — совестью. Другим интересным подходом в рамках этого направления является теория личности и индивидуальных различий Дж. Ройса и Э. Пауэлла. В этой теории личностный С. венчает иерархическую модель личности и определяется как субъективная интерпретация жизни, значимость, приписываемая критическим аспектам бытия. Второе направление представлено большим числом подходов. Во-первых, это понимание С. ситуаций и объектов как психологического "требования" выполнения по отношению к ним определенных действий (Ж. Нюттен), восходящее к более раннему понятию валентности (К. Левин, Э. Толман). С., по Нюттену, коренится в отношениях между мотивацией и ситуацией; само же поведение есть С., воплощенный в моторных реакциях. Во-вторых, это понимание С. как результата субъективной интерпретации и категоризации ситуации, присутствующее в различных конкретных трактовках в информационном психоанализе Э. Петерфройнда, психоаналитической феноменологии Дж. Этвуда и Р. Столорова, теории личностных конструктов Дж. Келли и его учеников, интеракционистской концепции личности Д. Магнуссона и его сотрудников. Сюда же примыкает феноменологический подход к анализу С., извлекаемых из непосредственных переживаний значимого опыта, в теории и психотерапевтической технике Ю. Джендлина. Третья, наиболее продвинутая группа подходов к С. в русле этого направления, выводит С. из процессов социального взаимодействия. К этой группе относятся по меньшей мере три современных подхода. В теории самоорганизованного обучения Л. Томас и Ш. Харри-Аугстейн говорится как о личных, так и о совместных С., возникающих в пространстве диалога, образуемом по меньшей мере двумя системами личных С. С. индивидуально конструируются в процессе обучения; способы выражения и фиксации С. представлены различными артефактами культуры. Этогенический подход Р. Харре связывает социальный характер человеческих действий с возможностью определить их С., вписать в более широкий социальный контекст, задаваемый многочисленными системами социальных правил, которыми руководствуются люди, интерпретируя С. тех или иных поступков и строя свои действия в расчете на их правильное понимание. Особенно большое внимание уделяется контекстам осмысления человеческих действий — как социальным, так и индивидуальным — в "социальной экологии" Дж. Шоттера. С. действий субъекта может быть объяснен с учетом целей, намерений и мотивов субъекта, его взглядов на мир, предвосхищения последствий своих действий и т. д. В отечественной психологии к понятию "С." одним из первых обратился Л.С. Выготский, поставивший проблему смыслового строения сознания. С. слова Выготский, вслед за Ф. Поланом и А.А. Потебней, рассматривает как совокупность привязанных к данному слову ассоциативных контекстов. Несколько позже он характеризует С. как отношение к внешнему миру. От этого отталкивался А.Н. Леонтьев, построивший одну из наиболее проработанных в мировой психологии теорий С. Леонтьев, ставя проблему С., вышел за рамки сознания в плоскость практических жизненных отношений субъекта, характеризуя С. предметов и действий как их отношение к мотиву. Тем самым понятие "С." с самого начала связывалось им с объективной реальностью, относилось не только к человеку ("сознательный С.", позднее "личностный С."), но и к животным ("биологический С."). В работах Леонтьева и целого ряда его учеников и последователей (Е.Ю. Артемьева, А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь, Ф.Е. Василюк, В.К. Вилюнас, А.В. Запорожец, В.А. Иванников, Д.А. Леонтьев, Е.Е. Насиновская, В.В. Столин, Е.В. Субботский, О.К. Тихомиров) была разработана концепция С. как специфически человеческого механизма регуляции процессов деятельности и сознания, основы личностной структуры ("смысловой сферы личности"). Другие оригинальные подходы к С. представлены в отечественной психологии концепциями Ф.В. Бассина и В.В. Налимова. Бассин рассматривает С. как разновидность "значащих переживаний", являющихся, по его мнению, основным предметом психологии. Как психологическая реальность С. могут существовать не непосредственно как таковые, а принимая некоторую форму, в частности форму переживаний. В трансперсональной теории сознания Налимова С. представляют собой бесконечный непроявленный континуум, проявить определенные фрагменты которого можно, наложив на этот континуум определенные семантические фильтры. Таким фильтром является в частности личность, которая выступает тем самым механизмом отбора и оформления определенных С. из этого бесконечного континуума, в который погружен человек.

Понятие "С.", т. о., характеризуется междисциплинарностью, отсутствием устоявшихся определений и интегративным характером. В психологии оно в равной мере продуктивно используется в контексте проблематики сознания, личности и регуляции поведения, являясь связующим звеном между этими сферами. В отечественной психологии наиболее распространенным и признанным является подход к С. А.Н. Леонтьева и его школы; в мировой психологии сколько-нибудь общепринятые определения и концепции С. отсутствуют.

Д.А. Леонтьев

Сознание — ключевой и на сегодня едва ли не самый многозначный термин психологии и многих других наук. Ни одно определение С. не является ни единственным, ни общепринятым. В философии С. как идеальное противопоставляется материальному. В физиологии С. обычно обозначает уровень бодрствования и противопоставляется сну. В социологии С. выступает как рациональный регулятор поведения — в противовес стихийному поведению (такое понимание близко, но не тождественно представлению о вменяемости в психиатрии, когда человек способен отдавать себе отчет о своих действиях и управлять ими). Лингвистика чаще всего трактует С. как душевные (психические) состояния, выразимые в слове. В самой психологии С. также понимается по-разному. Прежде всего С. выступает как эмпирический феномен осознанности ("непосредственной данности") и, в частности, как осознание собственного "Я". Но С. понимается также и как теоретический термин, обозначающий "высшую форму (или уровень) психического отражения и саморегуляции", "интегратора психических функций" и т. п. Одни трактуют С. как нечто качественное (тогда говорят о "луче С."), другие — как нечто количественное (тогда говорят об "объеме С."). То С. выступает в текстах как единое ("непрерывный поток С."), то последовательно находящееся в разных состояниях ("измененные состояния С."), а то вообще признается существование у человека в одно и то же время параллельно нескольких разных С. Оно рассматривается или как механизм в процессе переработки информации, или как процесс (отождествляемый с кратковременной памятью, вниманием или мышлением, редко — с волей), или как полученное в результате содержание информации (тогда говорится о содержании, высвечиваемом на "экране С.", или о С. как об осведомленности о чем-либо). Обычно С. описывается как часть психического, иногда оно отождествляется с психикой, но бывает, что сама психика трактуется как совокупность нескольких одновременно данных человеку С. Таким образом, С. приписываются совершенно разные и не совместимые друг с другом значения. Нет и не может существовать ничего, что соответствовало бы сразу всем даваемым определениям. Например, бессознательное, не будучи, по определению, сознательным, является С. в философском смысле термина, потому что оно идеально. А сновидения, которые, по утверждению физиологов, протекают в лишенном С. сне, часто содержат вербальную составляющую и переживаются людьми как происходящие на экране С. Поэтому же невозможно однозначно определить, существует ли С. у животных. Обезьяны способны научиться азам азбуки глухонемых и самостоятельно образовывать простейшие понятия, собаки и кошки, скорее всего, видят сновидения, сойка умеет считать до пяти по нескольким переменным сразу, пчелы совместными танцами сообщают другим пчелам о направлении движения к источнику питания, но как можно сделать вывод о наличии или отсутствии у них С? Слово "С." — это омоним, "самое запутанное слово в человеческом словаре" (А. Бэн).

Заведомая противоречивость представлений о С. ведет к нескольким "вечным проблемам", которые не были разрешены в течение тысячелетий. Онтологическая проблема: С. не способно само себя породить, ибо иначе оно должно было бы существовать еще до своего возникновения, но тогда как возможно, что нечто, лишенное С., его все-таки созидает? Вот другая формулировка той же проблемы: человек не способен осознавать свои мысли до того, как они пришли в С., поэтому не может их и сознательно вызывать, но тогда откуда и зачем в С. приходят мысли? Гносеологическая проблема: как сознание способно сопоставлять свои представления о реальности с реальностью, если последняя дана сознанию только в виде сознательных представлений о ней? Или иначе: как образ предмета может быть сопоставлен с этим предметом, если в С. находятся только образы предметов, а самих предметов в нем нет и быть не может? Наконец, этическая проблема. Обычно считается, что С. способно принимать самостоятельные решения, делать свободный выбор (т. е. ни от чего не зависящий и ни на чем не основываемый) и нести за все это ответственность. Но как же возможно принимать решения, которые ни на чем не основываются? А если эти решения все же принимаются по каким-то основаниям — например, они предопределены генетически, социальными условиями, опытом или ситуацией, — то тогда они, по сути, не свободны, а детерминированы этими основаниями. Как же можно нести за них ответственность? Философы предложили много версий разрешения подобных головоломок, но в итоге многие из них признаются в безуспешности всех попыток: "С. есть нечто такое, о чем мы как люди знаем все, а как ученые не знаем ничего" (М.К. Мамардашвили). Различные психологические школы пробовали объяснять С. по-разному. В. Вундт и структуралисты искали природу С. в самом С.: они пытались разложить его на элементы и построить "химию души" — нечто вроде Периодической системы элементов для С. Однако выяснилось, что однозначное решение этой задачи невозможно — прежде всего потому, что выделение элементов С. зависит от исходной позиции носителей С., пытающихся анализировать его содержание. Но даже если бы удалось преодолеть подобные методические трудности, все равно оставалось неясным: как же в сознании образуется новое знание — неужели просто новой комбинацией стандартных элементов? У. Джеймс и функционалисты надеялись вывести природу С. из биологических потребностей организма: С. нужно, потому что оно полезно, оно, мол, решает биологически важные задачи. Позднее было показано, что без контроля С. организм действует быстрее и точнее и в целом лучше решает задачи адаптации. Уже сам У. Джеймс это понимал: "С. — это маленький остров посреди великого океана возможностей человеческой психики". А в итоге пришел к выводу, что С. — не существующая в реальности фикция. Отдельные школы пытались понять содержание С. как некий итог преобразований поступающей из окружающего мира информации. Осознание интенсивности физического раздражителя в психофизике Г.Т. Фехнера трактовалось как результат логарифмических преобразований этой интенсивности, осознание расстояния до видимого предмета понималось как происходящее вследствие простых математических операций ("бессознательных умозаключений" Г. Гельмгольца) над величиной схождения зрительных осей и т. д. А в более сложных ситуациях — как результат еще более сложных преобразований, например, по законам гештальта (в гештальтпсихологии). Но оставалось неясным, как человек может, по выражению К. Левина, "встать над полем" и иногда действовать даже вопреки ситуации, в которой он находится. Ведь если содержание С. является однозначным результатом вычислений или иных преобразований физических раздражителей, то какая-либо самостоятельная активность С. невозможна. Попытки объяснить С. работой физиологических механизмов также не привели к успеху. Какой бы физиологический процесс ни принимался за основание для объяснения возникновения субъективных переживаний — будь то центральное торможение (И.М. Сеченов), условный рефлекс (И.П. Павлов), доминанта (А.А. Ухтомский) и др., — наличие или отсутствие осознания никак не определялось наличием или отсутствием этого процесса. Но даже если допустить, что содержание С. может быть сформулировано на физиологическом языке (при всей тщетности сделанных до сих пор попыток), то непонятно, как полученное описание будет способно выразить качественную специфику субъективности переживания. К тому же вряд ли оправданно надеяться, что в физиологических терминах каким-нибудь способом выразима активность С. и личности. Ряд школ (например, культурно-историческая школа Л.С. Выготского) надеялись вывести природу С. из социального. Однако, возражали оппоненты, разве может социальное возникнуть у людей, находящихся в бессознательном состоянии? А если таковое возможно, то тем более непонятно, зачем этакому социальному понадобилось С. и как оно могло его породить. Для глубинных психологов С. сразу выступает как поздний потомок бессознательного. Они справедливо поставили под сомнение показания С.: далеко не всегда то, что человек о себе думает, совпадает с тем, о чем он думает на самом деле. Вместо проблем С. — мол, "можно не пояснять, что понимается под С., это и так совершенно ясно" (З. Фрейд) — глубинные психологи стали изучать проблемы бессознательного. При этом само бессознательное часто понимается ими лишь как нечто, лишенное сознания. В итоге в их рассуждениях возникает логический круг. С одной стороны, С. порождается неведомым бессознательным, а поскольку о последнем мы знаем исключительно благодаря С., то, с другой стороны, вынужденно предполагается, что бессознательное, в свою очередь, порождается С. "Истинное бессознательное", как утверждал Фрейд, возникает лишь в результате его вытеснения из С. Бихевиористы пришли к выводу о бесплодности любых попыток решения проблем С. вообще. Они утверждали, что никаких ясных критериев наличия психики и С. не существует — поэтому же бессмысленно, например, обсуждать, есть ли психические качества у муравьев. Поддавшись "интеллектуальному обаянию позитивизма" (Б. Рассел), бихевиористы решили изучать лишь то, что поддается наблюдению, — поведение. А в итоге предложили вообще исключить С. из числа научных терминов. Они построили странную психологию, лишенную как психики, так и сознания, и тем самым заведомо отказались от решения фундаментальных психологических проблем. Психологи гуманистического направления, экзистенциалисты и феноменологи вернули термину С. статус научного, но вдохновленные магией восточной философии и словесной эквилибристикой некоторых западных философов (вот для примера одно из самых определенных высказываний о С. экзистенциалиста Ж.-П. Сартра: "С. есть то, что оно не есть, и не есть то, что оно есть") удовлетворились намеренно противоречивыми описаниями. Как, например, совместить свободу выбора и детерминизм? Психологи-гуманисты отвечают: "и свобода, и детерминизм" или еще непонятнее: "свобода, несмотря на детерминизм". К сожалению, на противоречивых высказываниях хорошей теории не построить. Когнитивисты предложили подойти к С. с новой стороны: С. должно объясняться логикой процесса познания. Однако они не определились с тем, что С. делает: то ли оно на каком-то этапе самостоятельно включается в процесс переработки информации, то ли оно лишь маркирует, т. е. специальным образом выделяет какую-то часть перерабатываемой информации. В предлагаемых ими схемах когнитивных процессов С., как правило, просто не фигурирует. Но это потому, объясняют они, что "психология С. еще не вышла из детского возраста" (Д. Норман).

Не решив фундаментальных проблем С., психологи тем не менее открыли множество удивительных явлений, которые вошли в сокровищницу психологической науки. Выяснилось, что мозг воспринимает и хранит информацию, поступающую в таких больших объемах, или с такой громадной скоростью, или столь малой интенсивности, что человек почти ничего из этого не осознает. Обнаружено также, что мозг почти мгновенно осуществляет вычислительные, логические и смысловые преобразования информации такой сложности, которые человек вообще не способен выполнить сознательно. Результаты этих преобразований человеком, как правило, также не осознаются, но проявляются в дальнейшей деятельности (например, в ассоциациях, в последующем выборе, в ошибках и т. д.). По-видимому, существует специальный механизм, принимающий решение, что из воспринятой и переработанной мозгом информации следует осознавать, а что осознанию не подлежит. И этот механизм имеет явно выраженную тенденцию повторять как свои решения об осознании чего-либо, так и свои решения о неосознании этого (см. законы последействия). С. ведет себя так, как будто вначале пытается угадать правила игры, по которым с ним "играет" природа, а затем организует деятельность по проверке своих догадок (гипотез). Тем самым оно как бы заведомо исходит из того, что природа действует по заранее заданным правилам, т. е. в ней все детерминировано. Многочисленные опытные данные показывают, что любое случайное явление осознается как закономерное, т. е. С. приписывает этому явлению какие-нибудь — пусть даже несуществующие — причины. Выяснилось также, что С. не может не контролировать результаты своей деятельности. Стоит перед ним поставить задачу игнорировать (не осознавать) какую-либо информацию, как С. тут же начнет проверять, удачно ли оно решает задачу игнорирования и тем самым автоматически обращает внимание на то, что должно игнорировать, — так возникают явления интерференции (см.). Поскольку С. организует проверочную деятельность и управляет необходимыми для этого действиями, то этим обеспечивается неразрывная связь С. с деятельностью, которую всегда подчеркивали отечественные психологи (С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев и др.). Столкнувшись с рассогласованием собственных построений и реальностью (отраженной как в спонтанно поступающей сенсорной информации, так и в обратной связи от собственных действий), С. прежде всего защищает собственные догадки от опровержения ("сглаживает" возникающий когнитивный диссонанс). Поэтому же С. тем больше времени тратит на работу со стимулами, чем они более неожиданны (их ведь надо привести в соответствие с ожиданиями). А вот ожидаемые стимулы (в частности, неизменные) быстро перестают осознаваться: изображения, стабилизированные относительно сетчатки, перестают восприниматься уже через 1—3 сек.; многократное выполнение однотипных действий приводит к их автоматизации, т. е. к утрате над ними контроля С.; повторение одного и того же слова несколько раз подряд приводит к субъективному ощущению утраты смысла этого слова; информация, с которой ничего не надо делать, а только помнить, забывается, вопреки сознательному желанию держать ее в С. неизменной, и т. п. В целом С. не столько отражает внешний мир, сколько конструирует его — потому мир С. и называется субъективным. В этом мире все детерминировано и взаимосвязано, все наполнено смыслами. В нем С. умеет не только подтверждать, но и корректировать свои представления. Направленность С. на конструирование догадок о том, как устроен мир, может, конечно, порождать ошибочные представления, но зато позволяет выйти за пределы той весьма ограниченной информации о реальности, которую человек получает от органов чувств, создать представления о том, о чем напрямую нет никаких непосредственных данных: о космосе и микромире, о добре и зле, о своем "Я" или о С. других людей.

В.М. Аллахвердов

Сознание обыденное — совокупность представлений, знаний, установок и стереотипов, основывающихся на непосредственном повседневном опыте людей и доминирующих в социальной общности, которой они принадлежат. С. о. отличается от сознания, основу которого составляют научные знания, полученные при применении объективных методов исследования и обеспечивающие проникновение в сущностные связи, характеризующие природу и общество. С. о. свойственны ошибки, которые могут препятствовать научному познанию мира, способствуя сохранению укоренившихся предрассудков. Вместе с тем фиксация многократно повторяющихся связей между вещами и людьми (народная мудрость), характерная для С. о., дает возможность сделать правильные выводы, что проверяется практикой повседневной жизни.

А.В. Петровский

Сохранение — фаза памяти, характеризующая долговременное удержание воспринятой информации в скрытом состоянии. О С. можно судить только на основании наблюдений за другими, предполагающими его мнемическими процессами: воспроизведением, узнаванием, повторным заучиванием. С. материала в существенной степени зависит от организации мнемических средств и от мер, предупреждающих забывание. Различают активное и пассивное С. В первом случае удерживаемый материал подвергается внутренним преобразованиям, от простого циклического повторения до включения в системы новых семантических связей, резко увеличивающего вероятность его последующего воспроизведения; во втором случае подобных активных преобразований обнаружить не удается.

Л.А. Карпенко

Социальная психология — наука, изучающая закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные фактом их включения в социальные группы, а также психологические характеристики самих этих групп. В течение длительного периода социально-психологические идеи разрабатывались в рамках различных философских учений. Элементы С. п. складывались и внутри конкретных наук — в антропологии, этнографии, криминологии, языкознании, но прежде всего — в психологии и социологии. Последние считаются "родительскими" дисциплинами для С. п., и до сих пор идет дискуссия о том, каков статус С. п. — как части психологии или части социологии, или как самостоятельной пограничной дисциплины. Высказывается также идея о существовании "двух" или даже "трех" С. п. Началом существования С. п. как особой дисциплины считается 1908 г., когда одновременно появились работы английского психолога У. Мак-Даугалла и американского социолога Э. Росса, в названиях которых содержался термин "социальная психология". После Первой мировой войны в США началась активная разработка С. п. как экспериментальной дисциплины, а также осуществление прикладных исследований в производстве, армии, пропаганде и т. п. Поскольку экспериментальные исследования осуществлялись в методологических традициях позитивистской философии, основным приемом стал лабораторный эксперимент и был сделан акцент на количественные методы, а фокусом в предметной области стала малая группа. Это породило особый, "американский" стандарт социально-психологического исследования, который позже подвергся критике со стороны европейских коллег, главным образом за игнорирование "социального контекста" (Г. Тэджфел, С. Московиси) и недооценку теоретических и мировоззренческих принципов науки. В этом же ключе критический анализ традиционной С. п. предложен в отечественной С. п. Ее развитие в России сопряжено с рядом специфических обстоятельств. Первые упоминания о дисциплине имели место преимущественно в социологических работах (Л.И. Петражицкий, Л.Н. Войтоловский, М.М. Ковалевский). Исключение составляют лишь работы В.М. Бехтерева, в которых были обозначены психологические проблемы С. п. После революции в связи с общей дискуссией о судьбах психологической науки и ее переориентации на принципы марксистской философии возникла полемика и о С. п.: ее праве на существование, ее предмете, границах и т. п. Была выдвинута идея (Г.И. Челпанов) о необходимости подведения марксистского философского фундамента именно под С. п., в то время как остальная часть психологической науки должна сохранить свой статус исключительно эмпирической дисциплины, т. е. не ориентированной вообще на какую бы то ни было философскую концепцию. Поскольку эта идея встретила сопротивление многих психологов, готовых воспринять марксизм как общую платформу всей психологии, участь С. п. была решена так, что ей вообще нет места в социалистическом обществе. Позже, в эпоху строгого идеологического диктата, С. п. была объявлена "буржуазной" наукой. Таким образом, после дискуссии 1920-х гг. наступил "перерыв" в развитии отечественной С. п. К концу 1950-х — началу 1960-х гг. под влиянием требований практики, a также в условиях начинающейся политической "оттепели" состоялся второй этап дискуссии о С. п., в результате которого она была "узаконена" при условии ориентации ее на марксистскую философию, которая была представлена преимущественно через общепсихологическую теорию деятельности. Некоторым следствием марксистской ориентации С. п. является ее нормативный характер, т. е. предписанность многих характеристик личности, групп и пр. В сегодняшних условиях С. п. в России существует как достаточно развитая дисциплина с фундаментальными исследованиями и многообразной палитрой практических приложений. Ее основные разделы и области: общение и взаимодействие людей; психология групп; психология личности. Отдельный большой блок — практические приложения С. п. в производстве, образовании, управлении, сфере массовой информации, семейных отношениях, науке, политике, религии и др.

Г.М. Андреева

Способности — индивидуально-психологические особенности человека, являющиеся условием успешного выполнения той или иной продуктивной деятельности. Предметом специального психологического изучения С. стали в XIX в., когда работами Ф. Гальтона было положено начало экспериментальному и статистическому исследованию различий людей. С. обнаруживается в процессе овладения деятельностью, в том, насколько индивид при прочих равных условиях быстро и основательно, легко и прочно осваивает способы ее организации и осуществления. Они тесно связаны с общей направленностью личности, с тем, насколько устойчивы склонности человека к той или иной деятельности. В основе одинаковых достижений при выполнении какой-либо деятельности могут лежать различные С., в то же время одна и та же С. может быть условием успешности различных видов деятельности. Это обеспечивает возможности широкой компенсации С. Одним из важных моментов в процессе обучения и воспитания является вопрос о сензитивных периодах, благоприятствующих становлению тех или иных С. Предполагается, что формирование С. происходит на основе задатков. Качественный анализ С. направлен на выявление таких индивидуальных характеристик человека, которые необходимы для эффективного осуществления какого-либо конкретного вида деятельности. Количественные измерения С. характеризуют меру их выраженности. Наиболее распространенной формой оценки степени выраженности С. являются тесты. Изучение конкретно-психологических характеристик различных С. позволяет выделить общие качества индивида, отвечающие требованиям не одного, а многих видов деятельности, и специальные качества, отвечающие более узкому кругу требований данной деятельности. Уровень и степень развития С. выражают понятия таланта и гениальности.

Дата добавления: 2015-07-20