Общая психология. 12 страница

Использование М. с. а., независимо от профессиональной квалификации психоаналитика, само по себе обладает определенной психотерапевтической ценностью, поскольку позволяет пациенту рассказать о своих страданиях, поделиться ими и тем самым облегчить их. С момента разработки М. с. а. является основным методом психоаналитической терапии. Первым примененил М. с. а. его творец З. Фрейд в 1896 г., который именно поэтому считается годом создания психоанализа.

В.И. Овчаренко

Метод семантического дифференциала [греч. sêmantikos — обозначающий и лат. differentia — разность] — метод психолингвистики и экспериментальной семантики, является частной разновидностью способов построения субъективных семантических пространств. М. с. д. был разработан в 1955 г. группой американских психологов во главе с Ч. Осгудом в ходе исследования механизмов синестезии и получил широкое применение в исследованиях, связанных с восприятием и поведением человека, с анализом социальных установок и личностных смыслов. Его используют в психологии и социологии, теории массовых коммуникаций и рекламе, а также в области эстетики. Как полагает Осгуд, М. с. д. позволяет измерять т.н. коннотативные значения — те состояния, которые следуют за восприятием символа-раздражителя и необходимо предшествуют осмысленным операциям с символом. Наиболее близким аналогом коннотативного значения является понятие личностного смысла — "значения для субъекта" (А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев). М. с. д. является комбинацией метода контролируемых ассоциаций и процедур шкалирования. В М. с. д. измеряемые объекты (понятия, изображения, отдельные персонажи и т. п.) оцениваются по ряду биполярных градуальных (трех-, пяти-, семибальных) шкал, полюса которых заданы с помощью вербальных антонимов. Оценки понятий по отдельным шкалам коррелируют друг с другом, и с помощью факторного анализа удается выделить пучки таких высококоррелирующих шкал, сгруппировать их в факторы. С содержательной стороны фактор можно рассматривать как смысловой инвариант содержания шкал, входящих в фактор. Группировка шкал в факторы позволяет перейти к более емкому описанию объектов с помощью меньшего набора категорий-факторов, представив содержание объекта, его коннотативное значение как совокупность факторов, данных с различными коэффициентами веса. При геометрическом представлении семантического пространства категории-факторы выступают координатными осями некоего n-мерного семантического пространства (где мерность пространства определяется числом независимых, некоррелирующих факторов), а коннотативные значения анализируемой содержательной области задаются как координатные точки или вектора внутри этого пространства. Семантическое пространство является своеобразным метаязыком описания значений, позволяющим путем разложения их содержания в фиксированном алфавите категорий-факторов проводить семантический анализ этих значений, выносить суждения об их сходстве и различии путем вычисления расстояний между соответствующими значениям координатными точками в пространстве. В работах Осгуда было выделено три основных фактора ("Оценка", "Сила", "Активность"), объединяющих множество шкал, и для дифференциации коннотативных значений использовалось декартово трехмерное пространство. В дальнейшем, работая с большим количеством шкал и понятий, американским исследователям удалось расширить набор базисных факторов и наряду с факторами "Оценка", "Сила", "Активность" выделить факторы "Сложность", "Упорядоченность", "Реальность", "Обычность". Аналогичные результаты были получены В.Ф. Петренко на материале русской лексики. Наряду с универсальными семантическими дифференциалами, построенными на базе лексики из различных семантических классов, строятся и частные семантические дифференциалы для ограниченных понятийных классов. Например, построен ряд частных семантических пространств: "личный семантический дифференциал", структурирующий прилагательные свойства личности; "дифференциал политических терминов" и т. п. Построение таких частных семантических пространств позволяет проводить и более тонкий семантический анализ, а сами факторные структуры могут интерпретироваться как категориальная сетка данного понятийного класса. Частные семантические пространства, построенные для данной социальной популяции или отдельного индивида, не обладают межкультурной инвариантностью и несут дифференциальные психологические признаки. Последнее делает возможным их применение в психологии индивидуальных различий, но требует процедуры построения субъективного семантического пространства для каждого индивидуального исследования. Наряду с вербальными семантическими дифференциалами разработаны невербальные семантические дифференциалы, использующие в качестве шкал графические оппозиции, живописные картины и фотографические портреты.

В.Ф. Петренко

Микроструктурный подход [греч. mikrós — малый и лат. structura — строение, расположение] — одно из теоретико-экспериментальных направлений психологии. Задача М. п. — изучение координации действий и операций, образующих фактуру ("микроструктуру") различных видов познавательной и исполнительной деятельности человека. Большое внимание уделяется при этом исследованию становления ("микрогенеза") восприятия, запоминания, мышления, движений. Разработанные в рамках М. п. экспериментальные методы дополняют методы формирования внутренних психических действий и анализа макроструктуры деятельности, позволяя изучать организацию высокоавтоматизированных психических процессов, скрытых от внешнего и внутреннего наблюдения. В результате исследований установлены закономерности восприятия и запоминания информации, процессов решения задач и выполнения сложных движений в трехмерном пространственном окружении (В.П. Зинченко).

Б.М. Величковский

Миф [греч. mythos — рассказ] — повествовательная форма понимания мира, сложившаяся в дописьменный период человеческой истории. Изначальную субстанцию М. составляет предание, переходящее от поколения к поколению. Первоначально М. обладал и объясняющей силой, но в дальнейшем ее утратил. Возникновение М. связано с преодолением норм пралогического мышления и развитием логики повествования о событиях и людях. На этих ранних стадиях развития сознания повествование обладало и доказательным значением: все, о чем можно было связно и впечатляюще рассказать, получало тем самым и объяснение. Характерно, что основополагающие религиозные тексты носят повествовательный, а не силлогистически-доказательный характер. Расслоение сознания и коллективного бессознательного постепенно привело к тому, что первоначально тесная психологическая взаимосвязь М., ритуала и социальной жизни была утрачена. Образовалась система архетипов, М. занял место в структуре духовной культуры, сохранил художественную ценность, но сакральное значение и влияние на поведение потерял. Ремифологизация общественного сознания произошла в XX веке, когда возникли "современные М." (в терминологии К.-Г. Юнга). Абсурдная социальная действительность, появление средств массовой коммуникации, усложнение научного знания послужили мифогенными факторами, влияющими на массовое сознание. НЛО, снежный человек, целитель, космический пришелец, астрологические прорицания служат типическими содержательными элементами "современных М.". Они имеют архетипическую природу и весьма широкое распространение. Весьма характерно, что мифотворчество XX в. апеллирует к авторитету научного знания, сохраняя все типические особенности структуры, присущие М. древности.

А.А. Брудный

Мнемоника (мнемотехника) [греч. mnemonikon — искусство запоминания] — система различных приемов, облегчающих запоминание и увеличивающих объем памяти путем образования дополнительных ассоциаций. Один из приемов М. — установление связей между запоминаемыми объектами и их мысленным размещением в воображаемом, хорошо знакомом пространстве, разделенном по определенному принципу. Примером мнемонического приема может служить также запоминание последовательности цветов в спектре с помощью фразы, в которой первые буквы слов соответствуют первым буквам названий цветов ("Каждый охотник желает знать, где сидят фазаны").

Б.М. Величковский

Модальность [лат. modus — мера, способ] — одно из основных свойств ощущений, их качественная характеристика (цвет — в зрении, тон и тембр — в слухе, характер запаха — в обонянии и т. п.). Модальные характеристики ощущений, в отличие от других их характеристик (пространственных, временных, интенсивностных), отражают свойства объективной реальности в специфически закодированной форме (длина световой волны отражается как цвет, частота звуковых волн — как тон и т. д.). Понятие М. наряду с ощущениями относится и ко многим другим психическим процессам, описывая качественные характеристики когнитивных (познавательных) образов любого уровня и сложности.

А.М. Эткинд

Моделирование (в психологии) [фр. modele — образец] — исследование психических процессов и состояний при помощи их реальных (физических) или идеальных, прежде всего математических, моделей. Под "моделью" при этом понимается система объектов или знаков, воспроизводящая некоторые существенные свойства системы-оригинала. Наличие отношения частичного подобия ("гомоморфизм") позволяет использовать модель в качестве заместителя или представителя изучаемой системы. Относительная простота модели делает такую замену особенно наглядной. Создание упрощенных моделей системы — действенное средство проверки истинности и полноты теоретических представлений в разных отраслях знания.

Б.М. Величковский

Моделирование границ — разновидность инновационного моделирования, заключающаяся в осуществлении человеком действий, различающих для него альтернативные исходы реального или возможного опыта (например, позитивные или негативные). М. г. представляет собой механизм самообучения человека в ситуации неопределенности относительно возможных последствий собственных действий. Посредством М. г. устанавливаются пределы, за которыми позитивный эффект опыта неслучайным образом сменяется негативным эффектом, — тем самым максимизируется область привлекательных или приемлемых для индивида решений. Первоначально, т. е. до осуществления акта М. г., условия потенциально успешного действия индивида как бы отделены для него от условий, вызывающих неуспех, невидимой и неосязаемой чертой, — только действуя, человек способен прочертить границу между возможностями, ведущими к альтернативным исходам. "Бытие на границе" — жизненная проблема многих людей, но иногда граница как таковая становится притягательной: человека может привлекать сама возможность "пройтись по краю" — между успехом и неудачей, падением и победой, катарсисом и фрустрацией (В.А. Петровский, 1971, 1975, 1990). Моделируя границы, отвечая себе на вопрос "В каких пределах я могу сейчас знать что-либо, обладать чем-либо, действовать?", человек как бы пытается изведать (или разведать), что могли бы означать префикс "не" в словах: "неизвестно", "невероятно", "невыносимо" и префикс "бес" в словах "бесконечно", "беспричинно", "бесполезно". В этой устремленности человека в запределье, к постижению того, что ограничивает, — источник непрагматизма и даже видимой иррациональности поведения. Тенденция моделировать ограничения, как показывают исследования, в возрастном развитии проявляется очень рано. В специальном эксперименте (В.А. Петровский, Е.И. Кузьмина, 1980) создавалась ситуация, когда детям без каких-либо разъяснений запрещалось заходить за черту, отделяющую одну половину комнаты от другой. Участниками эксперимента были дети младшего и старшего дошкольного возраста. У детей в обеих группах наблюдалось значительное число случаев выхода в запрещенную часть комнаты, хотя в ней, как могли до этого убедиться дети, ничего интересного для них не было (она была пуста), а в "разрешенной" половине комнаты находились игрушки и даже рояль, на котором дети могли "музицировать". Младшие дети выбегали за запретную черту чуть ли не сразу, а дети постарше раздумывали: выходить или нет, а потом все-таки отваживались переступить через разделительную черту. Некоторые дети поступали хитрее: у них как бы случайно выкатывался мячик и они чувствовали свое "законное право" проследовать за ним. Предприняв этот маневр, они возвращались в разрешенную часть комнаты (таков аналог побудительной силы запрещенного действия из известной сказки Ш. Перро "Синяя Борода", что дает название феномену, обнаруженному в эксперименте, — "феномен Синей Бороды"). В отличие от известного житейского факта под названием "запретный плод сладок" (подтверждение чему было найдено в остроумных экспериментах Д. Брема и Е. Розен, в которых детям запрещалось есть одно из нескольких пирожных, после чего оно оценивалось как более вкусное) феномен Синей Бороды свидетельствует в пользу "чистой" побудительной силы запрета — привлекательности границы как таковой. Моделируя границы, человек смещает демаркационную линию между доступным и недоступным ему в деятельности, создает новые границы и вновь переступает их. Его деятельность движется, а сам человек развивается как личность.

В.А. Петровский

Моделирование инновационное — опыт освоения индивидом случайных последствий собственных действий в качестве закономерных. Когда деятельность индивида приводит к непредсказуемым последствиям, он стремится в мысли или действии восстановить условия, вызвавшие эти последствия, открывает причинно-следственную связь между собственным действием и его возможным эффектом. Предпосылки М. и., по-видимому, имеют врожденный характер. Могут быть выделены три разновидности М. и.: эвристическое моделирование (когда случайные последствия позитивны), фрустрационное моделирование (когда последствия негативны) и моделирование границ (когда очерчиваются условия a priori равно возможных альтернативных исходов).

В.А. Петровский

Моделирование фрустрационное — разновидность моделирования инновационного, заключающаяся в том, что индивид в реальном или идеальном плане повторно осуществляет действия, которые ранее послужили случайной причиной фрустрации. М. ф. — механизм самообучения человека на собственном отрицательном опыте. Предпосылку выделения данной формы активности (В.А. Петровский, 1996) образует самоочевидное положение "отсев предполагает посев". Для того, чтобы отсеять неуспешное действие, неожиданно приведшее к неуспеху, его нужно восстановить — хотя бы в памяти. Иначе говоря, приходится повторять потенциально неуспешные пробы, для того чтобы проверить, какие из них неуспешны. Такова особая форма инновационного моделирования. Предполагается, что вслед за пережитой фрустрацией как результатом случайного происшествия, человек нацеливает активность на моделирование условий, повлекших неуспех или травму. Иногда это ориентировочная активность, производимая в плане образа ситуации, связанной с негативным исходом. Но в ряде случаев не исключено и практическое моделирование условий, ведущих к неблагоприятному результату. Пояснением сказанному может служить простой пример. Разумный человек не станет наступать на грабли дважды. Однако в переносном смысле можно сказать, что ему необходимо наступить на грабли "как минимум полтора раза": первый раз — случайно, второй раз — в условном (идеальном) плане, для того, чтобы в следующий раз не наступить наяву. Проверка же своих опасений может также осуществляться и в плане реального действия, которое призвано либо устранить страх, либо подтвердить его обоснованность (порою такая проверка заключает в себе реальную угрозу и оказывается дезадаптивной). Под этим углом зрения могут быть осмыслены (и переосмыслены) многие факты, полученные в экспериментальных исследованиях и наблюдениях. Например, в экспериментах В.М. Бехтерева испытуемый подвергался легкому удару электрического тока после сигнала. Предполагалось, что в этом случае должен сформироваться "сочетательный рефлекс" избегания (отдергивание). Однако совершенно неожиданно выяснилось, что в некоторых случаях испытуемый намеренно держит палец на электроде после сигнала. Это бывает, когда испытуемый подозревает, что его хотят подвергнуть какому-то неизвестному испытанию. С точки зрения высказанной здесь гипотезы фрустрационного моделирования, такой испытумый своими действиями "идет на обострение" во взаимоотношениях с ситуацией, проясняя для себя ее смысл, провоцируя возможные стрессовые воздействия для дополнительной ориентировки в условиях, которые их вызывают. В данном случае моделирование связи между действием и негативной стимуляцией осуществляется человеком намеренно и притом в реальном плане. Но такая ориентировка может иметь совершенно непроизвольный характер, протекая в плане действия, представления или мысли. В экспериментах Д. Маркварта и П. Арнольда (1952) испытуемый должен был нажать на кнопку в ответ на одну из двух предъявляемых карточек с рисунками. При правильном выборе в экспозиционном аппарате открывается дверца и испытуемый получает карточку. При неправильном выборе испытуемый получает удар электрическим током в руку. После нескольких повторений экспериментатор меняет условия эксперимента, и теперь испытуемого время от времени наказывают током независимо от выбранной карточки. Теперь задача неразрешима. В результате одна из реакций выбора упрочивается и ее непоколебимость тем заметнее, чем чаще она наказывается. М. Майер (1949), изучавший подобные реакции у животных, обозначил их как "поведение без цели". Если принять гипотезу фрустрационного моделирования, то речь могла бы идти о моделировании индивидом условий негативного опыта, о наказании этих попыток, которое вместе с тем является знаком точности ("успешности") нахождения связи между действием и его негативным результатом: наказание здесь подкрепляет реакцию и, т. о., действие, ведущее к наказанию, фиксируется. Прикованность внимания к запрещенному действию — показатель значимости и вместе с тем побудитель той скрытой работы, которую предпринимает субъект, чтобы зафиксировать связь между попыткой и наказанием. Одной из загадочных, на первых взгляд, закономерностей в протекании аффективных, т. е. сильных и относительно кратковременных эмоциональных переживаний, является их сдвиг к концу события (Э. Клапаред). Используя метафору, негативные переживания, связанные с действием, можно уподобить грому, а угрожающее событие сравнимо с молнией; гром устрашает, но опасен не он, а молния, блеснувшая прежде. В чем же тогда функция страха? Один из возможных ответов на этот вопрос состоит в том, что аффекты служат образованию специфического опыта — "аффективных следов, определяющих избирательность последующего поведения по отношению к ситуациям и их элементам, которые прежде вызывали аффект" (А.Н. Леонтьев). Необходимо отметить непроизвольность, а порою и насильственность активности подобного — "полезного" — следообразования. Духовные искания, испытания и борения (например, муки совести, "поиски смысла" — В. Франкл, А.Н. Леонтьев и др.), по-видимому, обязаны своим происхождением активности фрустрационного моделирования.

В.А. Петровский

Моделирование эвристическое — разновидность моделирования инновационного, заключающаяся в стремлении индивида воспроизвести (повторить в мысли или в действии) то, что однажды уже привело его случайно к успеху. М. э. представляет собой механизм самообучения человека на собственном положительном опыте. Являясь предпосылкой какого бы то ни было обучения, механизм М. э. сам в свою очередь не является следствием какого-либо обучения, имея у человека врожденный характер. Механизм М. э., по-видимому, лежит в основе игры и служит одним их необходимых критериев выделения игры среди других в особый вид активности: "Именно новые, только народившиеся, еще не укрепившиеся как нечто привычное, приобретения развития по преимуществу входят в игру" (С.Л. Рубинштейн).

В.А. Петровский

Мотив [лат. movere — приводить в движение, толкать] — 1) побуждение к деятельности, связанное с удовлетворением потребностей субъекта; 2) предметно-направленная активность определенной силы; 3) побуждающий и определяющий выбор направленности деятельности предмет (материальный или идеальный), ради которого она осуществляется; 4) осознаваемая причина, лежащая в основе выбора действий и поступков личности. В психологии выделен ряд особенностей природы и функций М. в регуляции поведения субъекта: побудительная и направляющая функции М. (психоанализ, бихевиоризм, динамическая психология, теория "поля" К. Левина), детерминация поведения человека неосознаваемыми М. (психоанализ), иерархия М. (психоанализ, "гуманистическая психология" и др.), целенаправленность активности (теория деятельности), стремление к равновесию и напряжению как механизмы динамики М. Развитие М. происходит через изменение и расширение круга деятельности, преобразующей предметную действительность. У животных диапазон объектов, выступающих в качестве М., дан от природы и ограничен специфичным для каждого биологического вида кругом приспособительных форм деятельности. У человека же источником развития М. является процесс общественного производства материальных и духовных ценностей. В качестве таких потенциальных М. в онтогенезе выступают присущие данному обществу объективные ценности, интересы и идеалы, которые в случае их интериоризации личностью могут приобрести побудительную силу и стать реально действующими М. Эти М. выполняют функцию смыслообразования, т. е. придают отражаемой в индивидуальном сознании действительности личностный смысл.

А.Г. Асмолов

Мотивация — побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность. Термин "М.", взятый в широком смысле, используется во всех областях психологии, исследующих причины и механизмы целенаправленного поведения человека и животных. По своим проявлениям и функции в регуляции поведения мотивирующие факторы могут быть разделены на три относительно самостоятельных класса. При анализе вопроса о том, почему организм вообще приходит в состояние активности, анализируются проявления потребностей и инстинктов как источников активности. Если изучается вопрос, на что направлена активность организма, ради чего произведен выбор именно этих актов поведения, а не других, исследуются прежде всего проявления мотивов как причин, определяющих выбор направленности поведения. При решении вопроса о том, как, каким образом осуществляется регуляция динамики поведения, исследуются проявления эмоций, субъективных переживаний (стремлений, желаний и т. п.) и установок в поведении субъекта.

А.Г. Асмолов

Мотивировка — рациональное объяснение субъектом причин действия посредством указания на социально приемлемые для него и его референтной группы обстоятельства, побудившие к выбору данного действия. М. отличается от действительных мотивов поведения человека и выступает как одна из форм осознания этих мотивов. С помощью М. личность иногда оправдывает свои действия и поступки, приводя их в соответствие с нормативно задаваемыми обществом способами поведения в данных ситуациях и своими личностными нормами. М. может иногда сознательно использоваться субъектом для маскировки действительных его мотивов.

А.Г. Асмолов

Мотив функциональный — побуждение к деятельности, в которой эмоциональное удовлетворение приносит сам процесс деятельности, а не достигаемый ею — в форме потребления предмета или его создания — результат. Содержательно близкими этому понятию являются понятия функционального удовольствия, функциональных потребностей и т. п. Развитие представлений о том, что деятельность может доставлять удовольствие сама по себе, можно проследить со времен античности. В "Никомаховой этике" Аристотеля такая деятельность рассматривается как признак счастливого, или блаженного, человека, а побуждение к такой деятельности — как побуждение к жизни, так как жизнь понимается как своего рода деятельность. В дидактической психологии XIX в. функциональные потребности связывались с природно обусловленной необходимостью тренировки органов, будь то физический орган (телесно-функциональные потребности) или психологические качества (душевно-функциональные потребности), такие как зрение, слух, речь, эмоции, воля и пр. (В. Ерузалем). В психологии ХХ в. исследованием были охвачены разные виды М. ф. Так, изучение детской игры привело к пониманию игрового поведения как имеющего целью само осуществление деятельности, а не практический результат (В. Штерн, К. Бюлер, А.Н. Леонтьев). Р. Вудвортс (1947) привлек внимание исследователей к существованию такой потребности, как потребность в восприятии, что привело к проведению экспериментальных работ по ориентировочной деятельности (Д. Берлайн, Г. Харлоу) и феноменологическому описанию эмоции интереса (К. Изард). В исследованиях мотивации также можно найти анализ субъективного ощущения "радостной поглощенности жизнью", при которой индивид как бы полностью растворяется в предмете, на который направлена его деятельность, и забывает о существовании собственного Я (М. Вертгеймер, А. Маслоу и др.). По этим исследованиям можно констатировать, что на результативность деятельности М. ф. могут оказывать меньшее влияние, чем, например, достиженческая мотивация, но они играют чрезвычайно важную роль в общем психическом развитии, а также в возникновении состояния жизненного благополучия. Вместе с этим надо признать, что существенная часть связанных с данной проблемой вопросов — о внутренних механизмах М. ф., об их связи с органическими и достиженческими мотивами — раскрыта недостаточно. Определенным залогом успешного их решения может служить интеграция исследований, проводимых в трех предметных областях: исследования детской игры, элементов карнавала в культуре и состояний медитации. При типологическом анализе М. ф. необходимо различать телесно-функциональные мотивы, ориентированные на собственную телесную организацию, связанные с удовлетворением от разрядки физического напряжения и двигательной активности ("мышечная радость") и имеющие прежде всего биологическую основу, и предметно-функциональные мотивы (или предметные интересы), ориентированные на окружающий мир, к которым можно отнести опредмеченные потребности в игре, в общении и эмоциональном переживании, в познании, в художественном творчестве и в которых доминирующую роль играют представления, фантазия и в конечном счете социальные факторы. В качестве средств индивидуальной диагностики М. ф., как правило, используют различные опросники интересов и личностные опросники, в которых личностные признаки выступают как косвенные свидетельства выраженности М. ф. — к таким методикам можно отнести "Шкалу поиска ощущений" М. Цукермана и "Шкалу ориентации на игру" в опроснике "Форма по изучению личности" Д.Н. Джексона.

И.М. Кондаков

Музыкальный слух — социально детерминированная и формирующаяся в процессе развития человека способность различать музыкальные звуки, воспринимать, переживать и понимать содержание музыкальных произведений и воспроизводить их. М. с. — это сложная, многосоставная система, выполняющая познавательную и творческую функции. Многокомпонентность музыкально-слуховой системы обусловлена составом музыкальных звуков, сложностью строения, структуры и содержания музыкальных произведений, многообразием средств художественной выразительности. В зависимости от целей и задач музыкальной деятельности выделяются следующие уровни и виды М. с.: на сенсорном уровне — абсолютный и бинауральный; на перцептивном уровне — звуковысотный, тембровый и динамический; на эмоционально-семантическом уровне — мелодический, гармонический и полифонический; на интегрально-семантическом уровне — чувство формы и архитектонический М. с. Особое место занимает абсолютный слух — локализованная реакция на высоту звука, которая осуществляется на уровне ощущения. Психологическая природа абсолютного слуха проявляется в запечатлении абсолютной высоты звука как индивидуализированного, присущего каждому звуку качества вне зависимости от его интервальных отношений с другими звуками. Это, а также довольно редкое проявление абсолютного слуха среди профессиональных музыкантов дают основания считать абсолютный слух врожденным качеством. Оно подтверждается ранним его проявлением с момента ознакомления ребенка с названиями звуков, что позволяет взрослым фиксировать его наличие. Врожденность абсолютного слуха доказывается также безуспешными попытками его воспитания (М. Майер, В. Келер, Е. Мальцева), его устойчивостью на протяжении жизни музыканта, у которого он обнаружился. Истинный абсолютный слух — это способность называть звуки или воспроизводить их без сравнения с каким-либо звучащим или запечатленным эталоном. В отличие от истинного псевдоабсолютный М. с. развивается благодаря постоянному запечатлению высоты звуков какого-то одного преобладающего тембра в результате длительной интенсивной музыкальной деятельности (при наличии определенных природных предпосылок). Псевдоабсолютный слух отличается большей зависимостью от тембровых и ранее усвоенных моторных ощущений, от воспроизведения высоты звука голосом или на музыкальном инструменте. В музыкальной деятельности большее значение придается относительному М. с., в состав которого входят ладовое чувство и музыкально-слуховые представления; их слабое развитие не может быть восполнено наличием абсолютного слуха.

Дата добавления: 2015-07-20