ЧИСТИЛИЩЕ 3 страница

Белов посидел с Федей еще немного. Ему нравилось общаться с этим доморощенным философом. Тем более, это следовало при­знать, по сути он часто бывал прав. Особенно когда утверждал, что люди гоняются за пусты­ми призраками, а жизни под ногами не замеча­ют. Чем-то он напоминал Саше древнегречес­кого мудреца Диогена, жившего в пустой бочке и как-то пославшего на хрен самого Александ­ра Македонского.

Солнце село, потянуло холодом и Белов, простившись с Федей, пошел домой. Он вошел в бытовку и выложил на стол привезенные из города продукты — бутылку водки, колбасу, сыр, хлеб, помидоры. Сзади хлопнула дверь — пришла Лена.

— Доставай стаканы, — предложил Белов. — Будем ужинать.

Лена принялась молча накрывать на стол. Белов разлил водку в стаканы. Выпили, не чо­каясь. Чтобы хоть как-то разрядить напряжен­ное молчание, Саша спросил.

— Это был Лупу? Что тебе предлагал этот орангутанг?

— Приглашал перебраться к нему жить, — ответила она. — Он это делает не в первый раз. Надоел уже. Но сегодня я подумала — может, согласиться?

— И чем он лучше меня? — недоуменно спросил Саша.

Лена отвернулась, уставилась куда-то в сте­ну. И сказала в сторону:

— Он предлагает мне жить с ним. Причем не из жалости. Он никогда не видел меня без это­го шрама. Я нравлюсь ему такой, какая я есть.

— Ты и мне нравишься такая, какая есть! — сказал Белов искренне...

Утром, когда Саша проснулся, Лены в бы­товке не было. На столе лежал листок бумаги. Это была записка, оставленная Леной. На ней торопливым почерком было выведено: «Спа­сибо. Прости, прощай, я ухожу...»

Белов одним прыжком выскочил из вагончи­ка, Он был вне себя, не соображал, что именно собирается делать, куда бежать, и где искать Ле­ну. Знал только одно — попадись ему сейчас Ми-хай Лупу, он бросится на него, невзирая на сот­ню охранников.

Федя и Витек сидели на куче щебенки неда­леко от поселка. Увидев мечущегося как зверь между вагончиками Александра, они, не сгова­риваясь, бросились к нему. Федя мешком рух­нул под ноги Белову, а Витек навалился сверху и прижал всей тяжестью к земле.

— Пусти! — прорычал с натугой Белов: от на­пряжения у него вздулись жилы на лбу и шее.

Он рванулся и попытался ударить Витька в глаз. Но тот только усилил хватку. Вдобавок выбравшийся из-под них Федя тоже присое­динился к Витьку и сел Белову на ноги. Осо­бенно не помог по причине своей физической маломощности, но сильно мешал Саше ля­гаться.

Наконец Белов выдохся. Он перестал выры­ваться из цепких рук друзей и расслабился.

— Ну ладно, — недовольно буркнул он, — от­пускайте.

— Остыл? — на всякий случай переспросил его Витек.

— Вроде да. Извини...

Все трое поднялись с земли и принялись от­ряхиваться.

— Что, Лена ушла? — догадался Федя. Белов ничего не ответил, только кивнул с

мрачным видом. Он боялся, что если произне­сет слово, то голос его может предательски дрогнуть.

— И куда ты намылился? — теперь вопрос задал Витек. — С Михаем Лупу счеты сво­дить?

Белов на этот раз вообще не прореагировал. Но ответ был и без того написан на его раскрас­невшемся лице.

Витек постучал себя пальцем по лбу.

— Дурак ты, Серый. Ну, прибежал бы ты к нему. И что дальше?

Белов чувствовал себя последним идиотом. Теперь он и сам задался этим вопросом. И от­ветил скорее не Витьку, а самому себе.

— Не знаю. Убил бы, наверно.

Витек и Федя переглянулись с кривыми ух­мылками.

— Ага, убил бы, — ядовито произнес Витек. — Да тебя бы к нему и близко не подпустили. Его охраняют, как Пиночета какого-нибудь. Коро­че, вернулся бы ты снова в ту кучу мусора, от­куда мы тебя выволокли. Только на этот раз осечки могло бы и не случиться.

Федя поддержал Витька.

— Да, с Михаем лучше не связываться. Мы все здесь живем с его согласия. Если он захо­чет, так любой отсюда в пять минут вылетит. А не успеет вылететь — пожалеет. Так что ты потише. И себя, и нас подставишь.

Белов и сам уже понимал, что едва не спорол глупость. Он посмотрел на Витька и Федю, ко­торые с таким трудом спасли его от рокового шага, и почему-то вспомнил Космоса, Фила, Пчелу. Их он не уберег. Сейчас судьба, воз­можно, послала ему новых друзей. И по отно­шению к ним он ведет себя как свинья.

Витек и Федя смотрели на него с тревогой и ожиданием. Белов заставил себя улыбнуться.

— Да идите вы! Какой-то Лупу-шалупу, ну­жен он мне! Я бегал — вас искал.

— Это зачем? — подозрительно поинтересо­вался Федя.

— Так ведь времени — скоро десять, а мы еще ни в одном глазу. Где же твои принципы? Пошли, у меня осталось.

И Белов хлопнул по плечу сначала Федю, а потом и Витька. И сразу спало напряжение. Стало легко. Все трое рассмеялись и направи­лись к его опустевшему вагончику.

XXVI

Операция по захвату ликеро-водочного за­вода, не так давно принадлежавшего Каверину, прошла как по маслу. Шмидта на заводе никто не ждал. Его люди быстро заняли все входы и выходы на проходной, в хранилище, цехах роз­лива и готовой продукции, а сам Дмитрий со своими телохранителями направился в административный корпус и прошел в кабинет ди­ректора. Дверь взломали легко, но справиться с патентованным шведским сейфом не удалось.

— Быстро найти управляющего или директо­ра! Кого угодно, но чтобы у него были ключи! — распорядился Шмидт. — Разыскать, где бы он ни был — дома в постели, на даче, на Канарах!

Директор нашелся гораздо ближе. Он отды­хал в компании секретарши в сауне оздорови­тельного комплекса, расположенного тут же, на территории завода. Ему даже одеться не да­ли и приволокли завернутым в махровую про­стыню. Видимо, отсутствие одежды оконча­тельно деморализовало директора, и ключи он отдал без сопротивления. После этого его ми­лостиво отпустили заканчивать процедуры.

Шмидт быстро изъял всю документацию и печати. С этого момента завод перешел в его руки. Весть об этом мгновенно облетела Моск­ву и сработала как детонатор.

До этого момента все криминальные груп­пировки, зарившиеся на собственность Каве­рина, вынуждены были сохранять нейтрали­тет. Слабые группировки знали, что, начни он первыми, их за такую наглость в порошок со­трут. А сильные хотели захватить сразу иму­щество не только Каверина, но и Белова, при­чем начать следовало с последнего. Победите­лю в борьбе за наследство Белова в качестве бесплатного приза достались бы фирмы Каве­рина. Замысел Ольги, с блеском осуществлен­ный Шмидтом, взорвал ситуацию.

Наутро все объекты, входившие ранее в сферу интересов, либо подчинявшиеся Каверину, были оккупированы боевиками различных преступных группировок. За наследство Бело­ва нужно было еще воевать и воевать, а тут — приходи и бери даром, только не зевай.

Но воевать все равно пришлось и тут. Остав­шейся от Каверина собственности было гораздо меньше, чем ее соискателей. То тут, то там меж­ду вооруженными группами захватчиков вспы­хивали короткие, но ожесточенные схватки.

Милиция сбилась с ног. Омоновцы и собровцы забыли об отдыхе. Патрульные маши­ны и целые автобусы мотались по улицам города, выезжали по тревоге десятки раз на дню. Милицейское руководство подумывало о введении в столицу внутренних войск.

Шмидт, устроив всю эту заваруху, больше ни­каких агрессивных действий не предпринимал. Он стянул все свои силы на собственные объек­ты и мобилизовал их для отражения новых напа­дений. Но никто на него больше не наезжал, всем было не до него. В результате Шмидт и Ольга выиграли столь необходимое им время.

Основное противоборство на фронтах кри­минальной войны развернулось между группи­ровкой Кабана и «синими», то есть уголовни­ками. Закончилось все большой перестрелкой на Царицынских прудах, где боевики обеих группировок применили автоматическое ору­жие и гранаты. Народу с обеих сторон положи­ли немало. Через неделю людям Кабана при­шлось еще раз вступить в бой с азербайджанца­ми из-за рынка.

В результате войны Кабан сильно ослабел, остальные группировки тоже понесли значи­тельные потери. Теперь Шмидт, который не только сохранил, но и приумножил свою воен­ную мощь, мог диктовать собственные усло­вия. Он начал с того, что прямо обвинил Каба­на в беспределе и забил ему стрелку.

Встречу назначили за городом, в Покров­ских карьерах. Накануне Шмидт собрал воен­ный совет. На большом листе бумаги он набро­сал схему предстоящей операции.

— Мы с Арамом пойдем с главной колон­ной. Возьмем машин пять, старых джипов. Мы на них в гонках на выживание участвовать хо­тели. Колян со своими ребятами подтянется заранее и поднимется на высотку к северу от большого карьера. Кабан наверняка приедет раньше нас и займет удобные позиции вот здесь. Тогда холм окажется как раз у него в ты­лу. А Толян с тремя машинами запрет дорогу, по которой они приедут, и ударит в самый критический момент, когда они побегут. Так мы их всех прихлопнем. С Кабаном и его бан­дой пора кончать.

План всем понравился. В установленное время колонна джипов с людьми Шмидта вытянулась вдоль шоссе. В первой машине ехал Арам. Он подвергался наибольшему ри­ску. Если бы колонна попала в засаду, весь огонь сосредоточился бы в первую очередь на нем.

Шмидт ехал в следующем джипе. С Толяном и Коляном он поддерживал связь по мобильнику. Чтобы не демаскировать засаду, Шмидт до­говорился с Николаем, что тот сам будет зво­нить ему...

Встреча состоялась, когда уже стемнело. Во­семь машин Кабана стояли на довольно ровной площадке, выстроившись веером. Приезжать на стрелку раньше времени или опаздывать считалось плохим тоном, но Кабану было на это плевать.

Шмидту стало не по себе, когда его машины выехали на ярко освещенный фарами плац. Он в любой момент ожидал начала стрельбы, но Ка­бан выжидал. Шмидт понял, почему он тянет. При всех своих потерях группировка Кабана все еще была достаточно сильна для того, чтобы сло­мить более слабого противника. К таковым он относил и Шмидта. Кроме того, Кабану хотелось лишний раз самоутвердиться и покуражиться. А где еще это можно сделать, как не на стрелке?

Машины Шмидта выстроились в ряд с за­жженными фарами. Люди выбрались из них и укрылись сзади. Нейтральное пространство между противоборствующими сторонами было освещено ярко, слЪвно цирковая арена. Кабан первым ступил в круг света. Шмидт вышел на­встречу. Они остановились в шаге друг от дру­га. Бойцы с обеих сторон замерли в напряже­нии, боясь пропустить сигнал к началу боя. А в том, что боя не миновать, не сомневался никто из присутствующих.

К ночи воздух стал заметно холоднее. Кабан вышел из машины в длинном черном пальто, застегнутом, по американской гангстерской моде, на все пуговицы. Он воротник и поднял, а руки держал засунутыми в карманы. Шмидт не сомневался, что там у Кабана спрятано по пистолету, и что авторитет не замедлит ими воспользоваться. Но он также был уверен, что тот не успеет этого сделать.

Кабан начал нагло, он чувствовал себя хозяи­ном положения. У него людей было больше, к то­му же они успели занять более выгодные позиции.

— Ну что, братан, перетрем тему, как полага­ется, по понятиям? — спросил он полуутверди­тельно.

Шмидт смерил оппонента с ног до головы презрительным взглядом.

— Окстись, Кабан. Какой я тебе братан, и когда ты жил по понятиям? Интересно, по ка­ким понятиям ты на меня наехал? Людей по­бил, убыток нанес.

Кабан в своем длинном пальто чувствовал себя спеленутым по рукам и ногам, ему было неудобно стоять с руками в карманах. От пота рукояти пистолетов стали мокрыми и скольз­кими. Но и вынуть их он не считал возможным, а стрелять сквозь карманы не мог, поскольку пальто было ему узковато. К тому же он боял­ся подвоха со стороны Шмидта. Все-таки, он его побаивался.

— Это не твое имущество. Белого, — насу­пившись, буркнул он.

Шмидт притворно удивился и развел рука­ми. В отличие от противника, он чувствовал се­бя свободно и уверенно.

— А ты что, решил до его возвращения по­сторожить? Или, может, наследникам в опеку­ны набиваешься? Ты вот что, грабли свои под­бери, а то, неровен час, оттяпать могут.

Кабан набычился. Он, наконец, понял, не сможет поднять стволы в карманах на нужную высоту. А расстегиваться было поздно.

— Не по-пацански базаришь! — запальчиво воскликнул он.

Но Шмидт посчитал официальную часть встречи законченной. Он развернулся и врезал Кабану каменным кулаком в челюсть с правой. Тот опрокинулся на спину, зашелся в порося­чьем визге, который большинство его людей восприняли как сигнал к атаке. С той стороны ударили автоматные очереди.

Но Шмидт был готов к этому. По его рас­четам, яркий свет с обеих сторон должен был помешать противникам вести прицельный огонь. Кроме того, перед тем, как ехать на стрелку, он предусмотрительно надел тяже­лый бронежилет.

Но хотя он кувырком вперед и в сторону по­пытался уйти из-под огня, сначала одна, и в тот же момент вторая пуля прижали его к земле. Несмотря на это, он успел схватить за рукав Кабана, пытавшегося на брюхе отползти в сто­рону своих позиций. О своих пистолетах тот благополучно забыл.

Шмидт приложил авторитета по жирному затылку открытой ладонью так, что тот ткнул­ся лицом в грязь. Кабан молча встал на четве­реньки и с неожиданной скоростью, передвигаясь, как обезьяна, метнулся в направлении сво­их позиций.

Но Шмидту сейчас было не до него. Он от­катился под колеса одного из своих джипов. Его бойцы отвечали на огонь противника дружно и слаженно, им удалось выстрелами погасить фары автомобилей Кабана. Почти од­новременно погасли фары машин Шмидта. В темноте носились огненные пчелы, раздавался мат-перемат стрелков и крики раненных.

В этот момент Дмитрий услышал, как запи­щал его мобильник. Он открыл раскладушку и поднес к уху. Слышно было плохо из-за шума боя, но он узнал голос Коляна.

— Ну что, начали? Открывать огонь? — взволнованно крикнул тот.

Шмидт осторожно выглянул из-за колеса. Еще не все силы Кабана, кажется, втянулись в перестрелку. Вряд ли бандитский авторитет догадался выделить резерв, но все же осторож­ность никогда не мешала.

— Подожди немного, пусть они глубже втя­нутся. Я сейчас с Толяном свяжусь, узнаю, где его группа.

Мобильник Толяна не отвечал. Шмидт пе­резвонил, потом еще раз. Наконец ответил не­знакомый голос.

— Слушаю!

— Толян, это ты? — переспросил Шмидт.

— Алло, кто говорит? — раздался требо­вательный голос в трубке. Шмидта это разо­злило.

— Толяна давай, козел! — проорал он.

— С вами говорит не козел, а полковник Тучков, начальник отдела борьбы с организо­ванной преступностью. Теперь представьтесь вы, а то я подумаю, что от козла и слышу...

Шмидт в ответ лишь выматерился и отклю­чил связь. Сам перезвонил Коляну.

— Алле, Коля, у нас проблемы. Толяна, по­хоже, зажопили менты. Так что мочи!

И тут же с холма, который находился позади позиций, занятых войском Кабана, ударили длинные очереди. Бандиты пришли в замеша­тельство, перешедшее в панику.

— Атас! Зажали! Всех замочат! — послыша­лось с разных сторон.

Огонь со стороны позиций Кабана резко ос­лаб, а потом и почти прекратился. Сначала од­на, а за ней и остальные машины, принадлежа­щие банде Кабана, дав задний ход, устреми­лись к дороге.

Если бы сейчас Толян со своей группой уда­рил по ним с тыла и устроил котел, как немцам в Сталинграде, спастись удалось бы немногим и с Кабаном, скорее всего, было бы покончено. Но этого не произошло. Поливаемые свинцом с холма, люди Кабана попрыгали в машины и стремительно покинули поле боя.

Впрочем, не все. Две из машин оказались так сильно повреждены, что уже не смогли сдви­нуться с места. Одной из них оказался серый «ниссан». Шмидт внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Он был раздосадован. Уничтожить Кабана не удалось. Правда, его радовали два обстоятельства. Во-первых, он одержал над Кабаном решительную победу, а во-вторых, обошелся без потерь со своей стороны. Из его людей ни­кто не погиб, было только двое легко раненых...

С Кабаном пришлось на время замириться. Тот признал свою неправоту и отдал половину контролируемых им точек. Увидев слабость Кабана, на него тут же налетели старые враги и окончательно его общипали. Отныне Кабан пе­решел в категорию мелких гангстеров я с ним можно было больше не считаться. Впрочем, дальнейшие события показали, что это далеко не так.

Непростой разговор получился у Шмидта с Толяном. Милиция тормознула его группу на проселочной дороге. Действовали грамотно. Пе­регородили дорогу «ежом», блокировали все ма­шины сразу. Прежде, чем Толян успел оценить опасность ситуации, ему в лицо уже смотрело дуло собровского автомата. Действовать так опе­ративники могли, только имея точную информа­цию. Чтобы вызволить Толяна и его людей, Шмидту снова пришлось обращаться за помо­щью к Введенскому. К вечеру следующего дня все они оказались на свободе. Оружие и машины были конфискованы в пользу «Фонда помощи сотрудникам правоохранительных органов».

Шмидту не нравилось, что Толян в послед­нее время вел себя излишне самостоятельно. Без согласования со Шмидтом он набрал в свою бригаду новых людей. Теперь ему при­шлось признать, что среди них оказался сту­кач. Объяснить случившееся иначе было не­возможно.

— Мой прокол, — виновато опустил Толян рыжую голову. — Убить меня мало. Набирал людей, торопился, толком не проверил. Думал, как лучше, получилось как всегда..

— Кто сдал? — спросил Шмидт.

— Да, молодой один, из дембелей. Погоняло — Бугай. Вот сука!

— Тащи его сюда, — распорядился Шмидт. Но Толян только почесал рыжую макушку.

— Не получится, командир. Грохнул я этого козла. Могилку могу показать. Все честь по чести.

Шмидт и расстроился, и удивился. Что-то не похоже на Толяна, он семь раз отмерит, один отрежет. Все делает с умом. К чему такая спешка? Видно, поддался эмоциям.

— Зря ты поторопился. Надо было его ко мне доставить, я бы его сам допросил.

Толян сделал обиженное лицо.

— Я его допросил, потом шмальнул в заты­лок. Я так понимаю — сам нагадил, сам и убрал. Да и не такая это была птица, чтобы ты свое время тратил. Мелочь. Проехали.

Но Шмидт так не считал и оказался прав. Буквально на следующий день после заключе­ния мира с Кабаном рядом с его «мерседесом» прогремел взрыв. Взорвалась припаркованная по соседству машина. Водитель Шмидта погиб, сам он был легко ранен в голову. Спасло его только то, что в спешке водитель заехал на стоянку не как всегда — передом, а сдал задом, чтобы потом быстрее выехать. Это стоило ему жизни, но спасло Дмитрия.

Забинтованный, как мумия, он приехал к Ольге. Увидев его, она пришла в ужас. Схвати­ла за руку, потащила за собой в гостиную, уса­дила в кресло. Сама начала нервно ходить по комнате.

— О, господи! Хорошо, что Ванька спит и те­бя таким не видит. Ну почему здесь нельзя ве­сти дела нормально?!

Шмидт удивился: мол, почему нельзя? Это и есть нормальный бизнес, когда есть, что де­лить. А когда делить нечего, это не бизнес.

— Но ведь они могут также взорвать и меня с Ванькой! — возмутилась Ольга.

— Ну, это вряд ли... — Шмидт все разложил по полочкам: — Ты — законная наследница Са­ши. Сначала они должны убить меня, потом попробуют договориться с тобой по-хорошему. И только если и тут не получится, тебя устра­нят. Но не раньше.

Ольга схватилась за голову.

— О чем я?! Несу какую-то чушь! Ты же ра­нен. Чем тебе помочь? Может быть, перевя­зать? Тебе не туго, не болит?

Шмидт рассмеялся, встал и подошел к пей.

— Медицина обо мне уже позаботилась, меня даже хотели оставить в больнице. Но это не повод госпитализации. Так что давай вместе подумаем, что ты можешь для ме­ня сделать? Может быть, на скрипке сыгра­ешь?

— Давай в другой раз. Я сейчас не готова. — Ольга вздохнула: как давно она не брала в руки скрипки! Просто стыдно перед собой.

Они стояли рядом, очень близко, недопустимо близко друг к другу. Шмидт наклонился к ней, обнял и привлек к себе. Она не сопротивлялась. Он легко поднял ее и, несмотря па раненое плечо, отнес на диван. Опустился рядом. Так они лежа­ли в темноте, не двигаясь и ничего не говоря друг другу. Наконец Шмидт решился. Его рука потя­нулась к халату Ольги. Мягким рывком он развя­зал пояс. Но тут же почувствовал, как на его руку легла ее сухая горячая ладонь.

— Извини. Я действительно сейчас не готова. Шмидт убрал руку.

— Я понимаю. Я тоже не в лучшей форме. Ну что же, ночь дана человеку для сна.

— Я постелю тебе в кабинете, — Ольга поднялась и вышла из комнаты...

Утром в кабинет, где спал Шмидт, заглянул Ванька. Увидел человека, укрытого одеялом, разбросанную мужскую одежду и, самое глав­ное, плечевую кобуру с пистолетом, висевшую на спинке стула.

С радостным криком он выскочил в кори­дор, ворвался в спальню Ольги.

— Ура! Папа приехал!

Ольга плохо спала, всю ночь ей снились кошмары. Она с трудом раскрыла глаза и почувствовала, что голова у нее просто раскалы­вается на части.

— Нет, это Дмитрий Андреевич. Не шуми и не прыгай. Он ранен, ему требуется покой и от­дых, — сказала она, с трудом заставив себя сесть на кровати.

Ванька сразу притих, повернулся и, как ма­ленький старичок, шаркая ногами, вышел из спальни. В последнее время Ольга стала заме­чать перемены в характере и настроении сыне. Он по-прежнему с нетерпением ждал возвраще­ния отца. В детской на видном месте висел пред­выборный плакат с портретом Александра Бе­лова. Но она видела, что Ванька все больше при­вязывается к Дмитрию (она как-то незаметно для себя стала называть его в мыслях Митей).

Хорошо это или плохо, она старалась не ду­мать. Также старалась она не думать о судьбе Саши. Если он жив и не хочет появляться, ко­роче, бросил ее с сыном, это его дело. Он сам избрал свой путь. Она не понимала, куда и по­чему он так внезапно исчез, но внутреннее чувство подсказывало ей, что однажды он так же внезапно объявится...

XXVII

Оля поднялась, приняла ванну и приготови­ла завтрак. Из детской в кухню доносился ра­достный визг и звук ударов. Это Ванька моло­тил привезенный Шмидтом боксерский ме­шок. Вскоре к звонкому детскому голоску присоединился бас Шмидта. Ольга заглянула к ним. Шмидт придерживал мешок, а Ванька на­летал на тяжелый снаряд с яростью бойцового петуха и изо всех сил лупил его руками и нога­ми. Бил он так, что Шмидт с трудом удерживал содрогающийся мешок.

Ольга поспешила пресечь это безобразие.

— Эй, пора завтракать! И отстань от Дмит­рия Андреевича. Ему нужен отдых.

Шмидт внимательно посмотрел на нее.

— А что, ты права. Отдых мне действительно нужен. Не съездить ли нам по такому случаю в лес?

— Ура! В лес! — заорал Ванька радостно. Ольга испуганно взглянула на Шмидта.

— В лес? На охоту? Ни в коем случае.

— Почему? — удивился тот.

Ольга неожиданно закрыла лицо руками. Перед глазами у нее предстала картина из про­шлого — крошечный Ванька, стреляющий из отцовского пистолета. И кровь. Кровь Фила, Тамары, Космоса и Пчелы. Она вздрогнула.

— Я ненавижу оружие, — призналась она. — И не хочу, чтобы Ванька к нему привыкал. По крайней мере, с детства. Подрастет, пусть тогда сам выбирает — пистолет или скрипку.

Шмидт подошел к ней и деликатно обнял ее за плечи.

— Не беспокойся, на охоту мы не поедем, обещаю тебе. Я сам ненавижу стрелять в зве­рей. Считаю, что это подло.

— А в людей? — Ольга тут же пожалела о том, что спросила, по делать было нечего. Она стояла и молча смотрела, как Дмитрий будет выходить из неловкого положения.

Шмидт помолчал, чтобы точнее сформули­ровать ответ. Он понимал, что Ольга вольно или невольно была в курсе дел Бригады, и знала о его роли в них. Поэтому он ответил обтекаемо:

— В людей, по крайней мере, первым не стреляю. Стараюсь не стрелять. Короче, не волнуйся, мы поедем на рыбалку. Рыбок, наде­юсь, тебе не жалко?

Ольга мягко отвела его руку и с недоверием посмотрела в глаза. Шмидт выдержал ее испы­тующий взгляд. Она вздохнула.

— Вообще-то рыбок тоже жалко, но раз вам так неймется... Поедете без меня, я сегодня бу­ду занята в «Фонде». Будьте осторожны.

— Не беспокойся, — успокоил ее Шмидт. — С нами поедет Арам. Он возьмет своих парней из Карабаха. Надежные ребята, проверенные...

Выехали рыбаки на двух джипах. Машину Шмидта вел Толян. Он же был и проводником. На другой следовал Арам с бойцами. Они еха­ли довольно долго, пока не выбрались на берег большого озера. Его противоположный берег терялся вдали, склоны соседних холмов густо поросли лесом. Место выглядело па редкость живописным и пустынным.

— Чужие сюда не ездят, а свои по домам си­дят и водку пьют, — объяснил Толян причину отсутствия людей.

Они разбили две палатки на зеленой лужайке, отделенной от береговой линии густы­ми кустами. Ваньке доверили забивать колья обушком маленького топора, чем он страшно возгордился. Когда взрослые начали разжи­гать огонь, мальчик скакал вокруг, как папу­ас. Еще бы — настоящий лагерь, настоящий костер!

Арам лично взялся за приготовление шаш­лыка. Уж он-то знал в этом толк!

— Вы не умеете делать шашлык! — с горяч­ностью южанина воскликнул он. — Разве мясо можно резать на мелкие кусочки, как это у вас принято? Оно просто высохнет над огнем! Ку­сок должен быть большим и сочным!

Чтобы не мешать ему, Шмидт и Толян под­хватили десантную резиновую лодку и напра­вились к озеру. Ваньке доверили нести удочки. Спустили суденышко воду, первым в него за­брался Шмидт. Толян передал ему с рук на ру­ки Ваньку, но сам лезть в лодку отказался.

— Извини, Шмидт, я лучше пойду вздремну до обеда, — заявил он. — Мне эта рыбалка ми­мо кайфа.

— Ну, как хочешь, — сказал Шмидт и от­толкнулся веслом от берега. — Через пару ча­сов приходи за нами. Держи курс вот на те три ветлы. — Он показал рукой на островок метрах в трехстах от берега. — Кстати, забери мой мо­бильник, чтобы не напоминал о работе.

Клев на озере оказался просто бешеным. Счастливый Ванька еле успевал таскать из во­ды одного карася за другим. Правда, рыбешка была в основном более чем скромных размеров, разве что кошке полакомиться, но для мальчика это был сказочный улов.

Прошло немного больше часа. Их лагерь был не виден за кустами, но с его стороны ветер до­носил такие аппетитные запахи жареного мяса, что у Шмидта слюнки потекли. Он подмигнул Ваньке и дал команду сматывать удочки.

Когда Дмитрий подогнал лодку к берегу, у са­мой воды их поджидали двое незнакомых мужи­ков, один был высокий и тощий, как Дон Кихот, второй маленький и круглый, видимо, оба из ме­стных. Они были экипированы для рыбалки в резиновые сапоги и телогрейки, несмотря на теплую погоду. Три удочки, из самых простых, лежали рядом. Увидев богатых горожан, абори­гены не смутились: оба были хорошо навеселе. Толстяк, проявив неожиданно чувство собствен­ного достоинства, вежливо поздоровался и по­просил на полчаса лодку — порыбачить.

— Ну что, Вань, не будем жадинами, дадим и другим покататься? — заговорщицки подмиг­нул мальчишке Дмитрий.

— Дадим! — крикнул тот с энтузиазмом и да­же подпрыгнул несколько раз на месте так, что расплескалась вода из пластикового ведра с до­бычей, которое он держал в руке.

Ваня гордо продемонстрировал «начинаю­щим» рыбакам свой улов. Вот мол вам, учи­тесь, как надо рыбу ловить!

— Раньше вечера мы отсюда все равно не тронемся, так что пользуйтесь, — доброжела­тельно кивнул мужикам Шмидт. — И плащи возьмите наши, на воде сегодня сыровато.

Рыбаки уплыли, а Шмидт и Ваня задержа­лись на берегу. Ванька, стоя на коленях, сорти­ровал рыбу и нанизывал се на кукан из длинно­го ивового прута.

Шмидт сидел рядом и задумчиво смотрел на мальчика. Хороший парень. Как же все-таки быть? Ванька явно к нему привязался. Что ждет Ивана, если и его, и Ольгу достанут кон­куренты? А сам он, имел ли он право на буду­щее? Он, отдавший приказ убить Белова и, ка­жется, завоевавший сердца его жены и сына...

Громко захлопали выстрелы. Дмитрий среа­гировал на опасность немного раньше, чем они раздались. Сработал инстинкт или опыт, при­обретенный в горячих точках, или и то, и дру­гое. Он успел схватить Ваньку за мгновение до того, как тот готов был вскочить и закричать от испуга, повалил его на землю и прикрыл собой. Стреляли в двух местах одновременно. С бере­га по лодке и за кустами. Там, где был разбит их лагерь.

Две длинные очереди, выпущенные, как по­казалось Шмидту, из пулемета, располосовали резиновую лодку и сидевших в ней людей. Шмидт прижал к себе мальчика, осторожно, чтобы не придушить, зажал ему рот. Лег набок и, отталкиваясь ногами, переместился вместе с ним в кустарник, покрывавший берег озера. Тот, кто стрелял по лодке, наверняка считал рыбаков убитыми, и разочаровывать киллера ему не хотелось.

«Но кто стрелял? Неужели Арам предал?» — пронеслось в голове Шмидта и осторожно вы­глянул из кустов.

В этот момент на берегу озера появились люди. Первым к воде бежал Арам. Он сильно хромал на одну ногу — видимо, был ранен. За ним из леса высыпало человек пять в камуфля­же и черных шапках-масках с прорезями для глаз. Все как один с «Калашниковыми». Такой же был у Арама. Он обернулся, собираясь дать очередь по преследователям. Но прозвучал только одиночный выстрел, и автомат Арама замолчал. В тот же момент он упал, срезанный ответными сериями. Значит, Арам не преда­тель! Тогда кто?

Один из преследователей с раздражением сдернул с головы шапку и вытер ею потное ли­цо. Первое, что бросилось Шмидту в глаза, был ярко-рыжий цвет его шевелюры.

Анатолий? Не может быть! Ему-то чего не хватало? Ведь он был правой рукой Шмидта. Он вспомнил стремление Толяна во всем дей­ствовать самостоятельно... Ответ напрашивал­ся сам собой. Зачем быть правой рукой, если можно стать шефом? Шмидт чуть было не за­стонал от досады и еще плотнее прижался к земле...

Дата добавления: 2015-07-26