Письмо 118

От кавалера Дансени к маркизе де Мертей Если верить календарю, обожаемый друг мой, вы отсутствуете всего двадня, если же верить моему сердцу - то два столетия. А ведь следует верить,как вы сами мне говорили, прежде всего своему сердцу. Значит, давно пришлавам пора возвращаться, и все дела ваши должны быть более чем закончены. Каквы хотите, чтобы я интересовался вашим процессом, если - выиграете вы егоили проиграете - я все равно должен платить издержки тоской от разлуки свами? О, как мне хотелось бы побраниться с вами, и какая досада - иметьтакую основательную причину сердиться и не иметь права на это. А разве не подлинная неверность, не самая черная измена - оставитьдруга вдали от себя, после того как вы приучили его не уметь без васобходиться? Сколько бы вы ни советовались со своими адвокатами, - для такойжестокости они оправдания не отыщут. И, кроме того, эти люди знают толькодоводы, идущие от разума, а их недостаточно, чтобы ответить на запросычувства. Что касается меня, то после всех ваших уверений, что поездку эту выпредприняли, повинуясь голосу разума, я совсем рассорился с этим разумом. Яне желаю больше его слушать, даже тогда, когда он велит мне забыть вас.Совет этот, однако, очень разумный и, кстати сказать, не такой ужнеосуществимый, как вам может показаться. Для этого достаточно было быпотерять привычку беспрестанно думать о вас, а здесь - будьте уверены -ничто бы мне о вас не напоминало. Наши самые красивые женщины, которые считаются наиболееочаровательными, настолько все же не могут сравниться с вами, что по нимнельзя составить о вас ни малейшего представления. Я даже думаю, что, наизощренный взгляд, между ними и вами окажется тем больше различий, чембольше по первому впечатлению было сходства; что бы они ни делали, как бы нинапрягали силы и уменье, им всегда будет не хватать одного - быть именновами, а ведь в этом-то и состоит ваше очарование. К сожалению, когда дни такдолго тянутся и нет никакого дела, начинаешь мечтать, строить воздушныезамки, создавать себе химеры. Мало-помалу воображение воспламеняется,стараешься как можно лучше разукрасить творение своей мечты, собираешь в умевсе, что особенно привлекает, наконец, рождается совершенный образ, и тутвоображаемый портрет возвращает мысль к оригиналу, и с удивлениемубеждаешься, что все время только одно и делал: думал о вас. Вот и внастоящую минуту я впал почти в такое же заблуждение. Может быть, выдумаете, что я принялся писать вам, чтобы говорить о вас? Нисколько: я хотелот вас отвлечься. Мне нужно было поговорить с вами о многих вещах,непосредственно к вам не относящихся и, как вы знаете, весьма и весьма дляменя важных. А отвлекся я как раз от них. С каких же это пор очарованиедружбы отвлекает от чар любви? Ах, если приглядеться повнимательней, можетбыть, мне есть в чем себя упрекнуть! Но - тсс! Забудем этот легкий грех,чтобы вновь не впасть в него, и пусть о нем не узнает даже мой друг. Но почему, почему вас нет здесь, чтобы ответить мне, чтобы вернуть меняна путь истинный, чтобы говорить со мной о моей Сесили и увеличивать, еслиэто только возможно, счастье любви к ней сладостной мыслью, что люблю явашего друга? Да, нечего скрывать, любовь, которую она мне внушает, сталадля меня еще драгоценней с тех пор, как вы соблаговолили выслушать моепризнание в ней. Мне так радостно открывать перед вами мое сердце, заниматьваше сердце моими чувствами, вверять ему их все без остатка! Мне кажется,что они становятся дороже для меня по мере того, как вы благоволитепринимать их. А потом я гляжу на вас и думаю: "Вот кто хранит все моесчастье". О своих делах я ничего нового сообщить не могу. Последнее полученное отнее письмо увеличивает и укрепляет мои надежды, но вместе с тем отдаляет их.Однако доводы ее так чувствительны и благородны, что я не могу ни порицатьее, ни жаловаться. Может быть, вы не вполне понимаете то, что я пишу, нопочему вас здесь нет? Хотя другу можно все сказать, не все, однако,напишешь. Любовным же тайнам свойственна особая хрупкость: их нельзяотдавать на волю ветра. Если их порою и выпускаешь на свет божий, за нимивсе же надо присматривать; надо, если можно так выразиться, своими глазамипроследить за тем, как они войдут в новую свою обитель. Ах, возвращайтесьже, мой пленительный друг. Вы сами видите, как необходимо ваше присутствие.Забудьте, наконец, тысячи разумных доводов, удерживающих вас там, где высейчас находитесь, или же научите меня жить там, где вас нет. Имею честь и проч. Париж, 19 октября 17...

Дата добавления: 2015-07-18