IV ДРАКОНЫ

В мире много забавных вещей, и среди них мнение белого человека, что он в меньшей степени дикарь, нежели другие дикари.

Марк Твен

Тройки

– Блядь, как холодно, – прошептала Шай.

Они нашли спокойное местечко между замороженными корнями деревьев, но когда ветер расходился, это было как пощечина; и даже с куском одеяла, дважды обернутым вокруг ее головы, так что видны были только глаза, лицо Шай было красным и зудело, как после хорошего удара. Она лежала на боку, ей нужно было отлить, но она не смела снять штаны, поскольку, вдобавок ко всему дискомфорту, это закончилось бы желтой сосулькой, торчащей из ее жопы. Она туго запахнула плащ и покрытую инеем волчью шкуру, что дал ей Свит, скрючила онемелые пальцы ног в ледяных сапогах и прижала омертвевшие кончики пальцев рук ко рту, чтобы хоть немного отогреть их остатками дыхания.

– Блядь, как холодно.

– Это еще ничего, – проворчал Свит. – Однажды я на два месяца застрял в сугробах в горах неподалеку от Хайтауэра. Было так холодно, что спиртное замерзало в бутылках. Приходилось бить стекло и передавать выпивку по кругу кусками.

– Шшшш, – прошептала Плачущая Скала, легчайший выдох пара вылетел из ее посиневших губ. До этого момента Шай думала, не замерзла ли та до смерти много часов назад с трубкой, зажатой во рту. Она вряд ли даже моргала за все утро, глядя на Бикон через кустарник, который они установили прошлой ночью в качестве укрытия.

Смотреть там было особо не на что. Лагерь выглядел мертвым. На одной улице снега намело до дверей, он был толстым на крышах, с оскалившимися зубами блестящих сосулек, чистым, но испещренным следами одного любопытного волка. Не было дыма из труб, не было света из замерзших створок полупогребенных палаток. Старые тачки были просто белыми холмиками. В сломанной башне, которая в каком-то забытом прошлом должно быть служила маяком, в честь которого назвали это место, не было ничего, кроме снега. Кроме унылых завываний ветра в чахлых соснах и ставней, издающих где-то стук-стук-стук, место было тихим, как могила Иувина.

Шай никогда не была сильна в ожидании, это не было новостью, но то, как они лежали здесь в кустах и наблюдали, слишком сильно напоминало о ее днях вне закона. На животе в пыли, с Джегом, который все жевал, жевал, плевал и снова жевал у нее над ухом; и с Нири, с которого лилось нечеловеческое количество соленого пота; ожидая сбившихся с пути путешественников, неудачно заехавших на дорогу внизу. Она притворялась преступником, Смоук, полубезумной от подлости, хотя на самом деле чувствовала себя болезненно неудачливой маленькой девочкой, полубезумной от постоянного страха. Страха перед теми, кто ее преследовал, и перед теми, кто был с ней, и больше всего перед собой. Не зная, что она сделает дальше. Словно какой-то злобный сумасшедший управлял ее голосом и руками, используя ее как марионетку. От этой мысли ей хотелось выбраться из своей воспаленной кожи.

– Лежи спокойно, – прошептал Ламб, неподвижный, как упавшее дерево.

– Зачем? Ни черта там нет, место мертво как…

Плачущая Скала подняла узловатый палец, подержала его перед лицом Шай, затем мягко наклонила его в сторону деревьев на дальней стороне лагеря.

– Видишь те две большие сосны? – прошептал Свит. – И те три скалы, как пальцы, между ними? Вот где укрытие.

Шай пялилась на этот бесцветный клубок камня, снега и дерева, пока не заболели глаза. Затем она уловила легчайшее подергивание движения.

– Это один из них? – выдохнула она.

Плачущая Скала подняла два пальца.

– Они ходят парами, – сказал Свит.

– О, она хороша, – прошептала Шай, чувствуя себя настоящим новичком в этой компании.

– Лучшая.

– Как мы выгоним их оттуда?

– Они сами себя выгонят. Как только пьяный безумец Коска выполнит свою часть.

– Далеко не факт, – пробормотала Шай. Несмотря на болтовню Коски о спешке, его люди целых две недели околачивались вокруг Криза, как мухи вокруг навоза, "для пополнения запасов", то есть были источником любого вида отвратительного хаоса и постоянных опустошений. Им понадобилось даже больше времени, чтобы протащиться несколько дюжин миль по высокому плато между Кризом и Биконом, когда погода стала устойчиво холодной; множество самых амбициозных шлюх Криза, игроки и торговцы тащились вслед в надеждах урвать любые деньги, что наемники каким-то образом не потратили. И все это время Старик улыбался, глядя на эту медлительную неразбериху, словно это был в точности план, который они обсуждали, и травил бородатые байки о своем славном прошлом своему идиоту биографу. – По мне так слова и действия у этого ублюдка совсем не вяжутся…

– Шшшш, – прошипел Ламб.

Шай вжалась в грязь, когда стая потревоженных ворон, каркая, взлетела в морозное небо. Донеслись приглушенные ветром крики, звуки упряжи, затем в поле зрения появились всадники. Двадцать или больше, с трудом двигались через снег, нанесенный в долину и сделавший продвижение чертовски сложным; всадники проваливались и вылезали, и стегали лошадей по испускающим пар бокам, чтобы заставить их идти дальше.

– Пьяный безумец появился, – пробормотал Ламб.

– В этот раз. – У Шай было сильное чувство, что у Коски это не вошло в привычку.

Наемники слезли с лошадей и рассредоточились по лагерю, откапывая двери и окна, вскрывая ткань палаток, твердую, как дерево, издавая крики и вопли, которые в этой зимней безжизненности звучали шумно, как битва конца времен. То, что эти отбросы были на ее стороне, заставляло Шай сомневаться, была ли она на правильной стороне; но она была там, где была. Делать все возможное из разных видов дерьма – вот история ее жизни.

Ламб потрогал ее руку, и она посмотрела на укрытие, куда указывал его палец; заметила темную фигуру, которая, держась низко, быстро двигалась через деревья и быстро исчезла в путанице веток и теней.

– Один пошел, – проворчал Свит, не сдерживая голос, поскольку наемники устроили ад. – Если повезет, этот побежит прямо к их скрытым местам. Прямо в Ашранк, и скажет Людям Дракона, что в Биконе двадцать всадников.

– Иногда сильный кажется слабым, – пробормотал Ламб, – а иногда слабый кажется сильным.

– Что насчет другого? – спросила Шай.

Плачущая Скала убрала трубку и достала крючковатую дубинку как красноречивый ответ, затем гибко, словно змея, ускользнула за дерево, к которому до этого прислонялась.

– За работу, – сказал Свит и начал пробираться за ней, и двигался он намного проворнее и быстрее, чем Шай когда-либо видела. Она наблюдала, как два старых скаута ползли между черными стволами деревьев, по снегу и упавшим сосновым иголкам, к укрытию и за пределы видимости.

Она осталась дрожать в замерзшей пыли рядом с Ламбом и ждать чего-то еще.

С Криза он стал брить голову, и было похоже, что он сбривал и все чувства; суровые морщины, суровые кости и суровое прошлое были на виду. Нож Савиана убрал швы, и следы боя с Гламой Голденом быстро спадали; скоро они затеряются среди остальных шрамов. Жизнь среди насилия была настолько ясно написана на этой избитой наковальне лица, что она понятия не имела, как не прочла этого раньше.

Трудно поверить, как легко было когда-то говорить с ним. Или говорить ему, по крайней мере. Старый добрый трусливый Ламб, он никогда не удивит. Надежный и комфортный, как будто разговариваешь сам с собой. Теперь с каждым днем между ними была все более широкая и опасная пропасть. Так много вопросов кружилось в ее голове, она открыла рот, и ответ на тот, что сорвался, не сильно ее волновал.

– Значит, ты выебал Мэра?

Ламб долго не говорил, так что она подумала, что он и не собирается.

– Со всех сторон, и не жалею ни мгновения.

– Думаю, ебля все еще может быть чудесной штукой для людей, достигших определенного возраста.

– Несомненно. Особенно, если прежде у них ее было немного.

– Это не остановило ее от того, чтобы воткнуть тебе нож в спину, когда ей это было удобно.

– А Темпл много тебе наобещал, прежде чем выскочил в твое окно?

Шай почувствовала необходимость в паузе.

– Да нет.

– Хм. Думаю, то, что ты ебешь кого-то, не значит, что он не станет тебя наебывать.

Она сделала длинный, холодный, парящий выдох.

– Для некоторых из нас, похоже, лишь увеличивает шансы на это…

Появился Свит; он тяжело пробирался через сосны недалеко от укрытия, неловкий в своей огромной шубе, и махнул рукой. Плачущая Скала последовала за ним и наклонилась, чистя дубинку в снегу, оставляя легкое розовое пятно на чистом белом.

– Полагаю, все кончено, – сказал Ламб и поморщился, садясь на корточки.

– Полагаю. – Шай крепко обхватила себя; слишком холодно, чтобы чувствовать что-то кроме холода. Она повернулась, впервые взглянув на него с тех пор, как они начали говорить. – Могу я задать тебе вопрос?

Мышцы его челюсти напряглись.

– Иногда неведенье лучшее лекарство. – Он повернул на нее этот странный, больной, виноватый взгляд, словно человек, которого застали за совершением убийства, и он знает, что игра окончена. – Но я не знаю, как тебя остановить. – У нее засосало под ложечкой, и она с трудом могла заставить себя говорить, но и стоять молча тоже не могла.

– Кто ты? – прошептала она. – Я имею в виду… кем ты был? Я имею в виду – черт!

Она уловила движение – фигуру, несущуюся через деревья к Свиту и Плачущей Скале.

– Черт! – И она побежала, споткнулась, наткнулась, на краю ложбины налетела онемевшей ступней на корягу и закувыркалась через кусты, поднялась и побежала по голому склону; ноги так увязали в снегу, что казалось, она тащит позади два гигантских каменных сапога.

– Свит! – прохрипела она. Фигура выломилась из деревьев, и по нетронутому снегу помчалась к старому скауту; мелькнуло рычащее лицо, блеснул клинок. Никаким способом Шай не могла попасть туда вовремя. Она ничего не могла сделать.

– Свит! – скорбно крикнула она еще раз, и он посмотрел вверх, улыбаясь, потом вбок, глаза внезапно расширились, он отскочил, когда на него налетела темная фигура. Вдруг она закрутилась в воздухе, резко упала и начала кувыркаться по снегу. Плачущая Скала поспешила к ней и ударила дубинкой по голове. Мигом позже Шай услышала резкий хруст.

Савиан убрал с пути несколько веток и побрел к ним по снегу, хмурясь на деревья и спокойно взводя свой арбалет.

– Хороший выстрел, – крикнула Плачущая Скала, засовывая дубинку за пояс и зажимая зубами трубку.

Свит натянул обратно шляпу.

– Она говорит, хороший выстрел! Черт возьми, я чуть не обосрался!

Шай стояла, уперев руки в боки, пытаясь восстановить парящее дыхание, грудь горела от ледяного холода.

Ламб шел позади нее, убирая меч в ножны.

– Похоже, иногда они ходят тройками.

Дата добавления: 2015-07-18