Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава двадцать первая. Кажется, мы играем несколько часов, или дней, или даже лет

Читайте также:
  1. I. Первая половина XIX в.
  2. Арлин: Двадцать семь лет; росла в семье, где практиковалось насилие, пыталась защитить свою мать и родственников.
  3. Беседа 1. О посте первая
  4. Библиотека Киевской Софии – первая русская библиотека
  5. ВО ИМЯ ХРИСТОВО НАЧИНАЕТСЯ ПЕРВАЯ КНИГА ИСТОРИИ
  6. Во Франции первая газета была основана в ... году.
  7. Второго десятистишия первая часть (стихи 12—15)

 

Кажется, мы играем несколько часов, или дней, или даже лет. А может, прошло всего несколько секунд. Я уже и не знаю. Мы ускоряемся, а затем неминуемо замедляемся, инструменты ревут в наших руках. То мы серьезные. То мы смеемся. То затихаем. То снова кричим. Сердце колотится в груди все быстрее, будоража кровь, все мое тело в унисон вибрирует с каждой струной, и в памяти всплывает неписаная истина: концерт — вовсе не значит быть стоячей мишенью перед тысячами незнакомцев. Он символизирует единение. Он подразумевает гармонию.

Когда мы, наконец, делаем перерыв, с меня пот течет в три ручья, а Миа дышит так тяжело, будто только что пробежала кросс в десятки миль. Мы сидим в тишине, отзвуки нашего частого дыхания синхронно замедляются, удары сердец выравниваются. Я смотрю на часы. Начало шестого. Миа ловит мой взгляд и кладет смычек.

- Что теперь? — Спрашивает она.

- Шуберт? Рамоунз? — Предлагаю я, хотя понимаю, она имела в виду не заявки. Но я не могу думать ни о чем другом, кроме игры, потому что впервые за столь долгое время пальцы жаждут струн больше всего на свете. И я боюсь неизвестности, скрывающейся там, где кончается музыка.

Миа указывает на цифровые часы, зловеще мигающие с подоконника.

- Думаю, ты не успеешь на свой рейс.

Я пожимаю плечами. Есть еще, по крайней мере, с десяток других рейсов до Лондона этой ночью.

- Ты успеваешь на свой?

- Я не хочу на свой рейс, — произносит она застенчиво. — У меня есть один свободный день перед началом концертов. Я могу улететь завтра.

И вдруг яснее ясного я представляю себе, как Олдос мечется по залу ожидания авиакомпании Верджин Американ, удивляется, где меня черт носит, названивает на мой мобильник, который все еще отлеживается на гостиничном ночном столике. Я вспоминаю о Брин в Лос-Анджелесе, не догадывающейся о том, какой силы землетрясение разворачивается здесь в Нью-Йорке и уже посылает настоящий цунами в ее направлении. И понимаю, что прежде, чем планировать будущее, необходимо разобраться с настоящим.

- Мне надо сделать пару звонков, — говорю я Мии. — Моему менеджеру, который сейчас ждет меня… и Брин.

- Ах, да, конечно, — произносит она с поникшим лицом, опрометью вскакивая на ноги и в суматохе чуть не роняя свою виолончель. — Телефон внизу. И мне тоже надо позвонить в Токио, правда, у них там сейчас середина ночи, поэтому я просто отправлю электронное письмо, а позвоню позже. И мой агент…

- Миа, — прерываю ее я.

- Да?

- Мы справимся.

- Правда? — Она выглядит не совсем уверенной.

И хотя сердце все еще оглушительно колотится в груди, а кусочки мозаики продолжают неопределенно вращаться, я киваю, когда она вкладывает в мою руку беспроводной телефон. Я выхожу в тихий, уединенный сад, залитый вечерним светом, под взволнованное стрекотание цикад.

Олдос поднимает трубку после первого гудка, и в то мгновение, как я слышу его голос и начинаю говорить, заверяя, что со мной все в порядке, с губ начинают слетать совершенно готовые пункты плана, будто я их долго и кропотливо обдумывал накануне. Я объясняю, что сегодня не поеду в Лондон, что не буду сниматься в клипе, и не буду давать никаких интервью, но я прилечу в Англию к началу нашего европейского тура и отыграю концерты, все до единого. О последней части плана, складывающегося у меня в голове — о той части, что в своей расплывчатой форме прочно укоренилась во мне еще ночью на мосту — я умалчиваю, но, думаю, Олдос чувствует это.

Я не вижу его, поэтому не могу знать наверняка, моргает он или вздрагивает или выглядит потрясенным, но он держит оборону.

- Ты точно сдержишь все свои гастрольные обязательства? — повторяет он.

- Точно.

- Что мне передать группе?

- Если хотят, они могут снимать клип без меня. Я встречу их на Гилфордском Фестивале, — отвечаю я, ссылаясь на крупный музыкальный фестиваль в Англии, с которого начинается наш тур. — Там я им все и объясню.

- Где ты будешь все это время? На случай, если ты кому-нибудь потребуешься?

- Скажи этому кому-нибудь не требовать меня, — поясняю я.

Следующий звонок труднее. И почему я не выбрал другой день, чтобы бросить курить?! Сделав несколько глубоких вдохов, как мне показывали врачи, я просто набираю номер. Дорога в тысячу миль начинается с десяти цифр, верно?

- Так и думала, что это ты, — говорит Брин, услышав мой голос. — Ты снова потерял телефон? Где ты?

- Я все еще в Нью-Йорке. В Бруклине, — я делаю паузу. — С Мией.

На том конце повисает мертвая тишина, и я заполняю эту тишину монологом, который является — чем?… Я не знаю: кратким экскурсом в прошлую ночь, случившуюся по чистой случайности, признанием того, что между нами никогда не было все гладко, гладко в том смысле, как она этого хотела, и в результате, я оказался ужасным парнем. Я озвучиваю ей свою надежду, что она еще встретит свою любовь.

- Да уж, несомненно, — хмыкает она, стараясь звучать равнодушно, но выходит не очень. Следует долгая пауза. Я ожидаю ее гневной тирады, встречных обвинений и прочего. Но она молчит.

- Ты еще здесь? — спрашиваю я.

- Да, просто думаю.

- О чем?

- Думаю о том, предпочла бы я, чтобы она умерла тогда.

- Господи, Брин!

- Заткнись! Ты не в праве играть в оскорбленного. В любом случае, не сейчас. И ответ — нет. Я не желаю ей смерти. — Она замолкает. — Чего не могу сказать на счет тебя. — И вешает трубку.

Я стою там, по-прежнему прижимая телефон к уху, вбирая последние слова Брин, гадая, был ли в ее враждебности хоть намек на прощение. Не знаю, важно ли это, потому что как только я чувствую прохладный воздух, я испытываю облегчение, и спокойствие разливается по телу.

Наконец, я поднимаю голову. Миа выглядывает из-за раздвижных дверей, ожидая прояснений. Все еще пребывая в ошеломленном состоянии, я машу ей рукой, и она медленно подходит к выложенному кирпичом патио, где я и стою, вцепившись в телефон. Она хватается за верхушку трубки, будто та — эстафетная палочка, ждущая передачи.

- Все в порядке? — спрашивает она.

- Я освобожден, скажем так, от моих прежних обязательств.

- От гастролей? — удивляется она. Я качаю головой.

- Нет, не от гастролей, но от всей хрени, предшествующей им. И от других, эм… осложнений.

- Ясно.

Мы просто стоим там какое-то время, лыбясь как идиоты и вцепившись в телефон. Наконец, я отпускаю его, осторожно вызволяю трубку из ее захвата и кладу ее на металлический столик, ни на секунду не выпуская ладони Мии из своей руки.

Я провожу пальцем по мозоли на ее большом пальце, поочередно по каждой костяшке и вверх вокруг запястья. В одно мгновение это стало так естественно, это стало привилегией. Я прикасаюсь к Мии. И она это позволяет. И не просто позволяет, а закрывает глаза и тянется к моему прикосновению.

- Это все реально? Неужели мне позволено держать эту руку? — спрашиваю я, поднося ее ладонь к своей небритой щеке.

Улыбка Мии словно тающий шоколад. Словно убойное гитарное соло. Словно все прекрасное, что есть в этом мире.

- Ммм, — единственный ее ответ.

Я притягиваю ее к себе. Тысячи солнечных лучей вырываются из груди.

- Позволено ли мне сделать так? — спрашиваю я, беря ее за руки и кружа по двору в медленном танце. Ее лицо озаряет улыбка.

- Позволено, — шепчет она.

Я пробегаю пальцами вверх и вниз по ее обнаженным предплечьям. Вальсирую с ней вокруг кашпо, пестрящих благоухающими цветами. Зарываюсь носом в ее волосы, вдыхаю ее аромат, аромат Нью-Йоркской ночи, впитавшийся в нее. Прослеживаю ее взгляд, устремленный вверх, к небесам.

- Значит, ты думаешь, они смотрят на нас? — интересуюсь я, даря шраму на ее плече мимолетный поцелуй и чувствуя, как жаркие стрелы пронзают каждую часть моего тела.

- Кто? — спрашивает Миа, прижимаясь ко мне и слегка дрожа.

- Твоя семья. Ты вроде считаешь, они присматривают за тобой. Думаешь, они видят это? — Я обхватываю ее вокруг талии и целую прямо за ушком. Раньше это сводило ее с ума, и, судя по резкому вдоху и ноготкам, впившимся мне в бока, сводит до сих пор. До меня вдруг доходит, что есть что-то жуткое во всех этих вопросах, но для меня это не кажется таковым. Прошлой ночью мне было стыдно от мысли о том, что ее родители знают о моих поступках, но сейчас я не то чтобы хочу, чтобы они видели это, но хочу, чтобы они знали об этом, о нас.

- Предпочитаю думать, что они предоставляют мне немного уединенности, — говорит она, открываясь словно подсолнух поцелуям, которыми я осыпаю ее скулы. — Но мои соседи определенно все видят.

Она проводит руками по моим волосам, и у меня такое ощущение, что она пропустила электрический ток по черепу — если бы казнь на электрическом стуле была такой приятной.

- Привет, соседушки, — протягиваю я, пальцем выводя ленивые узоры вокруг основания ее ключицы.

Ее руки ныряют под мою футболку, мою грязную, старую, счастливую черную футболку. Прикосновения уже вовсе не кроткие. Скорее исследующие, а подушечки пальцев начинают посылать сигнал о крайней необходимости азбукой Морзе.

- Если это продлится чуть дольше, мои соседи станут зрителями незабываемого шоу, — шепчет она.

- Мы артисты, в конце концов, — отвечаю я, проскальзывая руками под ее блузку и проводя ими вверх вдоль всей длины торса, затем обратно вниз. Наша кожа просится наружу, словно магниты, слишком долго лишенные своих разноименных зарядов.

Я провожу пальцем вдоль ее шеи, линии скул, обхватываю рукой подбородок. И останавливаюсь. На мгновение мы замираем, всматриваясь друг в друга, смакуя момент. И затем внезапно обрушиваемся друг на друга. Миа отрывает ноги от земли и оборачивает их вокруг моего торса, зарываясь пальцами в волосы. Мои собственные руки запутываются в ее прядях. И наши губы. Недостаточно кожи, недостаточно слюны, недостаточно времени для тех потерянных лет, что наши губы пытаются компенсировать, найдя друг друга. Мы целуемся. Электрический поток достигает своего максимума. Должно быть, по всему Бруклину перебои со светом.

- В дом! — Миа наполовину приказывает, наполовину умоляет, и с ее ногами все еще обернутыми вокруг меня я несу ее обратно в крошечный дом, обратно на диван, где всего несколько часов назад мы спали вместе, но порознь.

В этот раз сна ни в одном глазу. И мы вместе, как единое целое.

 

Мы засыпаем, просыпаясь посреди ночи от голода. Заказываем еду на дом. Едим наверху на ее кровати. Это похоже на сон, и его самая невероятная часть — пробуждение на рассвете. Рядом с Мией. Я вижу ее спящий силуэт и чувствую себя самым счастливым человеком на земле. Притягиваю ее ближе к себе и снова засыпаю.

Но когда я снова просыпаюсь несколько часов спустя, Миа сидит на стуле у окна, поджав ноги и укутавшись в старое шерстяное одеяло, связанное ее бабушкой. Она выглядит несчастной, и страх, пулей пронзающий сердце, несравним ни с чем, что я испытывал прежде. А это о многом говорит. Единственная мысль, пульсирующая в голове: «Я не могу потерять тебя снова. В этот раз это и правда убьет меня».

- Что случилось? — спрашиваю я, пока не струсил и не совершил какую-нибудь глупость, вроде того, чтобы убежать прежде, чем сердце превратится в кусок пепла.

- Я просто вспоминала школу, — произносит она печально.

- Да, это любого вгонит в тоску.

Миа не попадается на удочку. Она не смеется. Она сползает на стуле.

- Я думала о том, что мы снова оказались в той же лодке. Как когда я собиралась в Джуллиард, а ты… туда, где ты сейчас. — Она опускает голову, накручивает кусочек шерстяной нитки от одеяла на палец, пока кожа на кончике не бледнеет. — За одним исключением: тогда у нас было больше времени, чтобы поразмыслить над этим. А сейчас у нас есть только день, точнее был день. Прошлая ночь была удивительной, но это только одна ночь. Мне и, правда, нужно улетать в Японию через каких-то семь часов. А тебя ждет группа. Гастроли.

Она вытирает глаза основанием ладоней.

- Миа, перестань! — Мой голос эхом отскакивает от стен спальни. — Мы больше не в школе!

Она смотрит на меня в замешательстве, вопрос незримо парит в воздухе между нами.

- Послушай, у меня тур начинается только через неделю.

Искра надежды начинает заряжать пространство между нами.

- И знаешь, я тут подумал, я так давно не ел суши.

На ее лице печальная и грустная улыбка, не совсем то, чего я ожидал.

- Ты бы поехал в Японию со мной? — спрашивает она.

- Я уже там.

- Это было бы замечательно. Но тогда что… то есть, я понимаю, мы можем как-нибудь приноровиться, но ведь я столько времени буду в дороге и…?

Ну, почему она никак не может понять, когда для меня все ясно как Божий день?

- Я буду твоим «плюс один», — поясняю я. — Твоим фанатом. Твоим техперсоналом. Твоим чем угодно. Куда едешь ты, туда и я. Если ты сама хочешь. Если нет, я пойму.

- Нет, я хочу. Поверь мне, очень хочу. Но как это будет работать? С твоим расписанием? С твоей группой?

Я замолкаю. Ведь стоит произнести это вслух, и это, наконец, станет реальным.

- Больше нет группы. По крайней мере, для меня. После гастролей я ухожу.

- Нет! — Миа с такой силой машет головой, что длинные пряди ее волос с шумом ударяются о стену позади нее. Я очень хорошо знаком с этим решительным взглядом на ее лице, поэтому чувствую, как внутри у меня все опустилось. — Ты не должен делать этого ради меня, — добавляет она, голос смягчается. — Я не приму больше не единой уступки.

- Уступки?

- За последние три года каждый, возможно, за исключением преподавателей Джуллиарда, пичкал меня уступками. Еще хуже: я сама делала себе уступки, и это ничуть мне не помогло. Я не хочу быть таким человеком, который только берет. Я достаточно забрала у тебя. Я не позволю тебе забросить то, что ты так любишь, лишь ради того, чтобы быть моим опекуном или носильщиком.

- Понимаешь, — шепчу я. — Я как бы разлюбил музыку.

- Из-за меня, — унывает Миа.

- Из-за жизни, — поправляю я. — Я всегда буду играть. Возможно, даже снова буду записываться, но сейчас мне нужно время наедине с гитарой, чтобы вспомнить, почему я вообще когда-то увлекся музыкой. Я ухожу из группы не зависимо от того, являешься ли ты частью этого уравнения или нет. Что касается опекунства, если уж на то пошло, я тот, кто в этом нуждается. Именно я с багажом.

Я стараюсь повернуть это, как шутку, но Миа всегда видела меня насквозь, и последние двадцать четыре часа это лишний раз доказали.

Она смотрит на меня тем своим пронзающим взглядом.

- Знаешь, я много думала об этом последние пару лет, — произносит она сдавленным голосом. — О том, кто был рядом с тобой. Кто держал твою руку, пока ты оплакивал тех, кого ты потерял?

Ее слова надавливают на спусковой крючок, и по моему лицу вновь катятся чертовы слезы. За три года я не проронил ни слезинки, а теперь плачу второй раз за день.

- Теперь моя очередь поддерживать тебя, — шепчет она, подходя ближе и закутывая меня в свое одеяло, в то время как я снова теряю всякое самообладание. Она обнимает меня, пока я привожу в чувства свою Y хромосому. Затем она поворачивается ко мне, в глазах рассеянный взгляд.

- Твой фестиваль в следующую субботу, верно? — спрашивает она.

Я киваю.

- У меня два выступления в Японии и одно в Корее в четверг, поэтому в пятницу я уже буду свободна, к тому же выигрываешь день, когда перелетаешь на запад. После этого мне нужно быть в Чикаго только через неделю. Поэтому если мы полетим прямиком из Сеула в Лондон…

- О чем ты говоришь?

Она так смущается, когда спрашивает, будто есть хоть крошечный шанс, что я скажу «нет», будто это не то, о чем я всегда мечтал.

- Можно мне поехать на фестиваль с тобой?

 

 


Дата добавления: 2015-07-17; просмотров: 59 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава десятая | Глава одиннадцатая | Глава двенадцатая | Глава тринадцатая | Глава четырнадцатая | Глава пятнадцатая | Глава шестнадцатая | Глава семнадцатая | Глава восемнадцатая | Глава девятнадцатая |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава двадцатая| Глава двадцать вторая

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.018 сек.)