Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава 23. Боль. Одна только боль

 

Боль. Одна только боль. Моя голова, грудь… обжигающая боль. Бок, рука. Боль. Боль и приглушенные голоса во мраке. Где я? Я пытаюсь, но не могу открыть глаза. Шепот становится яснее… маяк в кромешной тьме.

– У нее сильные ушибы ребер, мистер Грей, и мелкая трещина черепа, но основные показатели стабильные и хорошие.

– Почему она до сих пор без сознания?

– У миссис Грей – сильная контузия головы. Но мозг функционирует нормально, и нет никакой церебральной опухоли. Она очнется, когда будет готова. Просто дайте ей время.

– А ребенок? – Слова полны мучительной боли.

– С ребенком все в порядке, мистер Грей.

– Ну слава богу. – Это как литания… как молитва. – Слава богу.

О боже. Он беспокоится о ребенке… Ребенок?…Маленький Комочек. Конечно. Мой маленький Комочек. Я тщетно пытаюсь пошевелить рукой, чтобы положить ее на живот. Рука не двигается. Ничего не двигается.

«А ребенок?.. Слава богу». Маленький Комочек невредим.

«А ребенок?.. Слава богу». Он волнуется о ребенке.

«А ребенок?.. Слава богу». Он хочет ребенка. Ну слава богу.

Я расслабляюсь, и темнота снова накрывает меня, избавляя от боли.

Все тяжелое и болит: ноги, руки, голова, веки. Ничем не могу пошевелить. Глаза и рот крепко закрыты и не желают открываться, делая меня слепой, немой и беспомощной. Когда я всплываю из тумана, сознание маячит где-то рядом, как соблазнительная сирена, до которой никак не дотянуться. Звуки становятся голосами.

– Я не оставлю ее.

Кристиан! Он здесь… Я пытаюсь заставить себя очнуться… Его голос, напряженный, мучительный шепот.

– Кристиан, тебе надо поспать.

– Нет, папа. Я хочу быть рядом, когда она придет в себя.

– Я посижу с ней. Это самое малое, что я могу сделать после того, как она спасла мою дочь.

Миа!

– Как Миа?

– Она слаба… напугана и зла. Понадобится еще несколько часов, чтобы рогипнол окончательно вышел из ее организма.

– Господи.

– Знаю. Я чувствую себя трижды дураком, что уменьшил ее охрану. Ты предупреждал меня, но Миа такая упрямая. Если бы не Ана…

– Мы все думали, что Хайд уже сошел со сцены. А моя сумасшедшая глупая жена… почему она мне не сказала? – Голос Кристиана полон муки.

– Кристиан, успокойся. Ана – замечательная девушка. Она невероятно храбрая.

– Храбрая, своевольная, упрямая и глупая. – Голос его срывается.

– Эй, – бормочет Каррик, – не будь слишком строг к ней. И к себе тоже, сынок. Я, пожалуй, пойду к твоей матери. Уже четвертый час ночи, Кристиан. Тебе в самом деле надо хоть немного поспать.

Я проваливаюсь в черноту.

 

Туман немного рассеивается, но у меня нет чувства времени.

– Если ты ее не отшлепаешь, то это сделаю я. О чем, черт побери, она думала?

– Поверьте мне, Рэй, сделаю это с превеликим удовольствием.

Папа! Он здесь. Я борюсь с туманом… борюсь… но снова проваливаюсь в забытье. Нет…

– Детектив, как видите, моя жена не в состоянии отвечать на ваши вопросы. – Кристиан сердится.

– Она упрямая молодая женщина, мистер Грей.

– Жаль, что она не убила подонка.

– Это означало бы для меня больше бумажной волокиты, мистер Грей…

– Мисс Морган поет как та канарейка. Хайд и вправду извращенный сукин сын. У него зуб на вашего отца и на вас…

Туман снова окутывает меня и затягивает вниз… вниз… Нет!

 

– Что значит вы не разговаривали? – Это Грейс. Она сердится.

Я пытаюсь пошевелить головой, но тело упорно отказывается исполнять посылы мозга.

– Что ты сделал?

– Мам…

– Кристиан! Что ты сделал?

– Я был ужасно зол. – Это почти всхлип… Нет.

– Эй…

Мир вращается и меркнет; я отключаюсь.

 

Я слышу тихие приглушенные голоса.

– Ты же сказал мне, что порвал все связи. – Это говорит Грейс. Голос ее тихий, укоряющий.

– Знаю. – В голосе Кристиана слышится смирение. – Но встреча с ней помогла мне увидеть все в новом свете. Ну, ты знаешь… с ребенком. Впервые я почувствовал… что мы делали… это было неправильно.

– Да, дорогой. С детьми всегда так. Они заставляют тебя взглянуть на мир совсем по-другому.

– Она наконец-то поняла… И я тоже… Я причинил боль Ане, – шепчет он.

– Мы всегда причиняем боль тем, кого любим, дорогой. Ты должен будешь сказать ей, что сожалеешь. И дать ей время.

– Она сказала, что уходит от меня.

Нет. Нет. Нет!

– И ты ей поверил?

– Вначале – да.

– Дорогой, ты всегда веришь худшему во всех, включая себя. Как всегда. Ана очень сильно любит тебя, и совершенно ясно, что ты любишь ее.

– Она была страшно зла на меня.

– Неудивительно. А я ужасно сердита на тебя сейчас. Думаю, можно по-настоящему злиться лишь на того, кого действительно любишь.

– Я думал об этом, и она раз за разом показывала мне, как любит меня… вплоть до того, что подвергла свою жизнь опасности.

– Да, дорогой.

– Ох, мама, ну почему она не просыпается? – Голос его срывается. – Я чуть не потерял ее.

Кристиан! Слышатся приглушенные всхлипы. Нет…

Ой, темнота смыкается. Нет…

 

– Тебе потребовалось двадцать четыре года, чтобы позволить мне вот так обнять тебя…

– Я знаю, мама… я рад, что мы поговорили.

– Я тоже, дорогой. Я всегда рядом. Не могу поверить, что скоро буду бабушкой.

Бабушка!

Сладкое забытье манит…

 

М-м-м-м. Его щетина мягко царапает тыльную сторону ладони, когда он прижимает мою руку к своему лицу.

– Ох, детка, пожалуйста, вернись ко мне. Прости меня. Прости за все. Только проснись. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя.

Я стараюсь. Стараюсь. Я хочу увидеть его. Но мое тело меня не слушается, и я вновь проваливаюсь в сон.

 

Просыпаюсь я от того, что ужасно хочу в туалет. Открываю глаза. Я в чистом, стерильном окружении больничной палаты. Кругом темно, не считая бокового освещения, и все тихо. В голове и груди – тупая боль, но это ерунда по сравнению с тем, что мой мочевой пузырь вот-вот лопнет. Мне надо в туалет. Я проверяю свои конечности. Правая рука саднит, и я замечаю, что от нее отходит трубка капельницы. Я быстро прикрываю глаза. Повернув голову – к моей радости, она меня слушается, – снова открываю их. Кристиан спит, сидя рядом со мной, прислонившись к кровати и положив голову на сложенные руки. Я протягиваю руку, снова порадовавшись, что тело меня слушается, и пропускаю сквозь пальцы его мягкие волосы.

Он, вздрогнув, просыпается и так резко вскидывает голову, что моя рука обессиленно падает на кровать.

– Привет, – сиплю я.

– Ана! – Его сдавленный голос полон облегчения. Он хватает мою руку, крепко стискивает ее и прижимает к своей шершавой, заросшей щетиной щеке.

– Мне надо в туалет, – шепчу я.

Он удивленно смотрит на меня, потом хмурится.

– Хорошо.

Я пытаюсь сесть.

– Ана, лежи спокойно. Я позову медсестру. – Встревоженный, быстро встает и протягивает руку к кнопке вызова над кроватью.

– Пожалуйста, – шепчу я. Почему у меня все болит? – Мне надо встать. Бог ты мой, я чувствую себя такой слабой.

– Ты хоть раз можешь сделать так, как тебе говорят? – раздраженно ворчит он.

– Но мне очень нужно в туалет, – сиплю я. В горле и во рту сухо, как в пустыне.

В палату стремительно входит медсестра. Ей, должно быть, за пятьдесят, хотя волосы иссиня-черные, а в ушах чересчур большие жемчужные серьги.

– Миссис Грей, с возвращением. Я дам знать доктору Бартли, что вы проснулись. – Она подходит к моей кровати. – Меня зовут Нора. Вы знаете, где вы?

– Да. В больнице. Мне надо в туалет.

– У вас катетер.

Что? Ну просто замечательно. Я смущенно смотрю на Кристиана, потом снова на сестру.

– Пожалуйста. Я хочу встать.

– Миссис Грей!

– Пожалуйста.

– Ана, – предостерегает Кристиан. Я снова пытаюсь сесть.

– Давайте я уберу катетер. Мистер Грей, уверена, миссис Грей хотела бы уединения. – Сестра многозначительно смотрит на Кристиана, отсылая его.

– Я никуда не уйду. – Он упрямо смотрит на нее.

– Кристиан, пожалуйста, – шепчу я, беря его за руку. Он коротко сжимает мою ладонь, потом сверлит рассерженным взглядом. – Пожалуйста, – умоляю я.

– Прекрасно! – раздраженно бросает он и проводит рукой по волосам. – У вас две минуты, – шипит он на сестру, наклоняется и целует меня в лоб, потом резко разворачивается и выходит из палаты.

 

Ровно через две минуты он влетает обратно, когда сестра Нора помогает мне встать с кровати. Я одета в тонкую больничную рубашку. Не помню, как и когда меня раздевали.

– Дайте мне, – говорит он и шагает к нам.

– Мистер Грей, я справлюсь, – ворчит на него сестра Нора.

Он бросает на нее враждебный взгляд.

– Проклятье, она моя жена. Я понесу ее, – рычит он сквозь зубы, отставляя с дороги штатив с капельницей.

– Мистер Грей! – возмущается сестра.

Он не обращает внимания, наклоняется и осторожно поднимает меня на руки. Я обхватываю его руками за шею. Тело мое жалуется. Господи, у меня все болит! Он несет меня в примыкающую ванную комнату, а сестра Нора семенит следом, неся штатив с капельницей.

– Миссис Грей, вы слишком легкая, – неодобрительно бормочет Кристиан, мягко ставя меня на ноги. Я покачиваюсь. Ноги у меня как ватные. Кристиан включает свет, и меня моментально ослепляет флуоресцентная лампа, которая с жужжанием и миганием зажигается.

– Садись, пока не упала, – ворчит он, поддерживая меня.

Я потихоньку сажусь на унитаз.

– Иди. – Я пытаюсь взмахом руки отослать его.

– Нет. Давай писай, Ана.

Господи, как же неловко.

– Не могу, когда ты здесь.

– Ты можешь упасть.

– Мистер Грей!

Никто из нас не обращает внимания на сестру.

– Пожалуйста, – умоляю я.

Он вскидывает руки, признавая поражение.

– Я постою вон там, дверь пусть будет открыта. – Он отходит на пару шагов назад и становится сразу за порогом ванной вместе с разгневанной медсестрой.

– Отвернись, пожалуйста, – прошу я. Почему я вдруг стала так его стесняться? Он закатывает глаза, но подчиняется. И когда поворачивается спиной… я наконец-то даю облегчение мочевому пузырю.

Оцениваю свое состояние. Болит голова, болит грудная клетка, куда Джек ударил меня ногой, и пульсирует в боку, которым я ударилась о землю. Плюс ужасно хочется пить и есть. Черт, я просто умираю с голоду. Я радуюсь, что не надо вставать, чтобы помыть руки, поскольку раковина рядом. У меня просто нет сил, чтобы встать.

– Я все, – говорю я, вытирая руки о полотенце.

Кристиан поворачивается, входит и подхватывает меня на руки. Я скучала по этим рукам. Он приостанавливается и зарывается носом в мои волосы.

– Ох, как же я соскучился по тебе, миссис Грей, – шепчет он, кладет меня на кровать и отпускает – неохотно, как мне кажется.

– Если вы закончили, мистер Грей, то я бы хотела сейчас осмотреть миссис Грей. – Сестра Нора вне себя.

Кристиан отступает назад.

– Она в вашем полном распоряжении, – говорит он более сдержанным тоном.

Сестра фыркает, затем вновь обращает внимание на меня.

Несносный, правда?

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает она, и голос ее пронизан сочувствием и нотками раздражения, направленного, как я подозреваю, на Кристиана.

– Все болит и хочется пить. Умираю от жажды, – шепчу я.

– Я принесу вам воды, как только проверю ваши основные показатели и доктор Бартли вас осмотрит.

Сестра Нора берет манжет тонометра и надевает его мне на руку. Я бросаю беспокойный взгляд на Кристиана. Он выглядит ужасно, словно не спал несколько дней. Волосы растрепаны, небритый, рубашка мятая. Я хмурюсь.

– Как ты себя чувствуешь? – Не обращая внимания на сестру, он садится в изножье кровати.

– Разбитой и голодной.

– Голодной? – Он удивленно моргает.

Я киваю.

– Чего ты хочешь поесть?

– Чего-нибудь. Супа.

– Мистер Грей, вам нужно получить одобрение врача, прежде чем миссис Грей сможет есть.

Он мгновение бесстрастно смотрит на нее, потом вытаскивает свой «блэкберри» из кармана брюк и набирает номер.

– Ана хочет куриного бульону… хорошо… спасибо. – Он отключается.

Я бросаю взгляд на Нору, которая смотрит на Кристиана, сузив глаза.

– Тейлор? – быстро спрашиваю я.

Кристиан кивает.

– Давление у вас нормальное, миссис Грей. Пойду приведу врача. – Она снимает манжет и, не говоря больше ни слова, выходит из палаты, излучая неодобрение.

– Мне кажется, сестра Нора страшно рассержена.

– Я действую так на всех женщин. – Он ухмыляется.

Я смеюсь, но резко останавливаюсь, когда боль пронзает грудную клетку.

– Что правда, то правда.

– Ох, Ана, как я рад, что слышу твой смех.

Нора возвращается с кувшином воды со льдом. Мы оба замолкаем, глядя друг на друга, пока она наливает воду в стакан и протягивает его мне.

– Только маленькими глотками, – предостерегает она.

– Да, мэм, – бормочу я и делаю долгожданный глоток холодной воды. О боже. Как вкусно. Я делаю еще глоток, и Кристиан пристально наблюдает за мной.

– Миа? – спрашиваю я.

– С ней все в порядке. Благодаря тебе.

– Она действительно была у них?

– Да.

Значит, все это безумие было не напрасно. Меня охватывает невероятное облегчение. Слава богу, слава богу, что с ней все хорошо. Я хмурюсь.

– Как они добрались до нее?

– Элизабет Морган, – просто отвечает он.

– Нет!

Он кивает.

– Она забрала ее прямо из спортзала.

Я морщу лоб, по-прежнему не понимая.

– Ана, я потом все подробно тебе расскажу. С Миа все прекрасно, учитывая обстоятельства. Ее накачали наркотиками. Сейчас она еще слаба и потрясена, но каким-то чудом больше никак не пострадала. – Челюсти Кристиана сжимаются. – То, что ты сделала… – Он проводит рукой по волосам. – Невероятно смело и невероятно глупо. Тебя же могли убить! – Глаза его блестят мрачным серым блеском, и я знаю, что он сдерживает свой гнев.

– Я не знала, что еще делать, – шепчу я.

– Ты могла бы сказать мне! – негодует он, стиснув лежащие на коленях руки в кулаки.

– Он сказал, что убьет ее, если я кому-нибудь расскажу. Я не могла так рисковать.

Кристиан закрывает глаза, на лице написано страдание.

– Я с четверга умер тысячью смертей.

С четверга?

– А какой сегодня день?

– Почти суббота, – говорит он, взглянув на свои часы. – Ты была без сознания больше суток.

Ого.

– А Джек и Элизабет?

– Под арестом. Хотя Хайд находится здесь под охраной. Им пришлось вытаскивать пулю, которую ты в него всадила, – с горечью говорит Кристиан. – К счастью, я не знаю, где именно он находится, иначе, наверное, сам убил бы его. – Лицо его мрачнеет.

Вот черт. Джек здесь? «Это тебе за SIP, паршивая сука!»

Я бледнею. Мой пустой желудок конвульсивно сжимается, к глазам подступают слезы, а тело бьет глубокая дрожь.

– Эй. – Кристиан придвигается ближе, голос озабоченный. Забрав стакан из моей руки, он бережно обнимает меня. – Уже все хорошо. Ты теперь в безопасности, – хрипло бормочет он мне в волосы.

– Кристиан, прости. – Слезы уже катятся у меня по щекам.

– Ш-ш. – Он гладит мои волосы, и я плачу ему в шею.

– За то, что я сказала. Я никогда не собиралась уходить от тебя.

– Тише, детка, я знаю.

– Знаешь? – Его признание останавливает мои слезы.

– Я это понял в итоге. Ей-богу, Ана, о чем ты только думала? – Тон его напряженный.

– Ты застиг меня врасплох, – бормочу я ему в воротник, – когда мы разговаривали в банке. Подумав, что я ухожу от тебя. Я думала, ты знаешь меня лучше. Я же столько раз говорила тебе, что никогда не уйду.

– Но после того, как я ужасно вел себя… – чуть слышно говорит он и стискивает обнимающие меня руки. – На короткое время я подумал, что потерял тебя.

– Нет, Кристиан. Никогда. Я просто не хотела, чтоб ты вмешался и подверг жизнь Миа опасности.

Он вздыхает, не знаю, от гнева ли, раздражения или обиды.

– А как ты понял? – быстро спрашиваю я, чтобы отвлечь его от этих мыслей.

Он заправляет волосы мне за ухо.

– Я только-только приземлился в Сиэтле, когда позвонили из банка. Последнее, что я слышал, это что ты заболела и едешь домой.

– Значит, ты был в Портленде, когда Сойер звонил тебе из машины?

– Мы как раз собирались взлетать. Я беспокоился о тебе, – мягко говорит он.

– Правда?

Он хмурится.

– Ну конечно. – Большим пальцем он гладит мою нижнюю губу. – Я всегда беспокоюсь о тебе, ты же знаешь.

Ох, Кристиан!

– Джек позвонил мне в офис, – бормочу я. – Он дал мне два часа, чтобы достать деньги. – Я пожимаю плечами. – Мне надо было уйти, а это казалось лучшим предлогом.

Рот Кристиана сжимается в твердую линию.

– И ты улизнула от Сойера. Он тоже страшно зол на тебя.

– Тоже?

– Как и я.

Я неуверенно касаюсь его лица, пробегая пальцами по колючей щетине. Он закрывает глаза, прижимается к моей руке.

– Не злись на меня. Пожалуйста, – шепчу я.

– Я ужасно зол на тебя. То, что ты сделала, – жутчайшая глупость, граничащая с безумием.

– Я же сказала, что не знала, как иначе поступить.

– Ты, похоже, совершенно не заботишься о собственной безопасности. А ведь ты теперь не одна, – сердито добавляет он.

Губа моя дрожит. Он думает о нашем маленьком Комочке.

Мы оба вздрагиваем, когда дверь открывается, и в палату входит молодая афроамериканка в белом халате поверх серой медицинской формы.

– Добрый вечер, миссис Грей. Я доктор Бартли.

Она начинает тщательно меня обследовать: светит мне в глаза фонариком, просит дотронуться до ее пальцев, потом до своего носа, закрыв вначале один глаз, потом второй, и проверяет все мои рефлексы. Но голос у нее приятный, а прикосновение нежное, и ей не откажешь в умелом подходе к больному. Сестра Нора присоединяется к ней, а Кристиан отходит в угол палаты, чтобы сделать несколько звонков, пока меня осматривают. Мне трудно сосредоточиться на докторе Бартли, сестре Норе и Кристиане одновременно, но я слышу, как он звонит своему отцу, моей маме и Кейт, чтобы сказать, что я очнулась. Наконец он оставляет сообщение Рэю.

Рэй. О черт… В памяти всплывает какое-то смутное воспоминание о его голосе. Он был здесь, да, когда я была без сознания.

Доктор Бартли ощупывает мои ребра, нажимая пальцами осторожно, но твердо.

Я морщусь.

– Сильный ушиб, но ни трещин, ни переломов. Вам очень повезло, миссис Грей.

Я угрюмо сдвигаю брови. Повезло? Я бы так не сказала. Кристиан тоже недовольно хмурится. Он говорит мне что-то одними губами, похожее на «сумасбродка», но я не уверена.

– Я выпишу вам болеутоляющее. Однако вам понадобится еще некоторое время. Хотя в целом все выглядит так, как и должно, миссис Грей. Советую вам поспать. В зависимости от того, как будете чувствовать себя утром, мы можем отпустить вас домой. Вас осмотрит моя коллега доктор Сингх.

– Спасибо.

Раздается стук в дверь, и входит Тейлор, неся черную картонную коробку с кремовой надписью «Фермой Олимпик» сбоку.

Ух ты!

– Еда? – удивляется доктор Бартли.

– Миссис Грей хочет есть, – говорит Кристиан. – Это куриный бульон.

Доктор Бартли улыбается.

– Это замечательно. Но только бульон. Ничего тяжелого. – Она многозначительно смотрит на нас, и они с сестрой Норой уходят.

Кристиан подкатывает к кровати столик на колесах, и Тейлор ставит на него коробку.

– Здравствуйте, миссис Грей.

– Привет, Тейлор. Спасибо.

– Всегда пожалуйста, мэм. – Мне кажется, он хочет еще что-то сказать, но удерживается.

Кристиан распаковывает коробку, достает термос, суповую тарелку, подставку, салфетки, ложку, маленькую корзинку с булочками, серебряные солонку и перечницу с дырочками… «Олимпик» расстарался вовсю.

– Это просто здорово, Тейлор. – В животе у меня урчит. Я умираю с голоду.

– Пока все? – спрашивает он.

– Да, спасибо, – отвечает Кристиан, отпуская его.

Тейлор кивает.

– Спасибо, Тейлор.

– Вам еще что-нибудь принести, миссис Грей?

Я бросаю взгляд на мужа.

– Только чистую рубашку для Кристиана.

Тейлор улыбается.

– Хорошо, мэм.

Кристиан озадаченно смотрит на свою рубашку.

– Сколько ты уже ходишь в ней? – спрашиваю я.

– С утра четверга. – Он криво улыбается мне.

Тейлор уходит.

– Тейлор тоже зол на тебя, – ворчливо добавляет Кристиан, откручивая крышку термоса, и выливает бульон в миску.

И Тейлор тоже! Но я не задерживаюсь на этой мысли, поскольку меня отвлекает куриный бульон. Он восхитительно пахнет, и спиральки пара соблазнительно поднимаются с его поверхности. Я пробую, и он не обманывает моих обещаний.

– Вкусно? – спрашивает Кристиан, снова присаживаясь на кровать.

Я энергично киваю, но не останавливаюсь. Аппетит у меня просто волчий. Прерываюсь лишь для того, чтобы вытереть рот льняной салфеткой.

– Расскажи, что было после того, как до тебя дошло, что происходит.

Кристиан ерошит руками свои волосы и качает головой.

– Ох, Ана, как приятно видеть, что ты ешь.

– Я проголодалась. Расскажи.

Он хмурится.

– Ну, после звонка из банка я думал, что мир вокруг меня рухнул… – Он не может скрыть боли в голосе.

Я перестаю есть. О господи.

– Ешь, не останавливайся, а то не буду рассказывать, – непреклонно шепчет он и сердито хмурится. Я ем дальше. Хорошо, хорошо… Черт, как же вкусно! Взгляд Кристиана смягчается, и он продолжает: – В общем, вскоре после того, как мы закончили наш разговор, Тейлор сообщил мне, что Хайда выпустили под залог. Как, я не знаю, я думал, нам удалось пресечь все попытки внести за него залог. Но это заставило меня задуматься о том, что ты сказала… и я понял, что случилось что-то серьезное.

– Я вышла за тебя не из-за денег, – вдруг выпаливаю я, когда неожиданная волна гнева поднимается у меня в душе. Голос мой повышается: – Как ты вообще мог подумать такое? Меня никогда не интересовали твои гребаные деньги!

В голове у меня начинает пульсировать, и я морщусь. Кристиан некоторое время изумленно таращится на меня, удивленный моей горячностью. Потом сужает глаза.

– Не выражайся! – рычит он. – Успокойся и ешь.

Я сверлю его мятежным взглядом.

– Ана, – предостерегает он.

– Это для меня было больнее всего, Кристиан, – шепчу я. – Почти так же, как то, что ты виделся с той женщиной.

Он резко втягивает воздух, как если бы я дала ему пощечину, и как-то сразу выглядит осунувшимся и измученным. На пару секунд прикрыв глаза, он, смирившись, качает головой.

– Я знаю, – вздыхает он. – И ужасно сожалею. Ты даже не представляешь как. – В глазах его светится искреннее раскаяние. – Пожалуйста, ешь, пока суп еще горячий. – Голос его мягкий и повелительный, и я подчиняюсь. Он облегченно вздыхает.

– Продолжай, – шепчу я, прежде чем откусить кусочек восхитительно свежей белой булочки.

– Мы не знали, что Миа пропала. Я думал, может, он шантажирует тебя или еще что. Я перезвонил тебе, но ты не ответила. – Он сердито хмурит лоб. – Я оставил тебе сообщение, потом позвонил Сойеру. Тейлор начал отслеживать твой телефон. Я знал, что ты была в банке, поэтому мы направились прямо туда.

– Не знаю, как Сойер нашел меня. Он тоже отслеживал мой мобильный?

– «Сааб» оборудован специальным маячком. Как все наши машины. К тому времени, как мы подъехали к банку, ты была уже в движении, и мы последовали за тобой. Почему ты улыбаешься?

– В глубине души я знала, что ты погонишься за мной.

– И что же в этом смешного? – спрашивает он.

– Джек приказал мне избавиться от моего мобильного. Поэтому я одолжила телефон Уилана и его-то и выбросила. А свой положила в одну из сумок, чтобы ты смог отследить свои деньги.

Кристиан вздыхает.

– Наши деньги, Ана, – тихо говорит он. – Ешь.

Я подчищаю остатки супа кусочком хлеба и бросаю его в рот. Впервые за долгое время чувствую себя наевшейся до отвала, несмотря на разговор.

– Я все.

– Умница.

Раздается стук в дверь, и снова входит сестра Нора с маленьким бумажным стаканчиком. Кристиан убирает мою тарелку и складывает все назад в коробку.

– Болеутоляющее. – Нора улыбается, показывая мне белую таблетку в стаканчике.

– А мне можно? Я имею в виду… ребенок?

– Да, миссис Грей. Это лортаб, ребенку он не повредит.

Я облегченно киваю. Голова болит ужасно. Глотаю таблетку и запиваю водой.

– Вам надо поспать, миссис Грей. – Сестра Нора многозначительно смотрит на Кристиана. Он кивает.

Нет!

– Ты уходишь? – чуть не вскрикиваю я, охваченная паникой. Не уходи, мы же только начали разговаривать!

Кристиан хмыкает.

– Если вы хоть на минуту подумали, что я выпущу вас из виду, миссис Грей, то вы сильно ошибаетесь.

Нора негодующе фыркает, но наклоняется надо мной и поправляет подушки, чтобы я могла лечь.

– Спокойной ночи, миссис Грей, – говорит она и, бросив последний осуждающий взгляд на Кристиана, выходит.

Она закрывает за собой дверь, и он вскидывает бровь.

– Кажется, сестра Нора меня не одобряет.

Он стоит у кровати, вид такой усталый, и как бы мне ни хотелось, чтоб он остался, я понимаю, что должна попробовать убедить его поехать домой.

– Тебе тоже надо отдохнуть, Кристиан. Поезжай домой. Ты выглядишь измотанным.

– Я тебя не оставлю. Подремлю в кресле.

Я бросаю на него сердитый взгляд, потом поворачиваюсь на бок.

– Ложись со мной.

Он хмурится.

– Нет. Я не могу.

– Почему?

– Не хочу навредить тебе.

– Ты мне не навредишь. Пожалуйста, Кристиан.

– У тебя капельница.

Кристиан. Пожалуйста.

Он смотрит на меня, и я вижу по его лицу, что он борется с искушением.

– Пожалуйста. – Я приподнимаю одеяло, приглашая его в кровать.

– А, к черту.

Он снимает туфли и носки и осторожно укладывается рядом со мной. Нежно обнимает меня рукой, и я кладу голову ему на грудь. Он целует меня в волосы.

– Не думаю, что сестре Норе это понравится, – заговорщически шепчет он.

Я хихикаю, но тут же перестаю, потому что грудную клетку пронизывает боль.

– Не смеши меня. Мне больно смеяться.

– Ох, но я так люблю этот звук, – говорит он голосом низким и немного печальным. – Прости меня, детка, прости.

Снова целует меня в волосы, глубоко вдыхая, и я не знаю, за что он просит прощения. За то, что рассмешил меня? Или за все эти неприятности, которые свалились на нас? Я кладу ладонь ему на сердце, и он нежно накрывает ее своей. Какое-то время мы оба молчим.

– Почему ты пошел к той женщине?

– Ой, Ана, – стонет он. – Ты хочешь обсуждать это сейчас? Нельзя ли оставить это? Я ужасно сожалею, хорошо?

– Мне надо знать.

– Я расскажу тебе завтра, – раздраженно бормочет он. – Да, и детектив Кларк желает побеседовать с тобой. Обычные формальности. А теперь спи.

Он целует меня в волосы. Я тяжело вздыхаю. Мне надо знать почему. По крайней мере, он говорит, что сожалеет. Это уже кое-что, говорит мне мое подсознание. Похоже, оно сегодня в хорошем настроении. Бр-р, детектив Кларк. Меня передергивает при мысли о том, чтобы пересказывать ему события четверга.

– А нам известно, почему Джек делает все это?

– Гм, – бормочет Кристиан.

Меня успокаивает мерный, медленный подъем и опадание его груди, мягкое покачивание моей головы, убаюкивающее меня по мере того, как дыхание его замедляется. И балансируя на грани сна и яви, я пытаюсь сложить воедино фрагменты разговоров, но они выскальзывают из мозга, упорно оставаясь неуловимыми, дразня меня на краю моей памяти. Ох, как же это расстраивает и утомляет… и…

 

Рот сестры Норы сурово сжат, а руки грозно сложены на груди. Я прикладываю палец к губам.

– Пожалуйста, не будите его. Пусть поспит, – шепчу я, щурясь в свете раннего утра.

– Это ваша кровать. Не его, – сердито шипит она.

– Я спала лучше, потому что он рядом, – настаиваю я, бросаясь на защиту мужа. Кроме того, это правда.

Он бормочет во сне: «Не прикасайся ко мне. Больше никогда. Только Ана».

Я хмурюсь. Мне редко доводилось слышать, чтобы Кристиан разговаривал во сне. Правда, следует признать, это, возможно, потому, что он спит меньше меня. Я слышала только его ночные кошмары. Он стискивает обнимающие меня руки, и я морщусь.

– Миссис Грей… – Брови сестры Норы грозно насуплены.

– Пожалуйста, – умоляю я.

Она качает головой, разворачивается на пятках и выходит, а я снова прижимаюсь к боку Кристиана.

 

Когда я просыпаюсь, Кристиана нигде не видно. Солнце ярко светит в окна, и сейчас я могу как следует рассмотреть палату. Цветы! Ночью я их не заметила. Несколько букетов. Я рассеянно гадаю, от кого они.

Тихий стук отвлекает меня, и в двери заглядывает Каррик.

– Можно? – спрашивает он.

– Конечно.

Отец Кристиана заходит в палату и подходит ко мне, его мягкие голубые глаза внимательно оглядывают меня. Он в черном костюме – должно быть, с работы. К моему удивлению, он наклоняется и целует меня в лоб.

– Можно присесть?

Я киваю, и он присаживается на краешек кровати и берет мою руку.

– Не знаю, как благодарить тебя за свою дочь, ты наша сумасшедшая, храбрая, дорогая девочка. То, что ты сделала, вероятно, спасло ей жизнь. Я буду вечно у тебя в долгу. – Голос его дрожит, полный признательности и сочувствия.

Ох… Не знаю, что сказать. Я сжимаю его руку, но не произношу ни звука.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Правда, все болит, – честно признаюсь я.

– Тебе дают болеутоляющие?

– Да, какой-то лор… не помню точно.

– Хорошо. А где Кристиан?

– Не знаю. Когда я проснулась, его уже не было.

– Уверен, он где-то недалеко. Он ни на минуту не оставлял тебя, пока ты была без сознания.

– Я знаю.

– Он немного сердит на тебя, да это и немудрено. – Каррик ухмыляется. Ах, вот у кого Кристиан этому научился.

– Кристиан всегда сердит на меня.

– Правда? – Каррик улыбается, как будто так и надо. Его улыбка заразительна.

– Как Миа?

Глаза его омрачаются, а улыбка исчезает.

– Ей лучше. Ужасно зла. Думаю, гнев – здоровая реакция на случившееся.

– Она здесь?

– Нет, дома. Сомневаюсь, что Грейс выпустит ее из виду.

– Мне знакомы ее чувства.

– За тобой тоже нужен глаз да глаз, – ворчит он. – Не вздумай больше так глупо рисковать своей жизнью или жизнью моего внука.

Я краснею. Он знает!

– Грейс читала твою карту и сказала мне. Поздравляю!

– Э… спасибо.

Каррик смотрит на меня, и глаза его смягчаются, хотя он и хмурится, видя выражение моего лица.

– Кристиан скоро образумится, – мягко говорит он. – Это будет для него огромным счастьем. Просто… дай ему время.

Я киваю. Ох… они говорили.

– Ну, я, пожалуй, пойду. Мне надо быть в суде. – Он улыбается и встает. – Загляну к тебе позже. Грейс очень высокого мнения о докторе Сингх и докторе Бартли. Они знают свое дело.

Он наклоняется и еще раз целует меня.

– Я серьезно, Ана. Мне никогда не отплатить тебе за то, что ты для нас сделала. Спасибо.

Я моргаю, чтобы прогнать слезы, меня внезапно захлестывает волна эмоций. Каррик с нежностью гладит меня по щеке, потом разворачивается и уходит.

О боже. У меня голова идет кругом от его признательности. Пожалуй, теперь можно забыть про историю с брачным контрактом. Мое подсознание вновь согласно кивает мне. Я качаю головой и осторожно встаю с кровати. С облегчением обнаруживаю, что сегодня держусь на ногах тверже, чем вчера. Несмотря на то что мы с Кристианом спали вдвоем на узкой койке, я прекрасно выспалась и чувствую себя бодрее. Голова все еще болит, но боль тупая, ноющая, уже не такая сильная, как раньше. Тело одеревенелое и тяжелое, но мне просто нужна ванна. Я чувствую себя ужасно грязной. Направляюсь в ванную.

 

– Ана! – кричит Кристиан.

– Я в ванной, – отзываюсь я, заканчивая чистить зубы. Так намного лучше. Не обращаю внимания на свое отражение в зеркале. Господи, ну и видок у меня! Когда открываю дверь, Кристиан стоит возле кровати. Держит поднос с едой. Он преобразился. Оделся во все черное, побрился, принял душ и выглядит хорошо отдохнувшим.

– Доброе утро, миссис Грей, – бодро говорит он. – Я принес тебе завтрак.

Он выглядит таким по-мальчишески живым и намного счастливее.

Ух ты! Я широко улыбаюсь, снова забираясь в постель. Он подтягивает столик на колесиках и поднимает салфетку, демонстрируя мне мой завтрак: овсянка с сухофруктами, блины с кленовым сиропом, бекон, апельсиновый сок и английский чай «Твайнингз». У меня текут слюнки. Есть хочется ужасно. Я в несколько глотков выпиваю апельсиновый сок и берусь за овсянку. Кристиан садится на край кровати, смотрит и ухмыляется.

– Что? – спрашиваю я с набитым ртом.

– Люблю смотреть, как ты ешь, – говорит он. Но я не думаю, что он ухмыляется из-за этого. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, – бормочу я.

– Никогда не видел, чтоб ты так ела.

Я вскидываю на него глаза, и сердце мое падает. Рано или поздно нам придется поговорить о ребенке.

– Это потому, что я беременна, Кристиан.

Он фыркает, и рот его кривится в ироничной улыбке.

– Если б я знал, что, обрюхатив, заставлю тебя как следует есть, то, пожалуй, сделал бы это еще раньше.

– Кристиан Грей! – возмущенно восклицаю я и отставляю овсянку.

– Не прекращай есть, – предостерегает он.

– Кристиан, нам надо поговорить об этом.

Он цепенеет.

– А что тут говорить? Мы будем родителями. – Он пожимает плечами, отчаянно стараясь изобразить беспечность, но все, что я вижу, – это его страх. Отодвинув поднос в сторону, я пододвигаюсь к нему на кровати и беру его руки в свои.

– Ты боишься, – шепчу я. – Я поняла.

Он бесстрастно смотрит на меня широко открытыми глазами; от прежней мальчишеской веселости не осталось и следа.

– Я тоже. Это нормально, – говорю я.

– Какой из меня может быть отец? – Голос его хриплый, еле слышный.

– Ох, Кристиан. – Я подавляю всхлип. – Такой, который будет делать все от него зависящее. Как делаем все мы.

– Ана… я не знаю, смогу ли…

– Конечно, сможешь. Ты любящий, ты забавный, ты сильный, ты установишь границы. Наш ребенок ни в чем не будет нуждаться.

Он сидит, оцепенев, глядя на меня, на красивом лице отражается сомнение.

– Да, идеальным вариантом было бы подождать. Подольше побыть нам вдвоем, только ты и я. Но теперь нас будет трое, и мы все будем вместе расти. Мы будем семьей. И наш ребенок будет любить тебя таким, какой ты есть, как и я. Безо всяких условий и оговорок. – Слезы выступают у меня на глазах.

– Ох, Ана, – шепчет Кристиан, голос его полон муки и боли. – Я думал, что потерял тебя. Потом думал, что потерял тебя снова. Когда я увидел, как ты лежишь на земле бледная, холодная и без сознания, я решил, что материализовались все мои худшие страхи. И вот пожалуйста: ты храбрая и сильная… даешь мне надежду. Любишь меня после всего, что я натворил.

– Да, я люблю тебя, Кристиан, люблю больше жизни. И всегда буду любить.

Он нежно берет мою голову в ладони и вытирает слезы подушечками пальцев. С нежностью смотрит мне в глаза, серые – в голубые, и все, что я вижу, это его страх, изумление и любовь.

– Я тоже люблю тебя, – выдыхает он. И целует меня нежно, как мужчина, который обожает свою жену. – Я постараюсь быть хорошим отцом, – шепчет он у моих губ.

– Ты постараешься, и у тебя получится. И давай уже скажем прямо: другого выхода у тебя и нет, потому что мы с Комочком никуда не денемся.

– Комочек?

– Комочек.

Он вскидывает брови.

– Вообще-то я думал назвать его Джуниором.

– Ну, пусть будет Джуниор.

– Но мне нравится Комочек. – Он улыбается своей застенчивой улыбкой и снова целует меня.

 


Дата добавления: 2015-07-15; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава 12 | Глава 13 | Глава 14 | Глава 15 | Глава 16 | Глава 17 | Глава 18 | Глава 19 | Глава 20 | Глава 21 |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава 22| Глава 24

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.077 сек.)