Глава 4 1 страница

Валидность МОДЕЛЬНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ

В этой главе мы пытаемся расположить первую группу гипотез в такой последовательности, чтобы облегчить читателю прослеживание логики последовательного усложнения средств отображения личностного "семантического пространства. Но автор вместе с тем отчетливо осознает, что работа по взаимной увязке приведенных в этой главе модельных представлений во многом еще находится в промежуточной стадии. На карте полиморфного описания ЛСП остается немало белых пятен, порождающих иной раз больше вопросов, чем ответов.

Полученные нами эмпирические данные могут рассматриваться лишь как один из возможных источников аргументации в пользу того или иного модельного представления. Релевантность эмпирическим данным, как это было всегда в истории гуманитарного научного познания, является не единственным, а лишь одним из возможным аргументов в пользу выбора той или иной модельной системы.

Не меньшую роль здесь и по сей день продолжают играть «культурно-исторические» и субъективистские факторы: сила инерции (смена парадигм происходит медленно и последовательно и не может осуществляться прыжками через одну или сразу две-три ступени). Кроме того, идеологические соображения и контекст релевантных прикладных задач по-прежнему диктуют выбор моделей, по крайней мере, не в меньшей степени, чем соответствие эмпирическим данным.

КРОСС-КУЛЬТУРНАЯ ГИПОТЕЗА: S-ДАННЫЕ

Таксономические исследования

Выделение максимально универсальных контекстно-независимых характеристик личности, направлений межиндивидуальной вариации личностных особенностей (dimensions) было и продолжает оставаться страстной мечтой

самых одержимых исследователей в этой области. По силе одержимости и по своей когнитивной основе эту исследовательскую установку вполне уместно сравнить с упованиями средневековых алхимиков, искавших возможность синтеза всех возможных веществ (прежде всего золота, как мы помним) путем комбинирования всего нескольких простых элементов.

Как мы уже отмечали в первой главе, к 60—70-м годам нынешнего столетия фактически стала очевидной бесплодность попыток свести все многообразие индивидуального поведения к небольшому перечню универсальных черт: любые факторные системы давали возможность объяснить лишь меньшую часть (меньше 50 процентов) дисперсии наблюдаемого поведения. Но несмотря на это снижение пафоса, задача поиска максимально возможной универсальной системы остается актуальной хотя бы в том смысле, что исследователям необходимо выбрать одну из множества альтернативных факторных систем. Содержательно-психологическая интерпретация таких универсальных факторов позволила бы создать объяснительный фундамент для современной дифференциальной психологии и вносила бы необходимый {хотя и не достаточный) вклад в прогнозирование поведения людей в широком классе ситуаций и на больших отрезках времени.

Одним из эвристически ценных приемов в поиске глобальных личностных факторов следует признать межкультурные сравнения. Именно такая кросс-ситуационность, которая является универсальной для разных языковых культур, для разных социальных условий, указывает нам на заведомо глобальные характеристики.

На этом пути мы прежде всего попытались сравнить факторно-таксономические модели лексики личностных черт, построенные для английского и русского языков. Нами сравнивалась факторная модель, построенная Л. Голд-бергом (Goldberg, 1990), и модель, полученная в нашем таксономическом проекте (Шмелев и др., 1991)_: Стратегия сопоставительной работы подробно обсуждалась с профессором Орегонского университета США Льюисом Голдбергом по электронной почте и в ходе очных встреч на разных конференциях. Результаты сравнения опубликованы в совместной статье в «Психологическом журнале» в 1993 году (Голдберг, Шмелев, 1993).

Вычислительная работа по сравнению факторных структур была выполнена А. Г. Шмелевым и основывалась на следующем основном технологическом приеме. Каждому англоязычному термину, для которого известна факторная нагрузка по английским факторам, полученным Л. Р. Голдбергом, ставился в соответствие некий русскоязычный эквивалент, для которого известна факторная нагрузка по русским факторам из исследования А. Г. Шмелева и соавторов. Такое соответствие позволяло применить процедуру подсчета конгруэнтности факторов по традиционной формуле:

где Cij — коэффициент конгруэнтности между русскоязычным фактором j и англоязычным фактором i;

EWki — факторная нагрузка английского слова к на английский фактор i;

RWkj — факторная нагрузка русского эквивалента для англоязычного слова к на русский фактор j.

На первом шаге были взяты множественные русскоязычные эквиваленты для 75 названий классов Нормана и матрица факторных нагрузок из первого исследования Голдберга (опубликована в статье Goldberg, 1990). Эти эквиваленты были получены с помощью независимого пере-водчика-билингвиста из московской редакции издательства «Прогресс» А. А. Зура. Всего было использовано 220 русских слов из русского словника (около трех русских слов на одно английское в среднем). Для всех русскоязычных эквивалентов одного английского слова факторные нагрузки из русскоязычной матрицы усреднялись. В результате.подсчета конгруэнтности между каждым английским фактором и каждым из пятнадцати русских факторов были получены результаты, подтвердившие кросс-культурную устойчивость пятифакторной модели. В табл. 8 приведен самый важный фрагмент матрицы из коэффициентов конгруэнтности, указывающих на сходство английских (по строкам) и русских (но столбцам) факторов.

Таблица 8

Межъязыковая конгруэнтность факторов на материале русских эквивалентов для

75 имен кластеров Нормана.

Англоязычная таблица факторных нагрузок взята по данным первого исследования

Голдберга (Goldberg, 1990).

Английские факторы			Русские факторы 3 4
1, Surgency	0.03	0.08	0.83**	-0.26	0.32	0.46
2. Agreeableness	0.80**	0.31	-0.34	0.05	-0.20	-0.60
3. Conscientious	0.36	0.33	0.28	0.78**	0.40	-0.45
4. Em. Stability	-0.19	0.38	-O.50	0.45	0.75**	0.11
5. Intellect	-0.17	0.70**	0.23	0.37	0.42	-0.32

Примечание. ** — максимальные элементы для строк матрицы.

Легко видеть, что существует изоморфизм двух факторных структур — максимумы по строкам и столбцам таблицы совпадают. То есть каждому английскому фактору поставлен в соответствие один и только один самый похожий русский фактор из числа именно первой пятерки самых мощных русских факторов (дающих максимальный вклад в дисперсию экспертных оценок).

Для сравнения мы привели данные для шестого русского фактора (шестой столбец в табл. 8). Известные различия двух факторных моделей проявляются в том, что иерархии английских и русских факторов по значимости различаются: в русской культуре на первом месте стоит фактор моральной оценки личности (с компонентом эмпатийности, аффек-тотимичности — как в факторе А из 16PF Кэттэлла), а в англо-американской — '- фактор, который в психосемантической традиции можно было бы интерпретировать как фактор Динамизма (Сила + Активность Осгуда). Но можно ли делать из этого первого результата далеко идущие выводы в плане обсуждаемой здесь гипотезы?

Для того чтобы проверить устойчивость полученного нами изоморфизма, а также для того, чтобы повысить качество подобранных соответствий русских и английских слов, А. Г. Шмелевым на базе компьютерной системы ТЕЗАЛ-3 была проделана работа по подбору оптимальных русских эквивалентов' для каждого из 339 английских терминов из усовершенствованного списка Голдберга (Goldberg, 1990).

При этом в качестве оптимального перевода мы пытались взять (за небольшим исключением) слово, которое предлагалось системой ТЕЗАЛ в результате следующей формальной процедуры: из всех вариантов русского перевода английского слова бралось то русское слово, которое оказывалось формально ближе к так называемому «интегральному семантическому портрету» для всех слов из данного кластера Голдберга (включающего заданное для перевода английское слово). Тем самым учитывался типовой семантический контекст, который мы имели в результате наличия 100 английских кластеров.

Использованный прием легко проиллюстрировать на первом же слове из первого кластера Голдберга — Gregarious. Словарные переводы этого слова на русский язык — «стадный, общительный». Но мы ищем такое русское слово из базового словника системы ТЕЗАЛ, которое является максимально семантически близким к двум другим словам из данного кластера, имеющим вполне однозначные русскоязычные эквиваленты (экстравертированный и общительный). Такое слово система ТЕЗАЛ автоматически находит, и им оказывается русское слово «компанейский», именно оно и взято в качество эквивалента (но не слово «стадный», которое в русском языке обладает отрицательной оценочной нагрузкой, отрицательной «социальной желательностью»). Конечно, в ряде случаев такая тактика приводила к серьезным проблемам: наилучшим эквивалентом для каких-то двух английских слов оказывалось одно и то же русское или наоборот. В этих случаях в качестве эквивалента приходилось

¹ Эти эквиваленты (как и многие другие методически ценные материалы) опубликованы нами в приложении к докторской диссертации 1994 года. В этой книге мы имеем возможность опубликовать только материалы, значимые для более широкого круга читателей, а не для узкого круга специалистов, которые могут вознамериться перепроверить результаты нашего исследования.

брать не лучший, но второй или третий по качеству. Но таких «натяжек» было немного — всего 15 случаев (менее 5 процентов). Важным побочным технологическим результатом этой работы было получение психологически оптимизированного списка англо-русских однозначных эквивалентов личностных черт.

Какова же мера качества такой эквивалентности? Конгруэнтность факторных структур позволяет ее оценить. В табл. 9 мы видим, нто изоморфизм сохраняется, причем на более высоком уровне, чем в табл. 1. То есть проделанная процедура дала определенный эффект. Для четырех факторов из пяти достигнут уровень сходства, вполне сопоставимый с уровнем внутрикультурной устойчивости результатов. Это следует рассматривать как безусловное свидетельство наличия принципиального тождества межкультурных инвариантов в лексиконе личностных черт на уровне наиболее глобальных семантических признаков (факторов).

Таблица 9

Межъязыковая конгруэнтность факторов на материале русских эквивалентов для 339 терминов Голдберга. Русскоязычные эквиваленты подобраны с помощью системы ТЕ-ЗАЛ. Англоязычная таблица факторных нагрузок взята по данным третьего исследования Голдберга (Goldberg, 1990).

			Русские факторы
Английские
факторы
1. Surgency	0.07	0.29	0.90**	-0.07	0.50	0.36
2. Agreeableness	0.87**	O.40	-0.10	0.37	-0.15	-0.48
3. Conscientious	0.31	0.53	0.24	0.96**	0.57	-0.51
4. Em. Stability	0.28	0.28	-0.43	0.59	0.45	-0.85**
5. Intellect	0.37	0.92**	0.48	0.53	0.40	-O.40

Примечание. ** — максимальные элементы для строк матрицы.

Единственное озадачивающее Событие: появление нового русскоязычного эквивалента для английского фактора (4) Emotional stability. В табл. 2 это не русский фактор (5) Потенциальная энергия, но русский фактор (6) Психопатизация. (Имеется в виду сходство интерпретации полюсов факторов с формально противоположными знаками: «стабильный —сдержанный», «нестабильный — психопат»).

Для того чтобы на основе имеющихся данных добиться максимального сходства процедур извлечения факторов в английском и русском проектах была предпринята еще одна, третья попытка построения матрицы конгруэнтности, результаты которой нашли отражение в табл. 10.

Таблица 10

Межъязыковая конгруэнтность факторов на материале русских эквивалентов для 100 имен кластеров Голдберга. Русскоязычная таблица факторных нагрузок получена в результате специального факторного анализа матрицы интеркорреляций для русских эквивалентов этих имен 100 * 100 по массиву экспертных оценок 100 * 672. Англоязычная таблица факторных нагрузок взята по данным третьего исследования

Голдберга (Goldberg, 1990).

Английские факторы			Русские факторы 3 4
1. Surgency	-0.03	0.14	0.87**	-0.29	0.43	0.43
2. Agreeableness	0.88**	0.11	-0.21	0.28	-0.42	-0.34
3. Conscientious	0.36	0.46	0.44	0.94**	0.64	-0.35
4. Em. Stability	0.35	0.37	-0.37	0.46	0.42	+0.82**
5. Intellect	0.15	0.92**	0.41	0.47	0.45	-0.15

Примечание. ** — максимальные элементы для строк матрицы.

Действительно, в своем третьем исследовании Л. Р. Голдберг производил факторный анализ матрицы 100 * 100, составленной только для названий (лейбелов) кластеров, но не матрицы 339 * 339 и тем более не матрицы 2090 * 2090 (как в нашем русскоязычном исследовании). Поэтому для повышения сопоставимости процедур автор произвел выборку из прямоугольного массива русских экспертных оценок 100 строк, соответствующих английским именам кластеров. Чтобы как-то ограничить влияние набора классообразующих терминов, агрегирование экспертных оценок (суммирование) для одноименных столбцов в данном случае не производилось: матрицы интеркорреляций рассчитывались для всех 672 наблюдений (112 терминов * 6 экспертов; см. рис. 30).

В результате факторизации этой матрицы, полученной из прямоугольного массива 100 * 672, мы получили пять главных компонент, которые подвергались вращению (повторялась процедура Голдберга). Но в этом случае опять-таки наблюдалась однозначность только четырех факторов из Большой Пятерки — английский фактор (4) Эмоциональная стабильность не получал однозначных эквивалентов. Причем при вращении не пяти, но пятнадцати главных компонент коэффициенты конгруэнтности повышались и становились примерно такими же высокими, как и в случае табл. 9. А для 4-го английского фактора в качестве наилучшего эквивалента в данном случае найден фактор 8 (устойчивая русская 15-фак-торная структура на этой ограниченной выборке из 100 слов не была воспроизведена).

Контрольные списки

Полученное явное соответствие факторных структур вдохновило нас на дальнейшие усилия. Напомним, что в работе Л. Голдберга и в нашем проекте факторные структуры строились не только на разной лексике по языку, но и на основе разнотипных данных: Л. Голдберг использовал так называемые «экстернальные суждения» (испытуемые приписывали черты конкретным людям), а в нашем проекте использовались «интер-нальные суждения» (испытуемые сравнивали слова между собой, не выходя за сферу языка). Возникло естественное предположение, что использо-вание нами «эстернальных суждений» даст более высокое соответствие факторной модели Голдберга.

Для этого из базисного словника с помощью процедуры многослойной кластеризации (см. подробности в главе 4) было выделено 240 терминов — частотных представителей плотных кластеров (состоящих из практически синонимичных слов). Этот список получил рабочее название КСП-240 — «Контрольный список из 240 прилагательных» (см. табл. 11).,

В 1993 году на 205 испытуемых (студенты факультета психологии, школьники кружка «менеджмента») с помощью КСП-240 мы собрали массив «экстернальных суждений». Каждый испытуемый описывал с помощью пунктов КСП-240 двух персонажей: «Я сам» и «Человек, который нравится». Суждения выносились по трехбалльной шкале: «качество есть», «не уверен», «качества нет». Собранный массив 240 * 410 подвергался традиционной процедуре факторного анализа по методу главных компонент с последующим варимакс-вращением. Выделенные 5 наиболее весомых варимакс-факторов приводятся в табл. 11.

Таблица 11

Варимакс-факторы, выявленные на материале методики

«контрольный список прилагательных»

(410 заполненных бланков КСП-240)

Фактор 1. Вес 7,0%
(-66). 185 Быстрый, подвижный, живой
(-65). 140 Ловкий, прыткий, расторопный
(-65). 181 Активный, энергичный
(62). 133 Замкнутый, молчаливый
(60). 202 Грустный, угнетенный
(-59). 126 Веселый, жизнерадостный
(58). 46 Скованный, застенчивый
(-58). 119 Шустрый, юркий
(58). 171 Тревожный, мнительный
(-57). 41 Раскрепощенный, раскованный
(-55). 38 Предприимчивый, пробивной
(55). 214 Переутомленный, усталый
(52). 113 Угрюмый, унылый
(52). 209 Обидчивый, уязвимый
(-48). 188 Выдумщик, затейник, заводила
(47). 35 Пессимист, разочарованный
(47). 47 Слабый, беспомощный ■
(-47). 151 Озорной, игривый
(47). 166 Скрытный, неприветливый
(46). 94 Пассивный, инертный
(-45). 27 Непоседливый, заводной
(44). 93 Отверженный, одинокий
Фактор 2. Вес 5,8%
(-57). 92 Организованный, сосредоточенный
(55). 62 Безалаберный, непрактичный
(55). 146 Неорганизованный, несобранный
(-53). 127 Волевой, настойчивый
(-52). 121 Аккуратный, дисциплинированный
(-51). 162 Расчетливый, осторожный
(-51). 212 Основательный, солидный
(-50). 163 Решительный, твердый, уверенный
(-49). 63 Бережливый, экономный
(49). 199 Ленивый, праздный
(48). 4 Бестолковый, опрометчивый
(48). 102 Растяпа
(48). 182 Безответственный, беспечный
(47). 42 Расточительный
(46). 37 Потребитель, иждивенец
(44). 221 Рассеянный, забывчивый
(-43). 111 Требовательный, строгий
(43). 139 Легкомысленный, беззаботный
(-43). 184 Благоразумный, сдержанный
Фактор 3. Вес 5,5%
(-58). S3 Нахальный, бесцеремонный
(57). 213 Открытый, искренний
(53). 71 Добропорядочный, добродетельный
(51). 168 Справедливый, совестливый
(51). 175 Участливый, сочувствующий
(50). 131 Добрый, отзывчивый
(-50). 236 Хищный, захватчик
(-49). 74 Злопамятный, мстительный
(48). 106 Скромный, вежливый
(-48). 148 Нетерпимый, экстремист
(47). 237 Честный, порядочный
(46). 142 Мягкий, кроткий
(45). 55 Уступчивый, послушный
(-43). 13 Жестокий, злой, беспощадный
(-42). 215 Подозрительный
(-41). 60 Эгоистичный, себялюб
(-41). 98 Пренебрежительный, неуважительный
(41). 110 Тактичный, интеллигентный
(41). 124 Благонадежный, положительный
Фактор 4. Вес 4,6%
(-66). 54 Умный, глубокий
(-65). 230 Творческий, одухотворенный
(-62). 170 Талантливый, одаренный
(57). 210 Обыкновенный, обыватель
(-56). 76 Интеллектуал, ученый
(-54). 115 Утонченный, поэтичный, артистичный
(-52). 152 Оригинальный, незаурядный
(-51). 30 Образованный, начитанный
(-48). 134 Знающий, компетентный
(-43). 11 Дипломатичный, политичный
(-42). 82 Многогранный, разносторонний
(41). 132 Жадный, завистливый
(-40). 172 Увлеченный, вдохновенный
(-38). 48 Сообразительный, наблюдательный
(38). 159 Простой, земной
(37). 40 Прямолинейный, простак
(37). 95 Поверхностный
(-36). 136 Интересный, яркий, эффектный
(-36). 149 Обаятельный, красивый
(-35). 110 Тактичный, интеллигентный
Фактор 5. Вес 3,9%
(59). 100 Пустой, примитивный
(58). 211 Опустившийся, безнадежный
(55). 112 Убогий, невзрачный
(53). 208 Ничтожный, жалкий
(49). 234 Уродливый, ущербный
(43). 24 Невоспитанный, дикарь
(-43). 75 Импульсивный, возбудимый
(-43). 178 Чувствительный, впечатлительный
(-43). 180 Эмоциональный, порывистый
(42). 53 Угодливый, заискивающий
(39). 10 Глупый, туповатый
(38). 193 Запуганный, забитый
(38). 216 Посредственность, серый
(-37). 141 Мечтательный, фантазер
(37). 177 Черствый, холодный
(-36). 144 Нежный, прелестный
(35). 222 Реакционер, мракобес
(-34). 27 Непоседливый, заводной
(34). 31 Однобокий, дисгармоничный
(-34). 200 Любвеобильный
(33). 26 Необразованный, невежественный

В табл. 12 дается матрица конгруэнтности факторов из табл. 11 (по столбцам) с факторами Голдберга (по строкам).

Таблица 12

Матрица коэффициентов конгруэнтности

между англоязычными факторами В5 Голдберга (F1)

и факторам КСП-240 (F2)

F1\F2	I
1:	-0.67***	-0,12	0.09	-0,10	-0,20
2:	-0,16	-0.08	0,77***	-0,30*	-0,23
3:	-0,06	-0,68***	0,26*	-0,12	0,05
4:	-0,10	-0,22	0.08	-0,14	0,32*
5:	-0,17	-0.21	0,09	-0,63***	-0.23

В целом мы видим, что четыре фактора из Большой Пятерки воспроизвелись с достаточной степенью однозначности, хотя опять же в несколько своеобразном порядке (на второе место «поднялся» фактор «Сознательного Самоконтроля», на четвертое — фактор «Интеллектуальной свободы»). Уровень полученных коэффициентов конгруэнтности оказался для этих факторов не так высок, так как в КСП-240 мы использовали сложные дескрипторы, не соответствующие буквально определенным пунктам из русско-английского перечня. Кроме того, как мы это увидим ниже, сказалась специфика выборки наших испытуемых.

Опять же бросается в глаза слабая воспроизводимость фактора В5.4 «Эмоциональная стабильность». Уровень его сходства-конгруэнтности с фактором номер 5 из КСП-240 оказался всего 0,32, что практически не отличается от «сцепленности» с «побочными» факторами КСП-240 (например, фактор 4 КСП-240 коррелирует не только с фактором В5.5 «Ин-

теллектуальной свободы», но и с В5.2 «Доброжелательностью», а фактор 3 КСП-240 коррелирует не только с В5.2 «Доброжелательностью», но и с В5.3 «Сознательным самоконтролем»). Показательно, что фактор «Эмоциональной стабильности» не удается воспроизвести и при вращении 6, 7, 10 и 15 главных компонент.

Анализ содержания фактора номер 5 из КСП-240 по табл. 11 показывает, что этот фактор можно интерпретировать как «Инфантильно-романтическое самопринятие»: черты романтизма, чувствительности и импульсивности оказываются окрашенными в сознании школьников и молодых студентов-психологов положительно, тогда как эмоциональная зрелость воспринимается как «убожество». Весьма симптоматично, что именно этот фактор заменил собой фактор «Эмоциональной стабильности» в составе Большой Пятерки. В том, что в данном случае явно сказалась специфика выборки (и, по-видимому, особенности социализации московской молодежи начала 90-х годов, склонной к инфантильной стратегии социального приспособления), нас убедили данные другого меж культурного исследования, проведенного нами с использованием «экстернальных суждений».

Пятифакторная структура в сознании учитепей

В 1993 году совместно с Д. Дигманом¹ (Орегонский университет, США) и А. С. Кондратьевой (Центр социологии образования, Москва) было проведено исследование восприятия учителями личности учащихся младших классов. 20 учителей московских школ оценивали каждый по 24 ученика, используя шестьдесят 7-балльных униполярных шкал. В эксперименте участвовали только женщины — классные наставники первых классов. Список из 60 качеств был составлен на основе подбора русскоязычных эквивалентных личностных прилагательных для англоязычного списка, разработанного для аналогичного исследования Д. Дигманом. Поиск эквивалентов облегчался наличием развернутых поведенческих определений для каждого качества (полностью материал этого эксперимента приведен в приложении к учебному пособию «Основы психодиагностики, Шмелев и др., 1996). Таким образом, в данном исследовании факторизации подвергался массив 60 * 480 (где 480 — общее число оцененных учеников).

Очевидно, что имеется существенное отличие параметров данного эксперимента от предыдущего и по психологическому статусу субъектов и объектов оценивания (учителя и дети), и по характеру взаимоотношений

между ними (дети являются объектами заинтересованного профессионального познания в ходе активного педагогического воздействия).

Таблица 13

Таблица факторных нагрузок для 60 личностных черт,

приписанных 480 ученикам первого класса 20 учителями г. Москвы. (Совместный эксперимент с Д. Дигманом и А. С. Кондратьевой.)

¹ Джэк Дигман — видный американский психолог из Орегонского исследовательского института — оказал большую профессиональную, моральную и материальную поддержку нашему проекту в самые грудные годы (начало 90-х годов), успел подготовить англоязычную публикацию по материалам нашего совместного исследования (Digman, Shmelyov, 1996) до своей безвременной кончины в 1998 голу.

Дата добавления: 2015-07-12