Веритассерум

Гарри всем телом рухнул на землю, лицом в траву — её запах наполнил ноздри. Во время полёта он закрыл глаза и сейчас не открывал их. Он не шевелился. У него не было сил даже дышать, голова сильно кружилась, его словно качало на палубе корабля. Чтобы хоть как-то остановить эту качку, он крепче вцепился в те два предмета, которые не выпускал из рук — гладкую, прохладную ручку Тремудрого Кубка и тело Седрика. Гарри чувствовал, что, стоит их выпустить, он провалится в черноту, сгущавшуюся по краям сознания. Крайнее изнеможение и шок не давали ему подняться, он лежал, вдыхая запах травы и ждал… ждал, пока кто-нибудь что-нибудь сделает… пока что-нибудь не произойдёт… а шрам всё саднил и саднил…

Оглушив и запутав, на него вдруг обрушился ураган звуков — голоса, топот, крики… он оставался недвижим, но лицо мучительно исказилось — грохот причинял страдания, и он терпеливо ждал, пока этот кошмар закончится.

Затем его жестко схватили и перевернули лицом вверх.

— Гарри! Гарри!

Он открыл глаза.

И неподвижно уставился в звёздное небо. Над ним склонялся Альбус Дамблдор. Вокруг, надвигаясь, теснились чёрные тени — Гарри ощущал, как от их шагов дрожит под затылком земля.

Он лежал у края лабиринта. Видел уходящие ввысь трибуны, перемещающиеся силуэты, звёзды…

Гарри выпустил Кубок, но ещё крепче схватился за Седрика. Он поднял освободившуюся руку и впился в запястье Дамблдору. Лицо директора пульсировало перед глазами, то расплываясь, то становясь чётче.

— Он вернулся, — прошептал Гарри. — Он вернулся. Волдеморт.

— Что такое? Что случилось?

Над Гарри появилось перевёрнутое лицо Корнелиуса Фаджа — белое, смятённое.

— Мой Бог… Диггори! — зашевелило губами оно. — Дамблдор!.. Он мёртв!

Эти слова стали повторять, теснившиеся в первых рядах передавали их стоящим сзади… а те принялись выкрикивать — истошно — в ночь: «Он мёртв!», «Он мёртв!», «Седрик Диггори! Мёртв!»

— Гарри, отпусти его, — раздался голос Фаджа, и Гарри ощутил, как чьи-то пальцы стараются оторвать его руки от безжизненного тела — но он не отпустил Седрика.

Тогда к нему приблизилось лицо Дамблдора, всё ещё размытое, как в тумане:

— Гарри, ты больше не можешь ему помочь. Всё кончено. Отпусти.

— Он просил принести его назад, — забормотал Гарри — он специально просил. Чтобы я отнёс его к родителям…

— Понятно, Гарри… а сейчас отпусти его…

Дамблдор нагнулся и, с силой, удивительной для такого худого и пожилого человека, поднял Гарри с земли и поставил его на ноги. Гарри покачнулся. В голове бил молот. Раненная нога отказывалась его держать. Вокруг все толкались, стараясь подобраться ближе, надвигаясь тёмными силуэтами: «Что случилось?» «Что с ним такое?» «Диггори умер!»

— Его нужно в больницу! — громким голосом выкрикивал Фадж. — Ему плохо, его ранило — Дамблдор, здесь же родители Диггори, на трибуне…

— Я возьму Гарри, Дамблдор, я возьму его…

— Нет, я бы предпочёл…

— Дамблдор, сюда бежит Амос Диггори… вот он уже… вам не кажется, что его надо предупредить… до того, как он увидит?…

— Гарри, постой здесь…

Девочки истерически кричали, плакали… Всё мелькало у Гарри перед глазами, как кадры быстро прокручиваемой плёнки…

— Всё хорошо, сынок, я держу тебя… пошли… в больницу…

— Дамблдор сказал постоять, — невнятно возразил Гарри. Пульсирующая боль в шраме лишала его возможности нормально видеть, и ему казалось, что его сейчас вырвет.

— Тебе надо лечь… пошли, пошли…

Кто-то большой и сильный наполовину нёс, наполовину тащил его сквозь перепуганную толпу, грубо прокладывая путь — Гарри слышал аханье, крики, взвизгивания. Дальше, дальше, по газону, мимо озера, мимо Дармстранговского корабля. Гарри ничего не слышал, кроме тяжёлого дыхания человека, помогавшего ему идти.

— Что произошло, Гарри? — спросил наконец человек, почти поднимая Гарри над ступенями парадного входа. Клац. Клац. Клац. Это Мад-Ай Муди.

— Кубок оказался порткеем, — объяснил Гарри по дороге через вестибюль. — Нас с Седриком отнесло на кладбище… там был Волдеморт… Лорд Волдеморт…

Клац. Клац. Клац. Вверх по мраморной лестнице.

— Там был Чёрный Лорд? И что?

— Седрика убили… Они убили Седрика…

— А потом?

Клац. Клац. Клац. Вдоль по коридору…

— Они сварили зелье… и он вернул своё тело…

— Чёрный Лорд вернул себе своё тело? Он возродился?

— Появились Упивающиеся Смертью… а потом мы дрались на дуэли…

— Ты дрался на дуэли с Чёрным Лордом?

— Я спасся… моя палочка… сделала что-то непонятное… я видел маму с папой… они вышли из его палочки…

— Заходи сюда, Гарри… заходи, садись… сейчас всё будет в порядке… выпей вот это…

Гарри услышал скрежет ключа в замке, почувствовал у своих губ чашку.

— Выпей это… тебе станет лучше… и давай же, Гарри, мне нужно знать в точности, что произошло…

Муди помог Гарри проглотить жидкость — горло ожёг острый перечный вкус, Гарри закашлялся. Очертания кабинета сразу сделались более чёткими, как и очертания самого Муди… такого же бледного как Фадж… Он, не мигая, обоими глазами смотрел в лицо Гарри.

— Значит, Гарри, Волдеморт вернулся? Ты уверен, что он вернулся? Как он это сделал?

— Он взял кое-что из могилы своего отца, и у Уормтэйла, и у меня, — объяснил Гарри. В голове прояснилось, шрам уже не болел так сильно, он хорошо видел лицо Муди, хотя в кабинете было темно. С далёкого Квиддичного поля еле слышно доносились крики и вопли.

— Что взял у тебя Чёрный Лорд? — спросил Муди.

— Кровь, — сказал Гарри, поднимая руку. Рукав мантии был порван в том месте, куда Уормтэйл вонзил клинок.

Муди длинно, с присвистом, выдохнул.

— А Упивающиеся Смертью? Тоже вернулись?

— Да, — кивнул Гарри. — Их очень много…

— Как он с ними обошёлся? — тихо спросил Муди. — Он их простил?

Но Гарри внезапно вспомнил что-то очень важное. Надо было сказать Дамблдору, надо было сразу сказать…

— В «Хогвартсе» есть Упивающийся Смертью! Он здесь, у нас — он поместил в Кубок мою заявку и сделал так, чтобы я дошёл до конца Турнира…

Гарри попытался встать, но Муди толкнул его обратно.

— Я знаю, кто этот Упивающийся Смертью, — спокойно произнёс он.

— Каркаров? — дико вскричал Гарри. — Где он? Вы его схватили? Его заперли?

— Каркаров? — странно хохотнул Муди. — Каркаров сбежал сегодня ночью, едва почувствовав жжение Смертного Знака. Он предал слишком многих верных последователей Чёрного Лорда, он боится встречи со своим господином… впрочем, сомневаюсь, что ему удастся далеко убежать. У Чёрного Лорда есть способы выследить врага.

— Каркаров сбежал? Взял и сбежал? Но, значит — это не он поместил в Кубок мою заявку?

— Нет, — медленно проговорил Муди, — нет, не он. Это сделал я.

Гарри расслышал его слова, но не поверил им.

— Нет, не вы, — он замотал головой, — вы этого не делали… вы бы не могли…

— Уверяю тебя, это был я, — сказал Муди, и его волшебный глаз провернулся в глазнице и замер на двери. Гарри понял, что Муди хочет удостовериться, что за ней никого нет. Одновременно, Муди достал волшебную палочку и навёл её на Гарри.

— Значит, он простил их, да? — пробормотал он. — Упивающихся Смертью, которые были на свободе? Тех, которые не были в Азкабане?

— Что? — Гарри ничего не понимал.

Он смотрел на направленную на него палочку. Это какая-то дурацкая шутка, больше ничего.

— Я спрашиваю тебя, — раздельно повторил Муди, — простил ли он тех мерзавцев, которые даже не пытались разыскать его? Тех трусов и предателей, которые не нашли в себе смелости пойти ради него в Азкабан? Жалких, лишённых веры негодяев, у которых хватило наглости скакать под масками на финале кубка, но которые сбежали, стоило мне создать Смертный Знак?

— Вы создали… о чём вы говорите?

— Я говорил тебе, Гарри… я тебе говорил… Если есть на свете что-то, что я ненавижу, так это Упивающийся Смертью, который разгуливает на свободе. Они отвернулись от моего господина тогда, когда он более всего в них нуждался. Я ожидал, что он их накажет. Я ожидал, что он будет их пытать. Скажи мне, Гарри, скажи, что он сделал им очень больно… — на лице Муди вдруг зажглась безумная улыбка. — Скажи, он говорил им, что только я, я один, остался ему верен?… Готов был пожертвовать собой, лишь бы доставить ему то единственное, чего он желал более всего на свете… тебя…

— Нет, это не вы… это…. не могли быть вы…

— А кто поместил в Кубок заявку от твоего имени и от другой школы? Я. Кто охранял тебя от всякого, кто мог навредить тебе и помешать выиграть Турнир? Я. Кто надоумил Хагрида показать тебе драконов? Снова я. Кто помог тебе понять, что ты можешь победить дракона только одним способом? Я, я, я!

Волшебный глаз Муди отвернулся от двери. И вперился в Гарри. Кривой рот раззявился в уродливой ухмылке.

— Это было не так-то просто, Гарри, провести тебя через все эти состязания и не вызвать подозрений. Мне понадобилась вся хитрость, чтобы за твоими успехами не проглядывало моё вмешательство. Дамблдор сразу бы заподозрил неладное, если бы ты справился со всем слишком легко. Я знал: только когда ты окажешься в лабиринте, причём желательно имея фору, у меня будет шанс отделаться от других чемпионов, расчистить тебе путь. Ведь, кроме всего прочего, мне приходилось бороться и с твоей тупостью. Второе состязание… вот когда я всерьёз опасался, что мы проиграем. Я следил за тобой, Поттер. Я знал, что ты не разгадал загадку, и мне опять пришлось намекнуть тебе…

— Это не вы, — хрипло возразил Гарри, — это Седрик…

— А кто сказал Седрику, что яйцо надо открывать под водой? Я! Я нисколько не сомневался, что он поделится этой информацией с тобой. Честными людьми очень просто манипулировать, Поттер. Я был уверен: Седрик сочтёт себя обязанным отблагодарить тебя за подсказку про драконов — так оно и вышло. Но даже тогда, даже тогда, Поттер, ты чуть было не умудрился проиграть. Я следил за тобой постоянно… все эти скучные часы в библиотеке. Как же ты не догадался, что нужная книга всё это время была у вас в спальне? Я подсунул её тебе под самый нос, я дал её этому мальчишке, Лонгботтому, не помнишь? «Отличительные свойства волшебных водных растений Средиземноморья». Там ты прочёл бы про жаброводоросли всё, что нужно. Я рассчитывал, что ты будешь просить помощи у всех и каждого. Лонгботтом сразу же сказал бы тебе. Но нет… ты не стал. Твои дурацкие гордость и независимость чуть было не испортили всё дело.

— Что мне оставалось делать? Я скормил тебе нужные сведения из других, невинных, рук. На Рождественском балу ты сказал мне, что домовый эльф по имени Добби подарил тебе носки. Я вызвал этого эльфа в учительскую, чтобы он забрал одежду в стирку. И затеял при нём громкий разговор с профессором МакГонагалл о том, кого возьмут в заложники, и о том, догадается ли Поттер использовать жаброводоросли… Твой маленький друг тут же помчался в личное хранилище Снейпа, а потом побежал искать тебя…

Палочка Муди по-прежнему была направлена прямо в сердце Гарри. За плечом Муди, в Зеркале Заклятых, двигались тени.

— Ты так долго болтался в озере, Поттер, я уж подумал, что ты утонул. Но, к счастью, Дамблдор принял твоё слабоумие за благородство и решил вознаградить тебя за это. А я смог вздохнуть с облегчением.

— И разумеется, сегодня в лабиринте тебе было гораздо легче, чем было бы при обычных условиях, — продолжал Муди. — Всё потому, что я был рядом. Я патрулировал у стен лабиринта, видел, что происходит внутри, и мог отгонять от тебя всякую нечисть. Я обездвижил Флёр Делакур. Я наложил проклятие подвластия на Крама, чтобы он покончил с Диггори и освободил тебе дорогу к Кубку.

Гарри расширенными глазами смотрел на Муди. Как это может быть?… Друг Дамблдора, знаменитый аврор… поймавший столько Упивающихся Смертью… какой-то бред…

Туманные тени в Зеркале Заклятых обретали всё более ясные очертания. За плечом у Муди Гарри видел силуэты трёх людей, подходящих всё ближе и ближе. Сам Муди их не замечал — он не сводил волшебного глаза с Гарри.

— Чёрному Лорду не удалось прикончить тебя, а он этого так хотел, — прошептал Муди. — Только представь, как он вознаградит меня, когда узнает, что я сделал это за него. Сначала я дал ему тебя — а именно в тебе он нуждался больше всего, чтобы возродиться — а теперь я убью тебя вместо него. Меня вознесут надо всеми Упивающими Смертью. Я буду самый близкий, самый дорогой ему человек… я стану ему роднее сына…

Нормальный глаз Муди выкатился из орбиты, а волшебный по-прежнему был прикован к Гарри. Дверь была заперта. Гарри понимал, что выхватить палочку вовремя не удастся…

— У нас с Чёрным Лордом, — с видом безумца выкрикнул Муди, — много общего. Например, у нас обоих ужасные отцы… ужасные. И мы оба вынуждены всю жизнь страдать от того, что нас назвали в их честь, теми же именами. И оба имели удовольствие… огромное удовольствие… прикончить своих отцов ради установления Чёрного Порядка!

— Ты псих, — не удержался Гарри, — настоящий псих!

— Ах, значит, я псих? — не контролируя себя, взревел Муди. — Это мы ещё посмотрим, кто псих! Посмотрим, кто псих, теперь, когда Чёрный Лорд вернулся, а я на его стороне! Он вернулся, Гарри Поттер, ты не сумел победить его… зато сейчас — я сумею победить тебя!

Муди воздел палочку, открыл рот, Гарри быстро сунул руку в карман, чтобы достать свою палочку…

— Стьюпефай! — с ослепительной красной вспышкой, с грохотом и треском, дверь кабинета взорвалась…

Муди отшвырнуло назад, он упал на пол. Гарри, не успевший отвести взгляд от того места, где только что был Муди, смотрел теперь в Зеркало Заклятых на Альбуса Дамблдора, профессора Снейпа и профессора МакГонагалл. Он обернулся и увидел их же в дверном проёме. Первым, выставив вперёд волшебную палочку, стоял Дамблдор.

И, в этот момент, Гарри впервые осознал, почему про Дамблдора говорят, что он единственный колдун, которого боится Волдеморт. Вряд ли можно было себе представить более устрашающий взгляд, чем тот, которым Дамблдор пронзал лежащее на полу без сознания тело Мад-Ая Муди. На лице директора не было и следа обычной доброжелательной улыбки, в глазах не посверкивали лукавые огоньки… каждая чёрточка древнего лица горела холодной яростью… от Дамблдора исходила властная сила, он будто бы источал жар…

Он шагнул в кабинет, подсунул ногу под тело Муди и, толкнув, перекатил его на спину, лицом вверх. Снейп вошёл следом, глядя в Зеркало Заклятых на своё отражение, свирепо осматривающее комнату.

Профессор МакГонагалл кинулась прямо к Гарри.

— Пойдём, Поттер, — прошептала она. Тонкая линия рта кривилась, как будто она сейчас расплачется. — Пойдём… в больницу…

— Нет, — резко возразил Дамблдор.

— Дамблдор, это необходимо — посмотрите на него — после того, что он пережил…

— Он останется, Минерва, потому что он должен понять, — коротко объяснил своё решение Дамблдор. — Понять — значит принять, а только приняв, он сможет оправиться от пережитого. Он должен знать, кто заставил его испытать всё то, что он испытал, и почему.

— Муди, — оторопело произнёс Гарри. Его не оставляло чувство нереальности происходящего. — Как это мог быть Муди?

— Это не Аластор Муди, — спокойно сказал Дамблдор. — Ты никогда не встречал настоящего Аластора Муди. Настоящий Муди не увёл бы тебя от меня после того, что случилось сегодня. Как только он забрал тебя, я всё понял — и пошёл следом.

Дамблдор склонился над безжизненным телом и запустил руку под мантию. Он достал фляжку и связку ключей. Затем повернулся к Снейпу и МакГонагалл.

— Северус, пожалуйста, принесите мне самое сильное исповедальное зелье, какое только у вас есть, а затем пойдите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Минерва, прошу вас, сходите к домику Хагрида, там, на тыквенном огороде, вы найдёте большую чёрную собаку. Отведите её в мой кабинет и скажите, что я скоро буду, а потом возвращайтесь сюда.

Если Снейп и МакГонагалл и сочли эти распоряжения странными, то не подали виду. Оба сразу же повернулись и покинули кабинет. Дамблдор прошёл к сундуку с семью замками, вставил первый ключ в замок и открыл крышку. Под ней лежало множество книг. Дамблдор закрыл крышку, вставил в замок второй ключ и снова открыл сундук. Книги исчезли, на этот раз внутри оказались сломанные Сникоскопы, перья, пергамент и нечто похожее на плащ-невидимку. Гарри с удивлением наблюдал за тем, как Дамблдор вставляет в замки третий, четвёртый, пятый и шестой ключи, и всякий раз в сундуке обнаруживается разное содержимое. Наконец он вставил в замок седьмой ключ, и, когда откинулась крышка, у Гарри вырвался крик изумления.

Внутри оказалось десятифутовой глубины яма, что-то вроде подземной комнаты. На полу спал худой и, судя по виду, долго голодавший, настоящий Мад-Ай Муди. Деревянной ноги не было, вместо волшебного глаза под веком виднелась пустая глазница, несколько прядей спутанных волос были неровно обстрижены. Гарри ошеломлённо переводил взгляд с одного Муди, спящего в сундуке, на другого, лежащего без сознания на полу кабинета.

Дамблдор забрался в сундук, опустился внутрь и легко спрыгнул на пол возле спящего Муди. Склонился над ним.

— Обездвижен — под воздействием проклятия подвластия — очень слаб, — констатировал он. — Естественно, он был нужен им живым. Гарри, брось сюда мантию этого негодяя. Аластор совсем замёрз. Его нужно будет сразу же показать мадам Помфри, но его жизнь вне опасности.

Гарри сделал то, о чём его попросили. Дамблдор укрыл Муди плащом, тщательно его подоткнув, и выбрался из сундука. Затем взял со стола фляжку, отвинтил крышку и перевернул фляжку горлышком вверх. На пол упали капли густой, вязкой жидкости.

— Это Полиджус, Гарри, — сказал Дамблдор. — Видишь, как всё просто — и как гениально. Ведь Муди пьёт только из своей фляжки, эта его отличительная особенность всем известна. Самозванцу, разумеется, нужно было держать настощего Муди под рукой, чтобы иметь возможность изготавливать новые порции зелья. Посмотри на его волосы… — Дамблдор бросил взгляд на дно сундука. — Самозванец обстригал их в течение всего года, видишь, какие они неровные? Но, кажется, сегодня вечером наш мнимый Муди, будучи в возбуждённом состоянии, забыл о регулярности, с которой нужно принимать зелье… по часам… каждый час… скоро увидим.

Дамблдор выдвинул из-под стола стул и уселся, устремив взгляд на неподвижную фигуру на полу. Гарри тоже уставился на лже-Муди. Минуты проходили в молчании…

Затем, прямо на глазах у Гарри, лицо лежащего на полу человека стало меняться. Исчезали шрамы, разглаживалась кожа, повреждённый нос сделался целым и начал постепенно уменьшаться. Длинные седые волосы втягивались в кожу головы, одновременно приобретая соломенный цвет. Неожиданно, с громким «щёлк» отвалилась деревянная нога, уступив место внезапно выросшей нормальной; через мгновение из глазницы выскочил волшебный глаз, и его заменил обычный. Волшебный глаз покатился по полу, продолжая зыркать во все стороны.

Перед Гарри лежал светловолосый человек с бледными веснушками на бледном лице. Гарри знал, кто это такой. Он видел его в Понсиве, видел, как его уводили из зала суда дементоры, видел, как он убеждал мистера Крауча в своей невиновности… только теперь вокруг глаз у него появились морщины, он выглядел много старше…

Снаружи, в коридоре, послышались торопливые шаги. Вернулся Снейп и привёл с собой Винки. Следом сразу же вошла профессор МакГонагалл.

— Крауч! — Снейп как вкопанный остановился в дверях. — Барти Крауч!

— Святое небо, — профессор МакГонагалл тоже замерла и уставилась на неподвижное тело.

Из-за ноги Снейпа выглянула грязная, растрёпанная Винки. Сначала она широко раскрыла рот, а потом издала пронзительный вопль:

— Мастер Барти, мастер Барти, что вы тут делаете?

И бросилась на грудь молодому человеку.

— Вы его убили! Вы его убили! Вы убили сына хозяина!

— Он всего лишь обездвижен, Винки, — проговорил Дамблдор. — Будь добра, отойди в сторонку. Северус, вы принесли зелье?

Снейп протянул маленькую стеклянную бутылочку с кристально-прозрачной жидкостью. Это был тот самый Веритассерум, которым Снейп недавно угрожал Гарри. Дамблдор встал из-за стола, наклонился над лежащим и усадил его, оперев о стену, под Зеркалом Заклятых, откуда на присутствующих по-прежнему сурово взирали отражения Дамблдора, Снейпа и МакГонагалл. Винки осталась стоять на коленях, она дрожала и закрывала руками личико. Дамблдор силой открыл молодому человеку рот и влил туда три капли зелья. Затем палочкой указал на его грудь и велел: «Энервейт».

Сын Крауча открыл глаза. Его лицо было бессмысленно, глаза пусты. Дамблдор опустился перед ним на колени, так, чтобы их лица оказались вровень друг с другом.

— Ты меня слышишь? — тихо спросил Дамблдор.

Веки молодого человека задрожали.

— Да, — еле слышно пробормотал он.

— Я хотел бы, чтобы ты рассказал нам, — мягко начал Дамблдор, — как ты здесь оказался. Как ты сбежал из Азкабана?

Крауч сделал долгий, судорожный вдох и заговорил ровным, ничего не выражающим, голосом:

— Меня спасла моя мать. Она знала, что умирает. И уговорила отца выполнить её последнюю просьбу — спасти меня. Он любил её так, как никогда не любил меня. И согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне Полиджус с волосом моей матери. А она выпила Полиджус с моим волосом. Мы поменялись обличиями.

Дрожащая с головы до ног Винки затрясла головой:

— Молчите, мастер Барти, молчите, не говорите больше ничего, вы сделаете плохо вашему отцу!

Но Крауч лишь ещё раз глубоко вдохнул и продолжал говорить всё тем же ровным тоном:

— Дементоры слепые. Они почуяли, что в Азкабан вошёл один здоровый и один умирающий человек. А потом почуяли, что из Азкабана выходит один здоровый и один умирающий человек. Отец вынес меня, переодетого в одежду матери, на случай, если кто-то из заключенных увидит нас сквозь решётку.

— Мама вскоре умерла в Азкабане. До самого конца она старательно принимала Полиджус. Её похоронили в моём обличии и под моим именем. Все считали, что она — это я.

Веки молодого человека дрогнули.

— А что сделал с тобой отец, после того, как ты снова оказался дома? — тихо спросил Дамблдор.

— Инсценировал смерть мамы. Тихие похороны, пустая могила. Наш домовый эльф, Винки, выходила меня, вернула к жизни. После этого я должен был скрываться от людей. Должен был отчитываться во всех поступках. Отец с помощью заклинаний подавлял мою волю. После того, как ко мне вернулись силы, я мечтал только об одном — найти моего господина… вернуться к нему и служить ему.

— Как отец подавлял твою волю? — спросил Дамблдор.

— Проклятие подвластия, — ответил бывший Муди. — Я был под полным его контролем. Он заставлял меня носить плащ-невидимку днём и ночью. Я всегда был под надзором домового эльфа. Она была моим сторожем и моей нянькой. Она меня жалела. Уговаривала отца изредка баловать меня чем-нибудь. В награду за хорошее поведение.

— Мастер Барти, мастер Барти, — завсхлипывала Винки из-под пальчиков, — вам нельзя это рассказывать, нам будет плохо…

— Кто-нибудь знал, что ты ещё жив? — по-прежнему мягко допрашивал Дамблдор. — Кто-нибудь, кроме твоего отца и домового эльфа?

— Да, — ответил Крауч, и его веки вновь дрогнули. — Ведьма из отдела моего отца. Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой, принесла отцу бумаги на подпись. Его дома не было. Винки провела её в дом и вернулась на кухню, ко мне. Но Берта Джоркинс услышала, как Винки разговаривает со мной. И подкралась разведать, в чём дело. Услышанного было достаточно, чтобы догадаться, кто скрывается под плащом-невидимкой. Когда мой отец вернулся домой, она набросилась на него с обвинениями. Он наложил на неё очень сильное заклятие забвения. Слишком сильное. Он говорил, что оно навсегда повредило её память.

— А чего она полезла в личные дела господина? — плакала Винки. — Чего ей было от нас надо?

— Расскажи про финальный матч чемпионата мира, — велел Дамблдор.

— Это Винки уговорила моего отца, — отвечал Крауч всё тем же монотонным голосом. — На это ей понадобились долгие месяцы. Я уже многие годы не выходил из дому. А я когда-то очень любил Квиддич. Отпустите его, просила она. Он не будет снимать плащ-невидимку. Пусть посмотрит игру. Хоть на воздухе побудет. Она сказала отцу, что мама умерла ради моей свободы. Что она спасала меня не для тюремного заточения. В конце концов он согласился.

— Всё было тщательно спланировано. Отец отвел нас с Винки в Высшую ложу рано утром. Винки должна была говорить, что держит место для отца. А я должен был сидеть тихо, оставаясь невидимым. Мы бы ушли последними, никто ничего не узнал бы.

— Но Винки понятия не имела, что я стал сильнее. Я начал бороться с проклятием подвластия. На короткие моменты я выходил из-под его контроля и временами практически становился самим собой. Всё случилось там, в Высшей ложе. Атмосфера праздника захватила меня. Я вдруг увидел палочку — она высовывалась из кармана у сидевшего впереди мальчика. Последний раз я держал в руках палочку ещё до Азкабана. И я украл её. Винки не знала. Винки боится высоты. Она прятала лицо.

— Мастер Барти, плохой мальчишка! — прошептала Винки, и между пальцев просочились слёзы.

— Значит, ты взял палочку, — сказал Дамблдор, — и что же ты с ней сделал?

— Мы вернулись в палатку, — продолжал рассказ Крауч. — А потом услышали их. Упивающихся Смертью. Из тех, кто никогда не был в Азкабане. Тех, кто не страдал за моего господина. Они отвернулись от него. При этом они не были в порабощении, как я. Они были свободны и могли разыскать его, но не захотели. Они просто решили позабавиться с маглами. Звуки их голосов разбудили меня. Мысль работала чётче, чем когда-либо за долгие годы. Я был в ярости. У меня была палочка. Я хотел напасть на них за то, что они неверны господину. Отца в палатке не было, он ушёл спасать маглов. Увидев меня в такой ярости, Винки испугалась. Она пользовалась своей, особой, магией, чтобы не отпускать меня от себя. Она утащила меня из палатки в лес, подальше от Упивающихся Смертью. Я сопротивлялся. Я хотел вернуться в лагерь. Хотел показать этим неверным, что означает служение Чёрному Лорду, и как следует наказать их. Я воспользовался украденной палочкой и запустил в небо Смертный Знак.

— Прибыли представители министерства. Принялись бить во все стороны Сногсшибателями. Одно из заклинаний насквозь прошило дерево, за которым прятались мы с Винки. Связь между нами разорвалась. Мы оба отключились.

— Когда Винки обнаружили, отец понял, что я должен быть где-то рядом. Он обшарил кусты вокруг того места, где её нашли, и нащупал моё тело. Подождал, пока уйдут представители министерства. Снова наложил на меня проклятие подвластия и забрал домой. Винки он уволил. Она подвела его. Не проследила, и мне в руки попала палочка. Чуть было не дала мне сбежать.

Винки издала вопль отчаяния.

— Мы остались в доме вдвоём, отец и я. А потом… потом… — Голова Крауча странно качнулась, и по лицу расползлась безумная улыбка. — Мой господин пришёл за мной.

— Это случилось однажды ночью. Его принёс слуга, Уормтэйл. Господин узнал, что я жив. В Албании ему удалось схватить Берту Джоркинс. Он пытал её. Она многое рассказала. Про Тремудрый Турнир. Про то, что один из старых авроров, Муди, будет учителем в «Хогвартсе». Он пытал её до тех пор, пока не разбил заклятие забвения, наложенное моим отцом. От неё он узнал, что я сбежал из Азкабана. Что отец держит меня в заточении, чтобы не дать мне отправиться на поиски моего господина. Так господин узнал, что я по-прежнему его верный слуга — может быть, самый верный из всех. На основе добытой информации мой господин разработал план. Я был ему нужен. Он прибыл к нам в дом около полуночи. Дверь открыл мой отец.

Безумная улыбка шире разлилась по лицу — младший Крауч вспоминал сладчайший миг своей жизни. Потрясённые глаза Винки светились между пальцев. Она онемела от ужаса.

— Всё произошло очень быстро. Господин подчинил моего отца проклятию подвластия. Теперь отец стал заключенным, тем, за кем следят, чьи действия контролируют. Господин заставлял его заниматься делами, как будто ничего не произошло. А я стал свободен. Я проснулся. Снова стал самим собой, живым, каким не был долгие годы.

— И чего же хотел от тебя Лорд Волдеморт? — спросил Дамблдор.

— Он спросил, готов ли я ради него пожертвовать всем. Я сказал, да, готов. Это была моя мечта, моё главное счастье — служить ему, доказывать свою преданность. Он сказал, что должен поместить в «Хогвартс» верного человека. Того, кто незаметно проведёт Гарри Поттера к победе в Тремудром Турнире. Того, кто будет следить за Гарри Поттером. Кто превратит Тремудрый Кубок в порткей и позаботится о том, чтобы Поттер добрался до него первым, чтобы Кубок отнёс его к моему господину. Но сначала…

— Тебе был нужен Аластор Муди, — промолвил Дамблдор. Его голубые глаза полыхали страшным огнём, но голос оставался спокойным.

— Мы с Уормтэйлом всё организовали. Заранее приготовили Полиджус. Забрались к Муди в дом. Он боролся. Поднял шум. Мы еле-еле успели его утихомирить. Сунули в его же собственный сундук. Взяли его волосы и добавили в Полиджус. Я выпил её и стал двойником Муди. Взял себе его глаз и ногу. Я успел это сделать ещё до того, как появился Артур Уизли, чтобы разбираться с маглами, слышавшими шум. Я ведь заставил мусорные баки перемещаться по двору. Я сказал Артуру Уизли, будто слышал, как кто-то забрался ко мне во двор и будто это он потревожил баки. Потом я упаковал вещи Муди, все его детекторы зла, сложил в сундук рядом с их хозяином и отправился в «Хогвартс». Муди был жив, но я держал его под воздействием проклятия подвластия. Я хотел иметь возможность допрашивать его. Выяснять подробности его прошлого, изучать его привычки, чтобы задурить голову даже Дамблдору. И мне нужны были его волосы, чтобы готовить зелье. С остальными ингредиентами было просто. Шкурку бумсланга я украл в подземелье. А когда учитель зельеделия застал меня в своём кабинете, я сказал, что у меня есть приказ провести там обыск.

— А куда делся Уормтэйл, после того, как вы напали на Муди? — спросил Дамблдор.

— Уормтэйл вернулся в дом моего отца к нашему господину, чтобы заботиться о нём и чтобы следить за моим отцом.

— Но твой отец сбежал, — сказал Дамблдор.

— Да. Через некоторое время он, как и я в своё время, научился бороться с проклятием подвластия. Были периоды, когда он понимал, что происходит. Господин решил, что отца больше нельзя выпускать из дома. Он вынудил его посылать в министерство письма. Заставил сказаться больным. Но Уормтэйл пренебрёг своими обязанностями. Он плохо за ним следил, и отец сбежал. Господин догадался, что он направился в «Хогвартс». Мой отец собирался во всём признаться Дамблдору. Хотел сознаться, что выкрал меня из Азкабана.

— Господин сообщил, что мой отец сбежал. Велел остановить его любой ценой. Я выжидал, следил за всем происходящим. Я пользовался картой, которую взял у Гарри Поттера. Картой, которая чуть было всё не погубила.

— Картой? — живо переспросил Дамблдор. — Что это за карта?

— Карта «Хогвартса». Она принадлежит Поттеру. Он увидел меня на ней. Увидел, как я краду компоненты для зелья из кабинета Снейпа. Он принял меня за отца, потому что у нас одинаковое имя. Тем вечером я забрал у Поттера эту карту. Сказал, что мой отец ненавидит чёрных магов. Поттер решил, что мой отец выслеживал Снейпа.

— Примерно неделю я ждал прибытия отца в «Хогвартс». Наконец, как-то вечером, я увидел на карте, что отец проник на территорию. Я надел плащ-невидимку и спустился во двор, чтобы встретить его. Он шёл по опушке леса. И вдруг появились Поттер и Крам. Я затаился. Поттера нельзя было трогать, он был нужен моему господину. Поттер побежал за Дамблдором. Я обездвижил Крама. И убил отца.

— Не-е-е-е-ет! — взвыла Винки. — Мастер Барти, мастер Барти, что же вы такое говорите?!

— Ты убил своего отца, — повторил Дамблдор всё тем же мягким голосом. — Что ты сделал с телом?

— Отнёс его в лес. Накрыл плащом-невидимкой. Карта была у меня с собой. Я видел, как Поттер прибежал в замок. Он встретил Снейпа. Потом к ним присоединился Дамблдор. Я видел, как Поттер ведёт Дамблдора на место происшествия. Я вышел из леса, обогнул их с тыла, а потом подошёл. Сказал Дамблдору, что это Снейп объяснил мне, куда идти.

— Дамблдор велел найти Крауча. Я вернулся к телу. Следил по карте. Когда все ушли, я превратил моего отца в кость… и, надев плащ, зарыл на недавно вскопанной грядке около хижины Хагрида.

Воцарилось молчание, прерываемое лишь рыданиями Винки.

Потом Дамблдор произнёс:

— А сегодня…

— Сегодня перед ужином я предложил отнести Тремудрый Кубок в лабиринт, — прошептал Барти Крауч. — Превратил его в порткей. План моего господина удался. Он вернул себе власть и теперь вознаградит меня превыше всех мечтаний.

Безумная улыбка ещё раз озарила его черты, а потом голова упала на плечо. Рядом рыдала безутешная Винки.

Дата добавления: 2015-07-11