СМИ на страже государственного гламура

Чтобы легче было управлять россиянами, их превращают в огромную, хотя и не собранную вместе толпу — через массовую культуру и единый поток информации, которые отливают их Умы в единообразные, стандартные формы и обеспечивают со­ответствие каждой человеческой единицы интересам власти.

Решающая роль в этом принадлежит СМИ, о чем мы говорили ранее. Добавим к этому лишь некоторые факты, касающиеся роли СМИ именно в России. Особенно грешит этим манипулированием телевидение, без которого 40 % россиян «не могут обойтись» (как они сами заявляют социологам из ВЦИОМ). Но создается впечатление, что телевизионная ту­совка живет по принципу «Мы рисуем вам картинку маслом вы, власть, закрываете глаза на криминально-попсовую вакхналию и юмор ниже пояса».

Однажизнь — в стране, совсем другая — в медиа-пространстве. В новостных программах благостные картинки: президент, премьер выслушивают рапорты министров о победах; полные дежурного оптимизма «новости национальных проектов»; рос­кошные интерьеры Кремля и зал заседаний Думы.

В «Новостях делового мира» ведущие со счастливой улыб­кой сыплют цифрами международных сделок в миллиарды долларов, как будто наши телезрители — сплошь долларовые миллиардеры (на самом деле телезритель подспудно приучает­ся к мысли, что он полное ничтожество, если его проблема — дотянуть до зарплаты).

В спортивных новостях (сообщаемых таким заумным язы­ком, что не все успеваешь осмыслить), говоря, к примеру, о теннисном турнире, непременно сообщат о размерах призового фонда, исчисляемого миллионами долларов (для сравнения: на зарубежных каналах на этом внимание не акцентируют).

И такие новости изо дня в день. Но о силе повторения мы уже говорили. Подобные «новости» формируют у телезрителя устой­чивое представление, что он никто и зовут его «никак». Ведь все кругом хорошо, «вот живут же люди!» только он такой безус­пешный.

Этим идеологи новой власти не ограничиваются. Усиливается контроль над теми СМИ, которые формируют общественное мне­ние о происходящем в стране. Чтобы оградить свое монопольное влияние на СМИ, те включены в список стратегических отраслей, в которые не может быть допущен иностранный капитал.

Это вполне символическое решение свидетельствует о том, что ожила идеология закрытости России, которая господствовала в советское время. Эта тенденция еще более усилилась после войны с Грузией.

Чтобы скрыть от общественности эту тенденцию, прово­дятся следующие «операции прикрытия»: культивирование у определенной части населения, например у интеллигенции, иллюзии причастности к государственному управлению, воз-ложности влияния на принятие важнейших решений. Для этого создаются и усиленно рекламируются элитные консуль­тативные органы, например какой-нибудь Совет при прези­денте, Общественная палата и т. д.

Реальной пользы для дела от этих органов не видно, но зато наиболее активным ее членам это позволяет лишний раз засве­титься на телеэкранах, «попиариться». Власть же от этих сотря­сений воздуха получает гораздо больше — запланированный ею пропагандистский эффект.

Телевизионный экран капает на мозги не только доверчи­вого обывателя. За шумом пока еще ожидаемых побед как-то легко забывается, что на Россию приходится всего 2,5 % ми­рового ВВП (на долю США — почти 20 %), что умы и таланты пока еще бегут из России, а не едут к нам. И бегут они в те же США и Европу.

В России нет свободы слова

Это понимает каждый мыслящий россиянин и те из русских (где бы они сейчас ни жили), кто с болью наблюдает, что про­исходит на их родине. Для полноты картины приведу мнения Двух известных журналистов, как никто другой познавших суть этой проблемы.

Начнем с суждения телеведущего Владимира Соловьева, профессионализм которого высоко оценен телевизионным со­обществом: «Накат на свободу слова заключается, в частности, в том, что уже практически не осталось ни одного независимо­го СМИ. Все они входят в холдинги, принадлежащие крупным государственным или частным структурам. Соответственно, нет Никакой возможности опубликовать в таких СМИ информацию, Направленную против держателей этих холдингов. Есть еще одна Проблема: происходит колоссальное «ожелтение» СМИ. Стало хорошим тоном клеветать на известных людей и давать непрове­ренную информацию, вторгаясь в их личную жизнь».

Теме свободы слова и ответственности СМИ перед общест-вом было посвящено и интервью главного редактора «АиФ»

Николая Зятькова с Владимиром Познером. Оно тем бол_ее заслуживает внимания, что В. Познер — патриарх отечествен ной тележурналистики, президент Академии телевидения Рф Приводим выдержки из этого интервью, непосредственно относящиеся к рассматриваемой нами теме.

"— Владимир Владимирович, выступая на одном из круглых столов, вы жестко сказали: со свободой слова у нас не все в поряд­ке. «Оргвыводы» после этого последовали?

— Обошлось. На самом деле у нас двойной, я бы сказал фильтр. Налицо все большая коммерциализация СМИ, и пре­жде всего телевидения. И то, что не нравится рекламодателю в эфир выходит с трудом. Ну а кроме того — фильтр полити­ческий. Не такой, как в советское время, разумеется, но тем не менее он существует, и прежде всего на телевидении.

— Наверное, те, кто выступает в роли этих самых «филь­тров», исходят из благих намерений: чем тверже рука власти, тем быстрее мы проведем хорошие реформы.

— Они серьезно заблуждаются. Когда-то один их моих ку­миров, третий президент США Томас Джефферсон, сказал: если бы ему пришлось выбирать между властью без СМИ или СМИ без власти, он, не задумываясь, выбрал бы второе. Без средств массовой информации (имеется в виду — свободных!-В. III.) не может быть демократии, никакого продвижения вперед. СМИ обнажают язвы общества. Сама власть не спо­собна открыто обсуждать собственные проблемы. Демократия не заключается в том, чтобы слово давать только некоторым. Она заключается в том, чтобы слово давать всем. Ограниче­ние количества партий, которое у нас произошло, по моему абсолютному убеждению, приносит вред, а не пользу. То, что не слышно «других» голосов в Госдуме, вредно. И начинает в какой-то степени напоминать советское время, когда было только «одно слово».

— На ТВ серьезные программы существуют, но показыв) их в ночное время. Потому что, как говорят, народ их не смотрит. Ему, мол, нравится развлекуха... Нужны рядовому обывателю передачи с аналитической начинкой?

— Если вы предложите ребенку играть в футбол вместо тогда чтобы ходить в школу, он, естественно, охотнее будет гонять мяч!

Есть целый ряд программ, которые играют на опреде-ленных человеческих инстинктах и работают безотказно, Спрашивается, существует ли ответственность СМИ, каких людей они формируют в конечном итоге? Подсчитано: в на-шей стране в возрасте от 3 до 18 лет человек увидит в среднем 32 тыс. сцен убийств и насилий. Это влияет на его психику или нет?!

— А если говорить о гласности в России... Ведь после распада СССР был период, когда СМИ свободно задышали. Почему потом 0 изменилось?

— Все началось при Горбачеве. Были программы «Взгляд», «12-й этаж», «До и после полуночи», «Служба новостей». В печати — «Огонек», «Аргументы и факты», «Московские но­вости». Может быть, одним из самых ярких проявлений на­чинающейся свободы слова были телемосты с Донахью. Я аб­солютно убежден: в этом смысле до 1996 года все развивалось замечательно. Что произошло потом, вы знаете. Был исполь­зован административный ресурс, чтобы обеспечить победу на президентских выборах именно Ельцину, когда было понятно, что он не может выиграть с уровнем популярности в 5—6 %, тогда как у Зюганова данный процент был значительно выше. Люди, владевшие телевидением — Гусинский, Березовский и не только, — решили: используем ТВ, чтобы «утопить» лидера КПРФ и «поднять» Ельцина.

Я считаю, что именно тогда началось падение гласности, свидетелями которого мы и являемся сегодня. Конечно, если бы победили коммунисты, вообще был бы всему конец, страна вернулась бы назад. Этот аргумент нельзя игнорировать. Но, с Другой стороны, все было абсолютно антидемократично.

Урок был усвоен. Телевидение дальше так и использовалось Гусинским и Березовским для их политических интересов. Почили друг друга, потом мочили Лужкова, потом того, затем сего. До 96-го года была действительно свобода — по-русски.

— У нас большая читательская почта, и я ни разу не видел положительного отзыва о телевидении... Если простому человеку не нравятся наши СМИ, он может что-то изменить?

- У «низов» России нет рычагов влияния, и народ даже не очень понимает, что ему надо. На самом деле власть должна осознавать: демократические СМИ нужны и ей тоже. С одной

стороны, да, будет труднее работать, но результаты станут эфективнее, потому что к руководству страны будет доверие. Для меня очевидно, что президент России должен сказать:

1. Власть уходит из средств массовой информации.

2. Никто не обладает монополией на информацию.

3. Никакой бизнес не создает своих СМИ.

4. Организуется общественное ТВ — или называйте его государственным. Это телевидение, которое: а) не зависит от рекламы, поскольку не размещает ее, и б) финансируется либо за счет населения, либо за счет государства. Это решительный шаг. Его требуется обмозговать. К сожалению, этих мозгов я не вижу, не вижу понимания у власти» [Цена свободы].

ТВ должно быть не прислужником, не рупором власти, не средством манипулирования сознанием, а средством взаимо­действия между властью и обществом. С разными мнениями, с анализом, с обсуждением реальных проблем развития стра­ны. И нужно отходить от тупой развлекательности. Не должно быть каналов одного юмориста или одной певицы. Телевиде­ние не может быть средством разрушения психического здо­ровья нации. А какой цели служат программы вроде «Дом-2», кроме увеличения числа дебилов?

11.6. КТО ПРАВИЛ РОССИЕЙ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ ПУТИНЕ?

Каждый период имеет своих великих людей, а если их нет, он их выдумывает.

К. Гельвеций.

Всякая власть есть непрерывный заговор-

О. Бальзак.

Чтобы понять, почему в России сложилось вопиющее со­циальное неравенство, почему граждане не защищены от произвола чиновников, милиции, лихоимства преступников, насильников, педофилов, махинаторов в финансовой, строй-

тельной и банковской сферах, стоит разобраться, кому реально принадлежит власть в России.

Ставленник клана крупных собственников

Вопреки распространенному заблуждению, Путина едва ли можно считать исторической фигурой, единолично сфор­мировавшей некий вектор развития страны. Путин сам неод­нократно указывал, что он менеджер, нанятый обществом. И он действительно менеджер, только нанятый не обществом, а кланом крупных собственников — правящего слоя, сформи­ровавшегося еще в середине 90-х за счет присвоения наиболее прибыльных отраслей экономики. Именно эти люди привели Путина к власти, они наделили второго президента России по­литической философией и стратегической программой.

Этот правящий слой оформился на руинах российских де­мократических иллюзий после завершения первого этапа гра­бительской «большой» приватизации.

В1996 году был взят курс на построение развитого рыночного авторитаризма. Выдвижение Путина в 1999-м стало необходи­мым и логичным шагом в реализации этого курса.

Именно такой президент был нужен правящему слою: едино­мышленник абрамовичей и Чубайсов, лишенный тяжелого цековского наследия, умеющий быть убедительным перед телекамерой и стремящийся к возрождению империи.

И Путин оправдал их надежды. Став президентом, на первой же встрече с олигархами он огласил свою установку, вызвавшую вздох облегчения у них: пересмотров итогов приватизации не бу­дет (хотя 85% населения возмущены ее грабительским характе­ром).

Затем был разрешен вывоз капиталов за границу. Это при том, что Россия отчаянно нуждается в инвестициях для модер­низации своей промышленности и возрождения сельского хозяйс­тва (свидетельством этого, в частности, являются настой­чивые призывы в адрес потенциальных зарубежных инвесторов вкладывать деньги в Россию).

Результат — российская буржуазия (если буржуазией счи­тать людей с крупными капиталами) хранит деньги «за буг-Ром», их дети учатся «за бугром», у них куплена недвижимость «за бугром», и окончание своей жизни они не связывают с

могилой в России. Напротив, все их жизненные перспективы связаны исключительно с Западом. Многие из них уже и живу? за рубежом. В Англии, Швейцарии, Франции проживают тысячи российских богачей, продолжающих выкачивать доходу из российских предприятий. Храня свои капиталы за рубежом они имеют теперь «запасной аэродром» на случай бегства и мо­гут хищнически высасывать прибыли из предприятий, не вкла­дывая средств в их модернизацию. Что они и делают.

Первым значимым шагом В. Путина, ставшего главой прави­тельства, было решение снизить налоги на естественные монополии («Газпром», нефтедобывающие компании, РЖД) и разрешить им поднять тарифы для населения. Мотивировка: чтобы те произвели модернизацию оборудования, освоение новых месторождений. И ни слова об огромных зарплатах менеджеров и доходах акционеров этих компаний, расточительных непроизводственных тратах и проч.

Объявляя главной задачей правительства борьбу с инфляцией, разрешением поднять тарифы инфляцию и разгоняют, поскольку рост стоимости топлива и перевозок увеличивает цены всех то­варов. Неужели в правительстве этого не понимают? Все пони­мают, но ведь они наемные менеджеры крупного капитала. А са­мостоятельность менеджеров относительна, она касается лишь вопроса, КАК исполнять поручения, даваемые их нанимателями.

Господство «групп влияния»

В пору президентства Путина Россией правил не только он сам с его «вертикалью власти», а примерно 15 групп влияния. В состав каждой входят свои силовики, либеральные экономис­ты, юристы, чиновники всех рангов, включая губернаторов и мэров крупных городов. Роман Абрамович символизирует одну такую группу влияния, Игорь Сечин — другую, Олег Дерипас­ка — третью, Михаил Фридман — четвертую. И так далее вплоть до Сергея Чемезова и братьев Ковальчуков. Ни по идеологии, ни по жизненной философии, ни по методологии группы вли­яния друг от друга существенно не отличаются. В процессе продолжающегося разграбления советского наследства они ведут между собой нескончаемую войну, иногда с перемириями. В каждом отдельно взятом сражении побеждает не тот, кто ближе к Путину, а тот, кто в данный момент сконцентрировал максимальные ресурсы (аппаратные, силовые, финансовые;

и оптимальным образом их использовал. Функция Путина в этой системе — «смотрящий»: должен следить за соблюдени­ем общих правил системы и «понятий», не допуская их резкого нарушения какой-либо стороной. В России президента Пути­на нередко проигрывали те, кто полагался исключительно на дружбу с президентом, не занимаясь собиранием ресурсов.

Так, в 2002 году влиятельный в то время «православный бан­кир» Сергей Пугачев в ответ на вопрос президенту, можно ли ему забрать нефтяную компанию «Славнефть» (по установленному распорядку «причитавшуюся» Роману Абрамовичу), услышал «да». Окрыленный и уверенный в успехе, Пугачев даже склонил на свою сторону тогдашнего президента «Славнефти» Михаила Гуцериева. И что же? Был Абрамовичем жестоко бит. А Гуцериева просто уволили за непонимание своеобразия текущего момента.

В 2003 году началась война из-за сотового оператора «Мега­фон» между министром связи Леонидом Рейманом и владель­цем «Альфа-групп» Михаилом Фридманом. Сколько много­мудрых наблюдателей предрекали, что Фридман вскоре поедет вслед за Ходорковским, ибо Рейман — настоящий верный товарищ и давний партнер Путина. Результат: после четырех лет изнурительной битвы Фридман победил. Его права на 25 % акций «Мегафона» были признаны. У него было больше разно­образных ресурсов, и он грамотнее ими управлял.

В 2007году в ходе очередной межклановой схватки был арес­тован замминистра финансов Сергей Сторчак. Его начальник вице-премьер Алексей Кудрин, считающийся близким другом Пу­тина, сделал все возможное, чтобы Сторчака освободить. И пре­зидента просил. И поручительство подписал. Безрезультатно: кланы оказались сильнее президента.

Кстати, главная жертва путинского президентства — Ми­хаил Ходорковский — сел в тюрьму потому, что в отличие от аб-Рамовичей и фридманов действительно нарушил правила игры. Он поставил под сомнение священный принцип приватизационной кру­той поруки — «равноудаленность» олигархов от власти (т. е. не Посягать на нее) и необходимость делиться с властью доходами.

В стране создана не вертикаль, а самая настоящая горизонталь власти. При такой горизонтали политическое решение есть результирующая противоречивых интересов этих самых 15 (может быть, 14 или 17) групп влияния.

Горизонталь власти — идеальная система для «прихватиза-ции» советского наследства. Но она абсолютно непригодна для масштабных преобразований общества, модернизации произ­водства и реализации больших общенациональных проектов. Потому что собрать эту горизонталь в единый созидательный кулак совершенно невозможно в силу конкуренции групп вли­яния в борьбе за постсоветские промышленные клады.

Стоит ли удивляться, что на вопрос социологов, кто правит страной, население отвечает: президент, ФСБ и олигархи. А Госдума? Ее депутаты заняты лишь собственными доходами.

«Псевдоинтеллигенция»

«Постинтеллигенция» — это термин, означающий «позднюю» интеллигенцию, интеллигента по образованию и социальному по­ложению, но не по духу. То же и слово «псевдоинтеллигенция».

Между правящим слоем и лишенным свободы слова народом стоит новая «интеллектуальная» прослойка, которую можно назвать постинтеллигенцией. Эта прослойка оформилась в 1990-е; при Путине ее идеология почти полностью вытеснила классичес­кий русский интеллигентский подход, предполагавший наличие у образованного человека чувств гражданского долга и ответс­твенности перед страдающим российским народом.

Философия «постинтеллигенции», которая при гламурном авторитаризме диктует интеллектуальную моду и повестку дня, сводится к следующему:

— не надо переживать о народе, потому что интеллигент­ские переживания не принесли народу и самой интеллигенции ничего, кроме новых страданий;

— гламурный авторитаризм хорош тем, что оставляет нетро­нутыми бытовые свободы — дежурную бутылку виски и поез­дку за границу, — освобождая интеллектуала от всякой ответс­твенности за положение дел в стране и состояние общества;

— вполне возможно, что Россию ждет катастрофа, но, пос­кольку мы все равно не в состоянии ее предотвратить, восполь­зуемся же нашим правом об этом не думать.

Подобный способ мышления, прекрасно описанный Дж. Оруэллом («Во чреве китовом»), традиционно расцветает в интеллектуальной среде в предкатастрофические времена. Так что в «постинтеллигенции» нет ничего качественно нового,

хотя для России ее бурный расцвет — явление примечательное (Газета га).

Ху из мистер Путин?

Для ответа на этот вопрос воспользуемся суждениями экс­перта аналитического центра «Стратегия» Валерия Карбалеви-ча: «Как большинство российских лидеров, Путин был назначен на высшую государственную должность предшественником. Он не был публичным политиком, ему не пришлось завоевывать электорат своими политическими программами или личной харизмой. Путин был просто хорошим управленцем, менедже­ром, каких в России тысячи. Но Б. Ельцин выбрал его.

Как любому удачливому политику, Путину повезло оказать­ся в нужном месте в нужное время. Он пришел к власти в пери­од острого экономического, политического, идеологического кризиса, который всегда сопровождает эпоху радикальных пе­ремен. Вследствие низких мировых цен на нефть в стране был большой дефицит бюджета, зарплаты и пенсии выплачивались с задержками, только что произошел дефолт. Центральная власть была слабой, она разрывалась между губернаторами, чувствовавшими себя удельными феодалами, олигархами, от­крывавшими ногой двери в Кремль, и Государственной думой, которую контролировали оппозиционные коммунисты. Плюс несправедливая приватизация, окончательно подорвавшая до­верие общества к государству. Теракты, взрывы домов порож­дали панику среди населения. Потеря статуса великой держа­вы, постимперский синдром довершали картину системного кризиса. И на этом фоне — слабый, тяжелобольной президент Б. Ельцин, неспособный управлять государством.

В такой ситуации молодой и энергичный Путин мог даже ничего не делать, все равно автоматически он выглядел бы политиком, внесшим в уставшее от реформ и потрясений об­щество элементарный порядок, управляемость и спокойствие, стабильность.

К тому же ему просто повезло. Его правление совпало с рез­ким ростом (в 10 раз!) цен на нефть, что принесло в российскую казну огромные доходы, о чем Б. Ельцин не мог даже мечтать.

По сути, Путин провел единственную реформу. Он централизо­вал власть, ликвидировал феодальную усобицу, ввел назначение губернаторов

вместо их выборности. Олигархов поставил на то место, которое они и должны занимать (по его мнению) в государстве. Кто не понял новые правила, вынуждены были либо бежать из страны (Б. Березовский, В. Гусинский, Л. Невзлин), либо оказаться в местах не столь отдаленных (М. Ходорковский, П. Лебедев). Плюс «разо­брался» с Чечней методом, привычным для российских царей в XIX веке. Вот, собственно, и все. И этого оказалось достаточно, чтобы стать популярнейшим лидером. Но, реализовав историческую пот­ребность в централизации власти, ибо угроза развала России в пер­вой половине 90-х годов была реальной, Путин пошел дальше.

Он задушил слабые ростки демократии и гражданского об­щества, которые появились после краха коммунистической системы. Поскольку Путин — выразитель воли клана крупных собственников, их жизненных интересов, то ограничение де­мократии было не перегибом, не следствием его личных пред­почтений, а отражением их интересов. Возникла модель «уп­равляемой демократии». И оказалось, что общество это вполне устраивает. Выяснилось, что свободы и гражданские права рос­сиянам особенно и не нужны.

Связка власти и бизнеса, возникшая в ельцинский период, не только не исчезла, но и приобрела новые формы, более устойчивые. Путин не стал пересматривать итоги приватизации, а принудил олигархов делиться и со своей командой. Более того, интересы «Газпрома» и нефтяных компаний стали доминировать во внешней политике России. Коррупция возросла, стала важным элементом и регулятором системы управления.

В Чечне восстановлен «конституционный порядок», в ре­зультате которого она отдана в единоличное владение Р. Кады­рову, фактически неподконтрольному Москве. К тому же гром­кие, имевшие большой резонанс теракты в Москве и Беслане показали беспомощность российских силовых структур.

Утверждения российских СМИ о том, что при президенте Путине возросло международное влияние России, вызывает сомнение. Например, решение западных лидеров о признаний независимости Косово, вопреки возражениям Москвы, пов­торяет ситуацию 1999 года, когда страны НАТО осуществили военную агрессию против Югославии, хотя Кремль решитель­но протестовал. США размещает в Восточной Европе свои эле­менты ПРО, что трудно представить во времена Ельцина.

На постсоветском пространстве влияние России при прези­денте Путине, несмотря на использование «газового оружия», также уменьшилось. Она потеряла Украину, Грузию, которые заговорили о вступлении в НАТО, и Молдову, рвущуюся в ЕС. Да и Беларусь отдалилась от России именно при президенте Путине.

Его попытка коммерционализировать отношения с Белару­сью привела к тому, что политическая интеграция с братским народом стала невозможной.

Единственное, что изменилось, — внешнеполитическая рито­рика российских лидеров. Она стала более агрессивной в отноше­нии Запада. Да существенно возросла пропаганда на внутреннюю аудиторию. И это создало иллюзию возрождения великой держа­вы.

России пришлось пожинать плоды этой великодержавной по­литики. Мир был подготовлен воспринимать Россию как агрессо­ра. Этим объясняется то, что вопреки непреложному факту — начала войну Грузия, — именно Россию посчитали агрессором, и страна оказалась в политической изоляции.

По опросам газеты «Файнэншл Тайме», после оккупации части Грузии в августе-сентябре 2008 года количество европей­цев, считающих Россию самым опасным государством мира, возросло с 2 % до 18 %.

В России, в отличие, например, от США, великодержавие и демократия оказались несовместимыми явлениями. Имен­но демократию посчитали в Москве главным инструментом западного влияния на постсоветском пространстве. И борьба против Запада приобрела форму борьбы против демократичес­кой идеи вообще. Демократия, как и «цветные революции», стала навязчивой фобией, причем не только для власти, но и как результат манипулирования сознанием для большей части российского общества.

Путин лишний раз доказал, что национальным лидером можно стать, не имея особых политических талантов. Они нужны для эпохи реформ. Провести назревшие обществен­ные преобразования и сохранить власть удается не каждому. У Н. Хрущева и М. Горбачева это не получилось, Б. Ельцин от власти отошел сам, оставив обществу язвы созданного при нем олигархического капитализма. Руководителям-нерефор-

маторам нужно просто эффектно играть роль охранителя со­зданной их предшественниками системы. Роль такого охра-нителя системы президент В. Путин и сыграл [112, 2].

Почему Путин не остался на третий срок?

Возникает вопрос: почему Путин, вместо того чтобы делить­ся властью с Д. Медведевым, не пошел на третий срок прези­дентства? Ведь общество и Госдума были готовы к изменению Конституции, разрешающему это, а многие открыто подталки­вали его к такому решению.

Рассуждения Путина о его верности Конституции никого не убеждали — может потому, что не в традициях спецслужб, из которых он вышел, действовать строго в рамках Конституции. С другой стороны, было видно, что расставаться с властью он не хочет. Чего стоит только его решение возглавить «Единую Россию» (не входя в нее!), контролирующую Госдуму и могу­щую при необходимости принять любое решение, вплоть до импичмента действующего президента.

Соображение, что оН не хотел испортить свой образ в гла­зах Запада, несостоятельно, о чем свидетельствуют его напол­ненная обвинениями Западу «мюнхенская речь» и то, что в последние месяцы своего президентства он резко ухудшил отношения с рядом стран — Великобританией, Грузией, Ук­раиной.

Так в чем же дело? Ни внутренних, ни внешних препятс­твий к сохранению президентских полномочий, казалось бы, нет.

По моему мнению, все дело в интересах крупного российского бизнеса. Изменение Конституции «под Путина» было бы воспри­нято международным капиталом как политическая нестабиль­ность в России. Акции российских предприятий сразу потеряли бы на этом миллиарды долларов. А те, кто нанял Путина менед­жером, отстаивающим их интересы, не захотели этого допус­тить.

Организовав «выборы без выбора», Путин решил труднуюзада-чу: «и невинность соблюсти и капиталы сохранить». А поскольку признаться в этом неприлично, то на настойчивые вопросы журналистов о третьем сроке и звучали ответы, которые никого не убеждали.

11.7. ПОД ВЛАСТЬЮ НУВОРИШЕЙ

Государственный строй губит скорее алчность богатых,

нежели простого народа.

Аристотель.

Если вам говорят, что дело не в деньгах, а в принципе —

значит, дело в деньгах.

Ф. Хаббард.

Одна из целей манипуляции сознанием народа, осуществля­емой властью, — создание видимости заботы о простых людях. В этом особенно заинтересована нанятая олигархами власть российская, поскольку ей надо замаскировать то, что вместо блага страны во главу угла она поставила создание условий для того, чтобы новоявленные богачи продолжали бесконтрольно грабить свою страну. Посмотрим, как власть реализует эту ус­тановку.

Чьи интересы отстаивают российские законодатели

Установка власти на обслуживание интересов сверхбогачей нашла свое выражение, в частности, при формировании зако­нодательных органов.

Так в составе Госдумы, избранной в конце 2007года, и Сове­та Федерации оказалось двенадцать долларовых миллиардеров, и Госдума заняла первое место среди парламентов стран мира по числу миллиардеров-парламентариев. А ведь среди законодателей есть еще и немало долларовых миллионеров. Могут ли эти богачи понять нужды простых людей? Конечно, нет. Они успешно от­стаивают лишь свои клановые интересы.

Приведем несколько красноречивых фактов. Госдума приня­ла плоскую шкалу налогообложения, крайне выгодную именно богатым: при ней и зарплата ниже прожиточного минимума, и доход миллионера облагаются по одной ставке. Такого нет ни в одной стране с рыночной экономикой! В развитых странах за­рплаты ниже прожиточного минимума вообще не облагаются налогом.

Второе — налог на имущество. Сейчас большинство владель­цев особняков и дворцов таких налогов не платит. Проекты за-

конов есть, но их тормозят те, по чьему карману такое решение и ударит. Те же небедные депутаты. Действует «золотое прави­ло»: у кого золото (деньги), тот и устанавливает законы.

Едва приступив к работе, в декабре 2007 года Дума начала с отстаивания собственных привилегий. На одном из первых же заседаний депутаты дружно отклонили поправки к закону «О безопасности дорожного движения», с помощью которого инициаторы рассчитывали ограничить использование мигалок и прав на разгон транспорта при проезде господ депутатов и чиновников.

Не случайно поэтому деятельность Госдумы не одобряет почти половина населения (46 %). Люди же не слепые. Да и разве можно было не заметить, какая драчка разгорелась меж­ду депутатами за вхождение в Комитет по бюджету — в тот, где «пилят деньги». Туда затолкались аж 50 пилильщиков. А мож­но ли не заметить, как депутаты из года в год проваливают за­коны, которые могли бы оздоровить ситуацию с коррупцией? А что сделано для восстановления независимости судебной власти, для поддержки свободных СМИ? Где меры против тех, кто спаивает народ, кто строит новые финансовые пирамиды, грабит участников долевого строительства жилья, охмуряет людей лживой рекламой, развращает детей при помощи телевидения?

Уже более 15 лет Госдума постоянно проваливает попытка принять закон «О борьбе с коррупцией». Под «благовидным предлогом» депутаты отменили и принятый с большим скрипом в 1998 году закон о госконтроле за соответствием крупных расходов доходам. За прошедшие 10 лет в Подмосковье в росли сотни дорогущих особняков и дворцов, принадлежащъ «безымянным» чиновникам и депутатам. Их владельцы просто немеют и отводят взгляд при вопросе «откуда деньги?». Но: одного высокопоставленного казнокрада или взяточника изловили.

В результате власть в России буквально срослась с гигантской по масштабам коррупцией, пропитавшей все ее структуры. Коррупция стала, пожалуй, самой главной угрозой российской государственности. Но она выгодна прежде все людям богатым, которые могут «проплатить» принятие нужных им решений в государственном аппарате и в правоохраня-

тельных органах. Коррупция выгодна также чиновникам и де­путатам, кормящимся взятками. Остальное население жестоко страдает от взяточников.

В результате коррупция стала настолько обыденным явле­нием, что многие уже и не скрывают, дают взятки, хотя это уго­ловное деяние и со стороны берущего, и со стороны дающего. По данным социологических опросов, в сентябре 2008 года в этом признался каждый третий из опрошенных россиян. Сре­ди предпринимателей в даче взяток признались 42 % опрошен­ных; доля признавшихся в этом московских предпринимателей еще выше — 56 %. При этом 54 % респондентов не осуждают тех, кто дает взятки, понимая, что других способов решения вопросов у людей нет. Реальные цифры заведомо выше, пос­кольку далеко не все готовы рисковать, признаваясь в этом преступлении.

Олигархический капитализм

О роли олигархов в России размышляет известный журна­лист главный редактор еженедельника «Аргументы и факты» Николай Зятьков: «Если олигархи существуют, значит, это кому-нибудь нужно. Кому и зачем? Во-первых, безусловно, это нужно им самим. Во-вторых, как думают некоторые, — эконо­мике России. Которую они якобы смогли развить при переходе от государственной формы собственности к частной. Но, ска­жем, в той же олигархоемкой — сырьевой — отрасли по сути ничего не изменилось. Ни новых предприятий, ни новых тех­нологий... Так же как не появились ни новые отечественные автомобили, ни компьютеры, ни телефоны... На что хватает смекалки у многих, так это ввезти в Россию кое-что под видом запчастей, а в стране собрать машину, станок или мебельный шкаф.

Возможно, тогда олигархи нужны государству, власти? Это ближе к истине. Государству выгодно существование нескольких десятков «образований», с которыми, как с министрами, удобно решать экономические, финансовые и даже политические вопро­сы. Иначе как объяснить тот факт, что власть не особенно при­тесняет олигархов, ограничиваясь несколькими посаженными или выдавленными за границу персонами. Кроме того, правительство не «стреноживает» российских олигархов антимонопольными и

антикартельными законами, которые на Западе не дают мил­лионерам спокойно жить. Например, несмотря на авторитет Билла Гейтса, его регулярно привлекают к суду с требованием «разделить бизнес».

Мало этого, у нас делаются реверансы в сторону олигархов: разрешили беспрепятственно выводить заработанные в России средства за рубеж, вкладывать их там в экономику. Как будто у нас в стране все так хорошо, что уже и деньги не нужны, и развивать нечего.

Очевидные вещи можно было бы и не повторять, если бы не ставка руководства страны на инновационный путь развивития. И вот здесь-то возникает «засада»: тормозящая разработку новых технологий олигархическая монопольная структура не­эффективна! Когда же нам ждать разолигархвления страны?» [103].

Продолжая мысль известного журналиста, укажем, кому еще в России выгодно наличие олигархов. Всем тем, кто обслу­живает их: топ-менеджерам, юристам, охранникам и т. д. Появление в стране сверхбогатых людей оказалось золотой жилой для российских поп-звезд, бесстыдно демонстрирующих свое богатство в нищей стране. Вот мнение по этому поводу извес­тного музыкального критика Артемия Троицкого: «Думаю, по уровню гонораров многие наши артисты уже вышли на запад­ный уровень. Другое дело, что, на мой взгляд, попали они на такую высоту совершенно незаслуженно. Западные артисты, включая Мадонну, «Ю-ТУ», «Роллинг стоунз» и т. д., отраба­тывают гонорары на больших публичных концертах, выклады­ваясь, потея и напрягая свои голосовые связки по два часа. Что касается наших поп-звезд, то они особенно не парятся. 95 % их дохода поступает от корпоративных мероприятий, где они в течение 20 минут открывают рот под «фанеру», и уходят, унося пятизначные суммы в евро. Поскольку за один вечер можно та­ким образом пооткрывать рот на четырех-пяти мероприятиях, вот и набегает гонорар, соизмеримый с тем, который получает Мадонна. Так что денег у этих ребят стало много. А посколь­ку мозгов у них никогда особенно не было, то тратят они их на всякие дурацкие вещи типа шмоток и машин. У нас вообще стало модным кичиться богатством, но не артисты первыми начали это делать».

Неудивительно, что наиболее процветающие поп-звезды вполне довольны своим нынешним положением, несмотря на типичные для этой среды скандалы и интриги. Характерно в этом смысле высказывание Филиппа Киркорова, разоткровен­ничавшегося белорусской журналистке Раисе Мурашкиной: «В шоу-бизнесе, этом террариуме целующихся змей, ощущаю себя комфортно».

Подводя неутешительный итог, мы вынуждены признать, что демократия в России превратилась в воровскую олигархию и обслу­живающие ее прослойки, а рынок — в жесточайший диктат жу­ликов-монополистов. И только государство может дать по рукам этим людям, отобрать украденное и посадить надолго. Если же государство самоустраняется, как это произошло в 90-е годы, то демократы превращаются в воров, которые прикрываются перед народом красивыми лозунгами. И народ начинает ненавидеть де­мократию, представляя, что демократы — это исключительно расхитители и разрушители [103].

Власть денег

Эта власть пропитала все органы государства Российского. Милиция «крышует» многие виды преступности. В прокурату­ре, суде можно «купить любое решение». И побеждает тот, кто больше заплатит. Особенно позорно, что и органы госбезопас­ности, долженствующие по определению иметь «чистые руки», не устояли перед соблазном обогащения. Показателен в этом плане известный скандал, когда выяснилось, что вся китайс­кая контрабанда, разрушающая российскую легкую промыш­ленность, шла под прикрытием ФСБ.

Среди нынешней бизнес-элиты более 30 % из силового блока. Власть денег подчинила себе и российское телевидение. Для собственников телеканалов на первом месте оказались до­ходы. Их дает реклама — 5 миллиардов долларов в год, а ее сто­имость зависит от рейтинга программ, прерываемых ею. Ради рейтинга и этих миллиардов хозяева телевидения заполняют телеэкраны сценами насилия, жестокости, смакованием блуда и прочего аморального поведения — всем, что отвечает самым низменным инстинктам. Это мнение поддерживает профессор Дипломатической академии МИД РФ Игорь Панарин, кото­рый отмечает, что 90 % доходов каналы получают от зарубеж-

ных рекламодателей: «Это уже проблема внешней информа­ционной экспансии». И, добавим, экспансии экономической поскольку, продвигая с помощью рекламы свои товары и услу­ги, зарубежные производители захватывают российский рынок и способствуют разорению отечественных производителей.

О национальной идее

Как видим, «сбережение народа» (по выражению А. Солже­ницына) не входит в круг интересов правящей элиты. Ее инте­ресы сводятся к личному обогащению посредством присвоения того, что еще осталось от социалистической собственности.

Таким образом, у власти и основной массы населения при­нципиально разные цели. У первой — самообогащение, у вто­рой — выживание.

Именно эта пропасть, разделяющая власть и общество, при­вела к тому, что многолетние поиски российской националь­ной идеи оказались безрезультатными. Они и будут такими до тех пор, пока власть не повернется лицом к нуждам большинс­тва населения своей страны.

Дата добавления: 2015-07-11