Действительно, у него с женой Светланой Ивановной Бах (в девичестве Светлана Будущая) было трое детей. Старшего, как водится, назвали Эммануил, остальные Гавриил и Даниил. Будущая жена Света Будущая тоже воспитывалась в детском доме. Кто-то ночью подкинул ещё совсем крошечную малютку на порожки приюта. Воспитатели решили, что тёмное прошлое у этой девочки позади и назвали её Света Будущая (вообще, фантазия у воспитателей детдомов незамысловатая: со мной в училище учился паренёк, тоже детдомовский – его младенцем нашли на свалке среди строительного мусора. Так он и стал Асбест Мусоргский).
Поначалу Светлана хотела взять двойную фамилию, но в парткоме ей пояснили, что Светлана Будущая-Бах звучит не по-коммунистически…
……
- Три сына. Как в сказке.
– Они тоже в армии? – спросил я с явным сарказмом, понимая, что следователь военной прокуратуры при необходимости отмажет своих чад.
Как сказал, кто-то из великих (а может и не очень великих): «Ирония – оружие беззащитных». Я бы добавил: «ирония – оружие беззащитных, переходящее в сарказм».
Ведь это правозащитник правозащитнику правозащитник, а я беззащитный. А беззащитный беззащитному не защит-ник.
- В тюрьме, - следователь явно нервничая, закурил.
– Оба, бля.
- А третий?
- И третий в тюрьме.
Трое, бля.
…….
Если учесть, что в этом семействе Бахов не было евреев, то сработали гены. Три «сказочных» сына: Эммануил и младшие двойняшки Гавриил и Даниил сколотили банду.
А началось всё несколько лет назад, когда старший сын Эммануила Эммануил учился на первом курсе института циркового и эстрадного искусства по специальности фокусник-иллюзионист.
Юноше, попав в студенческую жизнь, не хватало денег, и он поначалу обращался к отцу: «Пап, дай денег на карман, а то не ровён час собьюсь с панталыку». Эммануил Эммануи-лович Бах-старший хоть и не был евреем, но он им был. Во всяком случае, по отношению к деньгам.
И потому всегда отказывал сыну в наличности. Эммануил Бах-младший ещё несколько раз обращался к отцу с просьбой дать ему денег на карманные расходы с неиз-менной присказкой «а то не ровён час собьюсь с панта-лыку», что придавало его просьбе жалостливо-угрожаю-щий оттенок.
И вот неровен час пробил – в цирковом училище после занятий по распилу сейфов он окончательно сбился с панталыку и решил ограбить сберегательную кассу. Подговорив братьев, они в 00ч. 55мин (когда час ещё был не ровен) проникли в помещение, взломали сейф, а чтоб лучше было видно, включили свет, но перепутали рубиль-ники и нажали на сигнализацию вызова милиции.
Так казённый дом, который нагадала цыганка маленькому Моне, достался сыновьям.
……..
- Трое…все… - тут Бах обнял голову руками и зарыдал, колотясь так, что со стола упал колпачок и авторучка без резьбы. Я смотрел на эту сцену, не зная как реагировать.
Наконец, Бах прекратил трястись, и, вытерев ладонями раскрасневшиеся глаза, выдавил изменившимся голосом:
- А, вообще, правильно, что ты его переебал. Я бы, видя такой нос, тоже несдержался.
Оказывается, Боровой был похож (и особливо носом) на прокурора, которой упёк его кровинок за решётку.
И дальше всё, как в фильме «Берегись автомобиля», из беседы следователя Максима Подберёзовикова и Юрия Деточкина.
- Знаешь, Олег (именно, Олег. Не Олег Петрович, не Игнатов,
а по-родному - «Олег»), а я тебя совсем сажать не буду.
Езжай к маме и живи спокойно. Денег на карманные расходы я тебе дам - и Бах вновь обхватив голову руками,горько зарыдал.
………………..
Волшебное могущество бессмысленности.
Магическая мощь околесицы.
Я пытался делать вид, будто всё происходящее это норма.
Я слушал и не верил в услышанное. Творилось безумие. У Шекспира есть фраза: «Безумие – знак избранных». Выходит, что в армии все избранные: от сопливого ново-бранца до военного следователя.
А может и до самого маршала Устинова.
Да, избранные все: от солдата до Министра Обороны!!!
Вот, в чём гений Шекспира – сам в армии не служил, а знал, где сосредоточено избранное безумство.
Безумный разговор безумных людей, но сейчас замаячил яркий свет свободы. Хорошо, если бы всегда безумие заканчивалось свободой.
Вспомнилась история: будучи в отпуске я пошёл в гастроном №4 за «Солнцедаром». И вот в отделе, уже возле самого прилавка ко мне, откуда ни возьмись, подошёл военный патруль. Ну думаю пи…. как говорят, в таких случаях, финны «перкееюйлеколааайме». Ведь я был в солдатских брюках и ботинках, правда, сверху меня маскировала утеплённая футболка фирмы «Puma».
Меня интеллигентно вырвали из очереди, вырвав рукав:
- Молодой человек, вы не знаете хищное млекопитающее из семейства кошачьих распространённое в Центральной и Южной Америке? На «О» начинается. Шесть букв, - уже более дружелюбно произнёс старший патруля, и дос-тал из планшета газету «Курская правда» с кроссвордом на последней странице.
- Оцелот, - выдавил я ошарашенный.
- Я так и знал, что ты знаешь, - ещё более благодушно сказал патрульный, поглаживая чёрную кошечку на моей утеплённой футболке фирмы «Puma».
- Свободен, - сурово отчеканил офицер, вписав буквы в клеточки.
- Совсем? – я всё ещё был ошарашен.
- Совсем…
… Смесь безумия и свободы.
Сейчас я ощущал нечто подобное, но ярче во стократ.
Всё ж хорошо, когда безумие заканчивается свободой.
В этот момент в «камеру пыток», болтовнёй напоминаю-щая комнату смеха, вошёл полковник Спиридонов.
- Игнатов, ты за границей был? – спросил он с порога.
- Я в туалете забыл уже, когда был, - и, поплевав на руки, я демонстративно почесал задницу.
Видя мои движения, он выдавил сквозь зубы:
- Что, уже обосрался?
Вот думаю, мудило, ты хоть дальше своего полковничь-его носа видишь? На меня нападает зуд от вшивых раз-говоров, вот и чешусь, чтоб плесень не пристала.
Но поскольку дембеля - это привилегированное общест-во, то отвечать я не собирался.
«Мамочка» вызвал Баха, пошушукавшись, полкан выда-вил сквозь те же зубы:
- Так, Игнатов, нечего солдатской жопой засирать штабные унитазы. Бегом в казарму.
Дают - бери, бьют – беги. Я бы перефразировал: дают срок – беги. И я без лишних вопросов сорвался в казарму.
Там от ребят я узнал, что Свина прихватили за жопу.
То ли за применение табельного оружия, то ли за пьянку, то ли за применение табельного оружия в пьяном виде. Это было неважно, главное, что с меня ослабили удила. Приятной неожиданностью за меня впрягся замполит Мухин в приватной беседе с Боровым.
– Оставь парня в покое.
- А ты кто такой, чтобы мне указывать? Свои поли-тические наставления прибереги для солдат.
- Это кто ты такой??? Ты, по сути, - никто. А я, друг самого Дрокова.
КАПИТАН, КАПИТАН, УЛЫБНИТЕСЬ*.
Сила юриспруденции, как и слабость женщины – в задержке. Понтий Пилат не уезжал, и меня это держало на тонком нерве. Счастье было неуловимо, как убегаю-щая из-под ладоней ртуть. Моя судьба продолжала коле-баться между дисбатом и дембелем. Перспектива размы-валась ненастроенным биноклем: между отсидкой за ко-лючей проволокой и поездкой домой к маме.
Наконец, клубок начал расплетаться и к радости для меня покатился по сказочной дорожке подальше от казённого дома. Капитана Борового разжаловали в старлеи.
Он стоял растопыренный и вонючий, как клоп на малине. Руки дрожат, рыло цвета застиранных солдатских кальсон Хоть Свин и был бледный, как простынь Дрокова, вид при этом у него был слишком высокомерный для проиг-равшего. Полетели звёзды с погон – загадывай желание. А желание у меня только одно – скорее бы всё это закон-чилось. Ноги моей больше в армии не будет.
Если и будет, то только 2 ноги.
Правда, одно желание уже сбылось.
Даже не желание, а – МЕЧТА!!!
Я разбил нос Боровому. Я мечтал об этом 2 года!!!
(Желание ударить Борового было так невыполнимо тяжело, что носить его в себе было невподъём.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 69 | Нарушение авторских прав