Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Субъективизм в фитосоциологии

Читайте также:
  1. Основная идея этического субъективизма

 

Следует признать, что в современной геоботанике ещё слишком велик элемент субъективного усмотрения, элемент искусства.

Л.Г. Раменский

 

Для уроженца Симбирска В.И. Ульянова (Ленина) субъективизм был жупелом. Это установка принятой и поддержанной им эпистемологии: «я» учёного должно оставаться за рамками теории – оно является источником аберраций и возмущений.

Что требуется от картины мира?

Быть зеркалом: стерильно чистым – и механически точным. Не дай Бог оставить на нём следы своего дыхания!

Наоборот: исследователь сибирских лугов А.П. Шенников оправдывал умеренное привнесение в науку субъективизма. Он ввёл для его апологии замечательное понятие – «личный коэффициент» [Шенников, 1917, с. 32].

Наше сопоставление выглядит странным.

В нём содержится парадоксальная на первый взгляд контроверза.

Однако оно лишено и тени иронии: мы ставим серьёзный – принципиальный – вопрос.

Неустранимость наблюдателя – его активная роль в познании – была выявлена квантовой механикой. По этому критерию она имеет с фитосоциологией пусть отдалённое, но симптоматичное сходство: и здесь учёный не может уйти в тень – на исследование растительного покрова он накладывает печать своей личности.

А.П. Шенников пишет: «Легко видеть, что каждое описание в высокой степени индивидуально: что одному кажется распространённым изредка, другой назовёт, может быть, разбросанно-распространённым, и т.п.; мало того, та степень распространённости, которая сегодня покажется мне над одном лугу подходящей под определение разбросано, завтра на другом лугу может мне же показаться отвечающей понятию рассеяно, и наоборот» [Шенников, 1919, с. 8].

Значения зыблются, переливаются.

Это напоминает игру вероятностей в квантовой механике.

При изучении лугов А.П. Шенников пользовался такой шкалой учёта: обильно – рассеяно – разбросано – изредка – редко – единично.

Обсуждалась им и система балльных глазомерных оценок, предложенная Г. Друде: soc (socialis) — растения смыкаются надземной частью, сплошь; сор3 (от copiosa — обильно) — очень обильно; сор2 — обильно; сор1 — весьма обильно; sp. (sparsae) — рассеянно; sol (solitaries) — редко, мало; un (unicum) — встречается единично.

Однозначность – бесспорность – простота: здесь это невозможно.

Изучение растительного покрова – выделение в нём ассоциаций, установление границ между ними – всегда несёт на себе печать условности и произвольности.

Зачем этого бояться?

Сама природа объекта требует именно такого подхода.

Наша наука сопоставима с квантовой механикой ещё и потому, что тоже опирается на статистические закономерности – описывает реальность на языке распределений.

А.П. Шенников советовал: набирайте статистику. Чем больше наблюдений, тем меньше доля субъективности. Однако элиминировать её вообще – раз и навсегда – вряд ли когда-нибудь удастся.

Учёный призывал «соблюдать заповедь многократности описаний» [Шенников, 1917, с. 32]. Установление средней нормы – «поправка на субъективность» [там же].

У. Гершель разработал метод «звёздных черпков» для изучения Вселенной. Какой участок предпочтительней? Выбор делался на основе интуитивных – субъективных – соображений.

При изучении проективного покрытия мы используем сеточку Раменского.

Она для фитосоциолога – как своего рода окуляр. Наводим его на луг – и делаем первый черпок.

Пусть их будет как можно больше!

Однако растительный покров – как и небо – исчерпать нельзя.

Там и тут счёт идёт на мириады.

Тонкий баланс объективного и субъективного гарантирует получение достоверных результатов.

Личное – индивидуальное – субъективное: в словаре А.П. Шенникова это ключевые понятия.

Физик – и элементарные частицы.

Фитосоциолог – и совокупность растений.

В обоих случаях учёные как бы сращены с предметом своего исследования – исподволь задают существеннейшие черты его описания.

Неопределённость, с которой сталкивается физик, закреплена в понятии корпускулярного дуализма.

Континуум волны или дискретность частицы?

И то, и другое!

Очень точным аналогом этой ситуации в фитосоциологии будет антиномия прерывности и непрерывности, возникающая как при полевом изучении растительности, так и при построении теоретических схем.

Противоречивая ситуация стала поводом для известных дискуссий.

Сегодня мы вправе сказать: альтернативные взгляды связывает принцип дополнительности.

Если Вселенная некогда была квантовым объектом, то из этого следует: наблюдатель в каком-то смысле был её демиургом.

Отсюда естественно выводится антропный принцип.

Человек по Протагору – и вправду «мера вещей».

Этим если не оправдывается вовсе, то легитимизируется антропоморфизм – вочеловечивание природы.

Фитосоциология по определению – изначально – грешила этим якобы недостатком.

Это не минус и не плюс, а действительность, с которой надо считаться.

Сравним два явления – мизантропию (человеческое) и ценофобию (растительное).

Наше соотнесение – игра.

Конечно, она провокативна – однако надеемся, что вместе и эвристична.

Избрав такую манеру изложения, мы как бы держим оборону – пусть и наивную – от упрёка: философ впал в субъективизм, выходящий за всякую меру.

Но ведь писал Л.Г. Раменский о виолентах, патиентах, эксплерентах!

Дадим его изумительную классификацию портретно:

 

Дуб черешчатый (Quercus robur) – виолент: лев растительного царства.

Сарсазан шишковатый (Halocnеmum strobilаceum) – патиент: верблюд растительного царства.

Крапива двудомная (Urtica dioica) – эксплерент: шакал растительного царства.

 

Разве это не характеры?

Не образы поведения?

Здесь новые краски: растения поданы зооморфно.

Кто предложит лучше?

Тоже субъективизм!

А ведь он ближе к объективной истине, чем сухая и скучная дескрипция.

Однако вернёмся в компанию мизантропа и ксенофоба.

Что их объединяет?

В обоих случаях имеют место и отчуждение, и эгоцентризм, и стремление к вольному – никем и ничем не стесняемому – существованию.

Мы сознательно утрируем – низводим до уровня басенной аллегории – свой воинствующий антропоморфизм.

Выскажем убеждение: сколь ни экстремально наше сближение, но в нём есть своя правда – поведенческие инварианты здесь очевидны. Будучи индивидуалистом, я с большой симпатией отношусь к мать-и-мачехе – типичному ценофобу. Однако для изучения нашего сродства ещё нет адекватных методов.

У живого единый набор стратегий – общие этологические схемы и стереотипы – во многим схожие влечения-тропизмы и отторжения-антагонизмы.

У травы – фототаксис, у человека – светолюбие.

Для характеристики слаженного растительного сообщества Л.Г. Раменский находит удачное выражение: кон-оптимум.

Мы говорим – райские кущи.

По сути это синонимы.

Всем хорошо!

И луг, и рай благодатны.

Кон-оптимум наверняка установился на небесных пажитях.

Согласны: субъективная фантазия увела нас далеко – пусть оправданием будет то обстоятельство, что импульсы она получила от русского луговедения.

Наши фитосоциологи-классики были эстетически чуткими людьми. В изучение флоры они вносили художественный момент.

Тому пример А.П. Шенников.

Учёный в нём сочетался с поэтом.

Вот одна из его рекомендаций: «Следует отметить прежде всего необходимость передачи непосредственного впечатления от растительности» [Шенников, 1917, с. 32].

Сам учёный делал это великолепно.

Описание фитоценозов у него – особенно в ранних текстах – очень живописно.

Ботаник мастерски подбирает эпитеты, отражающие фенологическую изменчивость ассоциаций – луг под его пером превращается в подвижную палитру.

Посмотрим, как А.П. Шенниковым поданы луга-лисохвостники: «В зрелом состоянии они издали производят впечатление зреющих посевов ржи, благодаря массе белеющих соцветий лисохвоста, в ярусе которых к этому времени не остаётся цветущих примесей. Во время цветения лисохвоста луг как бы подёрнут, по зелени, однородным фиолетово-серым налётом, переходящем, тотчас по опылении, в несколько мрачный, тёмный оттенок» [Шенников, 1919, с. 47].

Художник – субъективен, учёный – объективен: это жёсткое противостояние нынче сильно релятивизировано.

Итак, субъективизм: у В.И. Ульянова (Ленина) – и у А.П. Шенникова.

Владимир Ильич ненавидел Дж. Беркли, который будто бы полагал, что реальность производна от нашего сознания. Но так ли это? Английский философ утверждал креативность восприятия – его зиждительный характер: если в наших перцепциях мы и не творим мир, то в каком-то смысле даём ему свою редакцию.

Вот известная формула Дж. Беркли: «существоватьзначит быть воспринимаемым».

А это её реже цитируемый – но особенно интересный для нас – вариант: «бытиеэто или то, что воспринимается, или тот, кто воспринимает».

Квантовая гносеология – с её столь нетривиальным возвышением роли наблюдателя – хорошо подходит под эту установку.

Созвучна она и гносеологии геоботанических исследований.

Личный коэффициент очень и очень важен.

А.П. Шенников смотрел в корень вещей – В.И. Ульянов (Ленин) скользил по поверхности.

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Шенников А.П. К методике описания растительности при маршрутном ботанико-географическом исследовании. // Журнал Русского ботанического общества.. 2, № 3–4. Пгд., 1917.

2. Шенников А.П. Луга Симбирской губернии. Вып. I. Симбирск, 1919.

 


Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 60 | Нарушение авторских прав



mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.011 сек.)