|
Читайте также: |
— Чудно. В таком случае, вы соизволите занять свои места. Мистер Нотт. Парты созданы для того, чтобы писать за ними, а не сидеть на них.
Малфой снова покосился направо, заметив, что Поттер, стиснув зубы, бросил в их сторону ещё один тяжёлый взгляд.
Грейнджер сжала губы и отвернулась, усаживаясь за свое место, где Невилл, красный словно рак, начал бормотать слова извинения.
Давай. Проси прощения, кретин. Видишь, что из-за тебя произошло?
Драко надеялся, что грязнокровка покривится или скажет что-то ещё, но она просто отвернулась. Села к нему боком. А через секунду к ней прилип чёртов Поттер и всё ещё скованный перебранкой Уизли.
Драко фыркнул, подтаскивая к себе книгу и бездумно открывая её на первой попавшейся странице.
Интересно, с каких пор он стал так разборчив в выражениях?
К чёрту.
К чёр-ту.
Пэнси зашептала что-то ему на ухо, но он не разобрал слов — специально, наверное. Он не хотел понимать окружающих.
Он не хотел понимать даже самого себя.
***
До встречи в библиотеке с Куртом Миллером оставалось чуть больше часа, и Гермиона решила свободное время посвятить занятиям травологией у себя в спальне.
Если честно, нигде больше находиться не хотелось. После идиотской стычки на трансфигурации не было желания даже говорить с кем-либо, а не то что улыбаться и делать вид, что всё в порядке.
И эта фразочка Малфоя...
Гремиона уверяла себя в том, что ей плевать. Конечно, плевать — как иначе? Она твердила себе это целый день. И труднее всего было не позволить Гарри начистить Малфою лицо.
— Этот кретин поплатится... честное слово, он у меня запомнит...
— Гарри, тише.
— Ублюдок. Сейчас закончится урок и...
И ничего.
Он уйдёт в компании своих дружков, всё ещё посмеиваясь над тем, что стакан Невилла разорвался на части.
Гермиона покачала головой, продолжая бездумно записывать конспект.
— Прекрати вести себя как ребёнок. Малфой — идиот. Не нужно обострять эту ситуацию.
— Слушай, ты не поняла, наверное, но он совсем потерял совесть, — зашипел Гарри с таким ожесточением, что от его дыхания пошевелилась выпавшая из заколки прядь её волос.
— Он всегда был таким.
— Нет, не всегда.
Голос МакГонагалл заставил их вздрогнуть:
— Мистер Поттер, возможно, вам есть, что добавить к лекции?
Наконец-то замолчал. Кашлянул и угрюмо покачал головой.
— Извините, профессор.
Гермиона стыдливо потупила глаза, когда недовольный взгляд декана зацепил и её тоже. Но всё ещё беспокоило то, как Гарри постукивал ногой по полу.
— Прекрати злиться, — прошептала, когда Минерва села за кафедру и принялась искать что-то среди горы пергаментов.
— Я не злюсь.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не приблизишься к Малфою.
— Слушай...
— Я не собираюсь ничего слушать, Гарри Поттер.
Гарри сжал губы и отвернулся, а внимание Гермионы тут же приковалось к Драко, который сидел в соседнем ряду и пустым, как обычно, взглядом скользил по однокурсникам. Кажется, он уже и забыл о том, что случилось.
Да и с чего бы ему помнить.
— Слышишь? Пообещай, что у вас не будет стычки.
— Почему ты заступаешься?
— Я не заступаюсь, дурья твоя голова. Я избегаю проблем.
— Проблемы уже есть.
Это точно. Поттер и сам, наверное, не понял, как оказался прав. У них были огромные проблемы.
— Значит, их станет на одну меньше, — упрямо заявила Гермиона. — Пообещай, — добавила тут же, стоило Гарри закатить глаза, стиснув кулаки.
Он бросил холодный взгляд в сторону слизеринцев и процедил сквозь зубы:
— Ладно.
Она не успела даже вздохнуть с облегчением, как он добавил:
— Только до следующей его выходки, ясно?
О, это не займёт много времени.
— Ясно. Спасибо тебе.
Поттер ничего не ответил, только дёрнул плечом и просидел мрачный как туча до самого конца лекции.
А теперь... Если бы ей сейчас не нужно было идти в библиотеку, она могла бы заниматься в общей гостиной, дергая время от времени Гарри и Рона, которые бы, как обычно, бездельничали, а потом слезно просили бы списать на контрольной.
Гермиона могла представить, что сейчас они сидят развалившись у камина и играют в волшебные шахматы. Или поедают Берти-Боттс, что утром передала Рону мать. Или снова играют в Плюй камни. Гермиона бы бросала на них недовольные взгляды из-за стола, а они бы старательно делали вид, что не замечают.
Теперь у неё такой возможности не было.
Теперь она сидела у себя в спальне, поглядывая на стопочку книг, приготовленную для занятий с Куртом. Нужно было чем-то занять своё время и отключиться от мыслей о долбаном Малфое, накрепко засевшем в голове.
И Гермиона выбрала самый верный способ.
В гостиной старост она заниматься не хотела, хотя треск камина успокаивал, возвращая к прошлому и привычно бегущим учебным дням, что ещё недавно казались счастливыми, а теперь нагоняли какую-то будничную меланхолию.
Она уселась за небольшой стол, доставая из сумки пару книг. Краем уха услышала, что дверь в гостиную открылась. Сердце на секунду замерло. Послышался знакомый резковатый смех, и губы гриффиндорки скривились.
Пэнси.
Снова он притащил её сюда после занятий.
Подавив рвущееся изнутри раздражение, девушка упрямо сжала губы, выискивая из стопки нужную книгу и против воли прислушиваясь к тому, что происходило внизу. Голос Паркинсон резал слух, однако слов разобрать было нельзя — не самый приятный звук, что доводилось слышать. Кажется, даже мандрагора вопит благозвучнее.
Что он нашел в ней?
Что они находили в ней? — тут же исправила себя Гермиона, немного ошарашенная внезапностью мысли.
Парни Хогвартса так нахваливали её, будто это была не Пэнси Паркинсон, а Божество Паркинсон. Всем было известно, что она — девушка не самого тяжёлого поведения, и затащить ее в постель не составляло особенного труда, особенно если дело касалось таких парней, как Малфой. Хотя к этим она бежала сама, вешаясь им на шею и не отлипая.
Одёрнув себя и отругав последними словами за подобные размышления, Гермиона открыла книгу, уставившись невидящим взглядом в оглавление и заставляя себя не прислушиваться. Наступила недолгая тишина, в которой высокие часы у стены громыхали секундной стрелкой будто гонгом.
Наверное, поднимаются в спальню.
Секунду спустя захлопнутая дверь его комнаты стала тому подтверждением. Гермиона вздрогнула, прикрыв глаза. Через ванную, что не заглушала смеха Пэнси, было слышно почти всё. Торопливые шаги и молчание, что время от времени прерывало неприятный смех, который становился всё тише, а затем и вовсе угас.
Тишина звучала ободряюще. Девушка снова уставилась в учебник, и ей удалось прочесть даже нескольких страниц, когда тонкий и высокий стон из соседней комнаты иглой впился под кожу.
Это было неожиданно.
Ведь тишина до этого говорила о том, что хозяин комнаты наложил на неё «заглушку». Гермиона нахмурилась, поглядывая на время. Прошло минут пятнадцать, а неизученного материала оставалось ещё много.
— О, Драко...
Гермиона зажмурилась, чувствуя, как по коже бегут мурашки, а внутри ревёт и бьёт в рёбра что-то большое и колючее, перехватывающее дыхание. Прекрати. Прекрати думать о том, что он сейчас делает. Что чувствует эта гадкая шлюшка. Где сейчас его руки и рот.
“Уродина”.
Он назвал её уродиной. Выплюнул это в лицо. И спасительная злость тут же придала сил. Грейнджер уверенным движением подняла сумку и принялась искать в ней волшебную палочку.
Малфой не наложил заглушающее заклинание. Впервые. Забыл?
Пэнси так хороша, что он потерял голову?
Фу, да об этом даже думать не хотелось. Ладонь наткнулась на рукоятку, и Гермиона уже вытянула руку, когда...
— М-м... да...
Прерывистый стон Пэнси буквально подкинул на месте, заставив выронить палочку.
Гриффиндорка отшвырнула от себя книгу, вскакивая на ноги, и в два шага оказалась около двери в ванную комнату. Холодные пальцы стиснули изогнутую ручку.
Куда ты идешь? Что ты им скажешь? «Не могли бы вы прекратить трахаться, пока я тут пытаюсь заниматься»?
Нелепости какие.
Ладонь надавила, и дверь приоткрылась. В нос ударил запах мыла, а учащающиеся стоны Пэнси стали громче, отдаваясь эхом в полумраке кафельных стен. Взгляд упал на приоткрытую дверь в его спальню и край кровати, что был виден сквозь щель.
Девушка прикусила губу, соображая, что же теперь делать. Подойти и закрыть дверь как заботливая мамаша? Нет, лучше просто уйти в свою спальню и продолжить заниматься. Она ведь может поставить на свою комнату звуконепроницаемость, чтобы посторонние звуки не отвлекали её. И об этом никто не вспомнит. Она забудет о том, чем занимаются Малфой и Пэнси в соседней комнате.
Да, так она и поступит. Развернётся и уйдёт.
Гермиона несколько секунд не двигалась, а затем ноги понесли её к приоткрытой двери. «Что ты делаешь? Уйди отсюда. Иди заниматься!».
Мысли в голове неслись с невероятной быстротой, путаясь и сталкиваясь друг с другом. Запретная территория манила, и Гермиона лишь сжимала кулаки, делая шаг за шагом вперед, минуя раковину, душевую кабинку, ванну и зеркало.
Я не буду смотреть. Я только... только... Только что?
— О, Мерлин! Да... ещё!
От визгливого крика Гермиона подскочила на месте, замирая в шаге от двери, не отрывая глаз от края застеленной кровати, что будто была ориентиром в полумраке ванной.
«Грейнджер, просто развернись и уйди к себе!» — внутренний голос орал едва ли не громче Паркинсон.
Она ощущала дрожь в ногах, однако всё равно сделала ещё один шаг, кляня свой интерес. А в следующий момент дыхание застряло у неё в груди.
Пэнси стояла, опираясь локтями о туалетный столик, совсем рядом с дверью в ванную. На лицо ей падали волосы, юбка задрана на талию, а наполовину расстегнутая блуза обнажала одну полную грудь, что подрагивала в такт резким движениям.
Гермиона застыла, чувствуя, как медленно опускаются внутренности, а к щекам приливает кровь. Она видела лишь его руку на талии девушки. Пальцы впивались в ткань, толкая её на себя. Можно было услышать прерывистое дыхание, когда стоны слизеринки на какие-то мгновения затихали.
Его дыхание. Гермиона прислушалась. Вдох, хриплый выдох, вдох, тихое рычание и снова вдох, чуть быстрее предыдущего.
Она хотела увидеть его. Его лицо, его тело, его глаза.
Последний, почти отчаянный шаг к приоткрытой двери — и вот она уже почти часть этого. Часть комнаты с плотно зашторенными окнами, с кроватью, такой же, как в её собственной спальне, со шкафом и столом. С учащённым дыханием и движением тел.
Он был без рубашки и стоял к ней боком. Широкий разворот плеч, распахнутые крылья выступающих ключиц, просматривающиеся линии ребер, что при каждом вдохе выделялись на боках. Тугие мышцы живота напряжены, под светлой кожей чётко выступают кубики пресса.
Лицо застыло каменной маской, на виске выделилась вена. Рот приоткрыт, влажный язык то и дело облизывает полные губы. Светлые волосы отдельными прядями падают на лоб. Гермиона жадно следила взглядом за тем, как капля пота стекает по его груди, к пупку, оставляя влажный след на белой коже. Она не успела подумать, как это неправильно, когда желание проследить этот же путь кончиком языка буквально впилось в неё своими горячими челюстями. С ужасом ощущая, как влажно стало внутри и как жжёт и тянет низ живота, она непроизвольно облизала губы — одновременно с ним. Отчего сердце зашлось, и ей показалось, что на своих губах она ощутила его язык.
Она никогда не понимала влечения девушек к парням. Теперь же она осознала. Как это — когда хочется прикоснуться к коже губами, руками, ощутить её ближе к себе. Какая она горячая, и силу, скованную под кожей в этих руках. Сильных, стискивающих. Она вспомнила, как эти руки сжимали её плечи, пока жёсткий язык проходился по её рту.
Дрожащий выдох вырвался из её губ.
Взгляд скользнул по крепкой жилистой шее, когда он запрокинул голову и его белоснежные зубы впились в нижнюю губу. Так он кусал её вчера? Так он хотел её, грязнокровную волшебницу, как хотел сейчас Пэнси? Мерлин... Как же он потрясающе красив.
— Драко... Драко, ну же!
— Заткнись.
Глухой голос врезался в мозг Гермионы подобно удару. Заставляя девушку вздрогнуть, сделать шаг назад. Кровь с новой силой бросилась ей в лицо, а удушающая рука желания на секунду отпустила её глотку. Что она делает? Она подсматривает за тем, как Малфой трахает свою шлюху!
Грейнджер кинулась к двери в свою комнату, когда его громкий и продолжительный стон достиг ее ушей, заставив остановиться. Сердце замерло. Девушка прислушивалась к шумному дыханию, прислонившись лбом к дереву двери и ощущая, как сердце вылетает из груди. Чувствуя пульсацию где-то внутри и сжимая на железной ручке влажные пальцы.
Гермиона прекратила стискивать зубы, только когда ощутила резкую боль и привкус крови во рту.
Металлический и будто пустой. Он пробежал по языку и исчез в горле.
Мерлин побери их всех, если это нормально. Если она, стоящая в полутёмной ванной, прислушивающаяся к звукам, издаваемым кончающим Драко Малфоем, — это нормально. Гермиона тяжело сглотнула, осознавая, что рот наполнился слюной, а затем медленно потянула дверную ручку на себя.
Она скользнула в свою комнату, плотно закрывая дверь и прислоняясь к ней спиной. На несколько секунд спрятав лицо в горячих ладонях, почувствовала, как глаза наполняются слезами.
Слезами непонимания и паники.
Что с ней происходит? Что, чёрт возьми, с ней ПРОИСХОДИТ?
— Ох, Драко, это было прекрасно.
Теперь голос Паркинсон казался приглушенным. Гермиона сжала зубы, подскочила к тому месту у стола, где валялась палочка, и шепнула заклинание звуконепроницаемости. Спальня тут же погрузилась в гудящую тишину.
Почему она подсматривает за ним, ищет его взгляда, высматривает его фигуру в толпе слизеринцев? Когда это началось?
Неужели она, Грейнджер, испортилась? Стала неправильной. Нет, нет. Так не должно быть. Девушка зажмурилась, отбрасывая палочку в сумку, и перед глазами вспыхнула картинка, увиденная несколько минут назад. Его идеальное тело, обтянутое светлой кожей. Его дыхание.
Слёзы потекли по щекам.
Никогда в жизни она не думала, что будет плакать о Малфое. Никогда в жизни она не простила бы ему этого.
Глава 5.
— Агуаменти.
Из палочки вырвалась небольшая струйка воды, наполняя подставленный заранее кубок. Курт, наблюдая за Гермионой, несчастно вздохнул, роняя голову на сложенные на столе руки.
— У тебя получится, не отчаивайся, — она ободряюще улыбнулась, стараясь, чтобы это выглядело убедительно. Пододвинула кубок к нему. — Пить хочешь?
— Нет.
Его приглушённый голос раздавался откуда-то снизу.
— Я безнадежен. Это всё равно что обучать магии воды дикого великана.
Девушка назидательно сложила ладони вместе.
— Великаны не так глупы, как могло бы показаться с первого взгляда. Я встречала одного, который беспрепятственно откликался на свое имя и некоторые команды...
Миллер, кажется, фыркнул, после чего поднял улыбающееся лицо на гриффиндорку.
— Это невероятно обнадеживает.
— Я не хотела сказать, что шансы обучить тебя равны шансам обучить великана... — Гермиона запнулась, заметив смешинки в его глазах. — Но тебе стоило бы отнестись к этому серьезнее, Курт.
— Прости. Но ты невероятно забавно сравнила меня с практически безмозглым существом.
Гермиона сдержала улыбку, вновь пододвигая к молодому человеку кубок.
— Попробуй ещё раз.
Он вздохнул, расправляя плечи и прокашлявшись в кулак.
— Агуамэ-энти!
Брызги ледяной воды обрушились Гермионе на мантию и на лицо. Она зажмурилась, сжимая губы.
— Чёрт... Прости!
Она приоткрыла один глаз, глядя на смущённого Курта, который уже тянулся к своей сумке.
— Агуаменти, Курт. А-гу-а-мен-ти. Потренируйся в произношении, а на сегодня... — внезапно мягкая ткань заскользила по ее лицу. Миллер старательно промокал платком ее щеки. — Что ты...
— Вот, — он вытер кончик ее носа и лоб. — Прости. Я бездарен в заклинаниях воды.
Гермиона смущенно опустила глаза, улыбаясь.
— Не страшно. Ты только учишься. На сегодня мы закончим, уже поздно, — она сложила книги и поставила на место чернильницу, отправляя томики на полки.
Миллер наблюдал за ней.
— Ты не хочешь прогуляться?
— Что?
— Прогуляться. Совместить приятное с полезным.
— Я... не знаю, — Гермиона растерянно сжала руками палочку. — Уже поздно.
Курт взглянул на часы, удивлённо присвистнув.
— Действительно. Половина девятого. Время с тобой мчится незаметно, — он улыбнулся, заглядывая Гермионе в лицо. — Тогда позволь проводить тебя до Башни старост.
Грейнджер пожала плечами, ставя очередную стопку книг на стеллаж.
Честное слово — единственное, чего ей хотелось сейчас, это остаться наедине со своими мрачными мыслями, которые нагромождались одна на другую, представляя из себя уже довольно высокую и устойчивую пирамиду. И упирались, естественно, в одного-единственного человека.
Тут и думать не нужно было. Это злило её. Поэтому Гермиона, не позволяя сомнению захватить сознание, быстро кивнула:
— Я не откажусь от компании.
Миллер радостно улыбнулся её словам, помогая с расстановкой книг. В библиотеке остались они одни, что казалось немного странным и придавало свой уют.
Через десять минут их шаги уже отдавались в коридорах.
Курт забрал её тяжёлую сумку, перекинув её через плечо, и говорил о чем-то, а Гермиона слушала вполуха, отвечая лишь изредка. Сегодня она была явно не настроена на болтовню. Часы занятий в библиотеке тянулись так, будто прошло несколько недель. Однако Курт частично развевал её мрачное настроение своими шутками и открытой улыбкой.
Миллер вел её по замку, задавая маршрут. Они прогуливались медленно, спускаясь и поднимаясь на этажи. И время на какой-то момент действительно ускорило свой бег. Гермиона наконец-то ощутила себя спокойнее. С ним можно было не особенно напрягать голову ненужными мыслями.
Просто идти и кивать.
Мыслями же она постоянно возвращалась в спальню Малфоя, слыша его дыхание, вновь и вновь слизывая капельку пота, что скользила по его животу. Эти мысли забирали её всю, и сегодня, только сегодня у неё не было ни желания, ни сил противиться им.
Но, Мерлин, как же сильно они злили! Потому что в ушах всё ещё звучало это мерзкое, отвратительное “уродина”. И холодный взгляд, изучающий будто бы.
Чёрт возьми. Да как можно вмещать в себе одновременно такую злость и такое желание думать, обсасывать подкинутый сознанием образ человека, которого она ненавидела всей своей душой?
Успокаивало одно — сейчас Гермиона придет в свою спальню, ляжет спать и завтра утром проснётся с совершенно пустой головой. В ней не будет ни чёртова Малфоя, ни картины, увиденной ею днём.
Ни этого идиотского словечка, которое медленно, но верно крошечным плотоядным червячком проедало кору её мозга.
— Ты ведь не слушаешь меня, верно?
— Верно, — автоматически ответила Гермиона. Миллер молчал несколько секунд, после чего она спохватилась, вскидывая голову, а он рассмеялся. — Я не имела в виду... ох, прости, Курт.
— Что случилось? — с прежней улыбкой спросил он и, кажется, совершенно не обиделся.
— Сегодня я... рассеяна.
— Да уж я заметил. Хочешь рассказать?
Конечно, Курт, послушай о том, как я застала трахающегося Драко Малфоя и подсматривала за ним, чувствуя, как собственное тело начинает...
— Нет, прости.
— Без проблем, — он легко похлопал её по плечу, как иногда делал Гарри, когда не знал, что сказать. Но у Курта этот жест получился даже нежным. Он перехватил поудобнее сумку Гермионы и вздохнул. — Просто знай, что я выслушаю тебя... если что.
Грейнджер благодарно улыбнулась.
— Спасибо.
— Когда теперь мы увидимся? — спросил он, не глядя на неё. — Я обещаю потренироваться и не залить тебя водой с ног до головы.
Гермиона рассмеялась почти против воли.
— Это не страшно. Со мной учится один парень, его зовут Невилл, вот он во время изучения этого заклинания в прошлом году вылил на бедного профессора Флитвика столько воды, что тот не хотел пускать его в класс на следующем занятии и даже поставил ему удовлетворительный балл, попросив не являться на экзамен.
— Из тебя получился бы отличный учитель, мисс Грейнджер, — Курт слегка обогнал её, развернулся, идя спиной вперёд, и совершил шутливый поклон. — Немногих девушек я видел, чтобы они настолько тянулись к знаниям, не замечая больше ничего вокруг.
— Вот уж сомнительный комплимент, — Гермиона рассмеялась и на этот раз — совершенно искренне.
Миллер только пожал плечами и снова пошёл ровно.
— Я говорю правду. Хоть смейся, хоть не смейся. И всё же, когда мы позанимаемся?
Гермиона пожала плечами. Она не могла сказать, что ей не понравилось его общество. Курт отличным образом отвлекал её.
— Когда ты сможешь?
— Ну, на этой неделе не получится. Во вторник Квиддич, у нас будут тренировки три дня подряд.
Девушка застыла. Как она могла забыть! А ведь Гарри говорил ей о матче. Она так зациклилась на этом идиоте-Малфое, что совершенно забыла о своих друзьях. Немыслимо!
— Ты в команде? — спросила она, глядя на Миллера краем глаза, продолжая корить себя.
— Да. Вуд порекомендовал меня загонщиком, — распирающая его гордость была так ощутима, что Гермиона усмехнулась.
— Думаю, у тебя всё получится.
— Надеюсь. Эй, а это не Драко Малфой?..
— Что? — Гермиона ощутила, как сердце её падает куда-то в район пяток, когда подняла глаза и увидела, что им навстречу размашистым шагом идёт он. — Да... это Малфой.
Он был ещё далеко, но судя по походке и линии плеч — чрезвычайно зол. Девушка остановилась, придерживая молодого человека за локоть.
— Курт... я думаю, дальше я дойду сама.
— Ты уверена? — Миллер нахмурился, глядя на Малфоя, который, кажется, сатанел всё больше с каждой секундой.
— Да, конечно. Всё в порядке. Иди, — Гермиона легко и торопливо стащила с плеча когтевранца свою сумку и подтолкнула того в спину. — Я завтра приду на вашу тренировку, договоримся о следующем занятии.
— Ну... Как скажешь, — Курт бросил последний взгляд на Малфоя, а затем зашагал в противоположную сторону.
Гермиона коротко выдохнула и пошла навстречу этому адскому вихрю, испепеляющий взгляд которого уже можно было почувствовать на коже.
Ей невыносимо хотелось развернуться и помчать вслед за Миллером, лишь бы не оставаться с Драко наедине. Он уже был так близко, что можно было без труда рассмотреть крупную вязку его черного свитера и ремень на джинсах.
Гермиона никогда не признавала, как хорошо он выглядел в повседневной одежде. И сейчас не собиралась. Лишь медленно остановилась, глядя на него.
Он замер в нескольких шагах так резко, что светлые волосы упали на лоб, а носа Гермионы коснулся его запах, к которому примешивался аромат мыла. Видимо, блондин недавно был в душе. Сознание против воли нарисовало ей картинку Малфоя, который намыливает свои плечи, прикрывая глаза от бьющих в лицо струй воды. А затем — следующую. Как он вдалбливается в тело Пэнси.
Сердце забилось как ненормальное, а в щёки бросилась кровь. Мерлин...
Прекрати.
Прекрати, возьми себя в руки.
— Что случилось?
Она удивилась собственному голосу. В нём не было ни толики того удивления или смущения, что съедали её, будто пытаясь превратить в прах. Лишь бесконечная усталость, прохладная отчуждённость и... и что-то ещё, о чём она подумать не успела, потому что Малфой буквально вывернул все её внутренности ледяным голосом, что с шипением тёк из его губ:
— Какой. Сегодня. День. Недели?
Она приподняла брови, вопросительно глядя в его бешеные глаза, чувствуя, как посасывает под ложечкой.
— Среда, — спокойно ответила она, поджимая губы, когда заметила, что желваки на его щеках пришли в движение.
— Ну так какого дьявола ты шатаешься с этим... Миллером, херова дура, если сегодня патрулирование? — процедил он, выплевывая слова ей в лицо. — Уже грёбаных десять минут.
Сердце пропустило удар.
Как она могла забыть о патрулировании! Она никогда и ни о чём не забывала. Чёрт возьми, она действительно сходит с ума. Профессор МакГонагалл ей лично говорила, что нужно обходить замок каждую среду и пятницу.
Это... это просто ошибка. Недопустимая, невозможная. Это всё из-за него!
Раздражение взвилось в ней подобно тонкой змейке.
— Я не забыла, ясно? — она вскинула подбородок, глядя на Малфоя. — Я начала патрулировать без тебя.
Гермиона не хотела понимать, какую чушь несёт. Патрулировать старосте с учеником младшего курса запрещено, это и дураку ясно. Драко же закатил глаза, видимо, подавив очередной приступ злости. Но губы его в следующий момент сжались.
— Скажи мне одно, Грейнджер. Какого долбанного хрена я думаю о том, что нужно выполнять обязанности старосты, а ты в это время прохлаждаешься? Тебе не кажется, что мы немного поменялись, блядь, ролями?
На последних словах его голос из негромкого и угрожающего рычания перешёл на рёв, отчего по спине пробежали холодные мурашки. Девушка лишь сжала губы, поднимая голову так, как если бы собиралась противостоять ему, но понимала, что искать оправдания глупо. Стыд и так сжигал её изнутри — и от воспоминаний, и от того, что она забыла о том, что она староста, и от того, что последняя, самая дикая и бесящая мысль со всей дури врезалась в нагромождение её устоявшихся, гнетущих: Малфой орёт на неё, как будто имеет на это право.
Неожиданно в носу отчаянно закололо, а глаза опалило огнём злых слёз.
Она яростно всплеснула руками, выдохнула через рот и с громким рычанием пихнула его в плечо. Он отпрянул.
— Не прикасайся ко мне!
Слова эти пролетели мимо ушей, потому что Гермиона уже летела по коридору, стискивая руки в тугие кулаки и яростно моргая. От злости в груди можно было ощутить физическое шевеление, колющее, зудящее словно миллион раскалённых игл.
Господи! Да как же сильно человека можно презирать! Ему впору умереть прямо там, где он стоит!
— Стой!
“ Уродина ”.
Гермиона шла, не оборачиваясь, ощущая его уничтожающий взгляд между лопаток. Шла, уставившись перед собой и кляня всех на свете — себя, его, Миллера, Гарри и Рона, за то, что их не было рядом, когда они были так нужны.
— Я сказал: стой! — наверное, даже у Снейпа в апогее ярости голос был теплее, чем у Малфоя сейчас.
Пусть идёт к хренову дьяволу со своими приказами.
Она заставляла себя идти, прислушиваясь к стуку своих каблуков. А через секунду сзади раздались его шаги.
Страх толкнул её в спину.
На что она рассчитывала, когда побежала? Глупый поступок, выражающий лишь её слабость перед ним, которую она никогда бы не признала.
Она не успела пробежать и нескольких метров, когда ощутила боль во всей голове и его пальцы, сжимающие волосы, отчего из глаз едва не посыпались искры. Зато полились бесконечным потоком до этого сдерживаемые слёзы.
— Не трогай меня!
Голос сорвался на отчаянный крик. Она сама не ожидала такого.
— Я сказал тебе остановиться, — прошипел он, разворачивая её к себе лицом. Плохо соображая, что делает, она принялась отпихивать его руки, которые пытались сжать её плечи. Снова. Как тогда.
Как каждый раз, когда он собирался совершить очередное непоправимое. Нет, она не позволит! Она — гриффиндорка!
— Не прикасайся ко мне! Не прикасайся!
Голос еще эхом отдавался в каменном коридоре, когда его пальцы наконец-то смогли сжать худые руки, отталкивая её к ближайшей стене с такой силой, что на какой-то момент весь воздух из её легких вырвался наружу в невольном выдохе. Лицо его расплывалось.
— Я ненавижу тебя! — громко крикнула она, не обращая внимания на угрожающе надвигающиеся глаза. — Я ненавижу тебя, Малфой! Ненавижу!
Он застыл в десятке сантиметров от неё. Так резко, будто её слова пробурили в его мозгу отверстие, через которое смысл сказанного наконец-то дошёл до сознания. Он вглядывался в её лицо с такой дотошной внимательностью, будто заметил в нём что-то, что удивило его.
В любом случае, его ярость испарялась, Гермиона ощущала это всем своим существом, кляня слёзы, что продолжали течь по лицу и шее.
— Какого хера ты плачешь? — на выдохе произнёс он, и от этого голоса, от неясной, страшной пародии на извращённую заботу, которую различила в нём Гермиона, её глаза зажмурились, а изо рта вырвался всхлип.
— Заткнись! Заткнись и отпусти меня! — захлёбываясь собственным криком, она опустила голову, всхлипывая. Желая умереть от унижения, от того, что он заставлял испытывать, глядя на её слабость. Глядя, поедая её кусок за куском.
Она клялась себе, что он никогда не увидит их.
И вот. Полюбуйтесь. Соплячка, трясущаяся от рыданий так, что плечи ходят ходуном, а позвонок больно упирается в камень стены.
Гермиона считала удары своего сердца, не двигаясь, ощущая лишь его сжимающиеся руки на плечах. Задним умом она поняла: она знает, что с ними происходит. Это казалось таким легким, таким разумеющимся.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 70 | Нарушение авторских прав