|
Читайте также: |
Неодушевлённый. Предмет.
Он фыркнул и начал было подниматься по ступенькам, когда его снова окликнули:
— Драко, милый, постой же!
Раздражение салютом ударило в мозг.
Он повернул голову и вперил в спешащую к нему Пэнси такой остервенелый взгляд, от которого та запросто могла рухнуть замертво куском льда, обладай он чуть большей материальностью. Но, к сожалению, это был всего лишь взгляд, заставивший, однако, слизеринку остановиться в нескольких метрах от Драко.
— Прости, я немного…
— Опоздала. На грёбаных три минуты, – прошипел юноша, отворачиваясь и продолжая подниматься по лестнице, слыша за спиной возобновившийся стук каблуков.
— Прости, малыш. Я…
— Отвали, Пэнси.
— Ты обиделся? Но мы же собирались…
Зубы Малфоя едва не сломались друг о друга – так сильно они клацнули, когда тот сжал челюсти, резко поворачиваясь к Паркинсон и снова останавливая её взглядом у первой ступеньки.
— Потрахаться? Найди себе на сегодня кого-то другого.
— Да как ты… — Пэнси округлила глаза, однако не решаясь повысить на него голос. – Я же не…
Она хотела сказать — не шлюха.
Лучше бы ей молчать.
— О. Просто заткнись, – Драко закатил глаза и едва не задел кончик её носа мантией, когда резко развернулся, возобновляя шаг.
Она не последовала за ним. Она не начала кричать. Никто с ним не спорил. Никто не смел.
Против воли в памяти вспыхнули глаза Грейнджер, когда она подлетела к нему и едва не выбила своей пощёчиной искры из его глаз. Они пылали. Как никогда.
Оказывается, они имели цвет густого шоколада. Такого горячего, что можно было обжечься.
Малфой будто нажал на болевую точку, которая привела спящий механизм в действие. Но что он сказал? Мерлин, он даже не помнил, что заставило маленькую гриффиндорскую шлюху так разозлиться.
К чёрту.
— Фениксус.
Портрет с Рвотной дамой, как Драко прозвал её в своих мыслях из-за цвета платья, отъехал в сторону.
Стоило просто зайти в гостиную. С ходу рухнуть на диван.
Закрыть глаза. И увидеть.
Лицо Грейнджер смотрело на него сквозь веки. То с пылающими щеками, то с гаденькой улыбочкой на губах. Он не получал никакого удовольствия от этого.
Так какого хрена он думает о ней? Какого грёбаного хрена?
Вчера, на зельях, когда она из-за своей криворукости перелила эликсир на стол, Драко первым начал отпускать громкие шуточки в её адрес, а слизеринцы воодушевленно подгыкивали ему. Однако… обычно это было сродни привычке – издеваться над ней и над Золотым Поттером. В порядке вещей. Получалось само, бездумно и спонтанно.
А вчера…
Вчера он думал. Сосредоточенно соображал, что бы такого сказать, чтобы задеть побольнее. Поглубже. Чтобы она выскочила из класса и рыдала в сортире до самой ночи.
Ему нужны были её слёзы. Как глупое, лишнее, детское отмщение. Как будто это действительно могло хотя бы что-то изменить. Как будто если она заплачет, она больше не будет появляться в гостиной старост или тяжёлые воспоминания перестанут терзать самого Драко.
Однако Грейнджер даже ничего не сказала. Так и сидела, опустив глаза.
Все его оскорбления имели ответ. Всегда. Уничтожающий взгляд, сжатые губы. «Иди ты, Малфой» или «Заткнись, Малфой!». А вчера ответа не было. Никакого. Разве что Поттер распетушился, но Снейп быстро прибрал этот порыв к рукам. Грейнджер же просто уставилась перед собой, принявшись снова толочь ингредиенты в каменной ступке. И это было неправильно.
Что изменилось? Что было не так?
Какого хрена случилось с ними в этом году?
И почему эти чёртовы вопросы сидят в его голове? Почему это ебёт его, к чёртовой матери? Просто забей, Драко. Господи, будто всё это имеет значение!
Нужно переключиться. Просто думать о чём-то другом.
Пэнси. Думать о Пэнси.
Она подловила его вчера вечером возле туалета и прижала к стене, прильнув и потеревшись об него, словно кошка. Полезла к его губам и, когда он позволил поцеловать себя, без особенных прелюдий опустилась на колени.
Не только потому, что с ней поцелуи всегда были глубокие и короткие. Не только поэтому, наверное.
Завозилась с ширинкой. Он смотрел за ловкими пальцами и думал, сколько членов она успела ими обласкать. Сколько ремней расстегивала так, как его сейчас. Много, наверное. Но…
Ему было всё равно.
Он закрыл глаза, откидывая голову, и ощутил, как руки стаскивают его брюки с бёдер, а губы оставляют влажные поцелуи внизу живота. Спускаясь всё ниже и ниже.
Пэнси всегда умела работать ртом. Через полминуты у него уже стоял. Драко чувствовал, качая бедрами навстречу её губам, как в лёгком оскале подрагивает его верхняя губа. Как успокаивается зверьё в грудной клетке. Ощущая, как язык скользит по нему, как Паркинсон плотно смыкает губы вокруг и начинает сосать.
— Сильнее, – рычал он.
И она сосала сильнее.
Так, как ему нравилось. Столько, сколько ему нравилось.
Её рот был влажный и опытный. Он вмещал его член почти целиком. Большего ему не было нужно. Только рот и её гортанные, задушенные стоны.
Минута. Ещё. Ещё. Три-пять-семь.
Когда в ушах начало шуметь, он обхватил её голову руками и начал толкаться сам. Резко и сильно, ощущая, как член скользит в горячей глотке. Осознавая, что Паркинсон давится им. Но продолжает стонать.
Фальшиво.
Блядски фальшиво.
Это всё было не то. До чёртиков не то, что ему нужно. Но он двигался. Чувствуя злость. На себя, на неё. На её рот.
На то, что он не даёт ему ещё.
Чего – ещё? Он не знал. Не хотел знать. Просто трахал.
Трахал ту, которой было адски мало.
Драко сжал челюсти, делая быстрые выпады тазом в распухшие губы Паркинсон. Он, не отрываясь, смотрел на одну из трещин в каменной кладке стены, и ему казалось, что эта трещина становится всё больше. Змеится по камню, вот-вот подберётся к нему.
Смотрел, ощущая, как пальцы Пэнси пробираются к его спине и впиваются в кожу поясницы. От этого живот скрутило жаркой, сладкой судорогой. У него вырвался низкий стон, и он насадил её голову на себя до самого конца, закрывая глаза, откидывая голову, надсадно кончая, слушая стук своего сердца и на несколько мгновений задерживая дыхание, пытаясь продлить это ощущение.
Как хорошо, что с каждой шлюхой — девушкой, исправил он сам себя — Драко ощущал одинаково сильный, переворачивающий и скручивающий внутренности оргазм. От которого потом слегка подрагивали ноги, живот и пальцы рук. Голова тут же становилась на несколько десятков мыслей легче.
Открывшаяся входная дверь заставила Малфоя вздрогнуть, возвращаясь изо рта Пэнси в реальное время. В гостиную старост.
Чёрт. Как же вовремя.
Он в очередной раз возненавидел грязнокровку. Ведь ему только удалось выкинуть мысли о ней из головы.
Драко принял позу, в которой его наполовину вставший член, топорщивший брюки, не бросался бы в глаза. Ситуация на момент показалась даже забавной. Он со стояком. И Грейнджер под рукой. Старательно отворачивается и делает вид, что его в комнате вообще не существует.
Быстрее проходи и убирайся в свою вонючую спальню.
Он следил за её скованными движениями и поднятой головой. Она прошла мимо него, глядя перед собой, и уже почти зашла в арку, за которой была лестница, когда он внезапно вспомнил слова старухи МакГонагалл.
"Скажу ей в другой раз", – решил он. И тут же зачем-то рявкнул:
— Стой.
Бля...
Она замерла изваянием. Медленно повернулась, глядя на него вопросительно.
Что, даже ничего не скажет? А в глазах и подавно нет того выражения, что он только что наблюдал в школьном дворе.
Раздражение с себя тут же переметнулось на неё.
— Я обратился к тебе, Грейнджер, – прошипел он, глядя в её застывшие глаза. – Правила хорошего тона не обязывают тебя ответить?
— Ты приказал, Малфой, – сказала она тоном, ни на толику дружелюбнее.
Он сжал губы и встал. Она против воли сделала шаг назад, упираясь спиной в косяк арки. Не боялась, нет. Малфой её нервировал. Хотелось просто оказаться подальше от него.
Явно не подпирать лопатками стену. Невыгодная позиция.
Эта мысль пронеслась в голове, однако делать какие-либо шаги было уже поздно. Он смотрел на неё со своего места, насмешливо приподняв брови.
Чёрт. Чёрт возьми. Она не хотела этого взгляда. Она вообще не хотела никаких взглядов после того, что произошло в этой гостиной. От беззаботного настроения не осталось ни следа, и если бы и оставался в мыслях ещё этот когтевранец Курт Миллер, то Малфой моментально вытеснил его своим нежелательным присутствием в этот момент. Тёплый карий взгляд сменился ледяным.
Ледяные глаза.
Она нащупала в кармане волшебную палочку. Этот жест не остался без внимания.
— Серьёзно, Грейнджер? — взглядом он проследил за тем, как древко показывается на свет и рука Гермионы направляет самый кончик на Малфоя.
Так она чувствовала себя в большей безопасности.
— Просто оставайся стоять там, где стоишь. И я не вспомню о том, что несколько дней назад так и не дошла до декана, чтобы сообщить…
— О моём поведении, — ядовито закончил он, кривя губы. — Я знаю эту песенку. Можешь не утруждаться, в благодарностях я не расшаркаюсь. — Повисла короткая тишина. — Кстати, о старухе…
Он сделал довольно внезапный и резкий шаг вбок, выходя из-за дивана, что заставило Гермиону поднять палочку выше и напряжённо уставиться на Малфоя. Он на миг застыл, а потом медленная ухмылка появилась на его губах.
— Выучила список допустимых заклинаний?
— Знаю их куда больше, чем ты можешь себе представить, — процедила она.
У неё снова зажигались щёки.
— И что же? Засветишь меня Люмосом насмерть?
Он издевался, делая медленные шаги по направлению к ней по небольшой дуге.
— Или нарушишь правила школы и убьёшь прямо здесь?
Открыто издевался, отлично зная, что в список дозволенных заклинаний не входили те, что могут нанести вред. Гермиона крепче сжала палочку.
Жест, обозначающий её полную беспомощность перед ним. Страх. Пусть так. С палочкой она обращается куда более годно, чем он.
Будто услышав вопящие в её голове мысли, Малфой остановился.
И вдруг. Рассмеялся почти искренне.
Чёрт возьми!
Гермиона на секунду совершенно потерялась в их гостиной, полуоглушённая, держась за свою палочку, будто та была единственным ориентиром в этом помещении, наполненном непонятно чем. Звенящим и опасно-взрывным.
У него была… красивая улыбка?! Что?..
С ровными зубами, белоснежными, правильной формы и размера. Тень от морщин в углах серых глаз, слегка трогающая скулы. И ямочка на левой щеке.
Чёртова ямочка у чёртова Малфоя на щеке.
Он действительно рассмеялся, но в этом было столько фальши, что спёрло в груди. Подобие оскала. Гермиона моргнула. Заставила себя нахмуриться. Лихорадочно отыскала в голове какие-то нелепые, неуверенные фразы, тут же сорвавшиеся с языка:
— У тебя проблемы с головой, Малфой. Просто имей это в виду. И… не смей!
На этот раз Малфой не остановился.
И смех исчез. В три мягких, направленных шага слизеринец оказался рядом с ней. Она тут же выпрямила плечи едва ли не до хруста, вскидывая палочку на уровень его ключиц.
— Я не прикоснусь к тебе, дура.
Голос такой, что захотелось сжаться. Да она и почти сжалась, наверное, против воли. Потому что он смотрел на неё как на трусиху.
— Если рискнёшь тронуть меня…
Лицо Малфоя моментально, почти ненормально быстро стало каменным.
— Ни за какие коврижки. Прикасаться к тебе – лишний раз пачкать вымытые руки. Ещё одной подобной ошибки я не допущу, ясно?
Яд в его голосе вернул призрачное ощущение, что ничего не изменилось. Всё как и было. И даже стало… спокойнее. Насколько могло спокойнее стать, когда он находился в двух шагах от неё.
Их разделяла застывшая в воздухе ненависть и подрагивающая в побелевших пальцах палочка.
— Чего ты хочешь тогда?
Так тихо? Внутри она проорала это ему в лицо.
— От тебя? Чтобы ты сдохла побыстрее, – Драко оскалился, делая ещё один крошечный шаг и останавливаясь, сложив руки на груди.
— Не дождёшься.
Он непроизвольно взглянул на её палочку, кривя губы. А затем вдруг произнёс:
— Декан твоего мерзкого факультета просила передать, что с завтрашнего дня я и ты будем патрулировать школу по вечерам, – Малфой сказал это таким тоном, словно им придётся купаться в бадье с червями ежедневно до конца года.
Гермиона же смотрела на него некоторое время в полном изумлении.
— Это сообщение стоило того цирка, что ты устроил?
— Цирка? — Драко скривился, услышав маггловское словечко.
— Балаган. Бред. Показуха, — она раздражённо указала на них обоих свободной рукой, зло сжимая губы.
— О, да, стоило. Я понял одну вещь, Грейнджер. — Он действительно был полон этой отвратительной самоуверенности. — Ты боишься меня.
Гермиона по-прежнему смотрела в лицо Малфоя, надеясь, что в её взгляде сейчас море сомнения и насмешки, а не действительно страха и паники, которые чуть не накрыли её с головой, пока он подходил к ней.
И ещё.
Ей нужно было отвлечься хотя бы на секунду. На что угодно, потому что Малфой настолько близко вводил её в настоящий гипноз. Всё в нём.
Бледная кожа. Высокие скулы. Разворот челюсти, сужающийся к подбородку. Аристократичный тонкий нос и полные губы. Брови, на порядок темнее волос. Живая платина, частично прикрывающая лоб.
Он действительно повзрослел. И это были не те изменения, которые бы порадовали её. Она вообще не хотела обращать на этого человека столько своего внимания, и если бы он не держал её в этом углу уже столько времени, что рука с палочкой начинала ныть, её бы здесь давным-давно не было.
Гермиона выругалась про себя, отводя на секунду глаза. Какого фига она вообще рассматривает его?
— Ты слышишь меня, дура-Грейнджер?
— Слышу прекрасно. Думаю о том, какой ты идиот в своих нелепых предположениях.
Она отвернула от Малфоя лицо, быстро облизывая пересохшие губы.
— Идиот?
— Я уверена, что это слово тебе знакомо, хотя я могу подобрать много эпитетов. А теперь — не сочти за грубость. Мне нужно…
Она хотела сказать, что ей нужно идти.
Нестись в свою комнату. Чувствовать, как вылетает сердце. Запереться от него и проклинать себя за то, что вообще остановилась по его просьбе.
Но Гермиона замолчала на полуфразе, ощутив внезапный толчок в ладонь — палочка столкнулась с его грудью.
Драко сделал шаг вперёд.
— Что ты… — выдохнула Гермиона, шарахаясь назад. Вдавливаясь спиной в каменную стену, выше поднимая руку. Царапая его грудь древком сквозь материю. Ткань малфоевской рубашки тоже слегка приподнялась, вслед за кончиком палочки, которая теперь упёрлась в углубление под его ключицами. Почему это не останавливало его?
Почему это должно было остановить?
— Малфой…
В этом голосе предостережения было меньше всего. Куда больше - нарастающей паники и напряжения.
— Не боишься, да? – прошипел он, наклоняясь над ней.
Выше. Сильнее.
Но у неё палочка. А он безоружен.
Это нифига не придавало сил — они тут же исчерпывались осознанием: он так близко, что видна каждая ресница со слегка загнутым концом. Рука Гермионы, держащая палочку, согнута в локте, подпуская слизеринца ближе. От него пахнет прохладным дождливым утром.
— Отойди, – произнесла девушка, не отводя глаз от бледного лица. Достаточно твёрдо и уверенно. Чувствуя — в носоглотку начинает медленно проникать его запах — больше, сильнее. От которого тело покрывается ледяными мурашками.
Зрачки расширены — темнота почти целиком съела ледяной серый цвет радужки. Взгляд метался по её лицу. Снова. Он снова смотрел на неё, а не насквозь. И от этого бросало в непонятный, совершенно лишающий мыслей жар, пока Малфой выискивал что-то в её горящем лице.
Господи. Да что же это.
— Ты боишься меня до дрожи в коленках, Грейнджер, — прошептал он.
Этот шёпот впился в неё как шило.
— Нет.
— Да.
— Я не…
— Тогда почему ты трясёшься? — что-то в его голосе.
Хрипотца, от которой — Мерлин, помоги, — Гермиона задохнулась. Такого голоса от этого человека она не слышала никогда.
Взгляд скользнул к её губам совершенно внезапно. Остановился на них. Замер, будто неосознанно. Гермионе показалось, что этот взгляд вот-вот проникнет внутрь. В её рот.
Кончик языка закололо, и она еле сдержалась, чтобы не облизнуться.
Это была бы провокация.
Потому что кажется: всё это не с ней. Она не хотела этого. И слышала, как громко, чётко и беспомощно отключаются мозги, отказываясь понимать, что вообще происходит сейчас между ними. Что за ненормальщина творится в этом тёмном углу гостиной.
Мысли наворачивали по замкнутому кругу всего два слова: Драко Малфой. Словно в попытке вернуть хозяйку к сознанию. Ни черта у них не получалось.
Потому что.
Взгляд почти против воли скользнул к его рту. Крошечным запретным червячком в голове шевельнулась мысль: как это — поцеловать Драко Малфоя? И ей внезапно стало панически страшно. По-настоящему. Так, как никогда в жизни.
Наверное, поэтому палочка выпала из пальцев Гермионы и…
За окном пронёсся раскат грома такой яростной силы, что стёкла затряслись в рамах. Обрушивая эту мгновенную какофонию звуков им на головы. Заставляя обоих осознать: их лица разделяют несколько сантиметров.
Глубокий вдох ворвался в лёгкие Грейнджер, когда Драко резко поднял голову. Отшатнулся от неё, в отвращении кривя губы, глядя с невыразимым презрением и холодом.
А Гермиона лихорадочно игнорировала оставшийся лёгкий привкус его тепла на кончике языка, которого она так и не коснулась. Слава всемогущему Мерлину! Господи, что только что…
Они были так близко, будто…
Она резко выдохнула. Нырнула вниз и принялась судорожно искать свою палочку — выглядело почти смешно.
— Мерлин, Малфой! — бормотала она. — Ещё раз ты приблизишься ко мне - и я оглушу тебя на чёртову неделю! — голос дрожал, когда Грейнджер отворачивала лицо. Хотела сказать что-то ещё, но Малфой перебил её:
— Не думай, что я хотел этого, – прошипел он, делая несколько шагов назад для достоверности. — Это ничего, ясно? Я прав. Я всегда прав.
Проводя рукой по лицу, будто пытаясь стряхнуть с себя её взгляд, он скрывал свою нервозность. И это помогало игнорировать тугой горячий узел в животе.
У него… у него встал, мать её.
Грейнджер наконец-то нашарила свою палочку и вскочила, пятясь. Не отрывая от Малфоя предупреждающего взгляда.
— Хватит таращиться, грязнокровка. Это... мерзко. Это от твоего запаха.
— Иди к чёрту, – пробормотала она, проскальзывая в арку и исчезая в темноте лестницы.
Он слышал её спотыкающиеся шаги. Слышал, как захлопнулась дверь. В ушах всё ещё отдавался грохот собственного сердца и отдалённо — раскат грома. Несколько секунд он стоял, тяжело дыша. Глядя в окно с плывущими потёками воды на нём.
Нихера не понял, что только что произошло. Снова провёл по лицу руками. Закрыл глаза.
Уберите. Уберите это из головы.
Какого хрена?
Какого…
Он только что чуть её не поцеловал.
Он только что чуть не поцеловал Грейнджер.
Он хотел проучить. Показать, что прав. Но её губы и реакция на… Прекрати, сейчас.
Мысли в голове разлетались, и каждая, достигая стенки мозга, разрывалась, оставляя за собой липкую дымку. И недоумение.
Малфой в два шага подскочил к креслу и с рычанием опрокинул его, отшвырнув вбок. Грохот. Что-то разбилось. С тем же дребезгом в его голове минуту назад рушились стены здравого смысла, которые отец выстраивал в нём долбанных семнадцать лет.
Отец…
Блядь.
Не оборачиваясь, Драко молнией промчался к лестнице в свою спальню. Захлопнул дверь и почти подбежал к зеркалу, что висело у кровати. Уставился на своё отражение, будто ожидал увидеть кого-то другого. Но там был он.
И от этого становилось ещё хуже. Ещё непонятнее. Ещё более гадко.
Какого хрена со мной происходит?..
Малфой зарылся руками в волосы и закрыл глаза.
Это помутнение. Это всё Пэнси и её чёртов рот. Он просто был возбуждён, а чёртова гриффиндорская шлюха оказалась под рукой. Мерлин. Мерлин…
Снова раскат грома, и тяжёлые капли с удвоенной силой забили в окно. Отголосок чужого голоса замер в ушах. На краю сознания. Голос, от которого потемнело в глазах.
— Прости меня… — руки сжались в кулаки. Закрытые глаза обожгло огнём, как если бы в них попал весь песок мира. — Прости меня, отец.
Глава 3.
— Приспешники Люциуса Малфоя? – Поттер приподнял бровь, покачивая головой. – Скитер совсем рехнулась.
— Но, Гарри. Здесь написано, что семья маглорожденных исчезла вчера, – Рон, не отрываясь от газеты, жадно засовывал в рот овсяное печенье. – Так… федь… не быфает профто так.
Гарри забрал газету у замычавшего от возмущения товарища, перегнувшись через стол, и сложил её пополам.
— Я читал. Там написано, что рано бить тревогу. И никаких доказательств, что их убили и что кто-то продолжает дело Люциуса, нет. Да и никто так и не смог найти улики, подтверждающие, что за этим всем стоял Малфой.
Уизли мрачно жевал, зыркая на друга из-под густой рыжей чёлки. Громко проглотив печенье, он повернулся к Гермионе:
— Скажи ему ты. Рита Скитер хоть и редкостная балаболка, но просто так бы не стала поднимать «Пророк» на уши.
— У них просто закончились годные новости, – Гарри протянул руку и взял свой бокал с тыквенным соком. – Я не хочу верить, что в Лондоне разгуливает Пожиратель, похищающий семьи маглорожденных волшебников. С какой целью? Шантаж? Или… – он осторожно покосился на Гермиону. Девушка сидела молча, уставившись в свою тарелку.
Мальчики переглянулись. Провели молчаливый диалог взглядами.
— «Что с ней?»
— «А, чёрт знает …».
— Эй… — Поттер легко подтолкнул её локтем, и та вздрогнула, поднимая взгляд.
— Что?
— Что-то случилось? Ты такая задумчивая сегодня, – Гарри придирчиво изучал лицо подруги, будто пытаясь найти в нём причину плотной пелены мыслей, которые заслоняли девушку от внешнего мира.
— Это из-за того, что пишут в «Пророке»? – тут же вставил Рон, моментально получив от товарища укоризненный взгляд.
— Нет, – Гермиона отвлечённо заковыряла вилкой в тарелке. – Я просто немного не выспалась.
— Чем же ты занималась ночью? – Поттер отхлебнул немного сока из бокала и поставил его обратно на стол, глядя, как подруга смущается.
Гермиона прикусила губу.
Действительно, чем она занималась сегодня ночью? Кроме как лежала, глядя в потолок сухими глазами, пока утренний свет не затопил комнату серой дымкой. Пока в своей спальне не зашевелился Малфой. Если прислушаться, можно было различить, как открываются дверцы шкафов.
Потом Малфой прошёл в ванную, и звук стал ближе.
Босыми ногами прошёл по полу, включил воду в раковине и почистил зубы.
Гермиона пыталась не представлять себе, как слизеринец выглядит после сна. Взъерошены ли всегда идеально лежащие волосы? Сонны ли глаза? Сжаты ли как обычно губы?
В сознании девушки, непослушном, полностью захватившем её, он стоит в пижамных штанах, без рубашки, босой. Наклонившись над раковиной и умывая лицо. А вода стекает по рукам к локтям. По шее, собираясь в углублении ключицы. Влажные волосы липнут ко лбу и вискам. Он сплевывает воду и вытирается полотенцем. Смотрит на себя в отражении зеркала. Поворачивает голову сначала в одну сторону, затем в другую, чтобы проверить, по-прежнему ли идеальна его кожа.
Конечно, идеальна.
Он же, блин, Малфой.
Затем небрежно перебрасывает полотенце через плечо, включает воду в ванной и спускает резинку пижамных штанов, от которой на белоснежной коже подтянутого живота остается легкий след. По нему хочется провести кончиком пальца, ощущая неровность.
И этот след внезапно тоже становится идеальным на его теле.
— Гермиона!
Девушка подскочила на месте, пролив тыквенный сок из бокала себе на руку. Тихий ужас от собственных мыслей едва не заставил её поседеть.
— Мерлин! Ты что, задремала с открытыми глазами? – Рон смотрел на подругу таким взглядом, будто та прекратила понимать английский. – Что с тобой происходит?
Хрень. Хрень какая-то с ней происходит!
— Я думаю… о… патрулировании. Сегодня у нас с Малфоем первое патрулирование школы, – быстро произнесла Грейнджер, резкими движениями вытирая ладонь о салфетку и глядя на Уизли. – Совместное.
— О, чёрт, – рыжий тут же осунулся, понимающе качая головой. — Это фигово, конечно, – констатировал он.
— Я не знаю, что мне делать. Мы ведь… — девушка, приподняв брови, старательно пыталась выбросить образ умывающегося Малфоя из головы, кляня себя последними словами. – Мы… почти не общаемся.
— Серьёзно? До сих пор?
— Что в этом странного, Рон? Не нужно так удивляться.
— Да ничего. Просто вы оба старосты, и… это необычно.
— Я не общаюсь с ним. И мне вполне комфортно, — она отложила салфетку и вернулась к завтраку.
— И не стоит начинать, – пробормотал Гарри, сцепляя руки и глядя на неё со странным подозрением, — он наш враг. Каким был, таким и останется.
— Я знаю вообще-то, – она уставилась Поттеру в глаза, слегка наклонив голову и сжав губы, не сдержав раздражения, — спасибо, что напомнил.
— Гарри, не будь таким идиотом, – Рон тоже нахмурился. — Гермионе нужно хотя бы попытаться найти с ним общий язык. Они ведь живут вместе. Или он может её со свету сжить.
Брюнет закатил глаза, качая головой и явно оставаясь при своем мнении. Уизли ободряюще посмотрел на подругу.
— Вы сможете нормально общаться, если захотите.
— Точно, Рональд.
— Но, наверное, для этого тебе придётся закаляться, поедая каждый день порцию драконьего кала.
— Чудесная метафора, Рональд.
— И всё же, что касается «Пророка»…
В этот момент взгляд Гермионы наткнулся на чёртова Малфоя, что как раз заходил в Большой зал.
Следом семенила Пэнси, цепляясь за рукав его мантии пальцами. Сердце на секунду остановилось. Грейнджер торопливо отвела глаза, заставив себя смотреть на друзей, снова начавших какой-то глупый спор, в котором активно фигурировала Рита Скитер. Краем глаза девушка видела, что Драко прошёл на привычное место за столом Слизерина и уселся за стол.
Ей даже показалось, что он посмотрел на неё. Но покосившись в их с Паркинсон сторону, Гермиона убедилась, что окончательно сходит с ума. Малфой сидел, расположившись в привычной царской манере, слушая, что ему бормочет на ухо Пэнси. Взгляд его блуждал по тарелкам, задерживаясь то на одном, то на другом блюде.
Даже не заметил, что Грейнджер сидит в толпе гриффиндорцев.
Да и с чего бы?
«Не думай, что я хотел этого …»
От слов, что вновь прозвучали в её голове, она едва не подавилась куском яичницы с беконом, которую как раз старательно пережевывала.
Она послала его к чёрту.
Он ничего не ответил.
А когда Грейнджер позже спустилась в гостиную, кресло и чайный столик были перевёрнуты. На полу валялись осколки вазы. С помощью Репаро прибраться не составило труда. Но осознавать, что он так бесился из-за того отвращения, что било из его глаз каждый раз, когда он смотрел на неё…
Чёрт, это же Малфой! Это же просто ничего особенного.
И вчера тоже было ничего особенного. Когда он смотрел ей в глаза, а Гермионе казалось, что его ресницы сейчас опустятся, что он наклонится к ней и… Господи!
Ей просто необходимо отвлечься.
Она фыркнула про себя, косясь на мальчиков, чтобы они не обвинили её снова во сне на ходу. О чём это они спорят целое утро?..
— …если тебе непонятно, прошлая волна смертей, что прокатилась среди маглорожденных, тоже началась с одной семьи!
Яичница вновь встала поперек горла.
— Что?! – Гермиона уставилась на Рона. — Что ты сказал только что?
Гарри раздражённо вздохнул, сбросил с носа очки и опустил лицо в ладони.
— Ты что, не читала? – Уизли ткнул пальцем в друга. — Он забрал у меня газету. Возьми и посмотри, что написано на первой полосе.
Гермиона перевела взгляд на Поттера, который со вздохом, не глядя подтолкнул к ней сложенный «Пророк», лежащий около его бедра на скамейке. Девушка торопливо развернула его, пробегая взглядом по словам, что возглавляли выпуск.
«Дело Люциуса Малфоя снова открыто?».
— Что?.. – она быстро прочла мелкий текст, извещающий о пропаже семьи маглорожденного волшебника Джорджа Бэллоу, которая сейчас активно разыскивалась властями.
Подняла глаза на мальчиков, которые напряжённо молчали.
— Но ведь Малфой мёртв, – произнесла она, сжимая страницы газеты так, что бумага моментально измялась. – В конце прошлого года он скончался в Азкабане, а те, кто работали на него… казнены. Об этом трубили все газеты. Это подтверждённая Министерством информация, и…
— Послушай, – Гарри оторвался от своих ладоней и взглянул на подругу, — то, что написано в статье, – неправда. Нет никаких приспешников Люциуса. Мало ли семей пропадают по всему миру?
— Действительно … – Рон фыркнул. – И о каждой пишут в «Пророке».
— Заткнёшься ты или нет?
— Гарри. Я - волшебница. Мои родители — магглы, – Гермиона подняла газету. — Если это правда, то…
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 68 | Нарушение авторских прав