|
Читайте также: |
Сон медленно растворился в самую кошмарную на свете явь...
Дана взметнулась с постели, словно подброшенная невидимой волной и судорожно вздохнула. Холодный воздух обжёг легкие и несколько секунд удушья добавили необъяснимого страха. В глазах было темнее, чем сама ночь, а вокруг было пусто и тихо...
Она уперлась ладонями в шелк простыней, с трудом восстанавливая дыхание, глотая горький воздух…
Все существо ее сконцентрировалось на одной единственном ощущении, которое заставило ее проснуться, и которое теперь, казалось полностью владело ей.
…Тонкая теплая струйка крови над губой осторожно спускалась вниз, словно бы давая мозгу своей жертвы, время на осознание… Она медленно упала на простыню, а за ней последовала еще одна. И еще и еще, сотни маленьких капелек друг за другом падали на покрывало в ритм сердцебиению…
Скалли могла поклясться, что слышала их злой смех в своих ушах.
Она поднялась с постели, вытирая ладонью, кровь и быстро пошла в ванную.
Она намочила полотенце ледяной водой, в надеже, что это остановит кровь и приложила его к носу. Капельки продолжали ползти вниз по горячей коже, и от этого отвратительного ощущения хотелось закричать.
- Такого не бывает. - Прошептала она своему отражению в зеркале. - Скажи мне, что это не правда…
Отражение смотрело на нее синевой испуганных глаз…
Доктор Трелони согласился принять ее немедленно, и она буквально прилетела в больницу, забыв про все правила дорожного движения.
Она взлетела вверх по лестнице, вбежала в лифт и нажала кнопку нужного этажа. Механизм взревел и натужно хрипя лифт понесся вверх. Дана прикрыла глаза, вслушиваясь в вакуум вокруг и гулкий стук сердца…
- Здравствуйте, Дана. Проходите.
Она молча кивнула и опустилась в кресло напротив своего врача. Его внимательные глаза нашли ее взгляд и задали свои вопросы без слов.
- Это случилось сегодня рано утром. Я проснулась и…
Врач поспешно кивнул, не заставляя ее произносить эти отвратительные слова. Дана опустила голову с силой закусив губу, пытаясь не расплакаться. Она судорожно втянула воздух в легкие, считая до десяти, и снова подняла глаза на врача. Кажется, теперь она была почти готова пройти полный круг к правде…
- Мы сделаем обследования. Пока я ничего не могу Вам сказать определенно. Но, Дана, Вы врач и вы знаете, что нарушение ремиссия - плохой знак.
Она кивнула. Плохой знак, куда же хуже?! Белый платок в ее руках изогнулся в непонятную кривую, заменяя хозяйке отчаянный крик. Она вцепилась в ткань с силой, которую никогда не ожидала у себя найти. Не удивительно, что тонкое волокно подалось под ее пальцами и медленно разошлось на две части…
Было уже почти пять часов вечера. Господи, как же она устала… Дана толкнула дверь в свою квартиру и вошла внутрь, бросая ключи и сумку на диван, со всего размаху, со всей силы.
Не разуваясь и не раздеваясь, она прошла в ванную и открыла оба крана раковины, заткнув слив губкой. Вода зашумела, быстро наполняя раковину. Дана уперлась ладонями в холодные края и резко опустила голову в воду, замочив волосы. Несколько секунд она стояла, закрыв глаза под водой, задержав дыхание, а потом резко распахнула их и закричала во весь голос, закричала так сильно, как только могла…
Обрывки ее голоса скрылись в толще воды и поглотились перекрытиями дома, не доставшись слуху тех, кому они не нужны. Ее голос утонул, вместе с сотой долей отчаяния и злости. Ее голос ушел и испарился в невесомость…
***
Почти глубокой ночью она решилась взять в руки телефонную трубку. Это уже первый шаг, не так ли?
Она долго смотрела на цифры, на табло мысленно набирая его номер и слыша его голос…
Пора сделать это, но нет слов…
Она опустилась на диван, все так же сжимая в руках трубку и закрыла глаза. Темнота и тишина квартиры вгоняли в сон, но сначала она должна пройти начальную стадию испытания. Так нужно, это стало уже почти сценарием обрывающейся жизни. Каждый раз, когда умирал кто-то из ее близких она первой обо всем узнавала и точно так же застыв над телефонной трубкой долгие часы, подбирала слова.
Так было и когда болезнь настигла ее в первый раз. Точно так же, до канцелярской шаблонности…
Отвратительно, как же это все отвратительно. Бесполезная трата времени, набирай номер!
- Малдер.
Заспанный голос на другом конце заставил ее резко открыть глаза. Она не смогла ничего ответить и над ней повисла тишина.
- Скалли? – Осторожный шепот.
- Да… - Почти неслышимые слова, сорвавшиеся с губ.
- Что случилось?
Он всегда знает, если с ней что-то не так. Сейчас от этого легче. Она не смогла произнести ни слова, а просто всхлипунала.
- Я сейчас буду у тебя!
И отбой. Короткие гудки, слишком громкие в тишине квартиры. Она нажала кнопку, и трубка замолчала, оставив ее наедине с собой. Скалли прижала руки к груди, тихо плача в темноту…
Стук в дверь выдернул ее из полусна и заставил подняться на ноги. Она, немного пошатываясь, дошла до двери и открыла ее.
- Привет, что случилось?
Дана отошла в сторону, молча, приглашая его войти.
Фокс прошел внутрь и остановился напротив нее, отчаянно пытаясь поймать ее взгляд.
- Скалли что?
Она снова не ответила, и просто села на диван. Он последовал за ней, как послушный ребенок.
- Дана, ну скажи хоть слово.
- Кое что случилось. – Наконец она заговорила. Ее голос был хриплым, она сорвала его в своем крике. Был он и низким, опустившимся почти до шепота, от физического переутомления. – Фокс сегодня утром я проснулась от того, что… от того…
Слова снова исчезли с предательской скоростью. Она подняла на него глаза, уставшие и безжизненные…
…Мир перевернулся с ног на голову, когда она вдруг почувствовала, как тонкая горячая струйка сбегает вниз от ее носа по губе и падает на диван. Она не могла пошевельнуться, видя, как зрачки Малдера расширяются в ужасе. Даже в темноте ее квартиры было видно, как кровь покидает его лицо и оно становиться мертвенно белым…
- Скалли, нет, скажи мне, что это не правда.
- Это правда.
Его рука медленно поднялась к ее лицу, и схватила новую капельку крови на пол пути.
- Я в это не верю. Они ведь сказали, что у тебя ремиссия.
- Оно так и было.
- Тогда что же?…
- Я не знаю…
Эти слова он смог только прочитать по ее губам, потому что новые слезы забрали последние силы себе. Она судорожно вздохнула, и ее голова упала на его колени.
- Я не знаю, не знаю…- Твердила она.
Фокс поднял ее и прижал к свою груди, так крепко, как только мог. Он спрятала лицо в ее волосах, шепча банальные слова о том, что все будет хорошо, что она поправиться и все будет по старому…
… И оба они цеплялись за эту ложь, как за спасательный круг. И слезы на их щеках больше не желали оставаться спрятанными, они бежали из своей темницы наружу, все быстрее и быстрее, сильнее и сильнее…
***
Утро настало как то слишком быстро и им не хватило ночи, что поговорить обо все, о чем они хотели. Мысли бродили в голове и их было так много, что справиться с ними не представлялось возможным.
За эту ночь они засыпали и просыпались, наверное, миллиард раз и каждый снова и снова находил тему для разговора, обходя одно единственное, что не давало покоя – время. Сроки, отведенные для жизни, вот что сейчас занимало их по настоящему.
- Как ты? – Тихо спросил Фокс. Дана повернулась в его руках и слабо улыбнулась. Но, о Господи, прекрасней улыбки он не видел никогда в своей жизни.
- Нормально.
Ее рука легла на его грудь, путешествуя по шершавой ткани футболки.
- Мы должны что-то решить, Фокс.
- О чем ты?
- О том, что будет дальше. Я знаю, ты станешь уговаривать меня бросить работу, но знай, это в мои планы не входит.
- Дана… - Он попытался возразить, но она нежно коснулась пальцем его губ и он замолчал.
- Мне нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума. У тебя не получилось посадить меня дома тогда, и не получиться сейчас. Для меня это равняется смерти. Позволь мне провести остаток своей жизни так, как я хочу.
Малдер послушно кивнул. Она права, признался он себе, нельзя запирать ее под замок, это только ускорить конец.
- Дана, а что они сказали по поводу…
У него не хватило сил произнести все предложение до конца, но она поняла его, и тяжело вздохнула.
- В любой момент. Завтра, послезавтра, а может через секунду…
- О, Господи…
Он снова прижал ее к себе и закрыв глаза спрятал лицо в волнах ее золотистых волос.
- Я не могу тебя потерять. Скалли, не уходи…
- Если бы это решала я. Если бы…
Она сглотнула комок в горле и зажмурилась до боли в глазах. Слезы все равно взяли свое, сбегая вниз по ее щекам плотными струйками. И она сглатывала их горечь, ощущая их едкую соль на своих губах.
Рассвет полностью завладел небом, оповестив о начале нового дня. Город проснулся и пришел в движение, постепенно затягиваясь в водоворот событий. Городу ни до кого не было дела…
***
Аппарат для сканирования мозга медленно проехался над ней, почти неслышно шурша. Он сделал еще один круг и еще один, под пристальным наблюдением врачей за стеклом. Каждый из них вглядывался в мониторы компьютера, ожидая найти там что-то для себя. Плохие или хорошие новости, ухудшения или улучшения. Просто хоть что-то…
Дэйнены же глаза были широко закрыты в темноту. Она давно приучила себя к этому: если не хочешь сдаться, делай что-нибудь со своей смертью. И даже когда она смотреть прямо на тебя, в обличии этого бесшумного аппарата, кружащего над тобой – закрой глаза. Просто так легче…
Просто так, можно улететь дальше от того места, где ты сейчас находиться, можно потеряться в толпе душ за окнами, можно говорить, не используя слов. Можно жить, когда до смерти осталось всего несколько миль, сосчитанных секундами и сердцебиением…
Мягкое прикосновение руки мед брата вернуло ее обратно. Она резко открыла глаза, успев увидеть, как потухла над ней маленькая красная лампочка. С ее лица сняли пластмассовую маску, и она глубоко вдохнула, словно освободившись от столетних кандалов. Ей помогли встать со стола.
Босые ноги опустились на холодный пол т тут же спрятались в больничных тапочках. Она быстро огляделась в поисках его глаз и наконец встретившись с ними за стеклом вышла из палаты.
В коридоре ее ждал доктор Трелони, натянуто улыбаясь. Он хочет помочь, и Дана это знает, но вот только ей не нужна жалость. Она не нуждается в снисходительном молчании. Этот ад она уже проходила…
- Дана, теперь нам нужно сделать анализ крови, и можете быть свободны.
Она кивнула и пошла вслед за врачом в палату. Снова белый цвет, снова запах стерильности и чистоты. Надоело, она устала.… Хватит, просто хватить с нее этого сна. Пора проснуться…
… Иголки врачи, запах стерильности, мерзостная бледнота всего вокруг. Белый свет словно бы поселился на внутренней стороне ее век, приклеился к ним и теперь смеется, запрокинув голову вверх. Даже если ты закроешь глаза это ничего не изменит…
Холодный металл иглы примиряется к левой руке, медленно и до тошноты безболезненно впиваясь в кожу. Красная вязкая жидкость бегает вниз и наполняет тонкий пластмассовый контейнер. Ты слышишь скрежет кровеносных систем в тишине палаты…
- Ну вот, теперь вы можете быть свободы!
Свободна? Правда? Господи, какая мерзость…
Он открыл для нее дверь в квартиру и помог войти, поддерживая за руку.
Скалли прошла к дивану, волоча за собой уставшие ноги и опустилась на ковер рядом с ним.
Тело утонуло в мягкой шерсти, пахнущей фиалками, и каждая мышца отдалась тихим стоном. Устала, она смертельно устала.… В голове проснулись старые молоточки и снова забили свой ритм кровеносными сосудами, разрывая тонике жилки на висках…
Сердце бьется так громко, когда вокруг только дыхание. Слишком громко, оно может оглушить…
Она улыбнулась, когда почувствовала, как волосы Фокса коснулись ее щеки прохладной волной. Его голова уютно легла в изгиб ее правого плеча и он теперь лежал совсем как она: раскинув руки в стороны, заставив их медленно двигаться с одной единственной целью – встретить ее тонкие пальцы и переплести их своим защитным теплом…
- У нас с тобой все будет хорошо. – Шорох губ в монументальности тишины, едва успевший коснуться ее слуха перед своей смертью. Она кивнула в ответ, закрывая глаза и глубоко вдыхая сухой комнатный воздух.
- Я не вытяну весь курс.
- Он нужен тебе.
- Он все равно не поможет…
Истина, рвущая сердце на части. Не поможет, он это знает, но хочет хоть во что-то верить.
- Он сможет стабилизировать твое состояние.
Отрицательно покачивание головой. Что?…
- Нарушение ремиссии означает смерть. По крайней мере, в моем случае. Мы ведь оба знаем, что лекарства от моей болезни нет… - На последнем слов ее голос обрушился до самого тихого шепота, который он слышал в своей жизни…
Сердце ударило по затылку молотом боли и сознания, что так оно и есть.
- Я хочу уехать. – Прошептала она.
- Куда?
- Подальше. Хочу побыть свободной, пока у меня еще есть время.
- Это будет не правильно, Дана.
- А когда мы с тобой делали что-то правильное в своей жизни?
Он улыбнулся, широко и немного грустно, сильнее сжимая ее руки в своих. Скалли продолжала говорить с каждым, словом роняя голос все ниже и ниже…
- Я всегда мечтала о том, чтобы гулять под теплым ливнем. Чтобы ехать на полной скорости в открытом Кабриолете по закатному шоссе.… Хочу просто любить.… Хочу увидеть рассвет на Большом Каньоне.… Хочу, ах Господи, как много я хочу…
- Ты ребенок, Скалли.
- Мы все, в сущности, дети. И чем дальше, тем больше…
Он вздохнул. Права, как всегда… Чем тебе больше лет, тем чаще ты хочешь стать маленьким и беззащитным, потому что так мир – плоский красочный лист, где все правильно нарисовано рукой взрослого, оберегающего тебя от трех мерности. А когда вырастаешь, пространство становиться объемным и откуда ни возьмись, являются образы монстров, которых ты убивал в своих снах. Только теперь они вполне реальны.
- Ну, моя маленькая Дана, я сделаю твои мечты реальностью.
- Обещаешь?
- Обещаю…
А это уже почти клятва. В тишину, только им двоим данная клятва. Чем ближе к краю, тем их больше и тем они отчаяннее…
***
… Он принес ее в больницу на руках, когда времени на вызов скорой просто не оставалось. Она была теперь такой легкой, маленькой и хрупкой. Болезнь отнимала у нее силы быстрее, чем он мог предположить…
Он передал ее врачам и когда его руки опустели, он почувствовал себя загнанным зверем, скулящим от боли. Он опустился на твердые кресла в коридоре и приготовился ждать их общего приговора.
Мысли не давали покоя… Он видел, как этой ночью она засыпала в его руках, уставшая чуть больше, чем обычно, но вполне хорошо себя чувствовавшая…
А потом она вдруг перестала дышать. Просто ее грудь остановилась на выдохе, осела и замерла, больше не наполняясь воздухом…
- Фокс? – Он вздрогнул, услышав над собой голос миссис Скалли и медленно поднял на нее глаза. Женщина слабо улыбнулась, сквозь слезы, и опустилась рядом с ним на кресло.
- Мэгги, я…
Она покачала головой и заботливо прижала его к своему плечу, так будто бы он был ее маленьким сыном.
- Здесь нет твоей вины. Тише, тише, вот увидишь, все обойдется…
Он спрятал лицо, на ее плече тщетно пытаясь проглотить слезы.
Два часа спустя.
Малдер спал, уронив голову на сгиб локтя. За его спиной у изголовья кровати натужно шуршал аппарат искусственного дыхания и попискивал монитор компьютера, отсчитывая сердечный ритм.
На кровати лежала бумажная кукла, безжизненное тело, удерживаемое на этом свете силой техники. И в его очертаниях можно было с трудом распознать недавнюю Дану Скалли.
Белоснежное лицо обрамляли пряди огненных волос, восковые щеки ввалились, на веках проступила сетка сосудов… Грудь ее изредка вздымалась в судорожном механическом вздохе, совершаемым против воли ее тела.
Миссис Скалли осторожно проскользнула в палату, и прикрыла собой дверь. Она подошла к спящему Фоксу и коснулась рукой его плеча. Он резко вскинул голову, потирая глаза.
- Что?
- Ничего, все в порядке. Думаю, тебе стоит поспать на более удобном месте.
- Нет, миссис Скалли, я в порядке.
- Фокс, это материнский приказ. Дана, не одобрила бы твое поведение, а мы ведь не хотим ее расстроить, верно?
Малдер улыбнулся и послушно кивнул. Он осторожно поцеловал лоб напарницы и уступив свое место Мэгги вышел из палаты…
… И все же несколько долгих минут он стоял у окна в палату и всматривался в пространство. Перед глазами плясали кровавые круги, в висках билась усталость. Еще никогда так отчетливо он не чувствовал, что умирает вместе с ней, вместе с каждой минутой, когда ее сердце отказывается биться самостоятельно, когда ее легкие наполняет воздухом машина…
Кажется, в таком кошмаре пронеслась почти неделя. День за днем, ночь за ночью в полном больничном однообразии. Фокс возненавидел белый цвет, вой скорой и звук, с которым двери приемного отделения закрывались. Он больше не мог слушать разговоры врачей, назойливый смех медсестре и прочего персонала. Это был словно злой розыгрыш. Просто хорошо продуманная шутка…
Он спал беспокойным судорожным сном, свалившись на диванчик в приемном отделении. Его больше не волновали ни шум, ни сирены скорых с улицы. Тело потеряло чувствительность, мысли стали вязкими и невнятными. Ему нужно было поспать хоть немного, хоть совсем чуть-чуть, чтобы не умереть от истощения в изголовье ее кровати.
- Малдер, проснись. – Нежная рука миссис Скалли тронула его плечо. Он резко развернулся к ней и сел на диванчике. Изображение перед глазами помутнело от прибывшей крови, и на уши надавила атмосфера.
- Что? Что-то со Скалли?
- Да, пойдем.
Он вскочил со своего места и быстро зашагал по коридору за Мэгги, понимая, что если случилось самое худшее, он не успел сказать Дане главного…
Вскоре они остановились у дверей ее палаты и Малдер судорожно выдохнул, будто бы с его плеч свалилась гора.
Дана сидела на постели и внимательно смотрела на него своими чуть поблекшими голубыми глазами. Видя, как он разнервничался, она улыбнулась и протянула ему руку. В мгновение ока он оказался рядом, сжимая ее в своей большой теплой ладони, будто бы еще не веря, что она в порядке.
- Господи, как я за тебя испугался. – Прошептал он ее глазам.
Они улыбнулись ему в ответ, и он утонул в их красках, переливающихся всеми самыми прекрасными оттенками.
- Ну, я, пожалуй, отлучусь на пару минут. – Мэгги хитро улыбнулась дочери и исчезла за дверью палаты, прикрывая ее за собой.
Над ними повисла благоговейная тишина, потому что слова сейчас были слишком лишними. Они просто сидели и любовались друг другом…
- Дана, я так испугался… - Шепот сейчас был громче крика.
- Я знаю.
- Когда Мэгги позвала меня к тебе в палату, я испугался, что случилось самое плохое. А я ведь так много тебе еще не сказал.
- Так скажи сейчас.
- Нет, не здесь не в этом ужасном месте.
- У тебя может не быть другого шанса.
Фокс осекся. Она права, подумал он. Но он обещал ей, что все ее мечты станут реальностью, значит, он не может отпустить ее. Не сейчас, пока обещание не выполнено.
- Помнишь, что я пообещал тебе тогда, ночью.
Она кивнула, улыбаясь воспоминаниям.
- Я сдержу обещание. Ты не останешься здесь, Скалли. Как только твое состояние будет стабильно, мы уедем на Большой Каньон, мы с тобой будем гулять под дождем, будем нестись в открытом Кабриолете…
- Мое состояние теперь будет только ухудшаться, так что чем быстрее ты меня заберешь отсюда, тем больше времени будет у нас …
- У нас?
- У нас.
Новая клятва. Чем ближе пропасть, тем их все больше, и тем они все громче, отчаянней. Сотни тысячи клятв вечности, которые есть ничто иное, как обоюдная ложь. Но, в конце концов, ложь во спасение…
С наступлением ночи он сделал самый безрассудный шаг в своей жизни. Он помог ей подняться с постели, прихватив аптечку первой необходимости, и незаметно выскользнуть из палаты.
Он не стал спорить, когда она захотела навестить маму, может быть в последний раз…
- Дана?!
- Мама…
- Доченька, как же…
- Мам, не спорь. Я все решила.
Объятия сквозь слезы. Две маленькие женщина, сжимающие плечи друг друга в судороге, в отчаянии. Последний поцелуй матери, последний взгляд дочери, ее последнее прикосновение и вздох, достигший слуха родителя. Короткие мгновения, которые хочется растянуть на всю жизнь.
Она простилась с ней так быстро, как могла не в силах больше терпеть свою душевную боль. Она заставила себя открыть входную дверь, и это показалось для нее труднее, чем, что-либо на земле. Она стиснула зубы и, закрыв глаза, переступила порог дома, умоляя Всевышнего дать ей силы, чтобы не расплакаться….
И она утонула в своих слезах, провожая взглядом удаляющуюся фигурку матери и фасад родного дома… Она закрыла глаза и стиснула кулаки, чтобы не закричать, когда ее жизнь осталась позади, и когда стало абсолютно ясно, что будущее представляется только закатами и восходами, которые она теперь считала поневоле…
Где-то, в неизвестности.
Мотель.
Это была первая остановка за долгие два дня пути. Остановка по необходимости чувствовать под ногами твердую землю и хоть на пару часов стать такой же, как все.
Малдер отворил дверь и помог ей войти в номер, занеся за ней легкую дорожную сумку. Скалли пробрела к постели и упала на нее лицом вниз, закрыв руками голову, и тяжело вздохнул. Фокс оставил сумки и опустился на постель рядом с ней, убирая непослушные пряди волос с лица.
- Эй, ты в порядке.
- Да. – Слова, сказанные в слух, а значит ложь.… Нет, она не в порядке, ей плохо и не физически. Фокс будто прочитав ее мысли, положил руку ей на спину и стал медленно растирать напряженные мышцы. Его руки исследовали каждый участок ее тела, постепенно заставляя ее разговориться, выплеснуть все наружу и избавиться от дурных мыслей. Наконец он услышал, как она тихо всхлипнула.
- Ну вот, теперь ты расплакалась.
Скалли взметнулась с постели и заключила его плечи в кольцо своих объятий. Она не могла произнести ни слова, а просто рыдала уткнувшись носом в его плечо и прижимаясь так крепко, как только могла.
- Ну, успокойся.… Не надо, ты просто устала. Давай я налью тебе горячую ванну и сделаю массаж?
Он почувствовал ее слабый кивок и поднялся на ноги, держа ее на руках.
- Вот и отлично.
Он постучался в ванную через полчаса и, получив разрешение войти, приоткрыл дверь.
Маленькая комнатка затянулась паром и ароматом ванили. На столике и кое где на полу догорали свечи, расставленные Даной.
Фокс подошел с Скалли, сидевшей к нему спиной и укутавшейся в пушистой пене. Он опустился на колени за ее спиной и тихо спросил:
- Ну, как ты?
Она кивнула, задумчиво глядя в пространство. В ее голубых глазах отражалось пламя свечей, делая их демонически загадочными. Оно же плясало и искрилось на мокрой коже сотнями крошечных лучиков.
- О чем думаешь?
Фокс несмело коснулся ее кожи, и она слегка вздрогнула от прохлады его пальцев.
- О маме. Я оставила ее одну… Я не имела права.
- Она не одна, Дана. С ней твои братья и твои племянники. Она все понимает. Она очень умная женщина.
- Она да, а я - нет.
- Это не правда.
- Правда. Я эгоистка, я заставляя страдать всех, кто мне дорог. Насколько было бы все проще останься в больнице.
- Там тебе было бы лучше? Там бы ты чувствовала себя живой?
- Там было бы всем спокойней. Там бы я умерла под присмотром врачей и у моем мамы не возникло бы чувства, что она напрасно меня отпустила.
Фокс резко передвинулся так, чтобы видеть ее глаза. Он с силой сжал край ванной, чтобы не повысить голос.
- Спокойней?! Господи, Скалли, ты собственными руками написала в завещании, что не хочешь умереть растением! И где теперь это воля?! Где моя Скалли, где сильная и не независимая Дана Скалли?! Что ты с ней сделала… - На последних словах его голос упал до шепота, когда он увидел кристаллики слез в ее глазах. Он отвернулся. И через несколько секунд вовсе вышел из ванной…
Она появилась на пороге ровно через пять минут, уже одетая в свои джинсы и майку. С мокрых волос капала вода, и ткань майки была почти насквозь мокрая.
- Я не знаю… - Тихо сказала она.
- Что?
- Где твоя Скалли. Поверь, я тоже хочу ее вернуть. Потому что эта размазня мне не по душе.
Она замолчала и медленно подошла к окну, отодвигая шторки. Фокс видел, как ее губы тронула улыбка.
- Дождь… - прошептала она и повернулась к нему. – Исполни мою мечту…
Взявшись за руки, они вышли на крыльцо и остановились, вдыхая тонкий аромат свежести. С красной черепичной крыши стекали тонкие струйки воды и Скалли подставила ладонь под одну из них. Вода с удовольствием наполнила ее руку и полилась через край. Дана широко улыбнулась и повернулась к напарнику.
- Что? – Спросила она, наткнувшись на его укоризненный взгляд.
- И это называется гулять под дождем?
Она не успела сказать ни слова, и была жестоко выдернута под прохладный ливень. Фокс весело засмеялся, поднял ее на руки и стал кружить все быстрее и быстрее, с наслаждением слушая ее звонкий смех смешивающийся с тоном дождя и ветра. Они оба уже успели промокнуть на сквозь, но это волновало их меньше всего…
Скалли изловчилась и вырвалась из его рук, отпрянув немного в сторону и дразняще улыбнулась.
- Дырявые руки! – Пропела она уворачиваясь от его захватов, подпрыгивая и убегая от новых попыток поймать ее.
Наконец ее внимание было благополучно отвлечено снятым кроссовком, и она попалась. Руки Фокса сомкнулись на ее спине мертвой хваткой, и он довольно улыбнулся.
- Дырявые руки говоришь?
- Они у тебя все равно дырявые! Я поддалась!
- Ну конечно!
Он широко улыбнулся, убирая за ушко прядь ее непослушных волос, ставших темно бронзовыми от воды.
Несколько долгих минут они стояли абсолютно неподвижно, слушая возбужденное дыхание друг друга
Внезапно Малдер медленно наклонился к дэйненым губам и легко коснулся их. В первое мгновение это был даже не поцелуй, а просто легкое невинное касание, предоставлявшее право выбора самой Скалли. Она улыбнулась в его губы и достойно завершила начатое…
Прошла целая вечность, прежде чем они смогли оторваться друг от друга и только для того, чтобы глотнуть воздуха.
- Как ты угадал это мое желание? – Сбивающимся голосом спросила Дана.
- Мое было таким же.
Ее бровь взлетела вверх, одновременно с тем, как губы растянулись в улыбке. Она провела ладонью по его лицу, словно бы изучая его заново и этот жест заставил Фокса закрыть глаза, а его кожу внимать всем ощущениям внутри.
- Это здорово, что наши желания совпадают. Значит когда придет время, мне не нужны, будут слова.
Фокс молча кивнул, чувствуя, как его сердце полетело, вниз набирая скорость. Ее слова прочно засели в его голове, разбираясь мозгом на каждую ноту и интонацию и все, более подкрепляя уверенность в том, что он правильно понял сказанное…
- Пойдем, ты ведь уже мерзнешь.
Дану действительно охватил нешуточный озноб, и она дрожала в его руках, как листок на ветру. Такая же маленькая и хрупкая…
Он завел ее в номер и вытер пушистым полотенцем ее плечи и руки.
- Не хватало еще, чтобы ты простыла.
- Не простыну! Ведь лето!
- Ну и что. Я принесу тебе аспирина.
Он отступил от нее всего на шаг, когда ее руки поймали рукав его свитера, и заставили остановиться. Фокс замер, медленно разворачиваясь к ней всем телом и задавая один единственный немой вопрос.
Ее губы молчали, но глаза были красноречивее, чем он мог когда-либо себе представить. Они пылали огнем самого необузданного желания, они кричали о своей потребности. Они же молили сжалиться и дать ей то, что ей было нужно…
- Мне не нужен аспирин. – Прошептала Скалли, когда он оказался на постели рядом с ней. И прежде чем он успел что-либо ответить она запечатала его рот поцелуем…
Тишина… Тсс, тихо - тихо, тишина…
Стук капель дождя о черепичную крышу, ровно в ритм сердцебиению. Ветер… Одинокий странник, уставший и злой от своей безысходности. Холод, но только там за стенами… Холод дождя и плачущего лета, холод слез делящих лицо на три части ровно…
Единственное освещение комнаты – всплеск света фонаря сквозь прозрачные занавески на окнах. Он выхватывает из темноты две фигуры на постели, переплетения рук и ног, обрывки слов и дыхания… Мысли и чувства, вся вязкость окружавшего мира разделена ровно напополам, бережно спрятана в оголенном сердце…
- Я люблю тебя…. – Шепот, растворившийся в темноте успевший осесть в воспаленном сознании, отправив прямиком на новую волну блаженства.
Тишина.… Тсс, тихо-тихо, тишина…
Стон, пойманный в гортани и разделенный на двоих снова и снова. Разум, помутившийся в тот самый момент, когда они оба взлетели выше неба…
Вместе, как всегда…
Тишина.… Тсс, тихо-тихо, тишина…
Утро незаметно и тихо прокралось в комнату, наполняя пространство своим новым теплом. Оно робко перечертило скомканную постель, касаясь их сплетенных тел и согревая остывшую за ночь кожу.
Малдер невольно отвернулся от назойливого солнечного луча и спрятал лицо в волосах Даны. От его горячего дыхания она проснулась и подняла на него глаза, улыбнувшись.
- Доброе утро.
- И тебе, солнышко. – Фокс оставил легкий поцелуй на ее влажных губах и заботливо убрал непослушную прядь волос за ухо. – Как самочувствие?
- И ты еще спрашиваешь?! – Она наиграно обиделась, надув свои губки. Фокс улыбнулся, наблюдая за этой картиной.
- Кажется, пора вставать. - Дана извернулась и посмотрела на будильник.
- Тебе тут плохо?
- Нет!
- Тогда в чем дело?
Скалли легла на спину. Луч солнца перечертил ее лицо и остановился на приоткрывшихся губах. Он замер на них, словно бы лаская их мягкую кожу…
Фокс медленно наклонился к ней и поймал лучик своими губами, нежно целуя Дану.
Когда он отстранился она улыбнулась и потянувшись выбралась из постели. Фокс нехотя выпустил ее из объятий, но теперь откровенно любовался ее обнаженным, совершенным телом.
Когда дверь ванной закрылась за ней, он разочаровано вздохнул…
Тоненькие струйки воды бежали вниз по ее телу, охлаждая кожу и заодно проветривая мысли. Скалли быстро помыла голову и теперь просто стояла под струей воды, наслаждаясь тем как она расслабляет мышцы.
Прикосновения воды напоминали ей прикосновения Фокса прошлой ночью… Такие же нежные и мягкие, осторожные и в то же время сводящие с ума…
Она одернула себя, сообразив что стоит под душем уже почти полчаса и быстро закрутив краны и обвернувшись полотенцем вышла.
Мини Маркет «На скорую Руку»
Была почти половины двенадцатого, и мини маркет опустел. За широким прилавком спал паренек лет двадцати пяти, сложив голову на изгиб худощавого локтя и прикрывшись свежим номером компьютерного журнала. Проходя мимо него Скалли улыбнулась, потому что этот парень отчаянно напомнил ей Лэнгли.
Она прошла по рядам продуктов, складывая в свою корзину все что было нужно для завтрака и предстоящей дороги, и наконец подкатила ее к прилавку.
Несколько секунд она стояла в полной нерешительности, ей очень не хотелось будить паренька. Оня явно вымотался…
Она неловко кашлянула и парень тут же вскинул голову, протирая глаза и щурясь в попытке рассмотреть кто стоить перед ним. Скалли улыбнулась и стала медленно выкладывать продукты рядом с кассой.
Продавец видимо окончательно проснулся и быстро посчитав общую сумму, выдал ей чек.
- Двадцать баксов плюсь четыре цента.
Дана, кивнула и стала доставать деньги…
- Ох…
Капелька крови медленно приземлилась на ее ладонь, прямо в самый ее центр, расплескав себя и превратившись в уродливую кляксу темно-бардового цвета. За ней последовала еще одна и еще… Они падали с издевательской медленностью, и можно было почти услышать, как каждая их них рассекает воздух…
Звон рассыпавшихся монет… Медленно опустившаяся рука, безвольно упавшая вдоль тела, как у тряпичной куклы… Голова, опрокинувшаяся вверх от боли и обмякшее на пол тело. Легкие свело судорожным вздохом, попыткой глотнуть воздуха, хоть немного, хоть совсем чуть-чуть…
Дана ударилась о холодный кафельный пол, широко распахнув глаза в молочно белый свет ламп под потолком. Она беззвучно открыла рот в попытке выговорить его имя, позвать, попрощаться, если это будет необходимо, но не смогла.… Не смогла даже закричать, когда сердце ударилось о стенки своей клетки в бешеном прыжке, желая вырваться наружу.… Не смогла, а просто отпустила свое сознание…
Больница Святого Патрика.
Час спустя.
Она твоя… Она твоя навсегда и против воли ты ловишь ее вздох, каждый из тех, что сумел вырваться из ее груди. Ты считаешь минуты, не надеясь, что они перерасту в годы. Хотя бы месяцы. Ты молишься ее Богу, потому что своего у тебя нет, молишься и просишь отвести неоконченной любви еще немного времени, совсем чуть-чуть для банальности слов…
Ты знаешь, что твое сердце разлетится на куски стоит только ей умереть.… Твоя любовь к ней сильнее с каждой прожитой секундой и когда она умрет, эта любовь станет невыносимой…
«Я почти забыл об это болезни. Господи, ну за что?! Неужели мы оба не заслуживаем хоть капельку счастья?!…»
- Мистер Малдер?
Он резко обернулся на звук голоса врача.
- Да?
- Она пришла в себя.
Облегченный вздох. Это дает надежду… Надежда это самообман, но она все, что у вас есть…
Фокс поднялся со своего места чувствуя усталость в ногах и пошел вслед за врачом, пробираясь сквозь потоки людей с обеих сторон, спешащих со всех концов света в неизвестном направлении. Назад вперед, как в танце. Ритмичный шаг… Раз два, три, так же как пытаются запустить остановившееся сердце…
Они подошли к дверям палаты, и врач резко распахнул их, предоставляя так же полную свободу действий своим уходом.
Малдер шагнул внутрь, глазами встречаясь с ней. Бледное лицо, пергаментные веки и ярко рыжие волосы в беспорядке.
- Скалли… - Он опустил голову и прикрыл глаза. Он понятия не имел, что можно ей сказать. Упрекнуть в беспечности? Зачем, ведь это ничего не изменит…
- Не читай мне моралей, а лучше обними меня…
Она прошептала это, как маленький обиженный ребенок просит справедливости у Господа, молясь ему перед сном.
Он поднял на нее грустные выцветшие глаза, наполненные простым вопросом, не способным вылиться в слова. «Зачем ты сбежала из больницы? Зачем отказалась от лечения? Зачем, зачем, зачем…»
Он растворился в ее слабых но теплых объятиях уронив голову ей на грудь и вслушиваясь в то, как бьется ее сердце.
- Ты еще не выполнил моих желаний.
- Дана…
- Это моя предсмертная воля.
Он резко вскинул голову. Она раньше никогда не говорила об этом так явно и прямо.
- Сколько? – Выдохнул он.
- Слишком мало, чтобы лежать в этой постели.
Упрямая, какая же она упрямая. Не хочет ни с чем мириться, не хочет отступаться от своей цели, даже когда край уже так близок. Тем более, кода он так близок.
- Я уже сказала врачу, что отказываюсь, от какого либо лечения. Они дадут мне несколько таблеток, и мы уедем. Хорошо?
- Как знаешь…
Скалли наклонилась к его губам и оставила на них нежный поцелуй. Фокс натянуто улыбнулся и вышел в коридор…
Он упал на жесткий стул, спрятав лицо в ладонях.… Пришло мерзостное осознание конца, как всегда запаздывающее, как всегда слишком болезненное, чтобы перенести его, стиснув зубы. Мозг бился и пульсировал от мысли, что он действительно теряет любимую женщину, раз и навсегда, без кусочка надежды, без обратного пути.… Вот так однажды жизнь превращается в хлам и тот, у кого всего секунду назад было все, становиться никем и нечем…
Три часа спустя.
Шоссе на Аризону.
4. 45
«…Высота с биением синевы и сиянием седины. Смена времен года была единственным неизменным фактом, вечным круговоротом, кругом…»[1] Когда – то Скалли прочитала это в одной из тех книг, что лежали на ночном столике ее сестры Мелиссы. Она не вдавалась в подробности рассказа и даже не старалась вникнуть в то, что написано, но вот только эти странные строки прицепились к ней и не хотели уходить из памяти. Впрочем, она их и не гнала, ведь сейчас они были самым точным описанием неба над ее головой…
… Монументальная глубина, океан синего прозрачного и вязкого кислорода над головой прямо там, так высоко и в тоже время так низко, что кажется можно дотянуться рукой… Ветер и горечь тепла в воздухе, прокаленным садящимся солнцем.
Она выпрямила обе руки, подняв их вверх и касаясь невидимого шелка в воздухе.
- Я начинаю верить, что мечты действительно сбываются… - прошептала она.
- Я специально взял на прокат открытую машину. Я не забываю своих обещаний…
Скалли улыбнулась, склонив голову на бок. Она внимательно вглядывалась в лицо Малдера, напряженное и немного обеспокоенное. Хорошо, что сейчас он был занять дорогой. Когда твоих глаз не видят проще думать.
«Как сказать ему? Господи, как?…»
Сегодня утром она отчетливо поняла, что это ее последний день. День и ночь, а на рассвете ее не станет. Откуда она может это знать?… Предчувствие. Интуиция. Все что угодно…
Последний день жизни. Как его провести? Она не имела ни малейшего понятия…
Она проглотила таблетку обезболивающего, просто так в целях предосторожности, если вдруг неожиданная головная боль захочет что-то испортить. Но это не осталось не замеченным для Фокса и он повернулся к ней.
- Ты в порядке?
- В полном.
- Если хочешь, можем остановиться в ближайшем мотеле.
- А мы успеем к каньону до рассвета?
- Успеем. Осталось не долго ехать.
- Тогда было бы не плохо.
Они проехали еще несколько миль до мотеля и остановились.
Солнце к тому времени вошло в пиковую фазу своего захода, расчертив небо тонкой красной линией на две части. «Как граница жизни и смерти» - вдруг подумала Скалли, и сама ужаснулась своей мысли…. Часы отсчитывали ее время, приближая ее смерть. Так что же удивительного в таких мыслях?
Она прошла в номер вслед за Малдером, на пороге обернувшись на солнце. Сказать прощай?… Нет, она надеялась его еще увидеть.
***
Смиренность пришла вместе с ночью, также медленно опустившись на постель цвета индиго и укрыв тело простыней из звезд. Смиренность осела в пространстве, медленно перерастая в соленую привычку к смерти. Теперь можно было посмотреть ей в лицо, можно было даже улыбнуться той, которая отбирает у тебя жизнь…
Скалли осторожно провела расческой по волосам, потемневшим от пламени свеч, игравших в свои огненные игры на полу комнаты. Она сосчитала свечи в отражении зеркала, обнаружив, что их семь… Волшебное число, и ровно столько, сколько лет она провела рядом с Малдером. Она улыбнулась…
Тонкое кружево коснулось ее бархатной кожи, немного более бледной, чем обычно… Она медленно одела шикарное белье на свое тело, оглядывая его в большое зеркало. Каждый изгиб казался ей теперь другим, не таким как раньше, а более совершенным, боле чуткими женственным. Это все свечи, подумала она, они способны творить невообразимые вещи…
Она провела тонкими пальцами по коже, оставляя на них фантомный запах дорогих духов. Он быстро смешался с ароматом ванили от свечей и вскружил голову своей полу сладостью, полу свежестью…
Сегодня ночью это тело она подарит своему любимому. Подарить навсегда его вкус, его аромат и его образ. Оставить его в памяти незыблемым…
Она откинула назад волосы, и они разошлись за ее спиной плотной золотой волной. Тонкая красная лента собрала их в пушистый хвост, повинуясь движениям ее пальцев. Она наклонила голову вперед и несколько непослушных прядок выпали на лицо, оттеняя его своей загадочностью. Скалли слабо улыбнулась. Отражение улыбнулась в ответ…
Она отошла от зеркала и медленно прошла по комнате. До того момента, как дверь откроется и войдет Фокс с пакетом еды в руках оставались считанные минуты. Она это чувствовала.… Сегодня они не станут есть. Есть кое-что по важнее.
Она подравняла свечи на полу, расставляя их ровным полукругом. И прикосновении к каждой из них отдавалось осколком воспоминания. Год за годом, минута за минутой – расстояния теперь измеряны сердцебиением и секундами наедине с самой собой…
Она многим не сказала слишком важных вещей. Многих не простила, а они этого заслуживают. Теперь время катастрофически убегает из под пальцев, как песок морской песок из ладони. Ну что ж, говорят, смерть, даже смерть, отводит на это несколько минут…
Дана опустилась на пол прямо посередине полукруга свечей и сложив ноги в лотос закрыла глаза.
Темнота за веками постепенно растворилась, принося белые вспышки памяти…
Ей пять лет. Это день Рождения Мелиссы, на котором она влюбилась в ее друга, соседского мальчишку. Первая любовь, пусть немного не настоящая…
Снова вспышка. Ярче и четче.
Лес, папа и братья с винтовками наперевес. Она еле поспевает за ними, волоча за собой свое ружье. Но попросить подождать не в ее правилах. Они решать, что маленькой восьмилетней девочке здесь делать нечего. Она догонит их, во что бы то ни стало…
Снова вспышки, теперь их много и они проносятся мимо клочками картинок прошлого: выпускной и ее первый поцелуй, ночь с ее парнем в маленьком охотничьем домике, снежное Рождество на лыжах в шуточной погоне за Мелиссой. Колледж, практика в больнице, вербовка в ФБР, академия…
Следующая вспышка отделяет воспоминание от всех остальных, словно ставя его в особый ранг…
Ей двадцать семь лет и она переступает порог кабинета Малдера. Неопытная и принципиальна, она думает, что знает об этом мире все. Она ошибается и скоро Призрак ей это докажет…
Дальше новые вспышки, в которых можно уловить кадры их совместной работы. Юджин Тумс и Дуэйн Бэрри. Подружки – ведьмочки, родившиеся в один день, король дождя и Шер поющая на сцене для мутанта с добрым сердцем. Странный сон про Бермудский треугольник, списанный ею на нервы из-за отсутствия Малдера, долгие ночные разговоры по телефону – обо всем и ни о чем - и, наконец, их первый поцелуй. Самое сладкое воспоминание.… Пусть был он немного не настоящим, это не важно…
Сверкающий океан воспоминаний. Им нет конца и начала, все новые и новые эпизоды ее жизни всплывают перед глазами. Она дышит и живет этим сумасшедшим океаном, а когда умрет, то станет новой каплей в его монументальной синеве. Океан – есть жизнь, ибо шепчет он о ней…
Скалли открыла глаза и вытерла слезы. Она встала на ноги и медленно забралась в постель, услышав за дверью шаги.
… Он появился на пороге…
- Дана?
Пораженный увиденным, он выпустил из рук пакет и прошел на середину комнаты.
Она села на постели, протягивая ему руку и через секунду они слились в долгом поцелуе на шелковых простынях…
- Я люблю тебя… - Она отпрянула от него и прошептала эти заветные слова. – Люблю…
- Я буду с тобой всегда…
Его руки заскользили по ее телу, внимая бархату кожи и медленно стягивая с нее кружево белья.
- Я хочу чтобы мы оба запомнили эту ночь навсегда, так что постарайся любимый…
Исступленный шепот коснулся его волос легким дыханием. Он быстро избавился от излишков одежды, касаясь своим обнаженным телом ее.
Его губы покрыли жадными поцелуями каждый сантиметр ее горячей кожи, наслаждаясь ее вкусом и запахом, впитывая в себя ее шелковистость… Ибо ни одному мгновению не суждено повториться…
- Я хочу чтобы ты любил меня всегда. –Прошептала она, лаская его, целуя его лицо скользя руками по изгибам мускулистой спины. – Я хочу, чтобы ты помнил меня, чтобы ты хранил меня в своем сердце…
- Я клянусь тебя…
Они вдруг встретились глазами – он над ней, нежной тенью, она распластавшись на постели, обворожительная и прекрасная. Время замерло, остановилось, исчезло… Пространство стало вязким и затягивающим, как трясина.
Их тела разгорелись с новой силой, костер несся вверх, его больше не удержать водой слов…
- Люби меня.… Сейчас…
И он повинуясь ее приказанию, нырнул в ее спасительное тепло, медленным нежным толчком, прижимая ее хрупкое тело к своей груди. Она глубоко вдыхала и выдыхала. Неосознанный и тихий стон вырвался из ее груди, руки сплелись на его спине, с силой впиваясь в кожу. Он медлил, наслаждаясь ее телом…
- Фокс… - Она выдохнула его имя из последних сил, на сбившемся от желания голосе. Она напряглась под ним, когда он оказался глубоко в ней, когда ее тело взмыло на новой волне блаженства…
- Я люблю тебя, я люблю тебя… - Твердил он, лаская ее напряженное тело, проникая все глубже и глубже внутрь нее.
Она вскрикнула, изогнувшись под ним и обнимая его из последних сил, когда они взлетели выше неба, выше рая и даже самой смерти… Отчаянные, горячие объятия. Сближение двух тел, сомкнувшиеся в жадном поцелую губы и касание раскаленной кожи…
Они одновременно обмякли в объятиях друг друга, пытаясь восстановить дыхание.
Молчание, ибо слов не нужно. Он спрятал лицо в ее волосах, боясь что она увидит его слезы. Он не знал, что она может прочитать каждую его мысль, может предугадать каждое его движение…
Она нежно провела рукой по его волосам, зарывшись в них пальцами. Его дыхание, танцевавшее не ее груди медленно входило в нормальное русло, становилось тише и размеренней.
- Спасибо тебе… - Прошептала она.
- За что?
- За любовь. За последнюю в моей жизни любовь…
- Не говори так. У нас с тобой еще есть время.
- Нет, ветер уже шепчет мне о смерти…
И она закрыла глаза, глотая свои слезы. Времени больше нет. Оно умерло, потому что отсчет закончен. Это всего лишь штрафные минуты жизни. Отсрочка, вымоленная у небес правдами и неправдами…
Через несколько долгих минут она уснула, почти спокойным сном. Фокс обернулся вокруг нее своим защитным теплом и закрыл глаза, считая каждый удар ее сердца. Скоро он разбудит ее, и они отправятся в путь. Скоро…
***
Разочарование уже стояло за его спиной. Он мог слышать его дыхание, мог чувствовать холодные руки на своих плечах. Разочарование готовило ему не завидное будущее – она умрет, а он останется жить в своем вакууме. В пластиковом мирке, без целей и интересов, без сердца и души, без всего, что делает жизнь жизнью…
Мили и километры, отмеренные на предельной скорости Кабриолета приближали разочарование. Они неслись прямо в темноту и пустоту, неслись навстречу смерти. Он не мог, остановит машину, потому что не мог, не выполнит обещанного. Предсмертной воли… От мысли этой в горле вставал плотный комок слез, но он знал, что сейчас не имеет на них право. Позже много позже, он будет биться о глухие стены своего одиночества и никто, ни одна живая душа не остановит металл примиряющийся к левому запястью. Кроме нее он не нужен никому…
Молоточек больно стучится в сердце. Пора твердит он, пора признать и отпустить. А душа отчаянно мотает головой и выкрикивает «Никогда!». И все же, когда-нибудь придется…
Разочарование.… В самом себе и в жизни. Разочарование в любви. Он верил, что любовь способна победить все, оказалось это был лишь розыгрыш фортуны. Она поиздевалась над ним, показав свои зубки, острые и длинные. Вот такая вот она тварь…
Он сбавил скорость. Будто бы это способно что-то изменить.… А Скалли все время смотрела на часы, она хотела успеть. Торопиться умереть? Нет, просто хочет прожить все до конца.… Так мало прожито, так много жаль.
- Ты в порядке? – Спросил он, упавшим голосом.
- Да. Еще никогда не чувствовала себя более живой. – Она улыбнулась, почти весело, но вот только он давно научился выявлять в такой улыбке ее истинное настроение. И сейчас оно – грусть. Он видел, какими жадными глазами она провожает каждый сантиметр дороги и то, что вокруг них. Она хочет впитать в себя мир, пока еще может, пока еще не слишком поздно.
Бедная маленькая девочка. Твой мир снова становиться плоским бумажным листом. Но только краски в нем тускнеют, секунда за секундой. И ты не понимаешь почему… А жизнь по капелькам уходит, оставляя место для ярких образов, и, на последок, для прощального танца на рассвете.
- Сколько нам еще ехать? – Спросила Скалли отрешенно пронизывая взглядом пространство.
- Примерно полчаса. Мы успеваем до рассвета.
- Это здорово…
Грустный голос, переполненный слез. Да, она плачет, все-таки плачет. И эти слезы не нужно убирать с ее лица, не нужно успокаивать ее.
Скалли отвернулась к пустыне несущейся рядом с ней на огромной скорости. Красный как кровь песок, сливающийся в одно целое из-за потока слез. Пустыня цвета крови, когда-то это уже было… Воспоминания, воспоминания, воспоминания. Их так много, самых странных и неожиданных…
Дана закрыла глаза и уронила лицо в ладони, беззвучно глотая свои слезы…
***
Пробежал час. Одни долгий час в тиши всемирного молчанья[2], и теперь они были на вершине одной из скал Большого Каньона, завернутые в гулкую тишину предрассветного воздуха.
Скалли тихо опустилась на холодные камни и поджала под себя ноги, обняв их руками. Фокс последовал за ней, выжидающе смотря ей в лицо.
- Ты ведь знаешь, что сегодня я умру? – Спросила она, не поднимая на него глаз. Он кивнул, сглатывая крик, застывший в горле. – Я хочу чтобы ты знал: все хорошее, что случалось в моей жизни связано только с тобой. Все мои воспоминания принадлежать тебе. Они и есть ты… Ты знаешь, мое сердце как никто другой, ты читаешь его как открытую книгу. И ты знаешь, что я всегда любила тебя, не на минуту не переставая верить, что однажды мы будем вместе...
Она вытерла слезу со щеки и убрала за уши волосы, растрепанные ветром.
- Я всегда буду рядом с тобой, любимый. Я буду оберегать тебя, как ты оберегал меня все эти годы. Я ни за что не оставлю тебя… - Она тихо всхлипнула и судорожно вздохнула, когда слезы стали перекрывать доступ кислорода плотным комком в горле.
Он обнял ее, просто обнял ни говоря, ни слова. Ее слезы спрятались от всего мира не его плече, и она прижалась к нему, как к спасательному кругу. Через несколько секунд их губы встретились в поцелуе…
Он длился, казалось целую вечность. Он был соленым от их общих слез, отчаянным и самым невероятным, самым последним. Он чувствовал ее губы на своих и еще никогда это ощущение не приносило ему столько противоречивости сразу: хотелось кричать, но разорвать союз губ означало умереть, хотелось смеяться, но подступившая смерть не давала воздуху наполнить легкие…
Он вздрогнул, почувствовав, как ее тело медленно опускается в его руки. Нет, она еще жива, просто ослабла, ужасно ослабла… Ее ладонь прочертила незаметную пергаментную линии по его груди и безвольно упала. Слабая и беспомощная. Как тряпичная кукла не способная управлять собой…
Он склонился над ней ловя судорожные последние вздохи, прижимая ее к себе. Может быть, это поможет, может, вернет все немного назад, хотя бы на пару секунд, всего на пру секунд…
Она улыбалась, слабо и почти счастливо. Граница между двумя мирами, прочерченная улыбкой на лице. Умирать счастливой, этого она хотела… Он улыбался ей в ответ больше не в силах сдержать слезы, вытирая их плотные потоки со щек. Его руки все сильнее и сильнее прижимали ее уставшее тело, расслабившееся в обьятих ветра и тишины.
Он мог слышать звук, с которым закрываются и открываются ее глаза, все медленнее и медленнее… Он чувствовал, как замирает ее сердце, замороженное заживо в глухой клетке. Оно так не долго побыло на свободе… Он внимал ее вздохам, размеренным и не частым, нарушавшим тишину…
Он поднял глаза на горизонт, больше не в силах смотреть на нее.
Глубокий индиго растворялся в светлый атлас медленно и флегматично превращая ночь в день. Рассвет брызнул первыми маслянистыми лучами, ударил ножом по сердцу и разгромил всю шаткую пирамиду надежды…
- Любимая, посмотри, рассвет… - Он позвал ее и быстро наклонился обратно к ее бледному лицу.
Ее глаза закрылись. Она заснула…
И больше не проснется никогда …
The End
27 ноября – 1 декабря 2002.
[1] Энтони Берджесс, Сумасшедшее семя
[2] Перифраз строчки стихотворения Тютчева «Видение»
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав