Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

БОРЯ И НИКИТА

Читайте также:
  1. КАК НИКИТА «ВЫЗЫВАЛ» СОЛНЦЕ
  2. КРАСНЫЙ НИКИТА
  3. Никита, 8 927 85 26 186
  4. Священномученик Никита (Прибытков), епископ Белевский

 

Между двумя любыми людьми гнию­щей тушей лежит их эгоизм.

Йозеф Эметс, венгерский философ

 

Через какое-то время в дверь постучали.

- Эй, шныр, ты там, случайно, не умер? — раздал­ся голос Триша.

- Нет, — отозвался Родион.

- Это ты правильно, — одобрил Триш. — А то не­понятно, чего нам с телом делать... Да ты сиди, сиди! Мы не против!

И он удалился. С кухни было слышно, как Ерш переругивается с Королем мусора из-за открывашки, которую Король начинал считать своей собствен­ностью всякий раз, как она случайно оказывалась на полу.

- Ей еще можно открывать банки! — упрямился Ерш. — Во-первых, другой у нас нет. Во-вторых, ее еще можно починить. Ручка только немного треснула.

Куча мусора утробно урчала.

- Да, — соглашался Ерш. — Я не чинил ее. Воз­можно. Но, позволь на это возразить тебе вот что... '

- И часто они так? — спросил Родион, переставая слушать, поскольку голос Ерша звучал как диск пилы-болгарки.

Тот-Кто-Знает-Всё отозвался не сразу. Ему было хорошо.

— А?.. Что?.. Да постоянно!.. Не представляешь, как приятно ощущать в себе этот кораблик! Мы с ним как единое целое. Я могу рассказать тебе его историю целиком, начиная с момента, когда деревья, ставшие газетой, были еще семенами.

- Не надо, — вежливо отказался Родион. — Лучше скажи, выберемся ли мы отсюда?

- Я не предвижу будущего. Оно сложнее, чем просто знание всего. Да и потом, зачем нам отсюда выбираться? Разве здесь так уж плохо?

Родион ощутил, что это тупик. Тому-Кто-Знает-Всё не хотелось ничего менять. Он был вполне самодо­статочен в своей ванне, спрятанной где-то в пятом изменении в недрах бардачной квартирки Дионисия Белдо.

- Хорошо... — сказал Родион. — Тогда давай ина­че... Что сейчас самое важное? В нашей ситуации?

Двухтрубный пароход мягко развернулся и зака­чался на воде где-то близко от головы сидящего спи­ной Родиона.

- В мире нет не важных вещей. Когда-нибудь все дробные части мозаики — не миллиарды даже, трил­лионы частей — соберутся в единое логическое це­лое и мы поймем, почему все было так, а не иначе, - прожурчала вода.

- Хорошо... — сказал Родион еще терпеливее. - И что мне делать? Какой вопрос тебе задать, чтобы ты мне ответил?

Ты должен спросить: «О чем я должен тебя спросить?»

— Зачем?

- Затем. Ты спросил — я тебе ответил. Ну!

- О чем я должен тебя спросить? — покорно по­вторил Родион.

- Вот так хорошо! Ты должен спросить про ам­монит... Даже не про аммонит. Про Матрену Аляпову и Носко Гнездило... Потом обе истории все равно сольются в одну. А еще лучше задай вопрос «Как все началось?». Мир полон историй, но никто почему-то не хочет слушать их с самого начала. Все слишком торопятся и пропускают самое главное. Ты готов?

- Да.

- Когда-то наш мир был точно таким, как двуш­ка, — начал Тот-Кто-Знает-Всё. — И даже болото ког­да-то было таким. Разница лишь в том, что болото погибло, наш мир еще борется, двушка же абсолют­но новый мир. Начальная же структура миров почти идентична.

- То есть на двушке есть океаны? — не удержался Родион.

- Возможно. Нас пока пустили на такой малень­кий кусочек этого мира, что мы можем только дога­дываться.

Родион не верил:

- И болото было на них похоже?

- Да. Иначе ключевые закладки не находились бы на одних и тех же местах, — тихо прожурчал Тот- Кто-Знает-Всё.

Родион недоверчиво вскинул брови. Важные но­вости часто воспринимаешь с опозданием, точно им приходится пробиваться сквозь толстое одеяло.

- Да, — подтвердил Тот-Кто-Знает-Всё. — Я про­читал это в мыслях Гая, за что меня сюда и сосла­ли. Представь три картонных круга, лежащих один на другом! И вот кто-то протыкает их раскаленной иглой! Там, где их протыкают, возникают закладки! В одних и тех же точках трех кругов! Это даже не симметрия, а абсолютная идентичность! Представ­ляешь?

— Плохо, — признался Родион.

- Тогда осознай главный вывод, который из все­го этого следует! Haш мир был как двушка, и многие закладки могли сохранить силы! У НАС МОГУТ БЫТЬ ЗАКЛАДКИ!

- То есть три мира одинаковые, что ли? А солнце где на двушке? А в болоте?

- В болоте солнца уже нет. А на двушке оно к центре мира, — терпеливо ответил Тот-Кто-Знает- Всё. — Но когда-нибудь оно вспыхнет и все зальет споим светом. Не смущайся отличиями! Просто верь, и все. И пойми, что все три мира, несмотря на кажу­щиеся отличия, очень связаны между собой. Да и эль- бы с людьми, к сожалению, связаны. У них тоже когда-то были леса и текли реки.

- Но тогда зачем шнырам нырять за закладками па двушку? Искали бы их здесь.

- Потому что закладка может иметь силы только и одном из миров! Допустим, в нашем мире это про­сто камень или часть корня дерева — а там это ар­тефакт огромной силы!.. Или, наоборот, у нас это за­кладка, а у них — обычный камень.

Родион надолго задумался. Он отличался от боль­шинства шныров тем, что думал всегда очень продол­жительно и над самыми обыденными вещами. Афа­насий и Ул часто из-за этого над ним подтрунивали. Особенно быстрый на мысль Афанасий. Зато после раздумий Родион сразу начинал действовать. Например, если бы Афанасий и Родион вместе прочитали о подвиге столпника, то Афанасий мигом — в пять секунд! — оценил бы все величие этого подвига, весь его размах, все-все-все. Рассказал бы о страданиях человека, о чистоте души, о язвах, ранах, голоде, ве­тре и ночных холодах. Восхитился бы, замахал рука­ми — и через десять минут, утомив болтовней свой речевой аппарат, спокойно отправился бы пить буль­ончик. И уж на столп в пустыне точно бы не полез. Родион бы думал об этом столпнике месяца два. Му­чительно, навязчиво думал бы. Ругал бы этого столп­ника. Называл бы его маньяком и помешанным. Фыр­кал. Злился. А потом полез бы на столп. Хоть на три дня, но полез бы.

Вот и сейчас Родион долго думал, и Тот-Кто-Зна­ет-Всё его не торопил. Забавлялся с корабликом.

- Тупо как-то, — сказал наконец Родион.

- Что тупо?

- Ну зачем-то заводятся какие-то шныры. Во всем себя ограничивают, куда-то там ныряют, ломают се­бе шеи... А можно, оказывается, просто наклониться и поднять закладку где-нибудь в Измайловском парке или вообще найти этот камень вмурованным в стен­ку магазинчика, — в голосе Родиона прозвучала не­прикрытая досада.

 

- Нет! — сказал Тот-Кто-Знает-Всё. — Не так. В Измайловском парке, подозреваю, ты подберешь обычный булыжник. Сила закладок циркулирует. Это подвижная сила. Со временем она может переходить из одного мира в другой. Например, в болоте сейчас, закладок явно нет. А были. Значит, сила оттуда ушла. В нашем мире закладок уже очень-очень мало. Боль­шинство закладок «передвинулось» на двушку.

- То есть у нас их искать бесполезно?

- Почти бесполезно, но все же шанс есть. На­верное, и на Красной площади раз в сто лет можно обнаружить белый гриб — ведь и Красная площадь была когда-то лесом на берегу реки, — но все лучше искать грибы где-нибудь в другом месте. Так и с за­кладками.

- Ну пусть хоть так, — сказал Родион чуть мяг­че. — Тогда понятно. Но раз и Гай знает, что закладок в нашем мире мало, к чему вся эта суета?

- Ну, во-первых, они все же есть. Даже десять или двадцать закладок — это уже очень много! — строго сказал Тот-Кто-Знает-Всё. — А во-вторых, если где-то в нашем мире существует Первая гряда, значит, в нем есть и Вторая гряда. Представь себе только! Где-ни­будь в России преспокойно живет себе село Матреш- кино, которое находится ЗА ВТОРОЙ ГРЯДОЙ!

- Да, но без закладок, — возразил Родион. — Матрешкинцы пьют паленую водку и гоняются на тракторах за курами.

- Да. Но там наверняка лежит двойник какой-ни­будь сильной закладки на двушке'. Пусть лишенный ее сил, но двойник... И... впрочем, наступил черед истории. Когда-то жили два первошныра — Носко Гнездило и Матрена Аляпова. Она была маленького роста, как девочка, но умная и тараторила со скоростью триста слов в минуту. Спорить с ней было бес­полезно. Она все знала. А если где-то и ошибалась, то все равно спорить с ней было бесполезно. А он огромный, длиннорукий. Нет, не богатырь! Просто очень такой здоровый!

Тот-Кто-Знает-Всё говорил медленно, точно был не только рассказчиком, но и слушателем. В плеске его голоса слышалось удивление человека, который, зная все о других, забыл все о себе.

- Они были вместе. Постоянно. Матрена веч­но бегала и тараторила, размахивая руками, а Носко Гнездило стоял, вздыхал и почесывал затылок. Пото­му что пока он собирался отвечать на какую-нибудь предыдущую ее идею, у Матрены уже возникало три новых. Или шесть новых. Или девять. Когда же ему нужно было куда-то пойти, он просто перекидывал Матрену через плечо и шел. Можно было, конечно, сказать ей «Пойдем!» — но тогда у нее возникли бы еще какие-то идеи. Куда идти, в какой последователь­ности, что с собой брать и гак далее. Она что-то во­пила с плеча, но не очень сердито... Когда болтаешься на плече, непросто осуществлять полноценное руко­водство.

- Он же вроде хороший шныр был, — сказал Ро­дион.

Ему казалось, что всякий хороший шныр должен держать свою девушку в ежовых рукавицах. Чтобы она стояла всегда у стеночки по стойке «смирно», с пылесосом за плечами, с веником у пояса и по-возможности держала в руках хлеб и соль.

- Да, хороший. Нырял далеко. Не жалел себя. И они очень любили друг друга, — спокойно под­твердил Тот-Кто-Знает-Всё.

- А Матрена далеко ныряла?

- Тоже далеко. Ведь они были все же первошныры. Правда, он нырял дальше... А потом произошла абсолютно закономерная вещь. Матрена стала ждать ребенка.

- И, разумеется, у нее сразу появилась куча идей! — хмыкнул Родион.

- Само собой. Тысячи идей. Но больше всего они опасались, что ребенок не сможет остаться в ШНыре. И что сами они должны будут уйти.

- И они ушли?

- Погоди! Тут все сложнее. Незадолго до рожде­ния ребенка Матрена куда-то пошла — и вдруг про­пала. Здесь потерялась, в нашем мире, не на двушке. Ее искали всем ШНыром — бесполезно.

- А по нерпи связаться?

- Матрена не взяла ее с собой. У нее вечно были какие-то мысли, как правильно ее шнуровать, а как неправильно. В результате она изобрела такую слож­ную форму шнуровки, что вообще перестала носить нерпъ. Носко Гнездило искал Матрену вместе со все­ми, звал ее, совершенно потерял голос, а на шестой час поисков отправился в пегасню, поменял пега на свежего и пошел в нырок. Его пытались остановить, потому что нырять в таком состоянии нельзя, но он всех расшвырял.

- Почему он нырял? Цель?

- Носко Гнездило всегда искал ответы на двушке, даже если вопрос был задан здесь. Наверное, потому он и считался одним из лучших шныров. Такие закладки, как он, приносили только Митяй Желтоглазый и, может, еще шныров пять.

- Он прошел через болото? — спросил Родион со знанием дела.

- С трудом, но прошел. Эльбы, разумеется, показывали ему Матрену застрявшей в болоте. Она звала на помощь, протягивала к нему руки, а он, за­кусив до крови губу, скакал вперед и даже не огля­дывался.

- Не верил им?

- Разумеется. Им нужно было, чтобы Носко за­медлился. К тому же эльбы кое в чем пугались. На­пример, показывали ему Матрену в нерпи, а он точно знал, что она без нее. С пегами тоже была какая-то путаница. Тот, на котором она якобы застряла, пре­спокойно стоял в пегасне.

- Да и количество Матрен наверняка зашкали­вало, — усмехнулся Родион. — Когда у тебя застряла в болоте одна жена — это еще терпимо. А когда че­рез каждые пятьдесят метров из болота торчит по одной твоей жене, все вопят и заламывают руки — это уже перебор.

Над ванной поднялось розоватое облачко, при­нявшее форму вопросительного знака.

- Да, так все примерно и было! Как ты догадался?

- Эльбов много. Они между собой не могут до­говориться. Всегда найдется какой-нибудь эльб-новичок, который создаст свою собственную Матрену с двумя лишними головами и, считая, что особой разницы нет, будет ловить на нее, как на живца, — сказал Родион презрительно.

- Да, имелись и такие Матрены... — согласился Тот-Кто-Знает-Всё. — Но Носко все равно было чу­довищно тяжело. На двушку он пробился едва живой. Пег весь в мыле. Оба надышались-таки испарениями. На двушке Носко не стал лететь к гряде. Он слез с пе­га, расседлал его и привязал к сосне. А сам побрел сам не зная куда. Он спотыкался, падал. Разбил нос, поцарапал щеку. Вставал, что-то бормотал, плакал, молился.

- Молился? — переспросил Родион недовер­чиво.

— А как же иначе? Молитва — это не какие-то вол­шебные слова, которые нужно произносить в опре­деленном порядке. Молитва — это мольба, просьба, убеждение, жалоба, поиск пути, жажда совета. Часто все вместе. Порой самая горячая молитва, запиши ее на бумаге, покажется постороннему полной бес­смыслицей. Она разовая, для одного-единственного человека. Но это молитва. И ее обязательно услышат, если она будет достаточно горячей и в основе ее бу­дет лежать чистое, искреннее, без потайного какого- то изгиба желание.

Двухтрубный пароходик грустно качнулся.

- И Носко услышали? — поинтересовался Ро­дион.

- Да. Ответ он получил почти сразу. Правда, нео­жиданный.

- Какой?

- Упал в яму.

- Что? — переспросил Родион, думая, что ослы­шался.

- Да. В узкую яму, почти в трещину. В сосновых лесах попадаются такие, ведь сосны часто растут и на скалах. Трещина была засыпана гнилыми ветка­ми, а поверх веток — сосновыми иголками. Настоя­щая ловушка. Наступишь — и ухнешь вниз быстрее, чем что-либо поймешь. Почти сразу падение пре­кратилось, и Носко увидел, что он в паре метров под землей. Обрадовался, что еще не слишком глубоко. Попытался выбраться, но не сумел. Ногу намертво подперло камнем, осыпавшимся с ним вместе. И этот камень застрял между сапогом и краем ямы. Нога болела, но Носко чувствовал, что кость цела. Никаких серьезных повреждений, не считая кучи царапин. Вот только не освободишься.

- А наклониться было нельзя?

Розоватая вода колыхнулась. Тот-Кто-Знает-Всё смеялся:

- В узкой трещине? Представь себе пробку в бу­тылочном горлышке, куда эта пробка может накло­ниться? Минут десять Носко отчаянно барахтался, царапал стенки ямы, засыпая себе глаза землей. А по­том вдруг вспомнил, что у него есть нерпъ. Успоко­ился. Использовал русалку. Кое-как вытащил ногу из сапога. Вылез из ямы. Потом опять забрался туда, уже со всеми предосторожностями, и осторожно извлек из ямы свой сапог. Камень тоже захватил, чтобы по­смотреть на него. И уже на поверхности осознал, что держит в руке синюю закладку! Какой-то древний хвощ, оттиснувшийся внутри камня и сиявший так, что смотреть на него было больно.

- Носко не слился с ней?

- Нет. В тот момент его волновала только судь­ба Матрены. Он смог бы взять десять закладок и не слиться. Он бросил закладку в сумку, даже не раз­бираясь, какой дар она несет, и вскоре вернулся в ШНыр...

- Я думал, он останется на двушке на несколько часов, — сказал Родион.

- Он не смог. Стал задыхаться. Едва не сварился заживо и вернулся.

Родион понимающе кивнул. Пару раз и с ним та­кое случалось, когда он пытался прорваться дальше,» чем был готов. Однажды он уцелел только потому, что бросился в ледяной ручей и долго лежал в воде, вскидывая лицо, чтобы зачерпнуть воздух и сразу нырнуть вновь. Двушка умеет вежливо намекнуть го­стю, что он задержался.

- А дальше? — спросил Родион.

- Носко вернулся. Пересел на другого пега. И опять отправился на поиски Матрены.

- И нашел ее?

- Да. Хромая, она брела по лесу. Он кинулся к ней. Обнял. Матрена дрожала от холода, плакала. Носко накинул на нее свою куртку. Посадил в седло. Повез и ШНыр. Дорогой Матрена согрелась, и острые сло­вечки так и посыпались из нее. Оказалось, что она тоже провалилась в яму. И тоже упавший с ней вместе камень придавил ее ногу к стенке. И вот только час или два назад ей удалось вытащить ногу. «Камень просто как сам выскочил! А ведь намертво сидел!» — повторяла Матрена удивленно.

- Занятно, — сказал Родион.

- Более чем, — согласился Тот-Кто-Знает-Всё. — В тот же вечер Носко нашел ту Матренину яму, ока­завшуюся трещиной в скальнике, а в яме — камень, похожий на его синюю закладку как две капли воды, по только без чудесной силы, разумеется.

- И догадался, что, если стронуть камень с места и одном мире, он точно так же стронется и в дру­гом? — сказал Родион.

- Да. Если сдвинуть камень здесь, закладка сдвинется и там... Если перенести — перенесется. Ты никогда не двигал магнит по стеклу так, чтобы второй магнит двигался по тому же стеклу с другой стороны? В детстве я занимался этим буквально часами.

«Оно и видно!» — подумал Родион, вспоминая про газетный кораблик.

- Ну-ну! А он-то тут при чем? — обиженно про­изнес Тот-Кто-Знает-Всё, и Родион спохватился, что мысли прозрачны не только у Гая.

- Не буду, — сказал он. — А что стало с этими камнями дальше? Что это была за закладка?

- Да, в общем, никто этого толком и не узнал. Матрена додумалась коснуться одним камнем дру­гого. И когда она свела их вместе... Знаешь Большой овраг?

- Еще бы! Я в нем чуть шею не свернул, — сказал Родион.

- Так вот: прежде там была гора. К счастью, Мат­рена свела камни, пролетая на пеге на большой вы­соте, и сразу же бросила их, когда поняла, что сей­час произойдет. Матрена отделалась трехнедельным заиканием и тем, что ребенок родился почти на месяц раньше... Но он выжил. Недоношенные дети часто бывают талантливыми. Лермонтов, Наполеон, Байрон, я, наконец, — скромно произнес Тот-Кто- Знает-Всё.

- А что стало с ребенком после? Остался он в ШНыре? — с внезапным любопытством спросил Родион.

Тот-Кто-Знает-Всё от ответа уклонился.

- Это уже совсем другая история. К камням она не относится, — сказал он.

Высокая волна поднялась из ванны, как язык, вы- лизнула кораблик и опустила его на колени Роди­ону.

- Подержи его немного! А то он, кажется, надумал размокнуть, — сказал Тот-Кто-Знает-Всё и вдруг беспокойно заколыхался, обливая Родиона водой.

- Что случилось? — спросил Родион.

- Сейчас разверзнутся небеса, — предупредил Тот-Кто-Знает-Всё. В его голосе восторг смешивался с беспокойством.

- Что разверзнется?

- Ты слышал. Советую держаться. Поспеши!

Родион неохотно взялся за поручень на ванне, со всеми предосторожностями подумав про себя, что Тот-Кто-Знает-Всё слегка вскипел мозгами. Где он тут увидел небеса, когда над ними только желтоватый потолок с подтеками краски?

- А ты не хочешь других тоже предостеречь? — поинтересовался Родион.

- Они все равно не успеют. И опять же, за ними должок. Триш хамил, а Ерш тайком стирал во мне свои носки! Мне это никогда не нравилось! — мсти­тельно произнес Тот-Кто-Знает-Всё.

Он еще говорил, когда небеса действительно раз­верзлись. Мир, в котором пленный шныр уже начал устраиваться, треснул по швам. Руку Родиона дерну­ло в сторону, едва не оторвав от плеча. Захрипев от боли, он ухитрился перехватиться. Мгновение спустя его окатило водой. Потом опять окатило, потому что вся ванная тряслась и прыгала, точно кто-то огромный переворачивал ее.

За нос Родиона укусила дверка шкафчика. Мокрое полотенце обхватило его за лицо. Родион замычал и боднул его, попутно отпинываясь от шкафчика, ко­торый метался туда-сюда и все никак не мог упасть. Полотенце влепило Родиону затрещину. Он опять боднул его и укусил, болтаясь на поручне. Пока Ро­дион сражался с полотенцем, мир запрокинулся уже в последний раз. Родион свалился в пустую ванну. На него, источая запах жидкого мыла, пролился Тот-Кто-Знает-Всё. Рядом шлепнулся бешеный шкафчик. А еще несколько секунд спустя, когда мокрый Родион вылез из ванны, дверь распахнулась. Ее просто сне­сли с петель.

На пороге скромно, как зайчик, стоял Дионисий Белдо. Рядом громоздились три здоровенных мужи­ка. Один постарше, два помоложе. По габаритам они легко могли сойти за топорников Тилля, но топорни­ки любят дорогую обувь и дорогие часы. Эти же ам­балы были одеты явно скромнее. Но все же Родион не спешил с заключением до тех нор, пока не увидел костяшки на их руках. Костяшки были настолько на­биты, что больше походили на огрубевшие конские копыта.

Поначалу Родион удивился, что Белдо ведет себя таким паинькой, но потом заметил, что гигант по­старше держит его за ухо.

- Вам это так с рук не сойдет! — шипел Диони­сий Тигранович.

Амбал, не меняясь в лице, задрал руку выше. Чтобы не остаться без уха, Белдо вынужден был привстать на цыпочки.

- Ну хорошо! — сказал он быстро. — Может быть, и сойдет!.. И, пожалуйста, без рукоприкладства! Это низменно!

Откуда-то появился Триш. Свою куклу он не по­терял, и бодрость духа тоже, а вот выглядел неваж­но. Видимо, когда небо разверзлось, его пару раз приложило кухонным столом. За Тришем тащился Еж и полз взбешенный Король мусора. Он потерял где-то фантик и два гвоздя и теперь всех подозревал в краже.

Один из амбалов взял Триша за шиворот и раз­вернул к себе. Триш не обиделся. Напротив, радостно изумился.

- Венды! Хозяин, нас, кажись, спасли венды! — ошеломленно прохрипела кукла.

Король мусора угрожающе запыхтел, предупре­ждая попытку одного из амбалов наступить ему на руку.

- Пнуйцы! — поправил Родион. — Не венды они. Пнуйцы.

- Да, — признал старший гигант. — Я дядя Юра. Это Боря и Никита... Кто тут будет Родион?

- Я!

Дядя Юра посмотрел на Родиона и, хмыкнув, по­тер подбородок. Лицо у дяди Юры было отчасти сборное. Когда-то ему пришлось близко познако­миться не то с битой, не то с кастетом.

- Тебе привет от дяди Сережи, Лешика и Кузи! Просили передать, что теперь они с тобой в расчете.

- Как там они поживают? — спросил Родион.

- Лечатся, — лаконично ответил дядя Юра и взглянул на Белдо, точно прикидывая, не полечить­ся ли и ему тоже, за компанию.

- Я сдался добровольно! — торопливо просюсю­кал Дионисий Тигранович.

- Да уж, — сказал дядя Юра. — Нам просто по­везло, что ты сунулся на улицу и забыл задействовать свои штучки... Ну а там уже механика простая! Закли­нание летит две секунды, сглаз — три секунды...

-...а кулак — три удара в секунду! — хором про­изнесли Боря и Никита.

- При чем тут кулак? Какой кулак? — запищал Белдо, подпрыгивая и рискуя оторвать себе ухо, за которое его продолжали держать. — Я же отдал их вам! Чего вам еще нужно? Можете забрать с собой Младочку и Владочку! Их нельзя надолго запирать в шкафу! У них от этого портится характер, а он, по правде говоря, и так кошмарный. Птаха тоже заби­райте! Он, бяка, не погиб смертью храбрых, когда я его об этом попросил!

Голос Дионисия Тиграновича забирал все выше, грозя сорваться на откровенный визг, но так и не сорвался. Внезапно Белдо замолчал и закашлялся. С плеча у Ежа спорхнул шерстяной носочек, кото­рый он до этого гладил как котенка. Пролетев по воздуху, носочек мягко заткнул Дионисию Тиграновичу рот.

- Только не вздумайте его кусать! — строго пре­дупредил Еж. — Это мой любимый носочек! Его зо­вут Бизюлька! Если ты его покусаешь — он взбесится. Если взбесится он — взбешусь я.

Дионисий Тигранович льстиво закивал. Он всегда был понятливый.

Родион оглянулся. Он помнил, что за его спиной находилась ванна, из которой он недавно вылез. Ван­на никуда не делась, но он не сразу это понял, пото­му что она стала совсем крошечной. Почти куколь­ной. Теперь он, если бы захотел, легко спрятал бы ее в карман.

- Это как? — спросил он ошарашенно.

- ЛЕДЕНЦЫ ОТ КАШЛЯ, — сказал дядя Юра.

- Что?

—- Вы были внутри банки леденцов от кашля. Этот друг, — дядя Юра звучно хлопнул Белдо по тощей спине, — прятал вас там. А банку — за трубой кухон­ной вытяжки.

— Мы сидели в жалкой жестянке из-под леденцов? Все это время? — глухо спросил Триш у своей куклы.

Кукла молча обхватила голову руками и закача­лась взад и вперед.

- Я его убью! — сказал Триш тихо. — Дайте мне кто-нибудь секиру! Хотя зачем мне секира? Я могу увеличить отрицательную вероятность, и он сейчас насмерть подавится вылетевшей пломбой!

Белдо умоляюще замычал через носочек.

- Он хочет сказать, что хорошо вас кормил! — расшифровал дядя Юра.

- Замечательно кормил! — умилился Еж. — Иной раз утром просыпаешься, идешь к холодильни­ку. А в холодильнике все полки забиты майонезом! Двадцать пачек майонеза и ни корочки хлеба! Лопа­ешь три недели один майонез и ждешь, пока о тебе вспомнят и пришлют хотя бы вермишели!

Шерстяные носки, жилеткой покрывавшие тело Ежа, пришли в движение. Из дальних комнат вырыва­лись все новые и новые носки и, слетаясь к Ежу, кру­жили вокруг. Триш шевелил пальцами и что-то бор­мотал, переглядываясь с куклой. Белдо побледнел от скверных предчувствий.

Внезапно один из молодых пнуйцев, зачем-то шагнувший в сторону, завопил и, отлетев на метр, врезался в стену.

- Кто это сделал?! — взревел дядя Юра.

- Да никто! Он наступил на фантик! — защищая кучу мусора, сказал Триш.

- Чего-о-о?!

- Там был фантик Короля. На фантик нельзя на­ступать.

Дядя Юра вздохнул. Продолжая держать Белдо за ухо, свободной рукой он развернул Родиона к двери.

- Идти можешь? — спросил он.

- Да, — сказал Родион.

- Тогда иди! — сказал ему дядя Юра. — И имей в виду, что шныры и пнуйцы друзьями не стали. Били вас, бьем и будем бить. Так что попадешься где-ни- будь — не обессудь. И другим вашим передай.

Заклинание летит две секунды, сглаз — три се­кунды, а кулак — три удара в секунду! — недружным хором процитировали молодые пнуйцы. Недружным хор был потому, что Боря помогал Никите подняться с пола.

- А Триш? А Еж? — спросил Родион.

- С нами все будет хорошо, — сказала кукла Триша, очень подчеркивая это «с нами». При этом она ласково поглядывала на Дионисия Тиграновича.

Из запертого шкафа донесся грустный вой Мла­ды и Влады. Кажется, они передрались, как пауки в банке.

- Иди! Кстати, твоя нерпъ — вот! Правда, она раз­ряжена! — сказал Родиону дядя Юра, подталкивая его в спину.

Очень дружелюбно подтолкнул. Причем подтал­кивал Родиона не только он один. Подталкивал его и Еж, который, похоже, мало заботился о своей судь­бе, зато очень заботился о судьбе Дионисия Тиграно­вича. Тот ощущал это и взволнованно дрыгал нож­кой, дальновидно не выплевывая, впрочем, носок, потому что еще двадцать носков, куда менее чистых, угрожающе вились вокруг его головы.

Но Родиону было как-то все равно. Он вышел из квартиры Белдо и осторожно пошел вниз, держась рукой за перила. Между вторым и первым этажом у него сильно закружилась голова. Он остановился, и рука его невольно взвилась к шее — раздирать ног­тями вздувшуюся ранку.

- Не вздумай! — предупредил кто-то.

Родион вздрогнул. Наклонился. Вниз по ступень­кам неспешно сбегал розоватый ручеек.

- Это ты?! — спросил Родион.

- Ну да! — просто заверил его Тот-Кто-Знает- Всё. — Я.

- Утекаешь?

- Как видишь. Не хочу больше попасться ни Гаю, ни Белдо. И не попадусь, можешь быть уверен.

- И что теперь будешь делать? — спросил Ро­дион.

- Найду где-нибудь ванну. Буду лежать там и ду­мать... Есть куча замечательных джакузи, дорогущих, бурлящих, со всякими прибамбасами, которыми ни­кто никогда не пользуется. Уж я-то догадываюсь, где их искать, поскольку я знаю абсолютно всё!

 


Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 136 | Нарушение авторских прав



mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.032 сек.)