Новое пополнение

Сотник Зеленский смахнул веником грязь с сапог и толкнул дверь. Палий, Семашко и Федосья оберну­лись к двери, только глухой дед продолжал есть.

– Хлеб-соль, – сказал Зеленский и остановился у порога, посмотрев на чисто вымытый пол, застеленный ковром, и на свои сапоги, с которых уже натекла лужица.

– Проходи, проходи, жинка вытрет. Что, очень плохая дорога?

– Развезло так, что ни дорогой, ни полем не проехать. Столько снегу враз стаяло, – где лужа была, там теперь це­лое озеро. А посмотрели бы, что на Днепре делается!

– Садись обедать, – полковник чуть подвинулся, освобо­ждая место рядом.

– Потом поем. Тут, батько, три сотни со мной с Левобе­режья. Мы их уже под самым городом догнали. Ты выйди к ним, они на улице ждут. Люди устали – дорога трудная, а тут еще через Днепр в такую погоду пришлось переправ­ляться.

Палий надел шапку, накинул на плечи кожух и вышел из хаты. На улице стояли три конные сотни.

Часть казаков оставалась в седлах, другие сошли с облеп­ленных грязью коней и, держа в руках поводья, негромко беседовали. У ворот стояли три сотника. Один из них, увидев Палия, по привычке поднял было руку к шапке, но тут же смущенно опустил ее. Казаки замолчали, все взоры обратились к Палию.

– С чем бог послал? – здороваясь с сотниками за руку, спросил полковник.

– Мы из Прилуцкого полка, вот, значит... – начал было один сотник.

– Да что там долго говорить, – перебил другой, – при­шли к тебе, пан полковник. Говори сразу: примешь или нет?

– Отчего ж не принять? Коли с добрыми намерениями – примем.

– Мы тебе скажем всю правду. Пришли мы, как есть, вот разве только ложка у иных за голенищем. Сейчас весна, голод у нас...

– Ничего, харч у нас найдется. Да и вы, я думаю, не за­хотите сидеть без дела.

– А чего ж, мы своему полковнику все делали, всю землю обрабатывали, – послышался голос из ближней сотни.

Палий подошел к казакам.

– Нет, мне делать ничего не нужно, – сказал он улы­баясь, – у меня и земли своей нет. Земля у нас общая. На се­бя, хлопцы, работать будете. Мы урожай в одну камору ссы­паем. Только то не моя камора, а полковая, Андрей, пошли кого-нибудь за Корнеем.

Поговорив еще с несколькими казаками, Палий возвра­тился к воротам, где уже стоял Кодацкий.

– Размести их, Корней, на эту ночь. Проследи, чтоб по­кормили людей и коней. А завтра, – обратился он к сотни­кам, – приходите, посоветуемся, где вам осесть, в какую во­лость лучше поехать. – И обернувшись к Зеленскому: – Ну, пойдем обедать.

После обеда Палий ввел Зеленского во вторую комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

– Где они? Давай. Я эти дни куска спокойно не мог проглотить, с тех пор как узнал от Тимка, что письма Мазепы в Москву перехвачены ляхами.

– Нет писем.

– Как нет? Удрали ляхи с ними?

– Удрать не удрали, а писем нет. В Днепре плавают вместе с ляхами. Они в лодке переправлялись, и не утром, как мы думали, а вечером. Засели мы в корчагах, видим, плывут; только за середину перевалили, ни с того ни с сего лодку по­ниже повернули и к голому берегу правят. Ладно, думаем, ну их к лешему, на берегу схватим. Смотрим: из гая человек пять выехало и прямо к ним. Тут я забеспокоился: те уже к бе­регу подплывают, а эти из лесу – им навстречу. Видать, хо­рошо у них все было налажено. Тогда мы стрелять стали по лодке, после второго залпа в ней никого не осталось и сама она перевернулась. Вот и все.

– Все утонули?

– Все. Хоть и выплывут через несколько дней, все равно от писем одна каша останется.

– А как же те, что из лесу выехали?

– На нас бросились, да пока через корчаги продирались, мы уже мушкеты успели зарядить. Только один удрал.

Зеленский умолк. Молчал и Палий, постукивая ногтем по по­доконнику. Глубокие морщины пролегли на его высоком лбу.

– Ты уверен, что это были они и что письма при них? Упаси бог, если дойдут они до королевского двора и там дознаются про нашу корреспонденцию с Москвою. Не миновать нам тогда посполитого рушения. Сейчас им не до того, – сильно между собой грызутся. А если письма к ним попадут, тогда все забудут и двинутся на нас. Да и самому царю придется против нас войско посылать. Ведь у Москвы договор с королем...

– Точно знаю, что они. Я их в Батурине хорошо заприме­тил. Один из них мне даже милостыню подал. Он там купцом прикидывался, а я – калекой. Да мне и прикидываться не надо, – горько улыбнулся Зеленский, проведя рукой по своему шраму.

– На Левобережье что нового?

– Ничего. Только неурожай там был. Селяне хлеб с по­ловой и листьями едят. Если какая-нибудь осьмушка жита на базаре появится, так чуть не до драки доходит. Богатей цену нагоняют, – придерживают, черти, хлебушко. Грабежи почти на всех дорогах. На Чёрниговщине какой-то Кураковский це­лый полк собрал и повел на Полесье.

– Шляхтич?

– Волк, а овцой прикидывается. Не на службу ли к ко­ролю повел их?

– Завернем? Сотни хватит, чтоб их к нам привести?

– Думаю, хватит. Ведь посполитым только слово скажи. Давай я со своей сотней поеду?

– Пусть Часнык едет или Танский.

– Гляди, и он здесь? Когда же успел?

– Пришел с сотней неделю назад. Добрых хлопцев привел.

– Что-то не больно он по душе мне, хоть и зять твой.

– Чего так?

– Какой-то он такой... как бы тебе сказать: шляхтовитый очень. Недаром говорят: пока бедует, дотоль и о правде тол­кует, а как сам в паны попал, все с казаков содрал. Не очень он любит простого казака. В сотне порядок завел, как в поль­ских войсках: чуть что – в морду.

– Ты зря про него так думаешь. А у меня сейчас одна за­бота: порядок навести среди тех, кто идет с левого берега. На­пади сейчас ляхи, – с таким войском, пожалуй, не отобьешь­ся. Надо всем оружие дать, расписать по сотням – пусть тогда сунутся ляхи... Ах ты, увидел уже, думаешь, дам что-нибудь? Дудки, – вдруг ласково заговорил полковник, выгля­нул в окно и, перегнувшись, потрепал рукой потянувшуюся к нему конскую морду. Конь терся о руку хозяина. Палий ущипнул его легонько за ухо. – Ишь, хитрющий, ты смотри, как подлизывается. Ну, да на уж тебе, возьми.

Зеленский улыбнулся своей суровой улыбкой, увидев, что полковник дает коню ломоть хлеба, намазанного медом.

Палий отошел от окна.

– А почему про сотника Папугу не спрашиваешь? – ска­зал он.

– Почему ты думаешь, что я о нем спросить собираюсь?

– По глазам вижу. Уже не один мимоходом намекал. А послушал бы, что промеж себя говорят!

– Знаю, говорят разное. Не верит никто, что ты с ляха­ми договариваешься. Все мы, Семен, тебе верим, ты знаешь это.

– Вчера выборные из сотен приходили.

– Слыхал и про это краем уха, говорят даже, что Цвиль с пьяных глаз грозил тебе.

– Да, грозил. При всем народе оказал: «Нехорошо посту­паешь, Палий: на две стороны служить думаешь. Знаешь, какой конец таким службам бывает?»

– Он верно говорил. Знаю, что ты хитришь. Однако так и до беды дохитриться можно.

Зеленский поднялся со скамьи. Палий легонько взял его за плечи:

– Сядь, выслушай все по порядку. Неужто я совсем ра­зум потерял, что к королю в ярмо лезу? Думаешь, я от своего замысла отказался? Нет. В Москву наши пути стелются. Да что делать? Полесская и волынская шляхта подали прошение королю, чтобы он сейм созвал. Полки все с запада снимут, посполитое рушение объявят. Тогда нам никак не удер­жаться.

– Откуда это все известно?

– Сорока на хвосте принесла.

– Знаю: это Тимко доносит, он и сейчас при Вишневецком доезжачим служит.

– А знаешь, так держи язык за зубами. Кроме тебя, Саввы и Цвиля, никто про то не ведает. И ведать пока не должен. Я судью отправил – рассказать на словах послу московско­му. Он в Киев приехал по торговым делам, указ привез: царь приказал пропускать к нам обозы с товарами без мыта. Эпистолию тоже написал от всех людей: не желаем под ляхом больше оставаться, и – квит. Хоть бы в Васильков или в Триполье перейти разрешили. А пока татар пленных Папуга к ко­ролю повел. На кой чорт они нам нужны? Станут сейм соби­рать, а тут – наши подарки королю. Папуга сегодня одного из своих людей прислал. Может случиться так, что и пленные не помогут. Король на ладан дышит, шляхта распоясалась. Однако, как ни говори, а король и коронный гетман пока не решаются посылать войско. Шляхте свои деньги давать на по­ход тоже неохота.

– Да, это верно, кричать они все молодцы, а как дело до кошеля доходит, так сразу на попятный... Ну, пойду отдыхать. А все-таки, что казакам говорить?

– Некоторые и сами обо всем догадываются. Говори то, что есть. Только от своего имени. А как придут вести от Папуга, я дам тебе знать. Он должен там все хорошо разведать.

Папуга в это утро добивался аудиенции у литовского гет­мана Сапега. Хотя было уже одиннадцать часов, однако слу­га сказал, что их светлость еще почивают и не велели будить. Папуга сидел в высоком, с изогнутыми ножками кресле и тер­пеливо ждал.

Ждать пришлось долго.

Наконец Сапега проснулся, зевнул и, скинув с себя одеяло, подбитое с одной стороны лебяжьим пухом, а с другой тигро­выми шкурами, хлопнул в ладоши. Слуга появился в опочи­вальне и доложил про посланца. Папугу ввели в высокий, про­долговатый мрачный зал, который больше походил на костел, чем на приемную гетмана. Папугу это не удивило, он уже знал все, что касалось гетмана. Знал и то, что нынешняя резиден­ция Сапеги недавно еще была замком епископа Бржестовского; тот не ладил с гетманом, и Сапега силой занял епископское поместье.

Папуга поклонился гетману, поздравил его от имени пра­вобережного казачества и просил принять подарки, прислан­ные Палием. Сапега милостиво улыбался. Ему, стороннику войны с турками, нравился «хлопский полководец», как ино­гда в шутку называл он Палия, – никто не мог похвалиться такими успешными промыслами над татарами, «как правобережный полковник. Поляки не смогли татар от Львова ото­гнать, а он едва не стер с лица земли Бендеры.

Гетман долго расспрашивал Папугу о недавних походах. Папуга рассказывал подробно, стараясь постепенно подойти ближе к своей главной цели. Но беседу прервал есаул, доложивший, что литовского гетмана хочет срочно видеть при­ехавший к нему коронный гетман Станислав Яблуновский.

Беседу пришлось прервать. Отпуская Папугу, Сапега при­гласил его прийти вечером на банкет. Папуга подумал и согла­сился.

На банкете были только шляхтичи, близкие к Сапеге, по­этому все держались свободно. Вольный разговор, не смолкав­ший за столами, уставленными едой, вскоре сменился пьяными криками. Под столами и по всему залу ходили огромные косматые волкодавы, подбирая объедки. Заиграли музыканты. Завертелись в танце пары. Два шляхтича, не найдя женщин, схватили за передние лапы собак и тоже повели их в танце. Кто-то под общий смех поил пса медом. Сапега, менее пья­ный, чем другие, подошел к Папуге и уселся рядом:

– Что, умеют наши повеселиться? – И, не ожидая ответа, добавил: – Э, да ты, я вижу, и не пил ничего. Хлопец, при­неси водки.

Слуга принес старку, настоенную на шафране и лимонной корке. Сапега налил и себе, выпил и бросил бокал под ноги.

– В этом году полковник опять пойдет на татар?

– Конечно, если все ладно будет.

– А что может быть неладно? Войска мало?

– Мало и взять неоткуда. Коронный гетман не дозволяет нам вооружаться.

– Так то гетман... Король, я думаю, ничего не будет иметь против. Татары очень распустились. А у нас кто – разве Яблуновский воевать будет?

– И на какой кошт войну вести? Подати не платятся, вой­ска у вас десять тысяч, да и те постоями людей вконец разо­рили.

Сапега с любопытством посмотрел на гостя.

– Ты, видать, все хорошо успел пронюхать.

– Я знаю, ваша милость, и то, что король одной ногой в могиле стоит, а всем Вота и лекарь королевский заправляют.

Сапега отшвырнул ногой осколки бокала.

– Про это уж дозволь нам думать. А войско, если нам по­надобится, Речь Посполитая сумеет найти.

Папуга спокойно пригладил рукой густые, коротко подстри­женные усы.

– Против кого же вы воевать будете, ваша светлость? Не против турок во всяком разе, – ведь сейм собирается для того, чтобы отдать туркам Каменец и с султаном мириться.

– Ты откуда знаешь?

– Случайно проведал от шляхтичей из Львова.

Сапега задумался: если произойдет замирение с турками, для чего и собирался сейм, то литовскому гетману нечего и думать о самостоятельной державе литовской, рухнет его извечная мечта: при случае король все войско сможет повернуть на него, Сапегу.

Гетман молча поднялся и, даже не кивнув Папуге, пошел через весь зал к выходу. Танцующие расступились перед гет­маном. Папуга ухмыльнулся и стал пробираться к двери.

На высоком, пристроенном к старому замку деревянном крыльце он столкнулся с двумя драгунскими ротмистрами из войск Сапеги, которые азартно спорили. Один из них, увидев Папугу, схватил его за руку и потянул к себе.

– Скажите, вы знаете моего Бутурлака? Правда же, во всем герцогстве лучшего коня не найти? Я хочу, чтобы вы под­твердили, потому что пан Ян не признает этого.

Он дышал водочным перегаром прямо в лицо Папуге. Тот с омерзением выдернул руку и отстранил драгуна. Ротмистр покачнулся и решил, что ему нанесли жестокую обиду.

– Не позволим! – Его глаза широко раскрылись, он по­тянул из ножен саблю. – Схизмат! Вот тебе, лайдак!

Папуга вовремя отскочил: драгун с размаху вогнал саблю в деревянную колоду, не удержался на ногах и повалился на него. Быстрым движением Папуга перебросил его через высо­кие перила крыльца. Второй ротмистр тоже выхватил саблю. Бой на саблях длился недолго: после двух-трех ударов драгун упал с разрубленной наискось грудью. Стража не обратила внимания на крик: ни один банкет не проходил без того, что­бы не подралась пьяная шляхта...

Папуга мчался по темному сосновому бору, пришпоривая коня. Из-под копыт летел сухой, перетертый колесами песок, конь быстро вспотел и тяжело водил боками. На развилке до­рог всадник натянул повод и задумался.

Как быть: заехать за своими казаками и отправиться до­мой или еще немного задержаться и заехать в Вену? В конце концов он свернул направо и поехал в Вену: надо было подо­ждать два дня, узнать, чем все кончится, и проверить, пра­вильно ли он сделал, что открыто поговорил с Сапегой.

...Случилось так, как того добивался Папуга: когда шлях­та собралась на сейм, туда прибыл большой отряд драгун свое­вольного гетмана Сапеги. Всем было приказано разойтись; кто сопротивлялся, того силой выгоняли за дверь. А маршалка сейма, разорвав на нем маршальскую ленту, вместе с креслом выбросили в окно.

Глава 14

Дата добавления: 2015-12-07