|
Читайте также: |
На практической части Чижов с видимой неохотой соизволил разомкнуть уста:
— Нарежь помельче корни папоротника и залей настойкой на крови тритона, а я займусь мятой и сушёным раздольником.
В принципе, Гарри был согласен на такое разделение обязанностей, тем паче что мяту и раздольник следовало смешивать, растирая пальцами в пыль, а каждый раз, когда гриффиндорцу приходилось растирать что-то сушёное, он начинал самозабвенно чихать и обязательно рассыпал остатки ингредиента. Перспектива раз десять перетирать несчастные растения под бдительным руководством Снейпа не прельщала. Но даже Малфой разговаривал с Гарри более воодушевлённым тоном. В голосе же Чижова явственно звучало нежелание ни разговаривать с Гарри, ни смотреть на него, ни, само собой, готовить в паре с ним сложное зелье. Будто гриффиндорец был надоедливым комаром, отмахнуться от которого не позволяют правила приличия.
— Слушаюсь, сэр, — саркастически отозвался Гарри, набирая нужное количество корней папоротника. Чижов удивлённо вскинул брови, но, поняв, в чём дело, промолчал.
Минут десять они сосредоточенно занимались зельем. Потом Чижов вылил настойку с корнями в котёл и высыпал следом мяту и раздольник. Вытащил было палочку, посмотрел на неё, поморщился, сунул обратно и обратился к Гарри:
— Помешай палочкой тридцать три раза против часовой стрелки.
— А где волшебное слово? — едко поинтересовался Гарри, начиная помешивать. — Или мне следовало ответить: «Слушаю и повинуюсь»?
— Было бы неплохо, — фыркнул Чижов. — Какое из волшебных слов ты имеешь в виду? Или за шесть лет в этих стенах ты выучил только какое-то одно?
— Может, я и выучил только одно, зато ты, похоже, вообще ни одного, — процедил Гарри сквозь зубы, считая помешивания.
Чижов сдвинул брови.
— Моей палочкой нельзя мешать это зелье, — высказался он наконец. — Она из кипариса, и если хотя бы кипарисовая пылинка попадёт в котёл, то она нейтрализует весь папоротник, а он один из основных компонентов, влияющих на временной ход.
«Это что, намёк на извинение?».
— О, — слегка раскаивающимся тоном отозвался гриффиндорец. — Ты, наверное, был одним из лучших в Дурмстранге по Зельям.
— Вообще да, — индифферентно кивнул Чижов. — Но лучшим был Антон. Если бы не его модифицированное зелье неуязвимости, которым он занимался в последней курсовой работе, мы бы не спаслись из школы… — Святослав, будто опомнившись, прихлопнул себе рот ладонью. Карие глаза блеснули гневом. Ох уж эти слизеринские замашки и привычка держать всё в себе…
— Нет ничего плохого в том, что ты мне это сказал, — успокаивающе сказал гриффиндорец.
— Если хочешь, это останется между нами.
— Будь так любезен, — последовал ледяной ответ.
Гарри вздохнул. Ему не хотелось портить отношения с партнёром по Зельям на первом же занятии, не говоря уже об этом загадочном сходстве, благодаря которому Гарри попеременно мерещилось, что он переругивается то со своим отцом, то с самим собой. У них с Чижовым были очень похожи даже голоса. На слух Гарри, отличались только интонации.
— Послушай, зачем ты ведёшь себя так, будто хочешь, чтобы мы были врагами? — гриффиндорец призвал на помощь всю свою кротость, запасы которой убывали стремительней, чем налаживался диалог с Чижовым.
— Не вижу ничего экстраординарного в своём поведении. Не мог бы ты быть настолько добр, чтобы добавить в зелье экстракт эдельвейса?
— Зануда, — беззаботно-дразнящим тоном констатировал Гарри и отправился к шкафу с ингредиентами за эдельвейсом.
— Постой, — окликнул его Чижов. Гарри обернулся. На лице слизеринца было совершенно непроницаемое выражение. — Я слежу за временем, поэтому возьми в шкафу ещё немного шипов венгерской хвостороги… пожалуйста.
Гриффиндорец мощным усилием воли сдержал челюсть, падающую прямо на пол, и уточнил:
— Самца или самки? — как правило, особые отношения со временем имели именно самцы венгерской хвостороги, у самок эта способность просыпалась лишь в случае необходимости защитить детёнышей. Так или иначе, этот дар был заложен в любом драконе, но, из-за различий в проявлении, различалось и применение частичек хвостороги в зельях.
В глазах Чижова мелькнуло невольное удивление и уважение к знанию таких тонкостей [«Интересно, что Малфой успел наговорить ему про меня? Что я безмозглая дубина, упивающаяся своей популярностью и во всём полагающаяся на Гермиону?»], и он ответил:
— Самки. Как минимум двухлетней.
Гриффиндорец хлопнул ресницами в знак понимания и, изящно развернувшись, отправился таки к шкафу. Похоже, единственный способ более или менее цивилизованно общаться с Чижовым заключался в том, чтобы постоянно удивлять его. Что ж… на это Гарри был согласен.
* * *
«Чёрт подери, неужели треклятый Поттер страдает извращённой формой нарциссизма?! — Драко беззастенчиво свалил основную работу на Антона, благо тот не возражал, упомянув, что уже имел как-то дело с этим зельем, и наблюдал за Поттером и Чижовым. Подозрения это вызвать не могло, потому что за этими двумя наблюдал практически весь класс — то-то Снейп порадуется в конце урока, когда даже Грэйнджер завалит своё зелье, так как весь урок провела, как и Пэнси, обернувшись через плечо на первую парту. — Какого Вольдеморта он так вертит задницей перед этим… похожим на него?!! Убью обоих!!». «Ты что, ревнуешь?» — ехидно вклинился внутренний голос. «С какой стати?! — возмутился Драко. — Поттер мне не принадлежит. Он вообще меня дважды отшил! Что я, идиот, чтобы его ревновать?». «Ты сам это сказал, дорогой мой», — хихикнул внутренний голос и затих. «Да, я — идиот, — обречённо констатировал Драко. — Я ревную. Поттера! К слизеринцу, похожему на Поттера, как брат!! Ой, идиооот… Зачем это он так хлопает ресницами?! А зачем улыбается?!! Да как смел этот… Чижов касаться его руки?!!! А ты, Поттер, готов за собственную смазливую мордашку всю свою хвалёную честь Гриффиндора отдать, да?! Немедленно перестаньте, оба, так отсчитывать семена среброцвета — склоняясь над столом, чтобы ваши мерлиновы лохматые чёлки смешивались!!!». Все Зелья прошли для Драко как в тумане, заполненные бдением за Поттером и Чижовым и критической оценкой малейшего их контакта. Мерлина мама, неужели так будет на каждых Зельях? Драко готов был взвыть. Может, уговорить крёстного, чтобы он поменял пары? Пусть Поттера отдадут Драко, а Чижов может варить зелье с Крестовым или с кем хочет… Нет, не выйдет. Северус скажет, что не видит необходимости менять пары, и всё. А может ещё посоветовать ликвидировать спермотоксикоз вместе с Поттером вне урока Зелий, спасибо, знаем мы этот юмор.
— Драко, — тихо сказал Антон.
— А? Да?
— Успокойся. Святослав влюблён в Корина… по крайней мере, я уже два года это чувствовал, да они ни от кого и не скрывали.
— В смысле — чувствовал?
— Я врождённый эмпат, — пояснил Антон. — Не очень сильный, но ловлю эмоции, не задумываясь. Твоя бешеная ревность доведёт меня до мигрени.
— Извини, — смутился Малфой. — Я не хотел.
— Ничего. Просто прими к сведению, что со стороны Святослава тебе ничего не грозит.
— Спасибо.
— Драко, — помолчав, сказал Антон, — я понял, что ты его любишь, а он тебя нет. Это так?
Драко подавил в себе негодующий вопль «Никого я не люблю, тем более Поттера, отстаньте от меня все!!» и просто подтверждающе склонил голову.
— Это, конечно, не моё дело, но ты наверняка уже пробовал хотя бы подружиться с ним?
— Пробовал, — признался Драко. — Но это гриффиндорское недоразумение отшило меня в грубой форме, и… в конце концов, у меня тоже гордость есть!
— Гордость — это хорошо. Но если ты оставишь его в покое, он недолго пробудет один, —
Антон бросил пытливый взгляд на Поттера. — Даже в нашей Болгарии никому не нужно объяснять, кто такой Мальчик-Который-Выжил. Полагаю, здесь его большинство едва ли на руках не носит. А теперь я вижу, что он ещё и красив, как бог, и, судя по эмоциям Святослава, вовсе не глуп. Ты не должен упустить его, Драко.
— Откуда тебе знать, что я должен, а что нет? — ощетинился Малфой.
— Я мало знаю о судьбе, но у вас на лбу написано, что вы предназначены друг для друга.
— Объясни это ему, — огрызнулся Драко и демонстративно повернулся к котлу, проверяя зелье. Тот факт, что Драко даже не знал, на какой стадии приготовления последнее находится, его ничуть не волновал.
— Я бы объяснил, но ведь он не послушает, — хмыкнул Антон. — Не сдавайся, Драко.
— Я постараюсь, — уныло вздохнул юный Малфой. — Что мне ещё остаётся?
— Выше нос. И подай мне лепестки флаеля, а то мы не закончим закладку для зелья.
Драко послушно подал, что просили. Определённо, в Дурмстранге учились очень странные люди.
Ужин прошёл для Драко под девизом «Доведём Гарри Поттера». Стоило гриффиндорцу оторвать свой изумрудный взор от тарелки, как он тут же натыкался на внимательный взгляд Драко. Уже на второй раз Поттер заметно занервничал и попытался спрятаться за широкой спиной Уизли, но получилось плохо. Грязнокровка Грэйнджер спросила о чём-то Поттера — наверное, почему тот вертится. В ответ грифиндорец покраснел, как свёкла, и что-то сказал. Грэйнджер взглянула на слизеринский стол и взмахнула палочкой, создавая завесу Филлиса — чтобы Золотой мальчик не видел больше Драко со своего ракурса и не нервничал. Драко попытался убрать завесу, но ничего не вышло; не иначе, грязнокровка дополнила завесу заклятием стойкости. Чёрт. Ничего, его звёздный час ещё настанет. Сам Драко отлично видел сквозь эту завесу, как Поттер благодарно чмокнул в щёку смущённо зардевшуюся Грэйнджер. Чтоб она сдохла. Чтоб они все сдохли — те, кто осмеливается прикасаться к Гарри, смотреть на него, говорить с ним неизвестно о чём… О боги. Драко усилием воли заставил себя успокоиться. Во-первых, что толку злиться? Во-вторых, рядом сидел Антон и всё чувствовал. А зачем загружать человека своими эмоциями?
Драко плохо спал. Ему всё время снились сплетённые в разных позах одинаковые тела Чижова и Поттера, это было невыразимо прекрасно и во сне возмущало Драко до глубины души, но он почему-то ничего не мог сделать. Появился Антон и спросил: «Так и будешь стоять, как дурак?». Потом всё куда-то делось и отец с Вольдемортом хором шёпотом сказали: «Ты справишься, мой мальчик. И не влюбляйся в Поттера, ты меня понял?». «Понял, ответил Драко, — но уже поздно…». На этом сон оборвался, и Драко открыл глаза, чувствуя, как учащенно бьётся его сердце и пересохло во рту. Мерлина за ногу…
Коротким заклинанием Драко выяснил, который час. Пять утра. Больше не уснуть. Ну его к Вольдемортовой бабушке, такой сон. Драко выскользнул из постели, натянул мантию и отправился поговорить с директором на тему присоединения к великой и доблестной армии Света. Заодно, может, обломится зелья для сна без сновидений…
Директор был чрезвычайно рад обсудить эту тему с мистером Малфоем [«Вот хотелось бы знать, имеет ли к этому его воодушевлению отношение тот факт, что он, как рассказывал Северус, отличный легилиментор?»]. Драко слегка подташнивало к утру от засахаренных лимонных долек, и он понял, что крупно попал. Альбус Дамблдор ненавязчиво намекал на то, что неплохо бы Драко последовать примеру своего крёстного и доблестно пошпионить для Ордена Феникса в окружении Вольдеморта. Насчёт защиты Хогвартса Дамблдор посоветовал не беспокоиться: «если Том потребует от тебя конкретных сведений, ты сможешь их ему предоставить, Драко». Понятно, дезы накидают по самую макушку, для дорогого «Тома» ничего не жалко. По поводу же идеи подружиться с Поттером и так далее директор не моргнув глазом заявил: «На самом деле, это неплохая мысль». Драко подавился лимонной долькой. Директор услужливо похлопал юного Малфоя по спине и сказал: «Коль скоро Вы и мистер Поттер теперь на одной стороне, глупо было бы продолжать ваши детские конфликты, не так ли?». Драко был с ним всецело согласен, но выразил сомнение, будет ли Гарри проявлять такую же готовность объединиться перед лицом общего врага. Дамблдор пообещал, что поговорит как-нибудь с мистером Поттером, и Драко, вообразив себе этот разговор, снова подавился, на этот раз — нервным смехом. Да Гарри скорее вывернет прямо на ковёр в директорском кабинете, прежде чем он согласится отнестись к Драко… ну хотя бы непредвзято.
С этой оптимистической мыслью Драко был выпровожден на завтрак. После долек ему ничего не лезло в рот, и он только хмуро ковырялся в своей тарелке, позволяя мыслям течь по привычному руслу: о Поттере. Чёртов Поттер… ну почему из всех людей Драко угораздило влюбиться именно в него?
После завтрака у Слизерина оказалось «окно», и Драко, улизнув от однокурсников, отправился поболтать с крёстным. Северус Снейп был именно тем человеком, который в детстве угощал Драко конфетами, показал ему дивный закат над прудом в парке Малфой-мэнора, всегда защищал от Люциуса и Нарциссы и приобщил к обожаемой Драко науке Зелий. Малфой-младший доверял своему сухому и нелюдимому крёстному и любил на свой лад, зная, что Северус отвечает ему тем же. Во всём Хогвартсе крёстный был единственным человеком, с которым Драко всегда мог поговорить по-настоящему откровенно.
— Северус? Ты занят? — Драко робко проскользнул в кабинет крёстного, обойдясь без стука: охранные заклинания пропускали его без проволочек, его одного из всех студентов.
— Занят, — по губам мастера Зелий скользнула тень улыбки. — Но когда этот малозначительный факт тебя останавливал?
Драко улыбнулся в ответ, с ногами устроившись в свободном кресле, обтянутом бархатом оттенка свежескошенной травы с серебряными змейками по подлокотникам.
— Я говорил с Дамблдором, Северус. Я сказал ему, что перехожу на светлую сторону и никогда не приму метку.
— Вот как? — если эта новость и удивила или обрадовала Северуса, он ничем этого не выказал. — И что же сказал тебе Альбус?
— Светлая сторона приняла меня с распростёртыми объятиями, — хмыкнул Драко. — А ещё мне деликатно предложили вдохновиться твоим, крёстный, примером, и пошпионить за Сам-знаешь-кем для Ордена.
— Было бы странно, если бы Альбус не использовал такую возможность обзавестись ещё одним агентом у Лорда, — саркастически хмыкнул Снейп. — Это из-за Поттера, Драко?
Давненько Драко так не краснел. Неужели у него и вправду написано на лбу что-нибудь об этом? И есть ли в этом проклятом мире ещё кто-нибудь, кто не понял, что Драко чувствует к Гарри Поттеру? «Конечно, — встрял внутренний голос, как всегда, невовремя. — Он сам — ни сном, ни духом! А то давно бы заавадил тебя, и все дела». Драко шикнул на голос и сказал вслух:
— Не только из-за него, Северус. Лорд — обезумевший маньяк. Он теряет голову в погоне за властью, смертью Поттера и грязнокровок, всеобщим подчинением. Я не собираюсь попадать в рабство к маньяку. Тем более что он делал мне странные намёки… — Драко поёжился.
— Тёмный Лорд любит хорошеньких мальчиков, — бесстрастно сказал Снейп. — Все Пожиратели знают об этом, и поэтому ещё никто из твоих однокурсников не принял метку.
— Так что я решил, Северус. Хотел сказать тебе об этом… посоветоваться. Перенять шпионский опыт, — усмехнулся Драко.
— Я думал, ты попросишь поставить Поттера в пару с собой.
— Не попрошу, — упрямо сказал Драко. — Всё равно ведь не поставишь. Зачем ты так сделал?
— Мне показалось это интересным, — пожал плечами Снейп. — К моему глубокому сожалению, они таки нашли общий язык вместо того, чтобы разругаться. Кроме того, они оба, как ты наверняка знаешь, до зубного скрежета похожи на Джеймса Поттера, так пусть будут рядом, чтобы я не натыкался на это лицо в разных углах класса.
— Понятно, — протянул Драко. — Сев, что мне делать? — внезапно вырвалось у юного Малфоя. — Он меня ненавидит, а я не могу думать ни о чём, кроме него! Ты знаешь, я подарил ему на день рождения этим летом Многосущную вещь и попытался завязать переписку, а он отшил меня в резкой форме. Я не знаю, как быть.
— Многосущную вещь? — с лица Снейпа сползла маска невозмутимости. — Где ты её нашёл?!
— Я долго искал ему подарок, — вздохнул Драко. — Забрёл в один древний магазинчик в Лютом переулке и долго копался там среди всякого хлама. Там она и лежала: в стандартной форме кната, но с профилем Ровены Равенкло вместо мерлинова, и с таким слоем пыли сверху, что я сразу понял: её никто не касался веками. Хозяин магазинчика, подозрительный старикашка, торчал у меня над душой всё время. К счастью, он не знал о Многосущных вещах. Я наврал, что собираю редкие монеты, и что такие кнаты, сикли и галлеоны были отчеканены во времена Основателей числом по четыре штуки, с профилем каждого из Основателей. Якобы у меня уже есть сикли с Гриффиндором и Слизерином и кнат с Хаффлпафф. Так старательно строил из себя помешанного коллекционера, что надо мной сжалились и запросили всего тысячу обычных галеонов. Так она стала моей, на ней проявился мой профиль. Ты же знаешь, Многосущная вещь попросту бесценна, так что я был счастлив отдать эту сумму. Люциус не поскупился на летние карманные деньги для отпрыска, — Драко усмехнулся. — Потом я перенастроил её на Поттера: я же сентиментальный идиот, и у меня имелись прядь его волос и колдография. Отправил ему. С поздравлением. И никакого толку.
— Драко, ты сумасшедший, — потрясённо сказал Снейп. — Такими предметами, как Многосущная вещь, не разбрасываются! Это же… это… да ты знаешь, ЧТО это такое. Из неё можно сделать хоть философский камень! И ты отдал её этому мальчишке?! Мерлин… Он же даже не знает наверняка, что это значит!
— Грэйнджер, несомненно, всё ему объяснила, — парировал Драко, обхватив колени руками. — Кроме того, Северус, я люблю его.
— Ты точно сумасшедший, — сухо сказал Северус. — Ты хотел спросить, что тебе делать со своей любовью? Что ж, она уже приняла катастрофические размеры, и усилием воли от неё не избавиться. Так что наилучший совет — добейся взаимности. Хотя трудно представить себе ещё что-то более доказывающее твоё безумие… пардон, любовь, чем такой подарок.
— Как я её добьюсь, крёстный, если он меня ненавидит? — устало спросил Драко. — Это как Великую Китайскую Стену обежать так, чтобы не запыхаться.
— Это от него ты подхватил манеру выражаться драматичными и натуралистическими сравнениями? — едко поинтересовался Снейп. — Запомни, он тебя не ненавидит. Это ты его ненавидел когда-то. А он на тебя злился, презирал тебя и считал распоследней дрянью. В твоих силах изменить это впечатление. Действуй.
— Как?
— Ты хочешь, чтобы я тебе предоставил готовый рецепт? — усмехнулся Снейп. — Такого не существует. Это не Зелья, где всё куда проще и понятней. Попробуй слушать своё сердце, Драко.
— Эх, если б оно говорило мне что-нибудь конструктивное, — вздохнул Драко, вылезая из кресла. — Ладно, пойду я. С этой любовью я забыл наваять эссе по Трансфигурации, которое задавали на лето.
— А когда она у тебя?
— Через час где-то. А что?
— Иди с глаз моих! — отмахнулся Снейп. — Глупый эмоциональный мальчишка.
— Какой есть, — печально улыбнулся Драко. — До встречи, крёстный.
Сидя в пустынной в этот час библиотеке над толстенным фолиантом, посвящённым Трансфигурации, Драко в глубокой задумчивости подпёр щёку левой рукой. В правой он держал перо и вместо слов эссе выводил ею на пергаменте четкий профиль Поттера — такой, каким видел его на Вещи-монете. За прошедшие сутки он имел три содержательных разговора с тремя умными людьми и чувствовал теперь, что окончательно запутался. И вообще сошёл с ума. Поттер свёл. «А я совсем спятил, — грустно признал Драко. — Какая досада!».
* * *
За всей этой кутерьмой с дурмстранговцами, явно двинувшимся Малфоем и собственной родословной Гарри совсем забыл про ещё один интригующий вопрос: кто их новый учитель по Защите от Тёмных Сил? Собственно занятие по этому предмету у седьмого курса намечалось только на второй день учёбы, это было первое занятие по ЗОТС в этом году вообще, и гриффиндорцам пришлось терпеть, сгорая от любопытства. Конечно, их опять объединили со Слизерином и сделали урок сдвоенным — видно, чтобы жизнь мёдом не показалась. Гарри опоздал на две минуты, заболтавшись о жизни с Почти Безголовым Ником, и заскочил в класс, готовый извиняться, но учителя там ещё не было. Он облегчённо перевёл дух и обвёл взглядом класс — куда сесть?
Гермиона и Рон устроились вместе и, кажется, держались за руки под партой. Все гриффиндорцы сосредоточились попарно, так же, как слизеринцы: Малфой сидел с Крестовым, хмурый, будто не выспавшийся [«А какая мне, к Вольдеморту, разница, выспался он или нет?»], Дабор игнорировала жизнерадостного Блейза Забини… Только Чижов остался один. Гарри мысленно пожал плечами и сел рядом. Чижов приветствовал гриффиндорца лёгким кивком и вежливой улыбкой. Гарри, внутренне хихикая, ответил тем же с такой бесстрастно-вежливой миной, словно всю жизнь воспитывался наследником древнего чистокровного рода, и, стараясь делать скупые и грациозные движения, разложил на парте перед собой в строгом порядке пергамент, перо и чернильницу. Тут и обещанный учитель подоспел.
— Добрый день. Я ваш новый преподаватель Защиты от Тёмных Сил, — сдержанно улыбнулся стоящий перед классом человек. — Моё имя Паркер. Кристофер Паркер.
Глава 3.
Первой мыслью Драко было: «Поттеры множатся, как тараканы!».
Невысокий и хрупкий преподаватель был копией Поттера и Чижова, если не считать того, что одет он был в нейтральную по отношению к факультетам густо-фиолетовую мантию, фиолетовый же джемпер с высоким горлом и чёрные маггловские джинсы. На глазах у него были непроницаемые солнцезащитные очки — круглые, точь-в-точь фирменные гаррипоттеровские, что в помещении выглядело несколько странно и вместе с тем не позволяло разглядеть расцветку скрытых за стёклами органов зрения. Лоб был закрыт широкой опять-таки фиолетовой лентой, поддерживавшей куда более длинные, чем у Поттера и Чижова, волосы. Челюсти класса синхронно упали на парты. Все ждали кого угодно: опытного аврора, Северуса Снейпа, чинушу из Министерства, бывшего преподавателя Дурмстранга Александра Олеара, Ремуса Люпина, дементора… да кого угодно, но не очередного Поттера (студенты Хогвартса, не сговариваясь, причислили семью Чижова к побочной ветви Поттеров, а не наоборот)! Да ещё, судя по виду, ровесника двоих, уже имеющихся.
— Идёт война, и все вы это знаете, — спокойно продолжал новый преподаватель, мастерски не обращая внимания на шокированные лица. У них троих совершенно одинаковые голоса, Мерлинова борода! — Поэтому все вы нуждаетесь в практических занятиях по защите. Помимо защитных заклятий как таковых вы будете изучать технику контроля над дыханием, защиты сознания и проникновения в него, основы рукопашного боя, создание экстренных портключей, классификацию опасных существ, анализ чрезвычайной ситуации, основы невербальной и беспалочковой магии и использование определённых зелий в боевой обстановке. Для начала, — ободряюще добавил Кристофер Паркер и обвёл класс взглядом, на что указывало лёгкое, экономное движение головы — глаз было не рассмотреть вовсе.
Драко, дотронувшись до палочки, одними губами прошептал заклятье всевидения. В результате он узрел внутренности Паркера и скелет, но очки так и остались непроницаемым чёрным пятном. Похоже, чар на них наложено ворохом, в том числе и от излишне любопытных. Судя по сдавленным изумлённым вздохам многих, они также применили это заклятие, и ни у кого ничего не вышло.
— А теперь, — по губам Паркера, как живая, проползла едкая усмешка, — когда все желающие налюбовались мною с помощью топорно исполненного заклятия всевидения, мы можем и приступить к работе. Finite Inkantatem, — небрежный жест преподавателя оборвал заклятие всевидения у всех, его применивших. Палочки в руке Паркера не было, ни в правой, ни в левой.
— Почему топорно? — против воли вырвалось у Драко, которому немедленно захотелось побиться головой о парту и провалиться на этаж ниже, но было уже поздно.
— Вы абсолютно не умеете контролировать степень видения, получаемого от этого заклятия, мистер Малфой, — откуда преподаватель знает, как его зовут? Хотя мало ли где можно раздобыть сведения о наследнике Малфоев… — Но это не страшно, в этом плане вы ничем не отличаетесь от других любопытных в этом классе. Поэтому я, собственно, здесь и нахожусь, что вас нужно ещё многому учить.
— П-профессор Паркер! — раздался слегка дрожащий голос Парвати Патил. — Вы случайно… не в родстве с семьёй Поттеров?
Данный вопрос интересовал всех, и в классе, напряженном в ожидании ответа, повисла такая тишь, что стук сердец казался неуместным грохотом.
— Моё генеалогическое древо, мисс Патил, никак не относится к материалу сегодняшнего урока, — реплика ухмыляющегося профессора заставила гриффиндорцев и слизеринцев исторгнуть слаженный вздох разочарования. — Сегодня мы запишем базовую раскладку обещанной классификации опасных магических существ, а на следующем занятии у нас будет практика в Запретном лесу. Сегодня же вторая половина занятия будет посвящена практике боевых действий; отчасти это будет напоминать уже знакомый вам дуэлинг. [«Кто его, интересно, посвятил, что нам знаком дуэлинг?»] Начинаем конспектировать.
Паркер опёрся на стол, скрестил руки на груди и заговорил, только успевай записывать. Драко казалось, у него задымится перо. Чёрт побери… скоро Поттеры под разными фамилиями заполонят Хогвартс подчистую! Хотя внешнее сходство с Поттером — это единственная претензия, которая возникала у Драко к новому учителю: количество выдаваемого на-гора материала указывало на высокую квалификацию. Ползанятия пролетели, заставив пальцы заныть от непривычно объёмного труда — даже на сдвоенной истории магии не приходилось писать так интенсивно.
Самое интересное началось, однако, на второй части урока. Паркер категорично заявил:
— Прежде чем приступать к чему-то новому, необходимо повторить старое. Ступефай, Петрификус Тоталус, Экспеллиармус и некоторые другие базовые заклятие — это то, на чём вы должны основываться. Ключ к правильному наложению заклятий — это сосредоточение и контроль, полнейший и тотальный. Можно быть слабым магом, но накладывать заклятья безупречно. Можно брызгать избытком магической силы, но не суметь выбить палочку из рук противника, а всего лишь заставить штукатурку осыпаться. Итак, я продемонстрирую, объясняя, как следует действовать. Хм… мистер Поттер, побудьте моим партнёром для демонстрации. Можете ставить щит, тогда я заодно покажу, как он пробивается.
И откуда этот новый преподаватель знает по именам всех студентов? Ладно Малфой, ладно знаменитый Мальчик-Который-Жил-Жив-И-Из-Одной-Вредности-Будет-Жить, но Патил? Совсем не такая уж известная фамилия в магическом мире, можно сказать, ничем не выделяющаяся.
Поттер со всё ещё абсолютно офонарелым лицом выбрался из-за парты и подошёл к преподавателю. Теперь, когда они стояли рядом, невероятное сходство бросалось в глаза так же, как когда Поттер и Чижов вдвоем суетились около своего котла. Даже кроссовки, видные из-под мантий гриффиндорца и Паркера, были совершенно одинаковыми.
— Мерлин мой… — страдальчески простонал кто-то с характерной интонацией «вижу-снова-в-стенах-руки-и-волнуюсь-то-не-глюки».
— Итак, мистер Поттер, приготовьтесь, — Паркер поднял палочку. — Expelliarmus!
Одновременно с ним Поттер автоматически выкрикнул:
— Protego!
Красный луч из палочки профессора наткнулся на защиту Поттера и готов был уже рассыпаться, как ему и полагалось, как Паркер вдруг шевельнул кистью, описав лучом по щиту горизонтальную восьмёрку, местами весьма кривую, но Драко почему-то казалось, что этот узор выбран преподавателем отнюдь не от фонаря. Щит Поттера с шипением [«Серпентарго?»] исчез, и заклинание Паркера без помех добралось до Поттера. Палочка гриффиндорца влетела в услужливо подставленную ладонь профессора. Паркер переложил обе палочки в одну ладонь и сделал свободной рукой эффектный жест.
— Большое спасибо, мистер Поттер. Как видите, щиты преодолимы, как простейшие, наподобие продемонстрированного нам Протего, так и сложные, рикошетирующие и поглощающие. Моё обезоруживающее заклятье не было разрушено, потому что часть внимания я уделял ему постоянно и без перерыва подпитывал его своей силой. Как правило, заклинания сопровождаются спонтанными, рефлективными выбросами магии, которые и распадаются, если не достигают цели. Контроль же позволяет продлить действие заклинания. Мистер Поттер, вы можете взять свою палочку. Сейчас вы же будете пробовать разрушать мой щит.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 65 | Нарушение авторских прав