|
Читайте также: |
- Дай сюда ногу.
- Что? – Эсме растерялась.
- Ногу давай, – нетерпеливо повторил Крейн, изящным движением разворачивая сверток. – По большому городу босиком не ходят, здесь не водятся змеи, но зато есть множество других опасностей.
Она послушно вытянула вперед правую ногу, где еще не зажил до конца ожог, и магус надел на нее сандалию – плотную кожаную подошву с множеством ремешков, которые он хитро обвернул вокруг щиколотки и завязал. Потом то же самое повторилось с левой ногой.
- Ну вот, – удовлетворенно произнес Крейн. – Совсем другое дело.
Эсме покосилась на Кузнечика: мальчишка тщетно старался спрятать улыбку. Начиная новую жизнь, она училась ходить по-новому – и споткнулась добрый десяток раз, прежде чем привыкла к обуви.
Дом, к которому Крейн её привёл, оказался очень похожим на их с Велином домик в Тейравене, только новее и чуть-чуть меньше. Вывески над входом не было, внутри царил полумрак, но ей почудилось, что сейчас из дверей выйдет её учитель и опекун, живой и здоровый.
Что-то шевельнулось под самой крышкой [сундука] и в затылке проснулась боль.
[Чтобы это получить, тебе сначала нужно забыть… многое. Сложи в сундук ненужные вещи, и сразу жизнь станет легка. Право слово, так трудно понять, зачем ты возишься с воспоминаниями, которые тебе на самом деле не нужны. Ведь прошлое есть прошлое, и ты не сможешь вернуться в тот момент, когда впервые увидела этого магуса. Зачем же за него цепляться? Отдай его мне. Положи его в сундук. Ну же, решайся.]
- Он продается? – от волнения голос Эсме звучал хрипло.
- Он уже давно принадлежит мне, – скучным тоном отозвался Крейн. Они стояли на противоположной стороне небольшой площади, посреди которой бил фонтан, и смотрели на дом. - Точнее, не мне, а человеку, который ведет в Ламаре дела… хм… той части меня, что имеет репутацию законопослушного торговца. Это долгая и совсем не интересная история.
Эсме повернулась к нему и потребовала объяснить хоть что-нибудь. Крейн криво улыбнулся. План его был прост и хорош: он собирался поселить Эсме у своего близкого друга, торговца тканями, а потом этот самый торговец должен был якобы дать ей ссуду на покупку дома. На самом деле магус намеревался полностью обеспечить её деньгами и всем необходимым - «на первое время».
- Конечно, все надо будет делать очень осторожно, чтобы не возбудить ничьих подозрений, – добавил он. – Но при должной аккуратности все будет хорошо. Целители здесь преуспевают, от клиентов в большом порту отбоя нет. Бояться нечего - особенно с учетом того, что ты забудешь моё настоящее имя и… вообще всё забудешь.
Эсме хотела спросить, под каким именем его знает этот торговец тканями, но прикусила язык.
- Капитан, я… – она смахнула слезу. – Даже не знаю, как вас благодарить…
- Не стоит благодарностей. – Он пожал плечами с равнодушным видом, будто не заметив, что она снова перешла на «вы». – Что ж, если всё решено - вернёмся на борт? Пора прощаться.
Так они и сделали. На обратном пути Эсме разглядывала улицы, уже не боясь заблудиться. Теперь она видела, что белый камень обманчив, и в Ламаре грязнее, чем в Тейравене, – потому-то Крейн и не захотел, чтобы она ходила босиком. Время близилось к полудню, солнце светило ярко, и день казался просто восхитительным – но что-то было не так, о чем-то она забыла. Эсме хмурилась и морщила лоб всю дорогу, но даже когда они поднялись на борт фрегата по трапу, ничего не вспомнила.
Сделав несколько шагов по палубе, она остановилась. Ей не нужно было спускаться в каюту, не нужно было собирать вещи, которых не было. Ларим всё это время был при ней. Зачем она вернулась? Не стоило устраивать болезненное прощание, куда лучше было бы исчезнуть без лишних слов и церемоний. Увидев ее, матросы зашептались, бросили работу; Эсме оглянулась и поняла, что Крейн исчез. Даже Кузнечик куда-то подевался.
Зачем, зачем она пришла сюда опять?..
- Эсме!
На корме устроился Джа-Джинни, которому в Ламарской бухте было запрещено летать, чтобы не привлекать лишнее внимание к торговой бочке под названием «Шустрая». Человек-птица развлекал матросов шутками, но сам изнывал от скуки.
Целительница подошла к крылану.
- Как вам понравился город?
- Очень шумный, достаточно грязный, – честно сказала она. – Но если отойти от пристани, то можно много интересного найти. Это для меня целый новый мир… пугающий и прекрасный.
Джа-Джинни кивнул и со странной усмешкой спросил:
- Вы уже приняли решение?
- Да, - сказала Эсме. Человек-птица всматривался в ее лицо так пристально, что девушка ощутила раздражение. Он чего-то от неё хотел, но не желал объяснить, чего именно.
- Милое дитя, – проникновенно сказал крылан, когда молчание стало тяготить обоих. – Ты хоть понимаешь, что творишь? Зачем тебе второй сундук – или [сундук], какая разница… зачем? Ты же не сумеешь его открыть. Тебе сил не хватит на такое.
Эсме оторопела. Она не совсем поняла, о чем говорит Джа-Джинни, но то, что он неверно истолковал ее возвращение, было яснее ясного. Ларим на ее плече насторожился и даже выпустил когти, и в этот момент на палубе появился капитан - всё в той же потрепанной одежде, но уже без повязки.
Тон, которым он заговорил с Эсме, показался ей до странности торжественным:
- Я наконец-то решил сдержать все свои обещания. Вам понравился дом?
- Он хорош, – осторожно проговорила целительница. Кругом собралась команда; матросы молча смотрели на нее, и в их взглядах можно было прочитать самые разные чувства.
- Прекрасно. Я все сделаю, как обещал, но прежде… – магус загадочно улыбнулся. – Позвольте напомнить, что мы говорили ещё и целительских снадобьях.
- Конечно! – Эсме оживилась. Так вот о чём она пыталась вспомнить… – Их не так просто купить, капитан. Придется обратиться в Гильдию целителей.
Магус ухмыльнулся.
- Я и не собирался их покупать. За мной!
Растерянная Эсме последовала за капитаном обратно в каюту, где прожила почти две недели. У порога магус остановился и сказал всё тем же загадочно-торжественным тоном:
- Должен признаться, я умолчал об одной важнуй подробности относительно этой каюты. Дело в том, что здесь жил целитель… и мой близкий друг, который сошел на берег из-за… э-э… одной глупости, в которой был виноват я. Это случилось примерно десять лет назад, и с тех пор словно злой рок преследует ~Невесту~ – ни один целитель не задерживается у нас дольше, чем на полгода, если вообще удается хоть кого-нибудь отыскать. Они или уходят сами или… в силу других причин. Но его сундук по-прежнему здесь, и я хотел бы передать его законной наследнице. Только есть одно условие…
Эсме слушала его, словно сквозь сон. Магус посторонился, дал ей возможность открыть сундук, и девушка от изумления ахнула – она и не подозревала, рядом с каким сокровищем провела так много времени. Должно быть, «Невеста ветра» отводила ей глаза, морочила голову. Внутри было полным-полно плотно закупоренных разноцветных склянок, пакетов с порошками, свитков, книг. Такое богатство ей и не снилось. Эсме на некоторое время словно оглохла, и потому Крейну пришлось несколько раз повторить последнюю фразу, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.
- То есть как? – растерянно проговорила она. – Я не понимаю.
- У этого сундука есть изъян, – терпеливо объяснил капитан, – от которого очень многое зависит.
Эсме пожала плечами. Она не представляла себе причины, которая могла бы заставить ее отказаться от такого… подарка? Наследства? Она не знала, как называть то, что лежало в сундуке.
- Его нельзя сдвинуть с места, – произнес капитан, глядя целительнице прямо в глаза. – Он прирос к полу, как и почти вся мебель на борту ~Невесты~. Так что его можно принять только вместе с каютой целителя и фрегатом.
Эсме сглотнула.
Она сойдёт на берег в Ламаре. Она…
- Один вопрос, – сказала она очень тихо. Крейн кивнул и уставился на неё в ожидании. – Куда «Невеста ветра» направляется дальше?
- Я хочу найти карту Говорящей~с~волнами, – тотчас же ответил магус. Её догадка была верна – он всё это время изнывал от нетерпения, желая ринуться следом за сбежавшим врагом и древней картой, хранившей путь к невероятному сокровищу. – И, честно говоря, давно уже пора раз и навсегда разобраться со Звездочетом и его ручной зверушкой. Так ты принимаешь моё предложение?
За спиной Кристобаля Крейна на стене открылся чёрный круглый глаз. Не оборачиваясь, он поднял руку и пригрозил «Невесте ветра» пальцем. Глаз моргнул, но не исчез.
У Эсме от волнения пересохло в горле.
– Да, - сказала она почти беззвучно.
В ту же секунду каюта сделалась намного больше, превратившись из тесного ящика в маленькую, но очень уютную комнату. Эсме ощутила необычайную легкость, как будто у нее выросли крылья… или паруса? Невнятное бормотание в её голове утихло, хотя и не исчезло насовсем. Она расправила плечи и посмотрела на того, кто теперь по-настоящему стал её капитаном.
Ларим вопросительно присвистнул у нее над ухом.
– А если бы я отказалась, - несмело проговорила девушка, - ты стал бы меня уговаривать? Или придумал бы что-нибудь более изящное?
Крейн многозначительно улыбнулся – и она услышала его голос в своей голове:
~Возможно. А быть может, и нет.~
У него были разноцветные глаза расчетливого пройдохи, отчаянного бандита, немного сумасшедшего, необыкновенно обаятельного. У него была тайна. И он собирался искать посреди бескрайнего океана небесный фрегат, исчезнувший три тысячи лет назад.
О чём она вообще думала, соглашаясь?..
Целительница с готовностью пожала руку, которую ей протянул пират. Глаз на стене каюты закрылся. Ларим снова присвистнул, ощутив, как в недрах фрегата что-то дрогнуло, скрепляя только что заключенный договор.
Шум моря
Свеча зашипела и погасла.
Тот, кого называли Звездочетом, протер усталые глаза, бережно сложил карту и подошел к иллюминатору. Последние строчки расшифрованы, последние загадки разгаданы. Он давно знал, что на острове Алетейя хранилось нечто ценное – возможно, даже более ценное, чем все сокровища Облачной цитадели вместе взятые, – но то, что открылось ему сейчас, тысячекратно превосходило самые смелые ожидания.
Он задумчиво проговорил:
- Интересное будет приключение…
На ветхой бумаге – где только ее взяли нищие рыбаки? – были изображены три острова. Один располагался поблизости от родного порта Звездочёта и выглядел доступным - ни мерров, ни опасных течений, ни каких-то других препятствий там не водилось, - однако старый пират как никто другой знал, что это иллюзия: тамошние обитатели жестоко расправлялись с чужаками, зачастую посылая на Крабьи луга даже тех несчастных, кто сбился с пути из-за шторма и никоим образом не собирался посягать на чужие тайны. Вторым был остров на далёком юге, во владениях Меррской матери, и вот тут опасностей было хоть отбавляй. Третий же заставил его промучиться несколько ночей подряд – пометки на полях, сделанные на редкость корявым почерком и на устаревшем наречии, только усложняли дело, - и разрешить загадку удалось лишь благодаря случайному озарению. Звездочёт продвигался вперёд шаг за шагом, не торопясь, и теперь, достигнув цели, мог с уверенностью сказать, что в его руках сокровище, подобных которому ещё не видел свет.
Точнее, ещё не само сокровище, а путь к нему.
- Теперь всё изменится, - продолжил он и не смог сдержать довольной улыбки при мысли о том, что именно должно измениться, стоит подлинной «Утренней звезде» выплыть из небытия под его командованием. – Теперь всё будет по-другому.
В этот момент его охватили противоречивые чувства, и «Утренняя звезда» - другая «Утренняя звезда», его собственная, - попыталась пробраться в разум своего навигатора. Она постоянно маячила где-то на краю поля зрения в виде спутанного клубка черных щупалец, и одно из них робко поползло вперёд.
~Пошла вон!~
Щупальце послушно вернулось на прежнее место. Он приучил фрегат к повиновению, хотя на первых порах им обоим пришлось несладко. Она убивала – жестоко, внезапно, желая испугать его и вызвать сочувствие к тем, кого настигала мучительная гибель в трюме живого корабля. Она отнимала у него чувства, а потом возвращала – в его голове гремел гром, воздух наполнялся зловонием, вода превращалась в ослепительно блистающее серебро. Но оба знали, что она не может ему навредить. Следовало запастись терпением, а этим качеством он не был обделен.
И однажды всё закончилось. Она сделалась покорной, убивала лишь по приказу. На самом-то деле её попытки своевольничать доставляли ему удовольствие, но теперь их приходилось подолгу ждать.
- Я её найду, - сказал он, обратив к равнодушным звёздам взгляд, полный упрямства и дерзости. – Она будет моей, и я первым узнаю, что случилось… сколько лет назад? Три тысячи? Больше? Всё, что я найду в её трюмах, будет моим. И никто меня не остановит.
Если тот, кто в глубокой древности нарисовал эту карту и приписал несколько строчек на свободном месте, не решил подшутить над потомками и не солгал, то три странных значка обозначали места, где хранились части некоего механизма – вторя Говорящей-с-волнами, Звездочёт стал называть его «небесным компасом». Эти части следовало собрать и соединить, чтобы узнать дорогу к кораблю Основателей – тому самому кораблю, который якобы разрушился из-за предательства Пламенного Князя.
К «Утренней звезде», покорившей Вечную ночь.
Как назывался край, путь к которому лежал через пространство, лишенное тепла, света и звука? Небесные дети считали его своей Прародиной и век за веком тосковали, старательно пряча тоску под маской высокомерной уверенности в собственных силах. Земные дети верили в Сады Эльги – место, где вечно сияет рассвет и где нет смерти, потому что Великий шторм, повелитель гроз, владыка бурь и прочее, не может туда попасть, - и различия между Садами и Прародиной уже почти стёрлись. И то, и другое представлялось недосягаемым… но он верил, что не всё потеряно. Эта вера жила в нём с раннего детства, и хотя теперь она пряталась на самом дне души – там, куда даже фрегату был заказан путь, - её сила ничуть не уменьшилась. Он думал о загадочных древних реликвиях, об отрывках без начала и конца, спасённых из разгромленных библиотек, о сказках, похожих на правду сильней, чем иные летописи. Он думал о чудесах. Об одном конкретном чуде.
- Я её найду, - повторил он внезапно севшим голосом. - Я всё исправлю, слышишь?!
Ему никто не ответил; лишь в недрах фрегата что-то заворочалось, но сразу утихло.
Звездочет вернулся к столу и зажег новую свечу. Потом он снова развернул карту, достал нож. Аккуратно разрезая бумагу на две неравные части, Звездочет обдумывал детали похода: самым сложным представлялся первый этап, но он не сомневался – все пройдёт в соответствии с его планом. До сих пор, по крайней мере, так и происходило: в течение последних трех недель «Невеста ветра» упрямо следовала по пятам за его фрегатом, отставая лишь ненамного. Вероятно, хитроумный Крейн уже понял, в какой порт направляется «Утренняя звезда»… только вряд ли этот проныра догадывается, что за сюрприз там приготовят для него.
- Видишь ли, Кристобаль… – старый пират опять заговорил вслух, словно капитан «Невесты ветра» находился рядом с ним. – Я очень стар, и тяготы дальнего пути мне не по плечу. В таком деле, как поиск корабля Основателей, слабость недопустима. Ты ведь поможешь мне, парень? Знаю, ты такой же одержимый, как и я сам. Двум сумасшедшим проще понять друг друга и договориться, даже не встречаясь лицом к лицу.
Звездочет откинулся на спинку стула, созерцая дело своих рук: вместо одной карты теперь стало две.
- Я, быть может, заслужил репутацию чудаковатого старика, – проговорил он вполголоса, – но все-таки не настолько сошел с ума, чтобы прыгнуть в водокрут или отправиться на свидание с Меррской матерью. А ты все это сделаешь, Кристобаль. Ты будешь очень зол, но не сумеешь устоять перед искушением. Ты сыграешь по моим правилам. Люблю, когда играют по моим правилам. Так, Змееныш?
В дальнем углу каюты раздался шорох: то, что казалось бесформенной кучей тряпья, зашевелилось и тихонько застонало.
- Ну, хватит притворяться.
- Сссвет… – послышался усталый невыразительный голос. – Потуши сссвечу, глазам больно… прошу тебя…
- Это ещё что за нежности! – гадко ухмыльнулся Звездочет. – Привыкни, друг любезный. Свеча-то рано или поздно догорит, а солнце для тебя никто не погасит.
Змееныш снова застонал, а потом очень медленно встал, закрывая лицо руками в перчатках. С ног до головы одетый в черное, он казался сгустком тьмы, еле заметным в ночи. Звездочету нравилось, что его питомец такой – невидимый, злобный, смертоносный, – но после очередного приступа тот стал слабее новорожденного котенка, и это сильно раздражало пирата. Вдобавок мальчишка сделался чересчур болтлив, и один излишне сообразительный матрос догадался, что капитанский любимец не просто бредит под влиянием лихорадки. Пришлось принять меры.
- Ты знаешь, какой сегодня день?
Змееныш покачал головой. Было видно, что каждое движение дается ему с трудом.
- День встречи и расставания, – сказал пират, с особым чувством произнеся последние слова. Змееныш вздрогнул. - Вскоре ~Звезда~ придёт в Лейстес. Ты всё запомнил? Ничего не перепутаешь?
- Я все сссделаю, – хрипло ответил Змееныш и опустил руки, решив, что сможет перетерпеть боль, но сразу же застонал и зажмурился. Он не увидел, как Звездочет отворачивается, брезгливо скривившись, но услышал его возмущенный возглас:
- Какого кракена ты снял маску?!
- Раздражает? – Змееныш хрипло рассмеялся, не открывая глаз. – Не нравлюсь? Надо же, а я-то думал, тебе хочется хоть изредка полюбоваться. Ты же сссам этого добивался.
- Хватит паясничать! – рявкнул старый пират. – Вижу, тебе захотелось повторить тот достославный урок, так что…
- Попробуй, только придумай что-нибудь новенькое, – ответил Змееныш, демонстративно сгибая и разгибая пальцы, в которых появились лишние суставы. – Кандалы меня теперь не удержат.
Звездочет резко поднялся, с грохотом опрокинув стул, но Змееныш уже поправлял черный шарф, скрывший нижнюю часть его лица до самой переносицы. Глаза он чуть-чуть приоткрыл, и их взгляды встретились – капитана и человека, чье имя вот уже много лет заменяла презрительная кличка.
- Давненько ты дерзил мне в последний раз, мальчишка, – сказал Звездочет. – Что-то изменилось в тебе после встречи с Крейном и его новой целительницей.
- Крейн! – Рука Змееныша тотчас же потянулась к поясу, но там не было оружия. Он глухо зарычал, и Звездочет улыбнулся, довольный внезапной переменой его настроения. – Ненавижу… ненавижу его…
Безумный огонь, вспыхивавший в глазах Змееныша всякий раз при встрече с Кристобалем Крейном, вызывал у Звездочета восторг. Такое случалось каждый раз, когда эти двое оказывались достаточно близко, и каждый раз, когда до ушей Змеёныша долетало ненавистное имя. Памятную драку, состоявшуюся в начале весны в одной из таверн Лаорики, Звездочёт вспоминал с особым удовольствием. В тот раз Крейн едва успел войти в зал, как Змееныш с хриплым ревом кинулся на него. Зрелище вышло отменное, и старого пирата ничуть не расстроило, что в конце концов Змеёныш оказался на полу – Кристобаль переломал ему немало костей, воспользовавшись кочергой.
- У тебя еще будет шанс с ним поквитаться, – сказал Звездочёт. – Имей терпение. Ну вот, таким ты мне куда больше нра…
Он не договорил, потому что «Утренняя звезда» внезапно обрушила на своего навигатора видение – рванувшуюся из глубин огромную черную тварь. Раздался сигнал тревоги, а следом – возглас вахтенного: «Кракен справа по борту!» Тотчас сонная команда пришла в движение, и Звездочет невольно залюбовался слаженной работой матросов: они были так вышколены, что ему едва ли приходилось даже хмурить брони. Тем паче им уже не раз случалось биться с подобными чудовищами. Это было очень опасно, почти смертельно опасно, но все-таки не безнадежно.
А водокрут – совсем другое дело. При одном лишь воспоминании о том, как «Утреннюю звезду» едва не утянуло на дно, старик вздрогнул. Они чудом спаслись в тот раз – выплыли из глубины, как будто Великий шторм их помиловал. Мерзкий Белый фрегат теперь то и дело являлся в его сны, и еще капитану не давала покоя мысль о том, что Кристобаль Крейн знает секрет, позволяющий справиться с водокрутом. Именно об этом заявил как-то раз пьяный матрос в таверне – дескать, «Невеста ветра» прошла через дюжину водокрутов и одолеет еще две дюжины. «Твой фрегат будет моим, глупый мальчишка, как и твой секрет… все твои секреты. Твою целительницу я, пожалуй, тоже прихвачу».
- Знамение! – Звездочет быстро сложил разрезанную карту и спрятал в сундучок, стоявший поблизости. – Все идет точно по плану, но у нас совсем мало времени. Надо еще многое подготовить… – Он мечтательно улыбнулся. – О, Крейн будет удивлен. Очень, очень удивлён!
С этими словами капитан «Утренней звезды» быстрым шагом вышел из каюты.
Змееныш остался.
Когда дверь закрылась за спиной Звездочета, он медленно опустился на колени, сотрясаясь то ли от беззвучного смеха, то ли от рыданий. И если бы его лицо не скрывалось под черным шарфом, а рядом находился кто-то, умеющий читать по губам, он бы прочел всего одно слово, повторенное много раз: «Ненавижу».
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 79 | Нарушение авторских прав