Последние годы Тсёдзюна Мияги

В трудные послевоенные годы жизнь была тяжелой, и ученики, которые тренировались у Тсёдзюна Мияги до войны, не пришли к нему заниматься теперь. Однако, они приходили и выражали свое уважение по особым случаям и праздникам, иногда надолго оставаясь поговорить о состоянии Окинавы и на другие волнующие их темы. Среди посетителей были ученики Канре Хигаонна и члены группы, которая спонсировала путешествие Сенсея Тсёдзюна на Гавайи, в неё, как я уже упоминал в предыдущих главах, входили знаменитые доктора, поэты и музыканты. Сенсей Тсёдзюн был особенно рад, когда пришел один из музыкантов и сыграл для него, потому что он был большим любителем музыки.

Среди посетителей довоенных студентов были: Томонори Дзи Тсяку, Кейо Мадамбаси, Генкай Накаима, Когю Тасаки, Юсей Тамаки, Секо Кина, Мейтоку Яги, Сюнсин Фуруген, Кией Томоеси, Ейко Миядзато, Кака Накасоне и Ейтси Миядзато. Единственный студент, который не приходил постоянно навещать после войны, - это был Секо Хига.

Другие выдающиеся люди и деятели боевых искусств приходили к Сенсею Мияги, чтобы выразить свое уважение. Одним из них был Ютсёку Хигаф47, последователь стиля Сёрин-рю, который некоторое время занимался у Сенсея Дзиньяна Синзато.

Однажды после тренировки Сенсей Тсёдзюн велел Анитси прийти к десяти часам утра на следующий день. Сенсей Анитси рассказывал мне, чему он был свидетелем на следующее утро. “Когда я пришел в дом Сенсея Тсёдзюна, седой пожилой человек, лысеющий сверху, сидел напротив Сенсея Тсёдзюна и слушал, что тот говорит. Когда Сенсей увидел меня, он попросил приготовить чай.

Я приготовил чай и попо, и накрыл стол для Сенсея Тсёдзюна и его гостя. Сенсей Тсёдзюн был в особо хорошем настроении. Когда я накрывал чай, я услышал, что он говорит: “Санди, недавно я сочинил песню…слушай”. Сенсей Тсёдзюн затем правой рукой стал отбивать ритм, хлопая по бедру,и начал петь. После того, как он закончил петь, он обратился к пожилому человеку: “Санди, это хорошая песня, не так ли?”

После того, как седовласый ушел, мне было интересно, кто это был, поэтому я спросил у Сенсея Тсёдзюна: “Кто был этот ученый человек, который сейчас ушел?” - “Это был Секо Хига…” – ответил он. “Он был моим учеником до войны. Хотя его волосы седы и он выглядит старым, он моложе меня”. Я был по-настоящему удивлен и сказал: “Сенсей, он выглядит намного старше вас; я думал, это какой-нибудь выдающийся ученый”. Сенсей Тсёдзюн тогда сказал: “Война сейчас закончилась, мы сейчас живем в мирное время, и он свободно пришел в мой дом, несмотря на последние события, которые закрыли перед ним двери моего дома”.

Далее Сенсей Тсёдзюн объяснил: “Секо Хига некоторое время занимался у Сенсея Канре Хигаонна. После смерти Сенсея Канре, он стал моим учеником. Я учил его только Сантсин ката, но он так ревностно занимался, что может послужить вам всем хорошим учителем в этой ката”.

Сенсей Анитси Мияги вспоминает, что однажды после войны в дом сенсея Тсёдзюна пришел ученик Сенсея Хиги и попросил посмотреть его ката. Этот ученик исполнил ката Сантсин и кайсугата перед Сенсеем Тсёдзюном, выполнив упражнения с некоторыми ошибками. Сенсей Тсёдзюн ничего не сказал этому ученику об ошибках, он просто наблюдал. После того, как студент закончил, Сенсей Тсёдзюн попросил прислать к нему его учителя, но Хига не пришел.

Был еще один случай, когда пришел другой ученик Хиги и показал Сантсин ката перед Сенсеем Тсёдзюном. И снова Сенсей Чодзюн просто смотрел и ничего не сказал. Позже он заметил Анитси: “Анитси, ты видел, не так ли? … это была ката Секо Хига.” Затем он продолжил: “Я никогда не исправляю ката ученика, если он пришел ко мне, а его учитель нет.”

В другой раз ученик Секо Хиги пришел в дом Сенсея Тсёдзюна просить его наградить рангом дан. Сенсей Тсёдзюн пришел в ярость и не отвечал, он только уставился на ученика, стоящего перед ним. После того, как ученик ушел, Сенсей Тсёдзюн сказал Анитси: “Я не награждал степенью дан никого, даже Дзирю (Синзато)”.

Затем он объяснил Анитси, почему он был против ранговой системы, сказав, что это приведет к расслоению сообщества каратэ на “низших” и “высших”, что приведет к дискриминации.

Тсёдзюн Мияги очень любил камни и поделки из них. В действительности, у него была целая коллекция, в которой был 300-летний камень, высеченный в форме китайского божества по имени Исиганто.

Однажды Анитси Мияги и Суитси Арагаки были на берегу, где они заметили красивый камень, и, зная о любви Сенсея Тсёдзюна к камням, подумали, что могут сделать ему хороший подарок. Они подобрали камень и несли его всю дорогу до дома Сенсея Мияги. Когда они пришли к дому Сенсея Тсёдзюна, тот был скорее шокирован, чем доволен, и вскричал: “Что вы наделали?! Этот камень с чьей-то могилы!” и приказал им немедленно оттащить его назад.

Однажды Анитси спросил Тсёдзюна Мияги: “Сенсей, разве не будет хорошей идеей повесить снаружи додзё табличку, это привлекло бы больше учеников?” Сенсей Тсёдзюн ответил: “О, Анитси, я понимаю, почему ты задал этот вопрос; когда я был молодым и учился у Сенсея Канре, я спросил у него то же самое. Я видел, когда служил в армии, как в японских додзё вывешивают рекламное объявление снаружи, и я думал, это хорошая идея. Однако Сенсей Канре ответил: “это приведет к насилиюи и смерти”.

Боевые искусства в те времена преподавались только избранным ученикам, чей характер внимательно изучался учителем. Это, конечно, не было гарантией, что все отобранные для обучения отвечают необходимым требованиям, поэтому долгое время их проверяли и оценивали, пока они занимались уборочными работами и изучали только основы. Нестоящих учеников выбраковывали или держали на самом начальном уровне.

Табличка, вывешенная снаружи додзё, служила бы приглашением всем подряд начать занятия каратэ, вне зависимости от их мотивов и характеров. Это могло привести к недолжному использованию боевых искусств.

Из-за этого Сенсей Тсёдзюн не рекламировал свое додзё. В действительности, занятия были достаточно секретными и проходили за закрытыми дверями. Сенсей Тсёдзюн объяснил Анитси, что он назвал свой стиль не из желания рекламировать его, но скорее, чтобы он мог быть признан Дай Нихон Бутокукай, самой влиятельной группировкой боевых искусств в Японии. Поскольку Окинава была теперь частью Японии, было необходимо сделать это, чтобы достичь доверия и равенства с японскими боевыми искусствами, такими как дзюдо и кендо. Прежде каратэ называлось рю-ха (официальный стиль), в записях Бутокукай оно появлялось под заголовком дзюдзютсу. Однако, после официальной регистрации Годзю-рю, каратэ было признано как самостоятельное боевое искусство. Сенсей Анитси сказал мне, что Сенсей Тсёдзюн никогда не использовал термин “Годзю-рю”, когда говорил о своем стиле каратэ. Он, скорее, называл его бу или тэ.

У Сенсея Тсёдзюна на самом деле была красивая ручной росписи табличка для его додзё со словами “Годзю-Рю Каратэ”, которую ему подарил его ученик. Однако, этот знак всегда оставался внутри дома и никогда не вывешивался наружу.

До начала Второй Мировой войны многочисленные друзья и знакомые Тсёдзюна Мияги убеждали его принять участие в выборах в префектурное законодательное собрание. Однако Мияги отвечал на эти просьбы: “Я хочу сосредоточиться только на будо. ” Он сказал Анитси: “Не то, чтобы я не любил политику, но будет плохо для меня оказывать влияние на своих учеников. У каждого есть его собственный взгляд. Нехорошо приносить политику в додзё.” Сенсей Тсёдзюн часто спорил о политике, но он всегда избегал личного вовлечения в политику. Но было пара случаев, когда он был все-таки вовлечен, о них мне рассказывал Сенсей Анитси.

Один случай был рассказан выше в этой книге под заголовком “Тсёдзюн Мияги выбран в министерство”. Другой случай имел место в 1952 году, когда Сенсей Мияги сказал: “Анитси, в наступающих выборах мэра Нахи кандидатом идет Коуа Матаеси.

Ты должен проголосовать за него, потому что я хорошо его знаю. Это человек добродетельного характера, который работает очень усердно и сослужит хорошую службу. Я хочу, чтобы ты понял это, и вот почему я прошу тебя проголосовать за него”.

Во время послевоенных тренировок с Тсёдзюном Мияги Анитси Мияги и другие ученики носили короткие штаны хаки из очень прочного и крепкого материала, который Анитси достал с военной базы США, когда там работал. Сенсею Тсёдзюну понравились эти штаны, и он сказал, что они хороши для тренировок. Сенсей Тсёдзюн носил для каратэ ги, сделанное из американских мешков для муки и сшитое его дочерью Митсико. Мешковина была грубой, но очень прочной. Вокруг пояса он обвязывал обычную черную веревку. Подобным образом, во времена Сенсея Канре Хагаонна, ученики носили короткие штаны хаки (известные как “мериман”) без верхней части одежды во время тренировок. Когда ученики были одеты только в эти шорты, было очень легко проверить правильность мышечного напряжения и осанки и наблюдать за кожей, как показателем физического состояния каждого ученика.

Сенсей Ейитси Миядзато однажды рассказал мне, что когда он занимался дзюдо в Кодокане в Токио, он привез каратэги в Суидобаси (район Токио) и подарил его Сенсею Тсёдзюну. Тсёдзюн Мияги никогда не носил его, но спрятал на хранение.

8 октября 1954 года проводилась церемония первой годовщины со дня смерти Сенсея Тсёдзюна. За день до этой церемонии вдова Сенсея Тсёдзюна сказала Анитси: “Вот ги моего мужа. Пожалуйста, надень это завтра на выступление”. Анитси Сенсей, понимая великую честь, оказываемую ему, все же ответил: “Я не могу даже помыслить об этом”. Он не мог принять даже мысли о том, чтобы запятнать каратэги своего учителя своим потом.

Сенсей Тсёдзюн любил своих учеников так же, как любил своих детей. Анитси Сенсей описывает Сенсея Тсёдзюна как куабится, любящего и преданного отца. Он любил всех своих учеников.

Один пример, который показывает, как относился Сенсей Тсёдзюн к Секо Хиге. Когда Хига был в Сайпане, он хотел вернуться на Окинаву, но у него не было денег. Сенсей Тсёдзюн, несмотря на то, что выгнал его из додзё, послал ему денег на обратную дорогу.

Старший сын Сенсея, Кей, в детстве был болезненным ребенком. Сенсей Тсёдзюн понял, что каратэ не подходит ему, из-за слабого физического состояния и не обучал его. Он подумал, что кендо лучший выбор для него. Когда Кей стал старше, он переехал в Токио. Суитси Арагаки тоже переехал в Токио, и он и Кей случайно встретились, и Сенсей Арагаки стал учить его.

В какой-то момент Кей заболел и Сенсей Тсёдзюн очень беспокоился за него.

Он непрерывно отправлял ему поток писем с просьбой вернуться домой к своей семье, где он мог бы заботиться о его благополучии. Сенсей Анитси помнит, что он носил эти письма на почту. Кей, однако, не вернулся на Окинаву и вскоре женился на женщине из Префектуры Нигата в средней Японии. Они осели в Токио.

Сенсей Анитси рассказал мне, что второй сын Мияги, Кин, немного изучал каратэ. Когда я только начал свои занятия в садовом додзё дома Сенсея Тсёдзюна в 1956 году, Кин жил в доме Сенсея Тсёдзюна. Он имел кое-какие познания в каратэ, но на самом деле им не занимался. Я помню, он был в то время специалистом по рентгену. Он все еще живет в Нахе (во время написания этой книги он еще жил там).

Третий сын Сенсея Тсёдзюна, Дзун, любил каратэ и упорно им занимался. Анитси рассказывал мне: “Дзун действительно любил каратэ. Он всегда был рядом с Сенсеем Тсёдзюном и с готовностью выполнял каждое распоряжение своего отца. Это было настоящей трагедией, когда он погиб во время войны”. Четвертый сын, Кен,ф48 был в детстве фанатом бейсбола. Он любил этот вид спорта и часто играл в него. Кен сейчас живет в новом доме, построенном на месте старого дома Сенсея Тсёдзюна.ф49 Там хранится ихаи Сенсея Тсёдзюна (памятная гробница).

Тсёдзюн Мияги очень любил своих детей. Когда они были маленькими, он купал каждого и подстригал их ногти с большой заботой. Он заботился об их обучении не только в школе, но чувствовал необходимость, чтобы они разбирались в политике, обществе в целом и в людях в частности. Многие посетители приходили к ним домой, и после их ухода Мияги спрашивал детей: “У вас была возможность послушать, что говорит наш гость. Каково ваше мнение?”

Сенсей Анитси вспоминает, что когда он приходил в дом, там всегда царила замечательная атмосфера: “это был как настоящий театр. Можно было сказать, что они действительно любят друг друга. Они всегда шутили и смеялись. Замечательно было видеть это”.

Жена Сенсея Тсёдзюна, Макато,ф50 также очень любила своего мужа и детей. Она очень заботилась об их здоровье и всегда беспокоилась о том, чтобы они правильно питались, даже после войны, когда еда была дефицитом.

До войны Макато, чтобы материально помочь своей семье, открыла магазин в передней части своего дома и продавала там различные вещи, продукты и всякую всячину для своих соседей.

Сенсей Тсёдзюн очень любил и высоко ценил свою жену. Он рассказывал Анитси, несмотря на то, что каратэ было основным центром его жизни и часто отнимало его у семьи, но его жена всегда поддерживала его и заботилась о нем, даже когда дела шли плохо. Он рассказал Анитси историю, которая была примером ее любящей поддержки.

Однажды Мияги решил объяснить жене, почему отправлял семью вперед, когда они во время войны эвакуировались в севреную часть Окинавы. Он сказал ей: “Не расстраивайся, потому что я сейчас скажу тебе правду. Даже если бы моя семья погибла, было очень важно, чтобы я выжил в этой войне, потому что я еще не передал систему Годзю-рю своему преемнику.” Сначала Макато не понимала, что имеет ввиду ее муж, и пришла в ярость: “Как ты мог так мало думать о своей семье? Ты думал только о себе!” – воскликнула она, рассердившись. Мияги продолжал объяснять: “У Окинавы нет признанной местной культуры. Будо – наша единственная культура, если мы ее утратим, у Окинавы ничего не останется…Я не думал о себе; скорее я думал о всей Окинаве.” После этого она пришла к пониманию, что он заботился о том, чтобы сохранить наследие Годзю-рю, как сокровище окинавской культуры на благо всего человечества, и она стала уважать его еще больше прежнего.

Сенсей Тсёдзюн все еще преподавал в Полицейской Академии три раза в неделю. Академия была расположена в трех километрах от его дома в Цубоя, и он ходил пешком на это расстояние в те дни, когда у него были там занятия. Поскольку состояние его сердца ухудшалось, ему нужно было несколько раз останавливаться, чтобы отдохнуть. Несмотря на ухудшающееся физическое состояние, его сноровка оставалась невероятно проворной и быстрой. Анитси рассказал мне историю, как однажды, после дождя, земля была довольно влажной и повсюду были лужи. “Сенсей Тсёдзюн всегда носил гета, и этот день не был исключением. Когда Сенсей Тсёдзюн шел, он наступил в лужу и поскользнулся. Увидев это, я страшно встревожился, потому что был уверен, что Сенсей Тсёдзюн сейчас ужасно упадет. Однако, к моему удивлению, падая, Сенсей Тсёдзюн остановил падение, быстро развернув свое тело, как в сюри аси, устойчивоприземлившись на ноги”.

Между тем, в своем додзё он обучал Анитси сидя и вставал только для показа отдельных техник ката. С возрастом состояние его сердца ухудшалось, и он проводил занятия, большей частью сидя в кресле в саду.

Обучая ката Супаринпей, он показал сложное движение из комбинации кайтен гери-хики уке-тоби гери, сказав Анитси: “Когда стареешь, некоторые вещи можешь делать, а некоторые нет. Я теперь более старый и не могу выполнить это движение очень хорошо. Ты молодой и должен выполнять эту технику с большей скоростью и силой”. Независимо от его возраста и состояния его страсть и любовь к каратэ были так велики, что он смог объяснить словами то, что он имел в виду, когда натаскивал Анитси в правильном исполнении ката.

После того, как Сенсей Тсёдзюн достиг возраста 60 лет, ему нравилось упражняться в Сисотсин ката для своей собственной тренировки. Он говорил Анитси: “Ката Сисотсин теперь подходит моему телу”. Сенсей Тсёдзюн показывал правильные движения бедрами, когда и где напрячь мускулы во время поворота. Он велел Анитси трогать некоторые относящиеся к делу места его (Сенсея Тсёдзюна) тела для более глубокого понимания техники. Он тщательно показывал ученику места, которые должны быть напряжены в каждом движении. В это время Мияги уже не мог так тренироваться, как он делал это раньше, но продолжал тренировки по своей системе. Сенсей Анитси вспоминает, как он наблюдал за лежащим учителем, который, похоже, отдыхал, но на самом деле он мысленно выполнял ката. Он называл это “воображаемой” тренировкой.

К концу своей жизни Сенсей Мияги часто говорил такие слова Анитси: “О, сегодня я не очень хорошо себя чувствую и думаю, я мог бы прервать тренировку. Но поскольку ты занимаешься со всей душой, я продолжу, вопреки себе. Ты хорошо занимаешься сегодня. Важно, чтобы ты продолжал свои усердные тренировки, чтобы ты не забыл эи техники”.

Мияги жил последние месяцы, и дыхание его быстро ухудшалось, но он все равно, если это было нужно, поднимался из своего кресла, чтобы показать движения ката. Он давал указания Анитси запомнить позу и велел потрогать его (Мияги) тело. Это помогало Анитси понять, как должны быть напряжены мускулы, и как добиться правильного фокуса. Описывая это, Сенсей Анитси серьезно заметил: “Я счастлив, потому что Сенсей Тсёдзюн никого больше так не учил и никому не показал все ката”.

После тренировок Мияги использовал другой традиционный способ обучения. Он долго рассказывал Анитси о технике и ее истории, часто четыре или пять часов подряд. Мияги часто говорил о небесах и земле, о природе, объясняя, что бу (боевые искусства) и вселенная – это одно целое. Он говорил об ин и йо (инь и ян, положительное и отрицательное), о научных и медицинских вещах, об отношениях между человеком и природой.

Он обсуждал такие вещи, как восход и закат солнца, времена года, движение планет вокруг солнца, описывая циркуляцию крови в организме как миниатюрное отражение этих черт вселенной”.

“Человеческое тело и вселенная – это одно и то же” – говорил он, описывая как жизненно важные точки организма двигаются в соответствии с 24-часовым циклом в гармонии с окружающей вселенной. Затем, чтобы предостеречь от потенциальной опасности, которую несет такое знание, онуказывал место на себе и говорил: “Если ударить в эту точку в самое для нее уязвимое время дня, человек умрет”.

Что касается Годзю-рю и особенно всех исходных ката, Сенсей Мияги говорил: “Наше бу было принесено в неизменном виде из Китая Сенсеем Канре Хигаонной и за исключением ката Сантсин, так они и преподаются сейчас”. Он объяснил, что изменения, которые Сенсей Канре внес в ката Сантсин касаются главным образом, изменения техники дыхания от быстрого способа к медленному и глубокому, и техники рук от открытой руки к закрытому кулаку. Сенсей Тсёдзюн далее обхяснял: “Я сохранил ката Сантсин в том виде, как Сенсей Канре учил меня, хотя и через мои собственные исследования создал версию Сантсин, в которой идешь сначала вперед, потом назад.”

Мияги объяснил другие изменения, которые он внес в систему Наха-тэ. “Многочисленные орудия ходзё ундо и упражнения были привезены на Окинаву из Китая. Во времена Сенсея Канре занимались упражнениями дзюнби ундо. Однако я разработал и внедрил структурную серию упражнений, которые каждый выполнит с легкостью. Я разработал эти упражнения, пользуясь советом и помощью врачей, в соответствии с медицинской и физической наукой”.

Сенсей Тсёдзюн также говорил о своих исследованиях в позиции камае (готовности) в начале каждой ката. Два типа камае тогда существовали в кайсюгата. Это были мусуби датси позиция, где пятки были вместе, пальцы ног врозь, руки скрещены пред танден; и хэйко датси позиция, где ноги на ширине плеч, кулаки с силой вытянуты по сторонам. После проведения многих исследований и рассмотрев оба варианта, Мияги пришел к выводу, что нужен только камае в мусуби датси. Хотя камае мог быть изменен Мияги пояснил, что сами ката остались неизменными.

Эта информация была передана прямо от Тсёдзюна Мияги Анитси Мияги.

Мияги часто подолгу говорил, касаясь одной и той же информации по несколько раз. Иногда Анитси становился сонным и начинал дремать, но сидел прямо и заставлял себя бодрствовать, понимая огромную важность информации, которую он получал, и он был полон страстного желания все усвоить и запомнить каждую деталь.

Однажды после тренировок Сенсей Тсёдзюн сказал Анитси: “О Анитси, если бы я только был на десять лет моложе!”

Анитси вспоминал: “В то время я чувствовал, что мне не хватает силы и был очень недоволен собой. Я чувствовал, что я не достиг уровня техники Сенсея Тсёдзюна - его потрясающих мутсими, его проворных сюри аси, его ударов кулаком, которые проносились со свистом в воздухе, его общей безмерной силы”.

Хики уке Сенсея Тсёдзюна были чрезвычайно мощными. Соитси Анья, который был старшим у меня один год, занимался в течение года у Сенсея Тсёдзюна, и он вспоминал один случай, когда Сенсей Тсёдзюн демонстрировал хики уке на нем и “порвал кожу” прямо с предплечий.

Мияги знал, что его здоровье ухудшается, и постепенно обучал Анитси в самой доступной манере с намерением передать самую суть Годзю-рю следующему поколению. Однажды после обычной тренировки, когда ушли все ученики, Сенсей Мияги и Анитси сидели и пили, как обычно, чай. Мияги сказал: “Анитси, я не учил даже Дзирю (Дзиньян Синзато) так глубоко, как обучаю тебя. Я передал тебе гокюй (сущность учения). Храни его и продолжай заниматься и работать усердно”.

Мияги признался Анитси: “Я больше всего волнуюсь об одной вещи. Беспокоюсь, что ката могут быть изменены после моей смерти.”

В послевоенные годы Мияги оставался в доме на окинаве, отказыаясь путешествовать. До войны его основной заботой были исследования, развитие и распространение каратэ.

Теперь его задача изменилась; его жизнь была посвящена обучению Годзю-рю каратэ, чтобы быть уверенным, что его наследие будет жить после его смерти.

С конца войны до самой его смерти его жизнь была посвящена организации Годзю-рю в систему. В таком виде традиция окинавского Годзю-рю перешла от Буси Тсёдзюна Мияги к Анитси Мияги.

Тсёдзюн Мияги скончался в ранние утренние часы 8 октября 1953 года. Не зная о смерти своего учителя, Анитси Мияги как обычно пошел на работу. Его коллега по работе, старший брат его друга, Чисин Бисе, позвал его и сказал: “Анитси, я только что слышал по радио, что твой учитель умер.” Анитси в шоке не мог поверить словам своего друга, поскольку только вчера занимался с Сенсеем Тсёдзюнем. Все еще не веря, он бросился бежать к дому своего учителя, где увидел много людей, стоящих снаружи, пришедших выразить свое почтение.

Семья, друзья, учителя других стилей, ученики и соседи все собрались, как только услышали весть. Все сообщество ощутило потерю. Сенсей Анитси описывает, как, приблизившись к дому своего учителя, он услышал свой собственный громкий пронзительный крик, полный горя: “Матсу!”

Когда Анитси вошел, жена Мияги сказала ему: “Анитси, иди и попрощайся с Сенсеем.” Анитси приблизился к телу Сенсея Тсёдзюна, сложил руки и стал молится за душу своего учителя.ф51

В Японии название Буси дается даймё (военначальник), но на Окинаве это титул для великого мастера каратэ. Тсёдзюну Мияги дали титул Буси, поэтому люди называли его Буси Магусуку. Другие известные Воины Окинавы – это Буси Мацумура (Сюри-тэ) и Буси Хигаонна (Наха-тэ).ф52

Хотя Тсёдзюн Мияги был несравненным гением, он был больше чем этим. Он был благородным человеком, который обладал великой добротой. Им восхищались его ученики, он был очень уважаемой фигурой в обществе. Настоящий последователь пути будо, он посвятил свою жизнь боевым искусствам. Через неустанные занятия и исследования он разработал свое боевое искусство до уровня, который не был достигнут никогда прежде, сделав его настоящим искусством. Он был не просто мастером этих техник, само его существование было пропитано ими. Тем не менее, он никогда не был удовлетворен собственными достижениями и постоянно стремился к улучшению, живя всю жизнь ради каратэ, не заботясь о денежном вознаграждении.

Тсёдзюн Мияги не только обучал технике своих учеников; он учил их как плодотворно прожить их жизни. Благодаря его усилиям люди пришли к пониманию истинной природы каратэ. Его величайшим достижением было то, что он дал людям Окинавы настоящее культурное сокровище, которым они могут гордиться.

Тсёдзюн Мияги подчеркивал, что занятия каратэ не только укрепляют тело. Если правильно заниматься, каратэ укрепит дух и ум, полностью развивая человеческий потенциал. Он говорил, что ученики должны прилагать все усилия, чтобы они не делали, и что они должны заниматься с неослабевающим духом.

Мияги также говорил своим ученикам, что было правильным, и ожидал от них, что скромность человека будет расти вместе с его силой.

Он постоянно говорил об этих вещах, и на занятиях и вне их, беспокоясь о том, как живут люди. Он чувствовал ответственность перед обществом и хотел помочь людям достичь их наибольшего потенциала.

Он учил, что никогда не следует начинать драку. Скорее, нужно сделать все, чтобы избежать противостояния. Если человек научится контролировать свои чувства, он сможет контролировать любую ситуацию.

Следущее извлечение взято из буклета I.O.G.K.F.; оно выражает философию Сенсея Тсёдзюна Мияги:

1. Следует знать скрытые принципы Годзю-рю, существующие в ката. Ката – это не просто показ или поза, они есть конкретные проявления техник, которые могут быть трансформированы в любое время в любой вид по желанию и в которых суть каратэ принимает определенный вид. Следует понимать, что ката есть кристаллизация сути каратэ, и упорно заниматься с разумом начинающего. Вам не следует пренебрегать занятиями ката, как чем-то простым, грубым или бессмысленным, поскольку только через ката вы достигнете гокюй, суть учения.

2. Годзю-Рю Каратэ-До – это проявление гармонии со вселенной в самом себе. Гибкий как ива, крепкий, как Гора Тай (гора из китайской поэзии),- когда две противоположности твердости и мягкости полностью объединены в одном теле, возникнет неустойчивая форма изначальной гармонии небес и земли. Эта гармония твердости и мягкости может быть приравнена к порядку в природе и единством вселенной. С помощью Годзю-рю каратэ-до мы сможем выразить гармонию природы внутри нас.

3. Путь Годзю-рю Каратэ-До – это поиск пути добродетели. В Годзю-Рю Каратэ-до через тренировку ума и тела мы пытаемся развить идеал человеческой природы как союза физического и духовного. Таким образом, основная стратегия – победить, но не сражением, а добродетелью. Тот, кто стремится к этому пути, не должен забывать китайский иероглиф Нин, который означает “выдержка”. Повышая свою добродетель, овладеешь стратегией победы без борьбы и найдешь основной секрет.

Тсёдзюн Мияги был основателем каратэ Годзю-рю. Он провел всю свою жизнь, пытаясь научить людей, как стать лучше и, в свою очередь, сделать лучше этот мир. Он создал дзюнби ундо, чтобы улучшить здоровье и укрепить тело, чтобы защитить его от повреждений во время тренировок.

Он создал ката Гекисай Дай Ити и Гекисай Дай Ни, чтобы сделать каратэ более доступным для молодежи. Он также создал последовательность обучения ката учеников. Он пересмотрел Сантсин ката и создал Тенсё ката, представляющую элемент мягкости в Годзю-рю.

До Второй Мировой войны Тсёдзюн Мияги обучал традиционным способом, которым пользовался и его учитель. Каждый ученик изучал только одну ил две ката, которые он считал подходящими для них. После ужасных потерь, которые он понес во время войны, он изменил свои цели. Рассматривая каратэ как часть уникальной окинавской культуры, его целью стало сохранение и передача Годзю-рю. Поэтому, когда Анитси Мияги проявил большой энтузиазм, стойкость и верность, Сенсей Мияги решил передать ему полностью традицию. Он учил его не только техникам и как они должны выполняться, но и всем приложениям и скрытым значениям, все до мельчайших деталей.

Вспоминая записанную информацию, которая была утеряна во время войны, он также передал ему так много Годзю-рю, как было возможно.ф53

Когда прошло несколько недель и печаль о смерти Сенсея Тсёдзюна утихла, возник вопрос о преемнике. Старшие ученики Сенсея Чодзюна собрались в доме Генкай Накаима. На этой встрече присутствовали: Генкай Накаима, Сейко Кина, Мейтоку Яги, Дзицуей Йоги, Ейитси Миядзато и Косин Иха. Гакаима предложил, чтобы Секо Хига, как самый старший ученик, принял на себя роль лидера. Ейитси Миядзато объявил, что Сенсей Тсёдзюн назвал его своим преемником. Затем было предложено, чтобы классы в Полицейской Академии взял себе Хига. Вмешался опять Миядзато, возражая, что Хига не может преподавать в Академии. Собрание закончилось без всякого решения.

Немного позже вдова Мияги вместе с дочерью Ясуко навестила тех старших учеников, которые были против назначения Миядзато главой додзё. Она также нанесла визит Анитси Мияги, рассказав, что Миядзато станет главой додзё и попросила его поддержки.

После периода траура, занятия возобновились в саду дома Тсёдзюна Мияги. Ейитси Миядзато занял должность главы додзё, Косин Иха собирал плату, Анитси Мияги обучал учеников.

Глава 17

Дата добавления: 2015-12-07