Читайте также:
|
Когда на следующий день, она появилась в Норе, Джинни и Гарри обрадовались, как обычно, очень искренне.
- Ну, наконец-то, Гермиона! Давно ты к нам не заглядывала.
Гермиона от волнения забыла даже поздороваться:
- Где Рон? И не выгораживайте его! В коттедже я уже была!
- И не собираемся! - сказала Джинни. - С чего ты взяла?! Ты, очевидно, на взводе. Успокойся, он пошел в лес прогуляться. Ты можешь подождать его в моей комнате, мы с Гарри… - она заговорщически улыбнулась и подмигнула, - собираемся к нему на Гриммолд плейс подальше от мамы с папой. Эти ночные рейды Гарри уже выводят меня из себя. Вы, что, помирились?
- Ну, вроде того, - уже более спокойным тоном ответила Гермиона. – Скажите ему, что если он вздумает от меня сбежать, ему не поздоровится!
- Такой ты мне больше нравишься, Гермиона, - сказала Джинни. – А-то раскисла как… слизняк.
Гермиона уже не слушала. Она уже поднималась в комнату Джинни. Гермиона прождала Рона целый час. И когда он вошел в комнату с виноватым видом, ничуть не удивилась.
«Оглохни!» - она уже по привычке взмахнула волшебной палочкой.
- Ты что, бегаешь от меня, Рональд Уизли?! – спросила она прямо с порога.
- Да… немного… - изумленно и виновато ответил тот.
- И что же, позволь узнать, я сделала не так?!
- Ты?! Почему ты?! – Рон явно недоумевал.
- Тогда почему ты так себя ведешь?! Что за тайны, Рон? Разве нам было плохо вместе? Почему ты сбежал?
- Нет, все было… хорошо… Я должен был уйти, я же сказал, – отвечал Рон извиняющимся тоном и прибавил: - Я виноват перед тобой. Извини. Я сожалею, что все так вышло.
- Тогда перестань себя так вести! – уверенно заявила Гермиона. - И возвращайся домой, ко мне. Я соскучилась… во всех смыслах.
- Ты хочешь, чтобы я вернулся, даже после того, как я так бросил тебя? – с надеждой спросил Рон.
- Да… дурачок… - ласково произнесла Гермиона.
Рон, как громом пораженный, стоял, когда она стремительно поцеловала его. Он лишь пару секунд раздумывал, а потом ответил на жаркий поцелуй. Он и не предполагал, как соскучился по ней, особенно сейчас, когда она была такой близкой и такой страстной.
Гермиона направила палочку на дверь: «Колопортус!» и стала раздевать его, целуя Рона в губы. Его тело отвечало, нахлынувшим как лавина, возбуждением.
Он понимал, что Гермиону сейчас не волнует то, что они в Норе. Такой возбужденной и такой требовательной в своем желании он не видел ее никогда! Она страстно хотела его! Она сама направляла его руки к своей груди, она ласкала его член рукой, одним движением расстегнув его ремень и верхнюю пуговицу. Она стонала как раненый зверь, и Рон поддался.
Он наслаждался мгновениями близости. Рон с жаром ласкал ее грудь, сжимая губами ее сосок, слушал ее сладкие стоны и ликовал. Он почувствовал, как Гермиона опустилась на колени и умело взяла его член в рот. Останавливать ее в этот раз ему и в голову не пришло. Она так хорошо это делала, что Рон был близок к разрядке, и с огромным трудом отстранил ее:
- Нет, Гермиона...
Та открыла глаза от удивления:
- Сейчас?! Почему? Что в первый раз что ли?! Нет! Я хочу ласкать тебя, Рон… до конца.
Он снова ощутил ее губы и язык. Член Рона безумствовал под их прикосновениями. Гермиона сосала его, издавая неприличные, но такие возбуждающие звуки. Рон понимал, что не узнает свою прежнюю Гермиону, но сейчас его тело радовалось и отзывалось с еще большим восторгом и вожделением.
«Наверно, у женщин это врождённое», - подумал он.
И уже не хотел останавливаться, он позволил уложить себя на пол. Он смотрел, как Гермиона срывает с себя одежду. Она села на него сверху и поцеловала его в губы.
- Я хочу тебя, Рон. У тебя потрясающий член… и он – мой!
Рон не предполагал, что Гермиона умеет так говорить. Это безумно возбуждало!
Она снова обхватила его член губами, ее язык облизывал его головку и ствол, зубы слегка покусывали его. Кончики пальцев гладили яички. Рука снова и снова погружала пульсирующий член в рот, скользя по щеке, и Рон больше не выдержал. Его оргазм мощной струей хлынул в разгоряченный рот Гермионы, заставляя стонать в полный голос.
Он пытался подыскать слова, но голова отказывалась соображать. Рон лишь приблизил ее губы к своим и стал целовать Гермиону, шепча ей: «Люблю тебя».
Она продолжала сидеть на нем и подставляла для ласки свою шею, грудь, соски. Рон впивался в любимое тело губами, пытаясь заглушить остатки совести.
Он стал целовать живот Гермионы, когда та склонилась над ним.
«Почему же раньше она такой не была?! Неужели разлука так изменила ее? Она так соскучилась?! Тогда молчи, Рон, молчи... Не смей делать ей больно… снова…» - повторял он про себя. Она явно наслаждалась, отдаваясь ему так откровенно и страстно, и заставляла его ощущать тоже самое.
Рон замер восхищенный и возбужденный, когда она вдруг медленно на нем перевернулась и подставила под ласки его рта себя. Никогда он не видел ее нежное лоно так близко. Рон наслаждался этим волнующим зрелищем и боялся прикоснуться к ней.
- Чего ты ждешь? Чтоб я тебя умоляла? - тихо, но уверенно произнесла Гермиона. – Так я готова: полижи меня…прошу…
Рон отбросил последние сомнения. Он робко приник к ней и стал ласкать ее немного нерешительно. Сначала он просто целовал ее губами, будто это были ее губы. Потом слегка прикоснулся языком к разгоряченной плоти. Рона поразила нежность и гладкость ее кожи. Это было очень возбуждающе! Его язык скользил по каждой ее клеточке, с каждым движением становясь уверенней и сладострастнее. Он наслаждался сам и старался доставить удовольствие ей. Рон совсем не чувствовал то, чего боялся, наоборот, ему очень нравилось ощущать ее вкус и весьма напрягшийся от его ласк клитор. Он старался повторять движения собственных пальцев. Стоны и крики Гермионы воодушевляли, направляли и возбуждали его до крайности, заставляя снова наливаться его член кровью:
«Да… да…. еще… вот так… лижи меня…еще…»
«Ты восхитителен…да… чуть быстрее…»
Гермиона вскрикивала, звала маму и невольно помогала Рону своим гибким телом. Она, обхватив возбужденный член рукой, впилась в него губами и удовлетворенно застонала.
Рон просто потерял голову и самообладание. Он чувствовал это двойное удовольствие очень ярко и еле сдерживался.
Рон не заметил, как прекратил ласки. И Гермиона не могла промолчать:
- Нет, милый, не сейчас. Я скоро кончу. Обхвати мой клитор губами…слегка… Да.. пососи… да… ты ведь знаешь, как мне это нравится…
Они вдвоем упивались друг другом, только Гермиона делала это быстрее и безумнее.
Рон раскаленным от страсти сознанием не верил своим ушам. Его жена вдруг перестала ласкать его член, приподняла голову и со страстью доверила это своей руке.
«Я кончаю…да…да»
Гермиона лишь громко и тяжело дышала, почти не двигалась, замирала под его губами и, будто задыхаясь, добавила:
- Просто обхвати его и не отпускай, когда я... А-аааааааааааа….
Она вдруг прижалась к нему, выгнулась и издала такой протяжный и громкий крик, что пораженный Рон кончил прямо в сжимавшую его руку. Она, по- прежнему, не отстранялась, и он помнил о ее просьбе. Она всхлипывала и дрожала. Ее ноги напряглись, и он чувствовал это. Рон победно и с нескрываемым восхищением наблюдал за на ней. Когда она уже понемногу стала утихать, и ее тело медленно и будто устало соскользнуло, Рон поймал ее, обнял и стал жарко целовать ее губы. Гермиона страстно и благодарно отвечало ему тем же. Он, счастливый и изумленный, шептал ей:
- Прости меня, Гермиона… Я был таким дураком… Ты с ума меня сводишь… Гермиона – ты такая…другая…необыкновенная…и моя…
Наконец, и она смогла говорить:
- Ты был… великолепен. Будто в первый раз.... – произнесла она слегка пьяным тоном и улыбнулась.
Рон не понял шутки.
- Конечно, - совершенно серьезно ответил он.
- Да что ты?! А не скажешь! – она уже немного смеялась. - Но мне нравится, как ты меня каждый раз удивляешь.
Рон воспринял это как комплимент и продолжил:
- Я так многого лишал нас обоих и украл столько подобных мгновений… И я готов всю жизнь слушать, как ты кончаешь.
- Все в прошлом, Рон…
- Прости меня, я бы все отдал, чтобы изменить то, что случилось.
Они ласкали и гладили друг друга без слов. Гермиона была поражена, снова почувствовав эрекцию Рона. Она уже взяла его вновь напрягшийся член в руку и ласкала его, глядя ему в глаза. Но тот уже отчаянно боролся сам с собой, когда услышал:
«Сейчас я счастлива, и я так сильно люблю тебя, Рон. Ты же больше не сбежишь.» Это не было вопросом. В ее голосе сквозила боль... и он сломался.
Рон вскочил на ноги и стал натягивать одежду. Гермиона опешила.
Она минуту молча смотрела на него, не понимая, а потом воскликнула:
- Ты куда собрался?! Я с тобой еще не закончила, - она дотронулась до его ноги.
Он остановил ее.
- Прости меня, Гермиона, я не могу, я думал, что смогу, но, оказалось, что нет, не могу.
- Я не понимаю тебя, Рон, ты уходишь? Опять?!
- Нет, я просто должен сказать тебе кое-что. Одетым.
- А подождать это не могло?! – с раздражением заметила Гермиона.
- Нет. Я чувствую, что должен сделать это сейчас, до того, как это произошло.
- А тебе не кажется, что с этим ты немного опоздал? – она язвительно рычала на него.
- Немного…Но лучше я расскажу тебе сейчас. Только ты оденься.
Гермиона, будто предчувствуя нечто ужасное, замолчала и, не говоря ни слова, натянула одежду.
Уизли молчал.
- Рон!.. Ты пугаешь меня.
- Я сам напуган. Не перебивай меня. Я заранее молю тебя о прощении, Гермиона, помни: я люблю тебя…
- Скажи уже! Что, наконец, у тебя случилось?
Рон молчал очень долго и, наконец, произнес:
- Я изменил тебе, Гермиона. Прости меня, я не хотел этого.
Он бросился на колени перед ней, обнял ее за ноги. Она в слепом неверии отскочила от него и закричала:
- Ты мне что?! Нет! Ты не мог! Я не верю, не верю…
- Я сам себе не верю, - убитым тоном отвечал Рон.
Гермиона почувствовала, как подкосились ноги. Она, шатаясь, отступила. Гермиона чувствовала лишь жуткую боль, она пронзала ее до кончиков ногтей. Слезы сами катились по ее щекам, и у нее не было сил даже утереть их. По измученному лицу Рона, она понимала, что он не врет.
- Как?! Когда?! Не может быть… После того, что было!
- В ту ночь, когда мы поссорились. Я напился тогда, как ненормальный, но это меня не извиняет.
- Но почему ты говоришь мне об этом только сейчас?! Почему не раньше?! – она кричала на него со злостью и болью в глазах.
- Я не мог, я струсил. Прости. Я ненавижу себя сейчас больше, чем ты.
Гермиона, отказываясь верить в услышанное, продолжала:
- Ты должен был мне сказать! Не сейчас, тогда!
- Это еще не все… Я не признался, потому что поддался слабости, - уже с отчаянием и болью говорил Рон. - Малфой меня заставил. Тогда я не видел другого выхода. Я и сейчас не в восторге от того, что говорю тебе это. Но я не могу ТАК больше!..
- И теперь ты взвалили свою вину еще и на меня?! – сейчас Гермиона мечтала не знать об этом. – Так жил бы с этим чувством вины в наказание! За что ты и меня наказываешь сейчас?! – слезы предательски бежали по лицу Гермионы.- Я не понимаю, как Люциус Малфой мог тебя заставить?! Он что?! Угрожал Джинни?!
- Нет, он никому не угрожал. Не Люциус… Это был Драко. Он грозился все тебе рассказать. И даже показать. Я не хотел тебя потерять. Возможно, он следил за мной или своей женой.
- Причем тут Пенелопа?! – удивленно спросила Гермиона.
- Это была она, Гермиона. Он застал нас утром.
Гермиона раскрыла рот от потрясения:
- Ты… ты спал с его… ж...е...н...о...й?! И он не убил тебя после этого?!
- Он решил меня уничтожить, запретив мне возвращаться к тебе, зная, как это будет мучить нас обоих. Он шантажировал меня.
- Мне уже не интересно это, Рон! – возмущенно отвечала Гермиона. - Как я его сейчас понимаю! Я просто готова растерзать тебя! Ты мог не поддаваться ему! Всегда есть выбор! На что ты надеялся?! Что я не узнаю?! Бросить меня тогда было более гуманно?!
Рон потуплено смотрел вниз. Гермиона продолжала:
- Теперь, я понимаю, откуда вся эта скрытность! Боялся, что Драко опозорит тебя, если ты нарушишь его условия? Рон… Как ты мог…- Гермиона рыдала, закрыв лицо руками.
- Я надеялся на прощение… И любовь. Я люблю тебя, Гермиона.
Она лишь с болью и обидой смотрела на него:
- Прощение, Рон?! Ты ждешь от меня прощения?! После того, как мы занимались любовью?! Напомни, где была твоя задница, Рон Уизли, эти три ночи?! Где я тебя спрашиваю?!
- У Билла... – растерянным и непонимающим тоном проговорил Рон.
Теперь молчала Гермиона. Она смотрела, не отрываясь, ему в глаза, пытаясь найти в них хоть искру понимания произошедшего за это недолгое время.
«Ничего…».
- Я хотел… Правда, - продолжал Рон, - но если бы ты сейчас не пришла, я бы, наверно, не так скоро решился. Эти ночи, проведенные вдали от тебя, были самыми тяжелыми в моей жизни. Прости меня…
Смысл его слов доходил до Гермионы как-то издалека. Она ничего не понимала: «Как же так… У него что… провалы в памяти?.. Ему ее изменили?..». Разум отказывался признавать что-либо другое.
- Повтори… - сказала дрожащим тоном Гермиона.
- Прости меня.
- Я не про это. Про три ночи…Где ты был? – еще тише произнесла она.
- Я же сказал: с Пенелопой это была страшная ошибка, и это было только раз. Билл с Флер могут подтвердить, я просто не давал им спать, шатаясь по дому, и не только эти ночи, поверь мне.
Рон больше не мог говорить. Он смотрел на испуганную, раздавленную Гермиону и понимал, что, наверно, потерял ее. И он, думал, что заслужил это.
Гермиона, не говоря ни слова, вышла из комнаты. Мысли путались у нее в голове. С кем же она была все это время?! Кто занимался с ней любовью? Да еще так… Он будто читал ее мысли и желания.
Какой же она была слепой?! Его смелые ласки, привычки, слова, он точно знал, что делал. И эта записка… «Я думала, что это от волнения, а теперь уже точно ясно, что это был не Рон. Но ведь он, точно, любил меня! Эмоции оборотным зельем не вызовешь». Это она знала точно. Но чем больше она об этом думала, тем больше путалась. Кто?! Почему? И зачем?!
Она всю ночь промучилась от вопросов и сомнений, но решила, что обязана поговорить… с Гарри.
Дата добавления: 2015-12-07; просмотров: 79 | Нарушение авторских прав