«Радикализм» и «веганизм». Еще два слова, значения которых чаще толкуются неправильно, чем правильно. Эксплуатация этих 2 терминов близорукими и самовлюбленными либералами лишила их мощности, которая изначально была им присуща. И снова, не претендуя на монополию «правильных» определений, я предложу своё собственное значение для этих слов.
Радикализм и экстремизм вовсе не являются синонимами, вопреки распространенному мнению. Слово радикал произведено от латинского корня «radic-», который означает «корень». Радикализм – это не измерение градуса идеологического фанатизма, направленного вправо или влево, скорее этот термин описывает стиль подхода к социальным проблемам. Радикал, буквально говоря, это тот, кто зрит в корень проблемы, чтобы, уничтожив этот корень, решить таким образом проблему. Цели радикалов не ограничиваются реформистским подходом. Они не заключают соглашения с угнетателями, чтобы принести облегчение страданиям, являющимся результатом угнетения. Эти задачи обычно оставляют либералам и прогрессистам. Радикал признаёт, что реформы могут принести пользу, но его не удовлетворит ничего, кроме абсолютной победы – революционного преобразования, на корню уничтожающего систему угнетения.
По моему определению, чистое вегетарианство – это не веганизм. Просто отказ от потребления продуктов животного происхождения, хотя это прекрасный выбор, - это еще не веганизм. Веган основывает свой выбор на радикальном понимании того, что есть на самом деле угнетение животных, и этот выбор политизирован и основан на высокой степени информированности.
Нередко провозглашающие себя веганами оправдывают свое бездумное потребление корпоративных продуктов, утверждая, что животные беспомощны в отличие от людей. Многие вегетарианцы неспособны увидеть важность освобождения людей или рассматривают его как дело второстепенной важности по сравнению с освобождением животных, ведь животные не могут постоять за себя. Такой образ мыслей разоблачает невежество вегетарианца не только в отношении угнетения людей, но и в отношении глубоко-укоренненной связи между капиталистической системой в общем и индустриями угнетения животных.
Многие люди, которые называют себя веганами и активистами за права животных, по моему опыту не имеют вовсе или имеют очень слабое представление о социальных науках, и часто то, что они знают о связях между человеческим обществом и природой отягощено смешением понятий. К примеру, нередко вы можете услышать, как веганы утверждают, что потребление в пищу мяса домашнего скота вызывает голод в мире. Ведь, в конце концов, более чем 80% урожая зерна в США скармливается скоту. Было бы логично заключить, что если люди в США откажутся употреблять в пищу мясо, то они накормят всех голодающих мира. Веганский гуру Джон Роббинс, кажется, придерживается такого убеждения.
Но это абсолютно неверно! Если Северная Америка перестанет в следующем году есть мясо, это вовсе не приведет к тому, что хоть один голодный человек будет накормлен высвободившимся зерном, выращенным на американской почве. Дело в том, что проблема голода, как и проблема перенаселения, является не совсем тем, чем кажется. Эти проблемы коренятся не в количестве ресурсов, но в распределении ресурсов. Элита нуждается в дефиците ресурсов по двум главнейшим причинам. Во-первых, при увеличении количества товаров на рынке, их рыночная стоимость значительно падает. Если зерно, которое сейчас скармливается скоту, вдруг освободилось бы и попало на продовольственный рынок, то цена зерна резко упала бы, сводя к минимуму прибыль. Таким образом, интересы элиты, инвестирующей в рынок зерна, совпадают с интересами элиты, имеющей долю в рынке животноводства. Вегетарианцы имеют склонность думать, что фермеры, выращивающие овощи и зерно – добро, а те, что занимаются животноводством - зло. На самом деле, овощи – это рыночный продукт, и те, кто имеет финансовые интересы в овощной индустрии, не захотят делать свой продукт доступным, если им придётся выращивать больше, чтобы получить даже меньшую прибыль.
Во-вторых, дело в том, что распределение пищевых продуктов на национальном и мировом уровнях - это политический инструмент. Государства и международные экономические организации тщательно манипулируют снабжением пищей и водой, чтобы контролировать целые поселения.
С одной стороны, пищевые продукты могут быть удержаны от голодных, чтобы сделать их слабыми и покорными. С другой стороны, элите необходимо иметь стратегический запас пищевых продуктов, чтобы можно было успокоить население, находящееся на грани бунта.
Зная об этом, нам логично было бы признать, что правительство США, которое контролируется в большей степени частными интересами, просубсидировало бы не-производство зерна, чтобы оградить индустрию от краха. Фермерам заплатили бы за то, чтобы они не выращивали зерна, или даже за то, чтобы они уничтожили свои посевы.
Недостаточно бойкотировать мясную индустрию и надеяться, что освободившиеся ресурсы будут направлены на то, чтобы накормить голодных. Мы должны учредить такую систему, которая бы действительно могла отвечать потребностям человека, что и предполагает социальная революция.
Это только одна из многих связей между эксплуатацией людей и животных, но она хорошо демонстрирует нашу потребность в тотальной революции. Революция во взаимоотношениях между людьми и животными узконаправленна и на самом деле заложена в самой природе современного общества. Одна из причин того, что именно животные прежде всего подвергаются жестокой эксплуатации - в том, что жестокость прибыльна. Вегетарианцы, кажется, хорошо это понимают. Но мясная индустрия (также как и молочная индустрия, вивисекция и проч.) - это не изолированный объект. Мясная индустрия не будет уничтожена, пока не будет уничтожен рыночный капитализм, поскольку последний сообщает импульс и предприимчивость первой. А для капиталистов соблазн легкой прибыли от эксплуатации животных непреодолим.
Мотив прибыльности - не единственный социальный фактор, который поощряет эксплуатацию животных. Ведь экономика – только одна из форм социальных взаимоотношений. Есть также политические, культурные и межличностные взаимоотношения, каждое из которых, очевидно, влияет на поддержание того мнения, что животные существуют для того, чтобы человек их использовал.
Библия, как и западные религии в целом, полна отсылок к приписанному людям «божественному праву» использовать братьев наших меньших для наших собственных нужд. На данный исторический момент абсурдно думать, что человеку необходимо эксплуатировать животных. Мы можем извлечь небольшую пользу из их страданий. Но Бог предположительно сказал, что мы можем их использовать, и мы продолжаем это делать, несмотря на тот факт, что мы изжили всякую реальную потребность в использовании животных, которая когда-то возможно у нас была.
Вивисекторы заявляют, что мы можем узнать многое от животных, и они используют это утверждение, чтобы оправдать издевательство над чувствующими созданиями и их зверское убийство. Радикалы, как и веганы, должны осознать, что единственное, чему мы можем научиться от животных - как жить в разумных и здоровых взаимоотношениях с окружающей средой. Мы должны наблюдать за животными в их естественной среде, и подражать их отношениям с окружающей средой там, где это возможно. Такое понимание гармонии между человеком и природой когда-нибудь спасет больше жизней и придаст им больше ценности, чем когда-либо смогут поиски лекарства от рака с помощью «науки» издевательства над животными. В конце концов, причины большинства раковых заболеваний кроются в неподобающем отношении человека к природе. Ни один радикал не станет ждать решения этой проблемы с помощью дальнейшего разрушения природы и продолжения жестоких экспериментов на животных.
Взаимосвязь между спесиецизмом и расизмом – между обращением с животными и людьми иного цвета кожи – также была детально (и образно) продемонстрирована. В своей книге «Ужасное сравнение: человеческое и животное рабство» Марджори Спигел (Marjorie Spiegel) проницательно изображает удивительное соответствие между обращением людей с животными и обращением белых с людьми «низших рас», утверждая, что оно построено на базовых отношениях – отношениях между угнетателем и угнетенным. Как обнаруживает Спигел, обращение белых с цветными исторически было сходно с обращением людей с животными. Решить, что один вид угнетения правомочен, а другой – нет, значит сознательно ограничить своё понимание мира; это значит заключить себя в рамки добровольного невежества, что не всегда означает удобство. «Одна проблема за раз», - говорит философ-монист, как будто эти взаимосвязанные движущие силы могут быть простерилизованы и отвлечены от их связи.
Мужское доминирование в форме патриархата и спесиецизм, как результат антропоцентризма, были разоблачены с поэтической яркостью в книге Кэрол Адамс «Сексуальная политика мяса». Феминизм и веганизм имеют много общего, и каждое из этих движений может многому научить другое и многому научиться. Проведя конкретные сопоставления между патриархальным мировоззрением и обращением людей с животными, Адамс призывает признать глубокую связь между веганским и феминистским образами жизни.
Одна из параллелей, которые проводятся между межличностными отношениями людей и отношениями человека и животных, - это обращение взрослых с детьми и молодёжью с одной стороны, а с другой стороны с пожилыми людьми. Во всех случаях угнетенный рассматривается как человек, который не обладает полной дееспособностью. Например, дети и старики похожи тем, что их считают немощными и некомпетентными (несмотря на их действительный потенциал ответственности). Эйджизм коренится в понятии о том, что люди среднего возраста обладают определенным свойством нести ответственность, которого нет у людей пожилых и юных. Как и животные, они подавляются эйджизмом, т.к. с ними обращаются как с объектами, лишенными индивидуального характера и ценности. Их эксплуатируют, когда только предоставляется такая возможность, или потакают им, если считают их милыми, но практически никогда не относятся к ним с уважением, предоставляемым взрослым людям. Дети, пожилые люди и животные – живые, думающие, чувствующие существа - так или иначе подавляются стремлением людей среднего возраста к власти и доминированию. В отличие от патриархата, эйджизм не требует формального соблюдения иерархии: он утверждает свое господство, убеждая своих жертв, что они действительно менее состоятельны, чем их взрослые угнетатели. Животные также могут быть легко признаны несостоятельными. Главный шаг в этом направлении - отнять у них свободу, чтобы они не могли развивать свой индивидуальный характер.
Без сомнения, государство на стороне тех, кто эксплуатирует животных. С немногочисленными исключениями, закон имеет четкую антиживотную направленность. Это видно по тому, в каком большом объёме субсидируются государством мясные и молочные индустрии, вивисекция и использование животных в военных целях, а также оппозицией государства тем, кто сопротивляется индустриям эксплуатации животных. Политикан никогда не поймет, почему государство должно защищать животных, если каждая сфера социальной жизни способствует их использованию. Представление интересов избирателей всегда будет оборачивается, несмотря на всю абсурдность, действиями, направленными против интересов животного царства, обширного «электората», который пока не получил права голоса.
Анархист спросит: «А что если бы каждому животному было бы гарантировано избирательное право и оно бы смогло отстаивать свою потребность в защите с помощью голосования, стало бы наше общество лучше?» Действительно, хотим ли мы, чтобы между животными и людьми стояло государство, или нам лучше ликвидировать потребность в подобном барьере? Многие согласятся, что решение людей перестать использовать животных без принуждения их к этому – оптимальный выбор. В конце концов, если сухой закон вызвал такой рост преступности и насилия, представьте, какую вражду в обществе вызовет запрет на мясо! Точно также как и Война против Наркотиков не приблизится ни на волос к решению проблем, связанных с наркотической зависимостью и обслуживающим её нелегальным бизнесом, так и никакая легальная Мясная Война не добьётся укрощения эксплуатации животных; она только спровоцирует еще большие проблемы. Корни этих проблем в созданном обществом и постоянно усиливаемом желании производить и потреблять то, в чем мы действительно не нуждаемся. Все в нашем современном обществе говорит о том, что нам «необходимы» наркотики и мясо. Что нам на самом деле необходимо - так это уничтожить это общество!
Веган должен выйти за пределы монистического понимания угнетения животных и осознать его корни в человеческих социальных отношениях. Более того, он должен сделать сопротивление угнетению человека частью своего сопротивления.
Дата добавления: 2015-11-28; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав